Время Евы, освещенной красной луной

Лаборатория Рейджи мгновенно заполняется сладким запахом свежей незнакомой крови, привлекая остальных жителей особняка. Словно оголодавшие собаки, ведомые звериным голодом, они бегут на запах. В помещение буквально вваливается толпа вампиров. Увидев незваного гостя, братья замерли, подобно греческим фигурам, украшающим вход в храм. Ребенок перед ними был до ужаса похож на старшего из братьев. Словно сошедший со старых картин образ, мальчик смотрел на них теми самыми сапфировыми глазами, которыми сейчас его маленькую фигурку прожигал удивленный Шу. Мальчик терялся под взглядами вампиров и не мог выговорить ни слова. Слёзы безостановочно катились по его лицу, худенькие ножки дрожали, а маленькие пальчики до посинения сжимали серебряное украшение. Он потерянно смотрел на них, словно ожидания чего-то. Первым пришёл в себя старший сын Корделии. Осмотрев лицо мальчишки, взгляд зацепился за окровавленные руки ребенка, приметив пробивающийся сквозь багряно-красный блеск металла. Рубиновый крестик подействовал на него, как красный костюм конкистадора на быка. Растолкав братьев, он опустился на колени перед мальчиком, сжал с силой его плечи и начал лихорадочно его трясти: — Где ты это взял? Где она? Что с ней? Отвечай быстро, где мой блинчик?! Мальчик будто только и ждал этого. Быстро впихнул в руки Аято крестик, обратился в волчонка и побежал. Парень, немедля, последовал за ним. Обращенный, ставший невольным свидетелем, кивнул второму сыну Беатрис, отправился за своими братьями. Остальные Сакамаки поспешили за Аято и мальчишкой. Вампир бежал, не запоминая дороги. Запах крови, засохшей красными полосами на руках мальчика, явно не принадлежал человеку. Но даже так, зная, что это не кровь его Блинчика, Аято чувствовал, что дело плохо. Страх и отчаяние ребенка только добавляли волнения. Волчонок судорожно перебирал лапками, иногда спотыкаясь и скуля. Братья бежали за ними следом. Волчонок остановился, когда на холме показался особняк. Аято хотел побежать дальше, но вдруг остановился. Маленький оборотень не мог подняться с земли: лапки его совсем ослабли и не держали своего хозяина, который отчаянно пытался подняться. Аято, сам себе удивляясь, бережно подхватил щенка на руки и устремился к особняку. Остальные бежали прямо за ними. Оказавшись внутри, Аято, ведомый запахом свежей крови, двинулся наверх. За ним последовали и братья. Как только дверь открылась, волчонок вырвался из рук вампира и подбежал к оборотню. Щенок кусал его за уши, бодал мордочкой, но волк только тяжело дышал, издавая глухие грудные хрипы. Аято сразу же заметил крохотную фигуру на диване. Подбежав, он опустился на колени и припал ухом к груди девушки. Стук был еле слышен, а дыхание было настолько слабым, что не ощущалось вовсе. Но внимание всех привлекло нечто другое. Неожиданно для всех, опустившись рядом с волчонком и слегка отодвинув его, старший Сакамаки наклонился к оборотню, ласково провел рукой между ушей и пораженно прошептал: — Ко, ты…Это правда ты? Оборотень приоткрыл один глаз, прижался мордой к ладони вампира и тихо согласно рыкнул. Подвинув мордой листок, испачканный кровью, и полупустую бутылку к коленям вампира, оборотень снова закрыл глаза. Волчонок пролез под лапой волчицы, зарылся мордочкой в шерсть на её груди и притих. Аято более не обращая ни на кого внимания, принялся раздевать человеческую девушку. Аккуратно расстегивая пуговичку за пуговичкой, он с осторожностью оттягивал некогда белоснежную ткань. Увидев на своих руках тень от чужого силуэта, Аято, не произнося и слова протеста, встал, уступая место старшему брату. Рейджи присаживается на край дивана и, осматривая рану блондинки, с удивлением обнаруживает вместо запекшейся бардовой крови черную жидкость, словно пленка, покрывающую ранение. Сняв перчатку с правой руки, Сакамаки аккуратно прикасается к ране, собирая немного на кончики пальцев. — Что находится во флаконе, Шу? – словно не обращаясь к кому-то конкретному, вопрос, заданный аристократом, повисает в воздухе прозрачной дымкой. Старший Сакамаки все ещё находясь в потрясенном состоянии, машинально берет в руки небольшую емкость с потертой наклейкой и, не глядя, бросает младшему брату. Рейджи осматривает пробирку, но никаких следов не находит. В комнате появляется небольшой ветерок: четыре вампира заняли проход у двери. — Что здесь происходит? – Руки подошел к Рейджи, и глаза его на секунду дрогнули: вид Евы ошарашил его. Коу и Адзуса тоже подошли к человеку, а вот Юма удивил всех своим поступком. Очень медленно, словно преодолевая с каждым шагом невидимую стену, он, сам себя не понимая, на негнущихся ногах подошел к волку и опустился на колени, рядом с Сакамаки, но прикоснуться к оборотню так и не решился. Волчица, почувствовав новый запах, издала тихий рык и из последних сил открыла глаза. Переведя взгляд с одного вампира на другого, она ухватила волчонка за шкирку, запачкав холку кровью, капающей из пасти, и пододвинула щеночка под их руки. Глаза оборотня вдруг резко потемнели, и волчица грузно упала, более не издав ни звука. Вместе с ней последней вдох издала и человеческая девушка. Волчонок заскулил и хотел броситься к маме, но большие ладони прижали его к чьей-то груди. Щеночек не вырывался, но продолжал тихо скулить, уткнувшись мордочкой в чью-то рубашку. — Нужно перевязать раны девушек. Аято, помоги мне. – Рейджи деловито осматривал полки платяных шкафов на наличие аптечки. Неожиданно к Сакамаки подошел обращенный. Не отрывая взгляда от тела чёрной волчицы, он почти шепотом произнес: — Я тоже… помогу. Остальные, не сговариваясь, сразу покинули комнату: сначала вышли Муками, а за ними вслед и братья Сакамаки. Последним выходил Шу, бережно держа на руках скулящего малыша и неотрывно смотря на волчицу. Аято принес из ванной комнаты небольшой тазик с водой и маленькое полотенце и принялся аккуратно стирать черную жидкость с ранения девушки, в то время как старший нарезал бинты для перевязки, смазывая их заживляющей настойкой, найденной на дне коробочки. Юма же долго не решался даже приблизиться к волчице. Один взгляд на неё вызывал целую бурю эмоций, которые обращенный вампир не мог объяснить. Сожаление, грусть, печаль и… Радость? Словно бы он встретил давно потерянного друга, важного, родного человека. Будто наконец-то его душа обрела покой. Вампира пугали эти чувства: они не могли быть правдой. Он не знал, кто перед ним. И всё же эта волчица… Старший Сакамаки неожиданно положил рядом с ним белые марлевые ленты, после чего вновь вернулся к брату. Юма закрыв глаза и глубоко вздохнув, приступил к работе. Отодвинув шерсть от краев раны, он принялся промокать их влажной тканью. Тряпка мгновенно приобрела красновато-черный оттенок. Но, как не странно, запах этой крови не манил обращенного, он буквально заставлял его дрожать. Словно бы вид этой крови причинял физическую боль парню. Вид волчицы и правда ужасал: черная запекшаяся жидкость и грязная скомканная шерсть, почти полностью покрытая багряной кровью: волчица не просто дралась – дралась насмерть. Сердце вампира застучало быстрее. Юма, превозмогая собственное состояние, поспешил закончить с этим и обмотать раны бинтами. Сакамаки как раз закончили с обработкой ран человека. Они решили перенести девушек в спальни. Долго искать не пришлось: комната хозяйки дома была соседней с лабораторией. Кровать была очень большая, поэтому волчицу и девушку положили вместе. Несмотря на состояния девушек, все же сейчас они были в безопасности, поэтому сейчас главным было разобраться в происходящем. Рейджи и Юма поспешили сразу же покинуть комнату. Аято остался. Пододвинув к кровати небольшой пуф, он присел у изголовья кровати и принялся аккуратно поглаживать блондинку по голове, прикрыв глаза. Она рядом. В гостиной стояла гробовая тишина, лишь изредка слышались затихающие скуления, уставшего волчонка. Рейджи и Юма вошли в комнату. Аристократ занял кресло, находящееся близко к камину. Обращенный остался стоять у самого входа, подпирая стену. Рейджи, разгладив несуществующие складки на пиджаке и слегка подтянув перчатку, окинул взором всех присутствующих, остановившись на маленьком вампире. Мальчик в форме волчонка неподвижно сидел на руках старшего вампира, прижав ушки к голове и уткнувшись носиком в ворот кардигана. Маленький мальчик был вымотан произошедшим, и только волнение и страх за маму не давали ему уснуть. — Что написано на том листе…Шу? Вампир перевел взгляд на младшего брата, не переставая мягко гладить маленького волчонка по спинке. — Я не уверен… Кажется, это зелье… – вампир говорил тихо, стараясь лишний раз не тревожить засыпающего на его руках мальчика. – Гм... Оборотень, которого мы нашли… Кохэку Тсукинами – старшая из основателей и крон-принцесса престола основателей. Юма вздрогнул. Имя. Такое знакомое и одновременно совсем неизвестное. Имя, заставляющее кошек и бабочек переворачивать желудок. «Да что это за девушка?!» Он тряхнул головой, пытаясь справиться со странным оцепенением, которое вызвало упоминания девушки. — Долгое время я считал её погибшей… Её возможности намного превосходят наши в обычное время, а сейчас… Думаю, если это зелье было приготовлено с использованием её силы, оно вполне может сработать... — Что именно оно может сделать? – бывший аристократ нервно сжал в руках потертую книжку в кожаном переплете. Он был на взводе, как и остальные. — Отправить в прошлое… Все присутствующие поражено замерли. Бред! Да быть такого не может! Невозможно! Нечто настолько…Невероятное… Только сверх существо может сделать такое. Даже их отец лишь однажды... Может ли основатель, не достигнув максимума силы, провернуть такой трюк…? Если только… Руки Шу окутал черный искрящийся туман, и через несколько секунд в его объятьях сидел мальчик. Его глаза покраснели, на щеках подсыхали соленые дорожки слез, а губа дрожала от волнения. Шу обнял малыша покрепче и обратился к остальным: — Зелье точно сработало: их раны почернели, как и написано на листке с заклятием… Однако я не уверен насчет полноты эффекта: Кохэку была ранена, когда использовала его… – он обратил взор на младшего брата. – Ты сможешь разобраться с этим, не так ли? И, не дожидаясь хоть какой-то реакции Рейджи, положил на стол вырванный листок с флаконом и вместе мальчиком покинул комнату. Парень открыл дверь и прошел внутрь, запирая её на засов. Он хотел положить мальчика на кровать, но у него не получилось провернуть это: малыш вцепился в него, словно в спасательный круг – единственное, что сейчас держала его на плаву. Шу лег рядом с ним. Он аккуратно прижимал его к себе правой рукой, поглаживая левой по головке, иногда спускаясь на маленькую спинку. Смотря на маленького мальчика, Шу чувствовал иррациональную… Нежность? О мальчике хотелось заботиться, успокоить, защитить. Словно бы синие глаза, что смотрели на него с хрупкой надеждой и мольбой, и правда были его, будто непослушные светлы локоны, по которым проходилась большая холодная рука, были такие же как у него. Конечно, он ему никто. Мальчик был обращенным. Значит в прошлом был человеком, чья жизнь для вампира пустой звук. Но эта жизнь… —Что будет с мамой? Тихий голосок вывел вампира из транса. Мальчик смотрел на него с несвойственной детям серьёзностью и каплей отчаянья. Шу поймал на кончик пальца одинокую слезинку, сорвавшуюся с ресничек мальчика, и бережно вытер маленькую пухлую щечку. — Она будет жить… Мы сделаем всё, что для этого будет нужно. А пока придется подождать. Я позабочусь о твоей маме... И о тебе. Ты веришь мне? Мальчик тихо вздохнул, еле заметно кивнул и прикрыл глаза. Он подвинулся ближе к вампиру и, что есть сил, прижался к нему. Рядом с этим вампиром почему-то мальчику было тепло и спокойно: верилось в лучшее. Шу накрыл мальчика покрывалом и уткнулся носом в его макушку. Защитит. Защитит дорогого для Ко ребенка. Защитит дорого для… него? С этими мыслями, вслед за мальчиком, вампир погрузился в сон.