ладони.

***

утро начинается гадко. серые капли дождя за окном чем-то напоминают противно скользящие минуты времени, что тревожат неспокойное сердце чонвона. он не сомкнул глаз всю ночь, потому что ведущий на вечернем выпуске новостей с пустыми глазами прочел с суфлера следующую фразу: «главы противостоящих стран не пришли к общему решению конфликта на последней дискуссии». слова прозвучали безобидно, немного с надеждой. чонвон в них даже поверил почти, если бы не звуки военной тревоги, звучащие в учебных целях каждый вторник и четверг, экстренная милитаризация молодежи и странно обеспокоенные взрослые. он думал об этом всю ночь, не отвечая на сообщения джея, у которого сегодня ночная смена в магазине. чонвон не решался сказать ему о недавних новостях, так как считал свои страхи необоснованными, но и на позитивное общение с джеем он не был сейчас настроен. чонвон только бы заставил его беспокоиться своими истерическими мыслями, пусть лучше джей думает, что он спит давно и крепко, поэтому не слышит звонков и смс. яну страшно хотелось увидеть его и обнять крепко-крепко, потому что джеевы руки, казалось, могли отогнать любые тревожащие мысли и окутать исключительным теплом. до утренних новостей осталось около получаса, чонвон все-таки решает подняться с теплой постели и спуститься в гостиную, где вероятнее всего уже ждет угрюмый отец. сегодня суббота, это должен быть приятный и долгожданный выходной после тяжелой недели в колледже, но, на самом деле, для чонвона это становится роковым днем в истории его жизни, потому что малоподвижные и обескровленные губы ведущего говорят, что, до этого момента союзническое государство, объявляет войну. в будущем она станет для него ненавистной и сокрушительной, заберет ценнейшее из его жизни, однако сейчас война представляется размытой, неясной, но страшной до прокушенных в панике губ. мысли роятся в юной голове чонвона, вызывая мелкую дрожь. он смотрит с надеждой в такие же удивленные глаза отца и не видит в них ни грамма осмысленности. чонвон не столько пугается недавних новостей, сколько потерянного взгляда папы. ведь тот всегда был для него гарантом невозмутимости и порядка, а сейчас лишь молчит и шкребет ногтем по кожаному ремню. похоже, все это серьезно, похоже, чонвон боится следующего дня, как никогда раньше. затяжное молчание в доме янов прерывает дверной звонок. чонвон отмирает, понимая кто стоит сейчас за их дверью. у джея уже закончилась рабочая смена, и, вероятно, возвращаясь домой, он узнал о последних событиях, естественно, примчался сюда. чонвон коротко усмехается, шагая по коридору, его парень слишком предсказуем. он щелкает замком и открывает дверь пошире. на пороге стоит взъерошенный джей, у него глаза немного опухли из-за бессонной ночи, но горят все тем же обеспокоенным светом. – ты слышал? – руки пака суетливо опускаются на широкие плечи чонвона, они мягко очерчивают косточки ключиц. – только что, – чонвон резко кивает головой в сторону гостиной, откуда доносится все тот же безэмоциональный голос диктора, требующий не поднимать панику, – проходи. руки джея опускаются, перед этим немного коснувшись мягкой кожи чужих предплечий. он оставляет рюкзак в коридоре и взволнованно смотрит вслед уходящему чонвону. его взгляд очерчен какой-то мутной пустотой, не сияет, как раньше. джей напуган так сильно его осунувшимися плечами и нетвердой походкой. он тихо здоровается с мистером яном, сегодня мужчина почему-то не приветствует его крепким рукопожатием и не спрашивает как дела, он сидит за столом, согнув плечи и уперевшись морщинистым лбом в сложенные руки. чонвон запирает дверь в свою комнату и остается в том же положении, опираясь нечесанной макушкой о белое покрытие, дерево приятно холодит разгоряченный тысячей тревожных мыслей лоб. он слышит позади несколько тихих шагов, прежде чем родные руки обвивают его талию. хлопковая футболка шуршит, создавая приятное трение. джей аккуратно отрывает его от двери и ведет к кровати, нежно выцеловывая дорожку между ухом и шеей. шарик бушующих мыслей мгновенно сдувается, и чонвон улыбается широко, уповаясь этой терапией. джей невесомо усаживает их на незаправленную кровать, чоновоново беззащитное тельце оказывается меж чужих разведенных ног, а голова опускается на плечо сзади. – что же теперь будет? – голос яна шепчет эти четыре слова безжизненно и глухо. в пустоту. джея передергивает от этой безэмоциональной интонации. – я не знаю, – джей совмещает эти слова с легкими поглаживаниями плеч чонвона, его спина напряжена, как гитарная струна, но мышцы расслабляются немного под аккуратными касаниями теплых рук, – я не знаю, что будет дальше в мире, стране, на границе или в соседнем доме. но я знаю что будет с нами. хочешь расскажу? – чонвон угукает, улыбаясь кончиками губ. что-то внутри джея замирает на мгновение от вида этой полуулыбки, и он продолжает уже более уверенно, – прямо сейчас мы ляжем спать, потом сходим в ту самую кофейню, арендуем велосипеды и поедем к реке. покормим утку с ее утятами и устроим романтический ужин на берегу. джей говорит тихо, его шепот пробирается сквозь преграды тревоги и страха, рушит стены отчаяния, выстроенные чонвоном за последние сутки, и нежные руки плавно перетекают с плеч на худые бока. чонвон чувствует, как его тянут назад, а спустя пару секунд голова оказывается прижата к прохладной подушке. он открывает наконец глаза и видит перед собой обеспокоенное лицо джея. чонвону не нравится это выражение, он стирает его с лица напротив одним лишь движением руки, проведя пальцами по любимым кудрям, задержавшись немного на чувствительном затылке. джей улыбается довольным котом, как и всегда, от подобных фикций. понежившись немного, он убирает чужую руку и подносит ее к губам. пахнет мылом и немного детским кремом, в общем запах такой, какой необходим джею прямо сейчас. запах уюта и безграничного счастья. он целует каждый худой пальчик, каждую выпирающую косточку. чонвон напротив замирает в блаженстве, борется с тем, чтобы не вырвать свое дурацкое трепещущее сердце из груди и не вложить в эти большие теплые руки, мол, смотри, я готов отдать тебе самое дорогое, только люби меня так всю жизнь. джей будет справляться с этой задачей еще несколько лет подряд, пока не потеряет способность дышать. – я лично ручаюсь за то, что будет с тобой. я не позволю тебе бояться, – пак шепчет это в подрагивающие пальцы, второй рукой притягивая тело напротив еще ближе. чонвон видит этот преданный взгляд, и решает заменить свои обласканные до предела руки своими же губами, потому что для чонвона полное единение душ наступает только тогда, когда он может чувствовать вкус чужих губ и путать пальцы в непослушных кудрях. целовать джея тепло и сладко. любимо. прекратить удовольствие трудно, но когда чонвон ощущает медленные движения губ и тяжелое дыхание напротив, он понимает, джей устал. его уморила ночная смена и утешение чонвона. но кто же тогда поможет ему? чонвон берет эту обязанность в свои руки. отстраняется под звуки протестующего мычания и целует в утешение уставшие веки джея. переворачивается на спину и укладывает кудрявую макушку себе на грудь. паку хочется скулить от накатившего удовольствия, но он лишь бурчит благодарственное «спасибо». джей крепко засыпает, уткнувшись носом в теплую грудь чонвона, и урчит довольным котом, пока ян нежно поглаживает его затылок. чонвон впадает в сладкую дрему, ощущая приятное давление сверху, и думает о том, что не боится завтрашнего и даже послезавтрашнего дня, потому что его всегда будут ждать и любить. он шепчет совсем тихо в порозовевшее ухо джея – «мой герой». в голове внезапно всплывают строчки какой-то безымянной песни, кажется, джей включал ее пару раз со словами: «она напоминает мне нашу историю». пропеть сейчас слова из этой песни становится необходимостью, поэтому чонвон протяжно шепчет: - hey, hey, hey, there’s nothing left to say. the world is on fire and i love you, i love you. смотрит нежно на тихо сопящего джея, удержаться от ласки трудно, поэтому чонвон все-таки целует любимую макушку пару раз, вдыхая при этом запах шампуня с мятой, улицы и тепла. руки на его талии смыкаются в неразрывный замок из сцепленных вместе ладоней. чонвон на это действие улыбается по-дурацки, ловя себя на мысли о том, что джея ему не хватит никогда, и возможно ли вообще насытиться любимым человеком когда-нибудь? из плана, придуманного джеем, он выполняет только один пункт – спит немного. до того момента, пока не чувствует холод от опустевшего места рядом и записку на смятой подушке: «срочно вызвали в военкомат. позвоню, как освобожусь. не скучай, солнце». не позвонит и даже не напишет, потому что связь отключат ровно через три часа, а обстрел границ начнется в этот же вечер.