Время Евы, освещенной красной луной

Когда они пришли в комнату вампирчика, заваренный ранее чай уже остыл. Рейджи, как истинный маленький джентльмен, посадил девушку на одно из кресел, придвинув его ближе к столу, а сам направился к шведской стенке за новым сервизом и заваркой. Брюнет с особой тщательностью выбирал подходящий набор из своей коллекции, сравнивая различные цвета и узоры на сверкающем китайском фарфоре, ища подходящий для выбранного вида чёрного чая: он хотел произвести впечатление на свою гувернантку. Кто, как не она, способна по достоинству оценить всю красоту чайной церемонии, с такой скрупулезностью подготовленной одним из наследных принцев престола вампиров. Мальчик был полностью погружен в любимое занятие, воодушевленный предстоящим чаепитием. Основательница же, лишь слегка приоткрыв очи и немного откинувшись в кресле, сложив ладони на коленях, уставшим взглядом, прожившего тысячи лет мудреца, смотрела в окно, совсем не обращая внимание на окружающий мир. Безмолвная точеная статуя. Мраморное изваяние, неподвластное влиянию времени и мирским заботам. Дыхание было совсем тихим. Взгляд её блуждал между кустами ярко-алых роз, видневшихся в панорамном окне. От одного цветка к другому, не оставаясь, впрочем, долго на одном – сейчас мысли её были далеки от оценивания красоты цветущих бутонов. Вдох-выдох. Они в опасности. В очень большой опасности. Если в ближайшее время Аято не появится здесь, весь план пойдет прахом, и тогда… Их попросту убьют. Их души покинут этот бренный мир, а тела рассыплются песочными ручьями на холодных одиноких ступенях каменного склепа, жестокой насмешкой царства мертвых украшавшего сад особняка короля нечисти. Чёрт! Если ей придётся использовать все свои силы, тогда Карл Хайнц точно всё поймёт. Успокоившись и еще раз разложив все свои мысли и факты по полочкам, она поняла – глава рода вампиров ещё не ведает о её личности. Да, он точно знает, что они не люди – он ощущает отголоски силы, которую Кохэку не смогла скрыть. И, тем не менее, он не знает, кто они наверняка. У них есть шанс. Небольшой шанс, который может спасти их всех. Но чтобы им воспользоваться… Неожиданно её нос улавливает мягкие нотки персиковой мякоти, смешанной с недавно заваренными чайными листами мелиссы. Кажется, она слишком ушла в себя, раз не заметила появившуюся перед ней дымящуюся чашку горячего чая. Исходивший от неё аромат был восхитительным. Он успокаивал. Она сделала глоток, с нежностью подмечая знакомый вкус чайной розы. Вампир с улыбкой посмотрела на мальчика. Он посмотрел на неё в ответ. Взгляд не излучал того же яркого волнения, что отражался на стеклах его очков в свете уличных фонарей в саду, и всё же легкие нотки беспокойства без труда угадывались в отблесках ярких рубинов, смотрящих на неё прямо сейчас. — Чтобы вы хотели обсудить сегодня, молодой господин? – придерживая чашку мизинцем пальца, основательница бесшумно поставила её на блюдце. Всё же она сама тоже проявляла искреннюю любовь к столовому этикету. — Я прочитал недавно кое-что… Есть один яд… Точнее болезнь, которую порождает этот яд. Не так давно я наткнулся на одну старую книгу в дальней части библиотеки. Рукописи оказались дневником одного недавно умершего исследователя-травника. В записях ученого написано, что есть яд, который сжигает тело изнутри. Само исследование было написано на латыни, поэтому я не уверен, что смог точно перевести состав зелья, поскольку некоторые растения не встречались мне прежде, однако, я убежден, мне удалось полностью перевести часть про использование и оказываемый на тело эффект. – голос мальчика стал тише. – «Медленно день за днём тело сгорает в ярком пламени, причиняющим немыслимое страдание…» Я хотел узнать у вас, есть ли такой яд на самом деле? Тсукинами нахмурилась. Она знала, о чём сейчас её спрашивает Рейджи. Этот яд был довольно сложен в приготовлении. Основательница не раз сама пыталась приготовить его, когда была маленькой, потому что… Это был он. Тот самый яд, которым младший сын Беатрис пытался убить Эдгара… Вот как… Он узнал о нём от неё. Временная петля. Так это именно она подписала одному из самых дорогих для неё людей смертный приговор. Её знания, которые должны были спасти её возлюбленного брата, на самом же деле погубили дорогого сердцу друга. Как жестока бывает судьба. — Я знаю, о чём вы говорите. Юный господин, вы хотите использовать его, я права? Ресницы на глазах маленького аристократа дрогнули, а маленькие пальчики крепче стиснули изящную ручку фарфоровой чашки. Мальчик выглядел неуверенным: будто всё ещё сомневался в правильности своего решения. Девушка смотрела на него со смесью сожаления и отчаяния. Он сейчас такой хрупкий, уязвимый. Если бы сейчас она обняла его, успокоила и улыбнулась бы, возможно… Возможно всего этого бы не было. Эдгар бы прожил счастливую человеческую жизнь, улыбка Шу была бы таким же частым гостем на лице, как и прежде. Шу и Рейджи… Братья были бы вместе. — Действительно, такой яд существует. Буду рада обучить вас способу его приготовления, мой господин, – она склоняет голову в легком поклоне так, чтобы маленький вампир не увидел скатившуюся по бледной щеке одинокую маленькую алмазную слезу. Все братья собрались в гостиной в ожидании Рейджи. В последнее время такие «общие собрания» стали настолько обыденными, что вампиры, даже не глядя, могли точно сказать, где кто. Чужое присутствие перестало быть чем-то особенным или странным. Словно никогда и не было тех метров, разделяющих престолонаследников. Словно они правда были братьями – настоящей семьёй. Субару, смотря в пол, нахмурившись, подпирал плечом стенку у входа в зал. Канато, сжимая Тедди в руках, сидел на своём излюбленном кресле, не обращая внимание на посторонних, полностью поглощенный общением с плюшевым безмолвным другом. Коу вместе Азусой стояли у камина, рассматривая тлеющие в огне маленькие угольки сосновых досок. Руки, как истинный аристократ, сидел в кресле, закинув одно колено на другое и, кажется, в сотый раз перечитывал потрепанную книжку с синей обложкой. Золотистые буквы на мягкой коже фолианта слабо мерцали, освещенные пламенем нескольких свечей, стоявших в резном подсвечнике на дубовом столе. Рыжие двойняшки разделили места на диване, стоящем посреди комнаты. Райто в отличие от остальных действительно часто переживал за старшего брата: кому, как не ему, знать о истинных уроках будущего наследника – ад, через который прошёл старший сын, всегда заставлял хитрую ухмылку любимчика Корделии дрожать. Шу вместе с малышом на руках расположился на софе рядом с Юмой, переставшим в последнее время так остро реагировать на старшего Сакамаки. Возможно, не будь сейчас такой ситуации, остальные обязательно бы обратили внимание на их молчаливое приветствие и постоянное нахождение рядом, но сейчас единственное, что занимало их мысли – это заклинание переноса в прошлое. Они находились в ожидании несколько дней. Младший сын Биатрис не покидал своей лаборатории, поэтому все, что оставалось делать другим – ждать. Ждать и, как бы иронично не звучало это для вампирского уха, верить. Банально верить, что у него все получится. У них не было никаких гарантий, и это единственное, что они могли. Послышался скрип двери. Спустя секунду посередине комнаты уже стоял брюнет в очках с маленьким бутыльком в руках. Стекло замерцало в наступившей безмолвной тишине маленькими отблесками хрупкой надежды. Скромно, едва проглядывая сквозь белый шелк перчатки принца. — Получилось? Вопрос привлек всеобщее внимание. Ведь от ответа на него зависит будущее собравшихся здесь вампиров. Рейджи лишь слегка кивнул, впрочем, не скрывая гордой ухмылки, – нет ни одного зелья, которого бы он не смог воссоздать. Все посмотрели на Аято. Он, игнорируя взгляды братьев и обращенных, спокойно встал со своего места и подошел к старшему, забирая из его рук бутылек. Спустя секунду на плече он почувствовал чужую руку. Райто в привычной ему лениво-кошачьей манере опирался на старшего брата, протягивая ему небольшую саблю, взятую из коллекции на втором этаже холла. Аято слабо усмехнулся в ответ. Взмах. Ладонь пронзила вспышка боли, капли крови быстрыми ручейками потекли вниз, сливаясь друг с другом и падая на пол. Спустя секунду этой же рукой красноволосый раздавил небольшую склянку, смешивая в ладони багряную кровь с проклятым зельем. Осколки посыпались на пол. Спустя несколько минут в руки вовремя подоспевшего Райто рухнуло тело рыжего вампира. Последнее, что увидел старший сын Корделии – взволнованные изумрудные глаза младшего брата. После тьма. Юи чувствовала себя гораздо лучше. То ли дело в силе основательницы, то ли в действенном курином бульоне, который ей принес маленький вампир, то ли в нём самом. Сейчас, гладя всё ещё спящего мальчика по растрепанной алой копне волос, она очень хотела поскорее увидеть блеск его изумрудных глаз. Девушка знала о том, что пришлось в детстве пережить её возлюбленному. Знала, потому сейчас хотя бы чуть-чуть хотела сделать его жизнь чуть легче, чуть радостнее. Увидеть игривый блеск в глазах совсем еще маленького вампира. Она решила. Раз уж они здесь, она сделает всё, что в её силах, чтобы это время он вспоминал только с нежной улыбкой. Пусть, он не будет знать, что это она, зато он будет счастлив. Сможет ненадолго почувствовать себя обычным ребенком, а не наследным принцем древнего рода вампиров. Аккуратно поднявшись с постели так, чтобы не тревожить сон мальчика, девушка подошла к туалетному столику. Ей все ещё было непривычно видеть черные шелковистые прямые волосы вместо привычных золотистых кудряшек. А леденисто-голубые глаза и вовсе вызывали у неё легкую дрожь – они казались искусственными, неживыми; будто Канато таки смог исполнить своё желание – сделать из неё куклу. Безмолвную и покорную – украшение его коллекции. Юи тряхнула головой. Сейчас не то время, когда можно думать о таком. Взяв в руки железный гребень, она принялась медленно и аккуратно расчесывать спутавшиеся волосы. В отличие от её вьющихся прямые волосы легко пропускали сквозь себя тонкие зубчики гребня. Закончив расчесывать, она заплела несложную косу: ей никогда не давались сложные прически, сколько бы она не пыталась. К украшениям она не притронулась – они не принадлежат ей. Да и некому их показывать. Также не спеша, стараясь сильно не шуметь, она надевала платье, оставленное ей прислугой еще в первый день пребывания здесь. Платье было более скромным, нежели одеяние основательницы – больше подходило её возрасту, не было таким украшенным. Состояло оно из сшитой вместе с юбкой рубашки и небольшого корсета. Корсет хоть и был довольно узким, крепко фиксировал спину – был сделан из настоящей кожи. На воротнике и манжетах рубашки виднелись аккуратные кружева лазурного цвета под стать её новому цвету глаз. Пуговицы отливали серебренным блеском – Юи с ужасом представляла сколько стоит этот наряд. Туфельки также были довольно скромными на вид – черные бархатные лодочки на небольшой танкетке с треугольным вырезом и тонкой лоснящейся подвязкой: однако девушка была уверена – мастер слышал звон многих золотых монет, выполняя этот заказ. Сидели они прекрасно – будто были сделаны специально для неё: сшиты под ее ногу. Юи смотрела в зеркало и не узнавала себя. Будто прекрасная незнакомка вдруг явилась перед ней. Она улыбалась её улыбкой, но леденисто-лазурные глаза таинственной девушки таили в себе что-то мистическое, далёкое от самой Юи. Недоступное её сердцу. Её человеческому сердцу. Но она не совсем человек… Из мыслей её вывело прикосновение. Маленький Аято проснувшись, сначала даже не понял, где он находится: голова немного болела, и он не мог вспомнить, когда уснул. Но стоило ему увидеть в отражении зеркала черную косу и лазурные глаза – вспомнил. Вспомнил и сразу же, неловко спрыгивая с постели, побежал к ней. Девушка казалась ему не настоящей – стоит обернуться, и она пропадёт. Исчезнет в прозрачной дымке туманных воспоминаний. Он судорожно схватил её ладонь своими ладошками и сжал, чтобы точно убедиться, что это не сон – она перед ним. Они смотрели друг другу в глаза и не могли заставить себя оторваться. Их прервал стук в дверь. В комнате появился уже знакомый Юи мужчина – главный дворецкий особняка. Он оповестил девушку о том, что юные господа вскоре должны находиться в своих покоях и готовиться ко сну. После он покинул их, притворив за собой дверь. Аято и Юи переглянулись. Вампир, крепче сжав ладонь девушки своей ручкой, не говоря ни слова, потащил её в свою комнату. Сегодня он не пойдет к братьям. Ему хочется побыть наедине с ней. Мальчик не мог понять своего эгоистичного желания обладать брюнеткой. Одна только мысль, что остальные тоже смогут, как он, касаться её руки, видеть её улыбку, чувствовать тепло – внутри него буквально взрывались мириады искр, сжигающих все внутренности в жарком яростном пламени, оставляя после себя лишь пепел былых чувств. Нет. Он первый! Она только его! Никому не отдаст! Малыш, впервые ощутивший тепло человеческих рук и нежную ласку легкой улыбки, желал забрать всё это себе. Стать единоличным обладателем этого сокровища. Естественно ни о каком сне не шло и речи. Сначала Аято решил показать девушке коллекцию жуков, затем он, активно жестикулируя и бегая по комнате, рассказывал брюнетке, как вместе с братьями ловил летучих мышей. А после, по предложению девушки, они занялись рисованием. Мальчик решил нарисовать дракона. Большого сильного и обязательно со сверкающей яркой чешуёй на громадных, мощных крыльях. Рьяно выводя каждую линию, высунув кончик языка от усердия, мальчик, полностью поглощенный своим рисунком, не заглядывал в листок брюнетки. Юи же, воспользовавшись отвлеченностью мальчика, изредка поглядывая на него, занималась собственным рисунком. Она рисовала его. Не малыша, который, сидя перед ней с предвкушающей улыбкой, рисует мифическое чудовище, а его. Её любимого. С копной непослушных алых волос, горящих на солнце, подобно ярким языкам пламени, с яркими изумрудными глазами, не сравнимыми ни с одним драгоценным камнем, и ухмылкой. Той самой. Дерзкой и самодовольной, но до боли в изнывающем сердце родной, заставляющей хрустальные тоскливые слезы скатываться с розовых щёк несчастной девушки по ночам. Малыш, заметив, что карандаш в руках девушки перестал касаться бумаги, обратил свое внимание на её листок. Там был нарисован… Он? Но там он был взрослым. Как будто был совсем другим, но в тоже время мальчик точно понимал, что смотрящие на него глаза, нарисованные зеленым карандашом, точно принадлежали ему. Он посмотрел на брюнетку. Она не шевелилась. Широко раскрыв глаза, она смотрела в окно. Где-то в лесу лежащий у яблони парень открыл изумрудные глаза.