Время Евы, освещенной красной луной

Карл Хайнц. Одно только упоминания имени короля вампиров, главы рода Сакамаки, заставляло сердце стучать быстрее. Опасность! Опасность! Опасность! Нет никого опаснее, чем тот, кто хладнокровен и расчетлив в любой ситуации. В битве умов одолеть его невозможно. Каждое твое движение – его замысел. Он может позволить тебе думать, что ты на шаг впереди, в то время, как ты на десять, двадцать позади. Эта снисходительная улыбка – никогда не знаешь, что она означает. Сколько тебе отмерено до кончины. Как долго этот паук будет наблюдать за угасающими трепыханиями твоих порванных крыльев, запутавшихся в его паутине. Кохэку была насторожена. Каждый её нерв, каждая клеточка – все было напряжено до предела. Всё же сейчас, будучи раненной и лишенной сил Тсукинами не сможет даже обороняться в битве с великим вампиром, не то, что напасть в ответ – защитить человека тоже ей не под силу… Вдох-выдох. Сейчас не время думать об этом. Прямо сейчас её задача – уложить маленьких господ в кровати. Им придумали предлог – обучать маленьких вампиров. Работа гувернанткой у высокопоставленных чинов в этом времени не ограничивалась только лишь обучением их отпрысков наукам и культуре. Гувернантка была личной прислугой и советником молодых господ. Пускай и многие из них были совсем юны. И сейчас она должна выполнить свое первое поручение в качестве новой слуги. Практически сразу после разговора дворецкий проводил её в комнату, где горничные помогли обработать их раны и переодеться в чистые одеяния. Белоснежные бинты почти полностью скрывали её грудь и живот – братец хорошо постарался, поэтому её новое платье было закрытого типа. Наряд был довольно простого покроя, рюш не было, кружева тоже едва проглядывали на плотном корсете; но ткань одеяния не давала обмануться – на ней явно необычное платье прислуги, а дорогой наряд, пускай и не ровня костюмам хозяек этого дома. Само платье было темно зеленого цвета, корсет – черным, как и вставка на юбке одеяния. Для её новой внешности оно было почти идеальным – его явно приготовили специально для неё. Принцы Сакамаки воспитывались в строгости: будучи маленькими мальчиками, они уже владели искусством фехтования, знали несколько языков и были обучены этикету. С родителями почти не виделись – будущие правители не могли полагаться ни на кого, кроме себя. Единственными их собеседниками были гувернантки и дворецкий. Зацепившись взглядом за изображение волка, вышитого серебряными нитями на одной из картин в их опочивальне, основательница вдруг вспомнила своё детство. Их также обучали военному делу и различным наукам, но вопреки правилам не делали из них бездушных кукол – им позволяли быть детьми: играть во дворе в салочки, украшать рисунками свои комнаты и резвиться, гоняясь за очередной красивой бабочкой в саду. И всё же, словно настигшая семью карма, их счастливый мир разбился на тысячи осколков, в каждом из которых в преломлённом свете луны были видны боль маленького Шина, слёзы Кохэку и одиночество Карлы. Каждый прародитель обречен на несчастливый финал. Основательница сделала глубокий вдох и слегка тряхнула головой. Придаваться воспоминаниям давно минувших дней – всё равно, что бередить рану. Мученическая боль, сковывающая тело и перекрывающая кислород. Вампир поскорее поспешила пойти к юным господам. Первая была комната Субару. Самого маленького и одинокого из братьев. Комната мальчика была пустой. В ней не было игрушек: на полу не валялись деревянные машинки, на тумбочке не лежал маленький меч, который так обожали мальчишки – ничего, словно комната и вовсе не принадлежала ребенку. Малыш ничего не хотел и ничем не интересовался. Кохэку зацепилась взглядом за маленькую фигурку у окна. Мальчик сидел на подоконнике, обняв руками колени, будто пытался спрятаться от всего мира. Взгляд его был совсем потухший, словно бы он смотрел в никуда. Казалось, мальчик ничего не чувствует, будто он искусная игрушка, сделанная золотыми руками кукольного мастера. Аккуратный маленький костюмчик, тоненькие белоснежные кисти крохотных ручек и круглое кукольное личико – ни одного изъяна. Вот только в лунном свете оборотень отчетливо видела на коже блеск, оставленный дорожками слёз. Мальчик плакал беззвучно. Не всхлипывал и не шевелился – только позволял крохотным капелькам катиться по щекам. Вампирчика было бесконечно жалко. Тсукинами знала его историю. Знала и сочувствовала мальчику: его ненавидели с первых секунд его жизни. Для матери он был доказательством греха и слепой, отчаянной веры, приведшей её к греховной связи, окрашенной кровью. Для отца не существовал вовсе – был пустым местом. Основательница тихо прошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Малыш никак не отреагировал. Она подошла ближе. Ни у кого она не видела таких грустных глаз. Даже её малыш Катсуми, чья жизнь до становления вампиром была похожа на издевку матушки-судьбы, всегда искренне ей улыбался несмотря ни что. Может в ней сыграла жалость, а может похожесть мальчика на её приёмного сына – вампир не знает. Но прижать маленького Субару к своей груди, показалось ей самым верным и единственно правильным решением. Мальчик вздрогнул, а потом прижался изо всех сил к девушке и громко заплакал. Отчаянно всхлипывал, стараясь сильнее прильнуть к единственному теплу, которое он мог получить. Плечи мальчика дрожали, а с глаз катились крупные алмазные слёзы – слишком большое горе для маленького ни в чём не повинного ребенка. Прижав его к себе покрепче, девушка аккуратно подняла мальчика на руки и отнесла на кровать. Спустя время мальчик прекратил плакать и затих, лишь изредка делая резкие вздохи. Кохэку помогла Субару переодеться и укрыла одеялом. Когда девушка уже хотела подняться, её запястье схватила маленькая ручка. Малыш не сказал ни слово, но оборотень видела отчаянную мольбу в его глазах: «Не уходи, пожалуйста! Ещё чуть-чуть!». Девушка прилегла на пастель Субару и, пододвинувшись поближе, обняла. Послышался голос. Чудесный, нежный и успокаивающий. Он мягкой дымкой обволакивал комнату, погружая в легкую дрёму. Основательница пела малышу колыбельную, перебирая в руках перламутровые, жемчужные прядки вьющихся волос. Вымотанный мальчик, почувствовавший себя, возможно впервые в жизни, в безопасности в чужих объятиях, быстро заснул, крепко стискивая ткань платья на спине девушки. Женщина ещё долго смотрела на подрагивающие во сне ресницы юного принца и, когда хватка маленького кулачка на ткани ослабла, поправив одеяло и поцеловав макушку маленького вампира, покинула комнату, затворив за собой дверь. На душе стало чуть легче. Дальше тройняшки. Точнее двое из них. Корделия всегда выделяла Аято. Она хотела воспитать его будущим королём, поэтому запрещала ему полагаться на кого-либо – даже сон в одной комнате с братьями был под запретом. И всё же, как бы Аято не страшился быть по-настоящему наказанным, он часто нарушал правила. Вот и сейчас, войдя в комнату младших из тройняшек, она заметила на кровати Канато бугорок, который никак нельзя было спутать с тканью. Она всегда любила их. Её маленькие племянники. Они были любопытные, любили играть, иногда совсем не следя за тем, что происходит вокруг. Поэтому тогда совсем ещё юной Тсукинами приходилось следить за неугомонными малышами. Особенно, когда их любопытство подстрекало гулять в лесу – вдруг удастся поймать летучую мышь или небольшую змею интересного окраса?! Основательница улыбнулась. Вернуться бы сейчас в детство, когда всё, что имело значение – это её друзья и семья. Счастливое, беззаботное время. Поддавшись какому-то игривому настроению, девушка подошла и под настороженные взгляды Канато и Райто игриво схватила мальчика за пятку. Аято от неожиданности коротко вскрикнул, и в попытке скинуть одеяло на пол рухнул с кровати, запутавшись в нем. Послышался смех. Основательница, прикрывая ладошкой рот, тихо смеялась на смущенным мальчиком, чьи щёки сейчас пылали ярким румянцем. Отсмеявшись, Тсукинами элегантным движением подогнула юбку и присела рядом с племянником, выглядывающим из-за импровизированного убежища. — Прошу простить, юный господин. Я думала, что это одеяло. Мне казалось, что вы должны были сейчас быть в своих покоях. Аято быстро поднялся с пола и, хоть его щечки все ещё пылали, он смотрел уверенно и насторожено: — Я зашел пожелать братьям спокойной ночи и сейчас пойду в свою комнату. Основательница поднялась и улыбнулась: — Простите меня, я не подумала об этом. Думаю, если сейчас Госпожа Корделия увидит, что молодой господин все ещё в комнате братьев, сильно разозлится, – она видела, как сжались кулаки и губы – мальчик занервничал. – Поэтому, молодой господин, вы не возражаете провести эту ночь вместе с братьями? Братья удивленно переглянулись. Новая гувернантка не собирается рассказывать маме правду? Но почему? Если об этом узнают, её накажут! Канато и Райто, чьё детство сопровождала снисходительная мамина улыбка и ласковые прикосновения, успокоились. А вот Аято, знающий, что ничего не достаётся просто так, с подозрением отнёсся к словам девушки. Прародительница помогла мальчишкам переодеться и уложила в кровать. Райто лежал один, а Канато с Аято. Мальчишки, днем оббежавшие весь замок вокруг, быстро уснули, а вот старший всё не закрывал глаза. Девушка подоткнула одеяла и потушила свечи. И только выходя из комнаты, она услышала тихий шепот: —Спасибо. Обернувшись, девушка увидела лишь сильно зажмуренные глаза и спрятанный в одеяло нос. Аято… Самый милый и непослушный её племянник. Девушка вышла из комнаты. Рейджи. Будет сложнее. Сын первой жены был старше того же Субару – воспринимал своё одиночество по-другому: как взрослый. Мальчик всегда был один. Беатрис совсем не обращала внимание на ребенка. Отец не интересовался ни одним из сыновей. А старший брат, единственная опора молодого вампира, завел друга и из дома сбегал почти с закатом. Постучав костяшками пальцев по двери и услышав разрешение, девушка вошла. Комната достаточно большая, чуть меньше, чем у младших тройняшек. Даже сейчас можно было увидеть, что маленький вампир увлекается наукой – все свободные полки на книжных шкафах были заставлены: большой платяной шкаф у дальней стены, небольшая полка над столом и даже тумбочка рядом с кроватью. Книги были везде. Однако не были разбросаны – аккуратно сложены и даже имели особенный порядок. Подойдя ближе к мальчику, вампир привлекла его внимание легким покашливанием в кулак. Почему-то ей показалось, что этот ребенок обязательно обратит внимание на такую мелочь. Рейджи слегка поклонился – действительно оценил манеры новой прислуги. — В отличие от своих братьев я вполне могу позаботиться о себе сам. Поэтому ваша помощь мне не требуется. Можете быть свободны. — Что ж. Я не буду настаивать. Однако, молодой господин, позволите ли вы помочь вам в ином деле? Я случайно заглянула в ваши записи. Прошу простить мне мою вольность. Молодой господин изучает парализующие яды, я права? Насколько я помню, бета-карболины, которые вы использовали для изготовления данного снадобья, скрещенный вид и содержат не такие сильные галлюциногены. – она коснулась кончиком пальца самого уголка страницы с выведенным решением. – Если вы повысите коэффициент числа в формуле и возьмёте другой катализатор, результат приятно вас удивит. Позволите помочь вам, молодой господин? Мальчик удивленно раскрыл глаза, из-за чего его очки съехали вниз, остановившись на кончик носа. Их новая гувернантка, лишь мельком увидев его записи, сразу же нашла ошибку, которую он упорно искал двадцать минут. Он изучал яды, сколько себя помнит! Каждый ингредиент, из лежащих на столе, он использовал множество раз! А она... Юный принц, неловко кашлянув в кулак, вернул очки на прежнее место. — В таком… в таком случае я буду рад обсудить с вами некоторые мои разработки. Кохэку склонила голову в небольшом поклоне, скрыв улыбку за манжетой рукава. Такой маленький, а такой строгий! Особенно комично выглядели нахмуренные брови и румяные щёчки молодого аристократа. Пододвинув гостье стул, мальчик пригласил её присесть за стол. Начав обсуждения неправильной формулой они разговорились: мальчик рассказывал о других зельях, которые сварил совсем недавно, а его новая гувернантка рассказывала ему способы приготовления сложных ядов из обычных полевых цветов. Глаза Рейджи светились. Его старания признали, его похвалили! И он узнал столько нового! И с мисс Мией сможет узнать ещё больше! Сможет приготовить то, что другим даже не снилось! Малыш, не получавший ласки с самого рождения, сейчас безрезультатно пытался унять бешеное сердцебиение. Вампир был так воодушевлен, что даже не заметил, как ему помогли переодеться в ночное одеяние и уложили в кровать. Лишь когда к нему протянули ладонь, чтобы забрать очки, мальчик, смутившись, замолчал. — Мне… мне было приятно с вами обсудить…Я... Может завтра вы согласитесь в-выпить со мной чашечку чая? Маленький вампир был очень смущен и без своих больших очков выглядел невероятно мило. Улыбнувшись, Тсукинами пожала маленькую ручку маленького господина. — Я согласна. Мне очень льстит ваше предложение. Буду рада побеседовать с вами ещё, юный господин. Быстро потушив свечу, оборотень покинула комнату. Остался Шу. Почему-то увидеть сейчас своего любимого, пускай и маленького, снова прикоснуться к нему… Одна эта мысль заставляла сердце биться быстрее. Чуть прибавив шаг, основательница поспешила в последнюю детскую. Когда Кохэку открыла дверь, ей представилась забавнейшая картина: Шу отчаянно пытался достать маленькую веточку, застрявшую у него в волосах. Как бы мальчик не крутился перед зеркалом, он не мог схватить кончик, торчащий из-за кудряшек. Стараясь не издавать ни звука, Тсукинами осторожно подошла сзади и принялась аккуратно доставать веточку из золотых кудрей. Мальчик замер и казалось не дышал. Волосок за волоском она аккуратно выпутывала непослушную ветку. — С-спасибо, – тихо пробормотал Шу. — Юный господин, – вампир говорила, смотря прямо в глаза отражению мальчика – не хотела ничего упустить. – Когда в следующий раз будете возвращаться с прогулки через окно, смотрите по сторонам. Возможно тогда ветки деревьев перестанут быть вашими злейшими врагами. – основательница игриво ухмыльнулась. —Ч-что?! Только не это! Если мама узнает, что он снова сбегал поиграть с Эдгаром и Кохэку, его накажут! Шу нервно сжал кулаки и исподлобья посмотрел на свою новую гувернантку. И очень удивился. Вместо презрительного взора и упёртых в бока рук, он наткнулся на добрый взгляд и теплую улыбку. Она была непохожа на других слуг. Ей… Ей правда было… Она не злилась? И не будет ругаться и рассказывать маме? — Юный господин, время уже позднее, вам пора ложиться спать. Давайте подготовим вас ко сну. Шу смог только робко кивнуть. Почему-то щеки пылали. Словно он... Стеснялся новую гувернантку? Сердце словно сошло с ума – пустилось вскачь. После того, как Шу одели в сорочку, Тсукинами отвела его к туалетному столику. Взяв расчёску, она принялась мягко расчёсывать золотые локоны, приглаживая их руками, когда они начинали чересчур пушиться. Она с детства любила это дело. Сначала братья, после племянники, а потом друзья. Для неё это был маленький успокаивающий ритуал, который помогал расслабиться. Подумать о чём-то отвлеченном. Вот и сейчас, задумавшись, основательница почти пропустила момент, когда гребень был отложен, а волос возлюбленного касались только её ладони. Мальчик, разнеженный лаской, начал клевать носом. Отведя до кровати засыпающего мальчика, она уложила его и, мягко прижавшись губами к открытому лбу, позволив себе маленькую вольность – пару лишних секунд, ушла. Малыши были вампирами во всех смыслах этого слова – основательница чувствовала себя, как выжатый лимон. Она прошла в их комнату и закрыла дверь на запор. Сменив платье приготовленным для неё горничными ночным одеяниям, вампир села за туалетный столик. Хозяин особняка сделал для них исключение – они были необычными слугами, а потому он позволил им такую мелочь – некоторые предметы мебели для гостей. Как только гребень исчез, волосы водопадом опустились на плечи. Красные пряди, на секунду мелькнув серебряными нитями, вновь заалели рубиновым блеском– всё же раны давали о себе знать – силу контролировать было сложнее. Их истинная внешность иногда могла показаться. Расчесав локоны, основательница заплела легкую длинную косу – волосы часто путались, когда она спала. Осмотрев себя в зеркале и удостоверившись, что её чары действуют, она направилась к кровати. Им выделили две кровати, но основательница легла вместе с человеком. И только когда она обняла хрупкую фигурку и вдохнула цветочный запах, исходящий от иссиня-черных прядей, чувство тревоги ненадолго оставило её. Они смогут. Они вернутся. Они должны.