ладони.

***

влажный морской ветер лижет холодные чонвоновы ладони, кожа краснеет и шелушится. его руки замерли, приютившиеся на крепкой шее джея, в то время как глаза наполнены теплом, прикованные к антрацитовым омутам напротив. чонвон решает, что руки обветрились уже до немоготы, — вплетает свои пальцы в густые черные кудри джея. парень напротив блаженно выдыхает, когда худощавые пальцы яна робко прочесывают затылок и джей млеет, изображая на довольном лице тонкую улыбку. голос фрэнка синатры из общих наушников протяжно тянет «любовь». — дождешься меня? – голос джея дрожит немного, на глазах собирается влага, скорее от ветра, нежели от скорой разлуки. — дождусь, – чонвон прячет лицо в изгибе шеи, пытается урвать последние мгновения близости, – возвращайся скорее. всхлип. первый, второй. сердце джея рвется на части, он еще сильнее вжимает в себя этого крохотного паренька, что трепетно обещает дождаться, в миллионнный раз целует пушистую макушку и втягивает носом родной (самый любимый) запах. чонвон пахнет морем и рисовыми пышками, немного васильками и домом — джей влюблен безгранично. — обещай вернуться, слышишь? не важно – через год или десять лет, только вернись, – чонвон поднимает лицо и смотрит пристально своими глазами-вселенными, они у него чистые и ясные, словно капли утренней росы. джей опускает голову ниже и взгляд напротив тускнеет. — обещаю. джей поломано улыбается и выдавливает из себя честность, он врет чонвону единственный раз (последний). и целует крепко, отчаянно. собирает все-все слезинки с холодных щек напротив, возвращает их хозяину сполна. чонвон жмется сильнее, урывает робкие прикосновения и запоминает вкус любимых губ – соленый, теплый, прощальный. — я тебе кое-что приготовил, – чонвон отстраняется буквально на пару миллиметров и вытаскивает из кармана потрепанную картонку в целлофане – их последнее совместное фото, — возьми. пленка оказывается в чумазых руках джея, он замирает на пару секунд, рассматривая снимок. на нем глаза чонвона еще искрятся, и щеки свежие и румяные, сейчас его взгляд потускнел и лицо осунулось. он безумно скучает по тем временам, когда они ходили запускать летучего змея в пшеничном поле, потому что в такие моменты глаза чонвона искрились миллиардами звезд. он любил целовать искреннюю улыбку и обнимать обгоревшие плечи, в памяти возникает запах солнца и веснушчатые щеки. джей дрожащими руками цепляет фото к жетону и прячет за пазуху. шуршащая пленка греет грудь ровно так же, как и худые пальцы на шее. — пора. джей не слышит свой голос, сердце глухо стучит в висках и останавливается, кажется, навсегда, когда чонвон смиренно отнимает от него руки, они одиноко опускаются вдоль худой фигурки. слезы туманят взгляд напротив, джей целует его в морщинистый лоб. он разворачивается резко и чеканит шаг в сторону порта, молит бога подарить чонвону – его земному ангелу – самую счастливую жизнь, раз сам он этого сделать не смог. слезы на лице яна мгновенно высыхают на холоде, неприятно жгут ранки на лице. он смотрит на широкую, сутулую спину джея и просит бога сохранить ему жизнь, даже в обмен на свою, но господь, как мы знаем, милостив не всегда. он прижимает руки к груди и поднимает глаза к небу. по серой безжизненной глади проносятся самолеты, они летят бомбить родной город чонвона. пожар сжирает памятные улицы, на которых они с джеем играли детьми, сбегали от взрослых, целовались глубокой ночью, а потом тащили на носилках тела убитых и скидывали в братскую могилу. проклятая война отняла у них сначала детство, а потом любовь. джей числится солдатом в национальной армии, а чонвона с неполным образованием медбрата приписали к местному госпиталю. сегодня их дороги разошлись. в памяти возрождаются замки воспоминаний – теплота летних вечеров и жаркие ночи в заброшенном домике у моря, они любили друг друга тогда так сильно, что страшно было расстаться даже на день. а сегодня они расстаются почти на целую жизнь. чонвон последний раз смотрит на крошечную темную точку вдалеке, он запомнит джея именно таким – молодым, невозможно красивым, нежным и иногда капризным. его герой отправляется воевать – убивать, голодать и седеть в девятнадцать лет от пережитого ужаса. сердце изнывает и рвется за уходящей фигурой в пятнистой форме. еще чуть-чуть и чонвон пустится за ним вслед, но он напротив разворачивается и уходит в противоположную сторону. его ждут тяжелые будни в госпитале, которые будут несменяемо идти все три года. он вернется на этот пляж спустя только пять лет, постаревший и ослепший на один глаз, потому что уничтожали даже организации красного креста. но осколок в сетчатке ничто по сравнению с раной, оставшейся на растерзанном сердце. море будет спокойно, как и в тот день, когда джей целовал его соленые губы, прощаясь, но обещая вернуться. не вернулся. и никогда уже не сцелует слез с холодных щек. чонвону спустя два года придет потрепанный белый конверт – похоронка – с письмом, оканчивающимся словами «отдал жизнь во благо страны». внутри будет лежать завернутый в грязный лоскут жетон и совместное фото в белом целлофане, с огромной дырой ровно посередине. в картон въелись капли крови, что потом смешаются с чужими слезами. но это будет потом. сейчас чонвон все-таки срывается, круто разворачивается всем корпусом и бежит, спотыкаясь, за уходящей фигурой. они сольются телами спустя меньше минуты, он успеет даже поцеловать его шею. но джей стоически вытерпит истерические просьбы остаться и оттолкнет аккуратно, усадив чонвона на холодный песок. и уйдет. без возможности вернуться и попросить прощения за неласковое прощание.