Шоу должно продолжаться

      Азирафель задумчиво смотрел на спящего под боком Кроули, пытаясь вспомнить, кто из них к кому полез первым. Но мозг усиленно блокировал этот момент, и Фэлл со вздохом осознал, что вообще не помнит, как они провели эту ночь.       Все заканчивалось тем, как они вместе выходили из клуба и держались приличий. Ну… может быть, обнимали друг друга, не более.       Актер даже понадеялся, что у них и вовсе ничего не было, но… перепачканная спермой простынь говорила об обратном.       Самое обидное не то, что они переспали, а что Азирафель даже не насладился при этом процессом. Он его попросту не помнил!       Кроули пошевелился и открыл глаза, довольно потягиваясь и выгибая позвоночник. Одеяло сползло, обнажая бедра, и Азирафель с интересом посмотрел на немалых размеров член.       Энтони повернулся к Фэллу, и актер не сдержал улыбки. Без очков он был еще красивее. Они придавали ему излишек пафоса, а без них певец казался даже немного ранимым.       — Значит, очки лишь для имиджа? — спросил Азирафель, когда Кроули проморгался и уставился на него. — Никаких деформаций или гетерохромии, о которых говорят фанаты, нет?       — Разумеется, это всего лишь стиль, — ответил Энтони, зевнув. — Даже предположить не мог, что ты такой в постели…       — Какой? — устало протянул Фэлл, прикрыв глаза.       Каким он мог быть? Грубым? Равнодушным? Холодным? Он даже не помнил, что делал с Кроули, а тот заявляет ему, что мало того, что он по жизни мерзавец, так еще и…       — Горячий, — Энтони ухмыльнулся и ловко переполз со своей стороны кровати, забираясь на актера сверху и усаживаясь ему на бедра. — Такого со мной еще никто не делал…       Азирафель почувствовал, как от низкого шепота певца начинает позорно возбуждаться, и, положив руки ему на плечи, небрежно столкнул с себя.       — Уверен, что ты преувеличиваешь, — пробормотал он и встал с кровати, ища на полу свою одежду.       Кроули несколько минут с широко раскрытыми глазами наблюдал за тем, как поспешно одевается актер, а затем привстал на кровати.       — И что, это все? — возмущенно произнес он, и Азирафель повернулся к нему, стоя в расстегнутой рубашке. — И ты меня вот так бросишь?!       — А я разве тебе что-то обещал? — спросил Фэлл, подозревая, что вполне мог наболтать лишнего, будучи выпившим.       Энтони поперхнулся воздухом.       — Нет, но… — тихо ответил он.       — Тогда какие вопросы, Кроули? — Азирафель застегнул рубашку и растрепал волосы пальцами. А потом тяжело выдохнул, понимая, что ведет себя слишком грубо. — Я… ты же понимаешь, что мы оба были выпившими. Мне не нужны отношения, даже если это будет просто секс. Я бы ни за что не стал ничего делать с тобой, если бы был трезвым.       Кроули вскинул на него обиженный взгляд.       Значит, не Азирафель сделал первый шаг.       Актер закусил губу, надевая мятый пиджак.       — То есть… — Энтони встал, неуверенно глядя в сторону, — все, что ты говорил… это так? Актерские штучки?       Азирафель поморщился. Если бы он еще помнил, что говорил.       — Я был сильно пьян, Кроули, — повторил он, — прости, но боюсь, на этом все.       Фэлл положил в карман бабочку, мельком глянул в зеркало и поспешил в сторону выхода.       — Ты подлая сволочь, Азирафель! — донесся до него яростный крик Кроули, когда он закрывал за собой дверь.       Вызвав такси, Азирафель добрался из отеля, в котором они с Кроули, как выяснилось, сняли номер ночью, до дома.       И только добравшись до своей комнаты и упав на кровать, актер прикрыл лицо ладонями, пытаясь осознать, что натворил.       Он все-таки переспал с Кроули!       Хотел бы Азирафель в самом деле относиться к этому также, как показал певцу — что ему наплевать, ведь это было одноразово.       Но актера терзало чувство вины за то, что он дал тому ложную надежду и обидел. Вероятно, Кроули на что-то рассчитывал, но на что?       И где-то в самой глубине подсознания Фэлл чувствовал разочарование — он ведь даже не помнил, каково это — Кроули в его руках.       Все эти мысли навалились на Азирафеля, и он поспешил избавиться от них, достав из кухонного шкафчика бутылку вина.       К удивлению, новость о том, что он был на концерте, никак не просочилась в интернет.       Да и Фэлл не следил даже за новостями. Ему страшно было вдруг узнать, что их с Кроули близость вдруг станет достоянием общественности.       Но он продолжал следить за соц. сетями певца, подмечая, что песни стали выходить реже, фоток стало меньше, да и сам Кроули как-то подрастерял былой запал.       Азирафель не мог понять — неужели из-за той ночи? Но ведь это всего лишь секс! Парочка простых незамысловатых действий, не обязывающих ни к чему и дающих не более, чем обычное удовольствие.       Однако сплетни в интернете продолжали преследовать рекламу его сериала и новые песни Кроули.       Но не более.       Все так и оставалось на уровне сплетен.       Ведь не было абсолютно никаких доказательств, что это все — правда.       — Ты какой-то не такой, — заметил Хастур, подходя к Азирафелю, когда они готовились ко второму этапу шоу. Журналист краем глаза глянул на Вельзевул, тщательно рассматривающую себя в зеркале.       — Что значит «не такой»? — Азирафель раздраженно поправил воротник. Сегодня ему совершенно не нравилось, как он выглядит. Одежда сидела не так, волосы лежали неправильно, да и грим вышел каким-то кривым.       — Несобранный? — предположил журналист. — Что-то случилось? Ты уже целый месяц ведешь себя странно.       — Кстати да, — Вельзевул, завязав галстук, развернулась на каблуках. Она спокойно прошла мимо Хастура, встав рядом с Азирафелем, — что произошло, дорогой?       — Ничего! — выругался Фэлл, уронив бабочку, которую снял, чтобы перевязать. — Вы ко мне даже после провала моей мелодрамы не приставали, что вам сейчас надо? — актер посмотрел на довольную парочку. — Вы теперь вдвоем собираетесь на меня давить? Мало мне вас по одиночке было?       Хастур ухмыльнулся, поднял руки в защитном жесте и отошел.       Больше ни он, ни Вельзевул его не трогали. Разве что Гавриил сказал, что ему пора прекращать пить, пока его лицо не приобрело совсем ужасный оттенок.       Азирафель долго думал, что произойдет на втором этапе шоу, где будет выступать Кроули. Что ему сказать? Какое решение принять?       Если он согласится, будет ли это подтверждением слухов? Сперва его это не волновало, но, когда он все же переспал с Кроули, понял, что теперь простым «да» так просто не отделаться.       Когда съемки второго этапа начались, Фэлл был настолько не в духе, каким не бывал еще ни разу. Ему даже показалось, что на этот раз его излюбленная публика все же пошлет его вместе с плохим настроением.       Он весьма вяло вслушивался и всматривался в то, что участники творили на сцене. Это ведь были все те же самые люди, которым он однажды уже сказал свое «нет», так почему теперь он должен был менять свое решение?       Гавриилу пришлось одернуть его во время перерыва, попросив хотя бы кому-нибудь сказать «да».       — Это же шоу, Азирафель, а ты актер, — раздраженно улыбнулся он, — просто притворись и все.       Азирафель закатил глаза, но просьбу выполнил.       Он целым троим подряд сказал «да», хотя считал, что им это слово не стоило говорить даже на первом этапе.       Когда же на сцену, наконец, вышел Кроули под радостное визжание толпы, Азирафель почувствовал непреодолимое желание встать и уйти, лишь бы не видеть певца. Или лишь бы тот не смотрел на него. Хотя за очками и непонятно было, куда он смотрит.       — Давно не виделись, Кроули, — заметила Вельзевул, улыбнувшись, — мы уже успели соскучиться по тебе.       — Да, и надеемся, что сегодня ты покажешь себя намного лучше, чем в предыдущий раз, — продолжил ее мысль Хастур, довольно развалившись в кресле.       Азирафель успел заметить, что на этом этапе журналист был слишком расслаблен и добр, хотя как всегда режиссер не давал ему выйти на улицу, чтобы покурить. И актер с подозрением думал, что всему виной некто, сидящая совсем близко.       Фэлл натянуто улыбнулся Кроули и ничего не сказал.       К восхищению Азирафеля, Энтони держался на сцене так, словно это не он обиженно кричал ему вслед. Он стоял с такими же гордостью и пафосом, открытый для аудитории и с довольной улыбкой на лице.       В классическом черном пиджаке и невероятно узких кожаных штанах, от которых Азирафель не мог оторвать взгляд с той секунды, как Кроули только появился на сцене.       Зрители радостно бесновались, выкрикивая признания в любви и высказывая обожание, а Азирафель смотрел на певца раздосадовано. Кроули был слишком красивым. Слишком обидно было видеть его и понимать, что певец был в его руках, возможно целовал, но даже не помнить, как это приятно.       И что ему теперь делать?       Единственное, о чем он думал — эти чертовы кожаные штаны, которые так эстетично облегают длинные и стройные ноги.       — Что будешь петь, Кроули? — спросил Гавриил, сияя белоснежной улыбкой. — Тебе нужно постараться лучше, чем в прошлый раз. Как думаешь, ты сможешь?       — Каждый раз, когда я что-то делаю, оно становится из раза в раз только лучше, — ухмыльнулся Энтони, поправляя пиджак.       Судьи переглянулись, а толпа зрителей восторженно заверещала.       Азирафель сложил руки перед собой, сохраняя равнодушное выражение лица. Выпендрежник и позер на сцене лукаво улыбнулся и взял микрофон, стоило музыке заиграть, а толпе предвкушающе затихнуть.       Кроули запел.       Для Азирафеля, как возможно и для многих фанатов Кроули в этом зале, его голос показался уже настолько знакомым и родным, что он даже на миг забыл, что все это — шоу. Просто постановка ради пиара, а не место, где можно насладиться прекрасным пением.       Песня Кроули была насквозь пропитана эмоциями. Певец заставлял всех, кто слушал его, чувствовать все то же, что и он.       Обиду.       Текст и музыка были пронизаны острыми чувствами, охватившими зал, публика загорелась от восторга, а Кроули просто спел об изгнании ангелов из Рая.       «Ведь судьба демона такова — никогда не быть любимым и забыть о счастье».       И помимо невероятного текста Энтони показал самое настоящее мастерство вокального таланта, беря высокие ноты и хрипло расщепляя их.       Стоило ему замолкнуть, как толпа за спинами судей подскочила и зааплодировала. Ее восторг не стихал несколько минут, и всюду слышались яростные и громкие вопли и клятвы в любви. Кто-то даже пытался переубедить певца в том, что все не так плохо, и счастье существует.       Кроули скромно поклонился и поправил съехавшие на кончик носа очки.       Азирафель покосился на Гавриила, прекрасно помня, что тот против религиозных тематик на своем шоу. Но тот сидел с натянутой широкой улыбкой, слушая визги зала так, словно они были адресованы ему.       — Хастур, что думаешь? — продюсер повернулся в сторону коллеги. — В прошлый раз ты не дал Кроули даже начать. Как тебе сегодняшнее его выступление?       — Я понял, что был неправ, — журналист в побежденном жесте поднял руки, — я разделяю мнение зала — песня невероятная. Я словно сам был ангелом, упавшим с небес и лишенным всяческой любви и надежды на счастье.       — Куда тебе до ангела, грешник! — воскликнула Вельзевул, глядя на Хастура.       — Так ведь потому что Падший! — возмутился он. — В общем, мое весомое «да» уходит Кроули на этот раз, потому что мне понравился смысл песни. Я буквально чувствовал обиду на небеса за такое предательство.       Зал поддержал Хастура одобрительным верещанием, а Вельзевул ехидно рассмеялась.       — Не люблю соглашаться с Хастуром, — произнесла она, глядя на Кроули, — но ты явно знал, чем нас зацепить, Кроули, песня действительно невероятная. И исполнена великолепно. Ты задрал слишком высокую планку, но ты смог ее достичь. Поэтому я тоже говорю тебе «да».       Энтони вежливо поклонился, довольно улыбнувшись.       Гавриил посмотрел на Азирафеля. Тот вопросительно приподнял брови, не желая высказываться раньше времени.       — В прошлый раз я недооценил тебя, — произнес продюсер, глядя на Кроули с наигранной улыбкой, — но сегодня я понял, что на прошлом этапе совершил ошибку. Безоговорочное «да» твоему талантливому голосу.       Фэлл закатил глаза.       Единственная ошибка, которую признал Гавриил — что Энтони мог не поднять им рейтинги. И это «да» было сказано лишь для пиара и поддерживания собственного статуса. А совершенно не потому, что ему нравилось пение.       Зал загудел, понимая, что любимец проходит в финал, а Кроули на сцене счастливо улыбнулся, сжав пальцами микрофон, который все еще держал в руках.       Азирафель молча опустил взгляд, надеясь, что его мнение в таком случае можно и не спрашивать — Кроули ведь уже прошел. Нет совершенно никакой разницы в том, что он теперь скажет.       Но Гавриил все равно повернулся к нему.       — А ты что скажешь, Азирафель?       Актер был готов растерзать коллегу прямо сейчас. Конечно, по правилам он должен был высказаться. Но ведь Гавриил прекрасно знал о его нелегкой ситуации с Кроули и мог немного помочь тем, что не стал бы концентрировать на нем внимание.       Зал затих, обращая на него свой взор. Фэлл почувствовал, как десятки глаз прожгли ему спину.       — Я скажу, что мне не понравилось, — спокойно ответил Азирафель. В зале воцарилась внезапная тишина, а коллеги удивленно уставились на актера. — Несмотря на то, что вокальные данные очевидно на высоте, не стоит забывать, что песня воспринимается в целом. А ее контекст совершенно не соответствует формату шоу. Не нужно затрагивать столь щепетильную тематику, причем обвиняя в чем-то одну конкретную сторону и выражая этим свою обиду. Говоря об ангелах, не стоит забывать, что они сами виновны в собственном изгнании, и поддерживать подобную позицию я считаю очень некорректным. — и Азирафель холодно уставился на певца, застывшего посреди сцены. — Неудачный выбор песни, Кроули. Я говорю тебе «нет».       Публика взорвалась бурным негодованием, а Кроули, поджав губы, отступил на шаг.       Прошло много времени, прежде чем охране удалось успокоить зрителей, когда Кроули уже ушел со сцены. Ведь он выступал не последним, но, похоже, что зрителям было уже все равно на следующих участников.       — Ты серьезно, Азирафель? — произнес Хастур, удивленно глядя на него во время этого небольшого перерыва, пока публику пытались угомонить.       Азирафель пожал плечами, не желая обсуждать эту тему.       Когда шоу подошло к концу, камеры отключились, а судьи покинули зал, вернувшись за сцену, Вельзевул схватила актера за локоть.       — Что это такое было? — прошептала она ему на ухо, приподнимаясь на цыпочки, чтобы достать.       — Что не так? — возмутился Фэлл, высвобождаясь из ее хватки. — Я считаю, что выбор песни абсолютно неудачный. На все остальные мои придирки вы как-то раньше не обращали внимания.       — Да, только остальным ты не говорил сперва «да», а потом «нет», — заметил Гавриил, а потом, не особо заинтересованный в этом разговоре, направился в сторону своей гримерной, мельком подмигнув недалеко стоящей ассистентке.       — А еще не с каждым таким участником у тебя «якобы» романчик в интернете, — усмехнулся Хастур, глядя в сторону ушедшего продюсера.       Азирафель возмущенно посмотрел на него.       — Нет никакого романчика! — произнес он. — Сколько можно?!       Фэлл направился к своей гримерной. Хастур хотел пойти за ним, но Вельзевул остановила его, придержав за локоть и покачав головой.       Азирафель раздраженно бросил на гримерный столик бабочку, которая все это время так неприятно душила, и мельком посмотрел в зеркало, слишком ярко освещаемое лампочками на раме.       Не было ничего такого в том, что ему не понравилось!       Песня была неудачная, Кроули пел слишком вызывающе, да и вообще — он же в итоге все равно прошел! Чем все были так недовольны?       Почему нельзя просто оставить его в покое? У него есть собственное мнение, и он вправе его высказывать, никто не может ему запретить!       Хлопнула дверь гримерной, и Фэлл негодующе обернулся.       — Ну что тебе еще нужно?! — выпалил он, предполагая, что Хастур просто так не отстанет, а после застыл, увидев вездесущего певца. — Почему ты все время появляешься где-то рядом, Кроули?! Кто вообще позволил тебе сюда пройти?       Энтони едва улыбнулся, а потом повернул ключ в замке, закрывая дверь. Фэлл даже не заметил этого жеста от обрушившейся на него волны негодования.       — Это не сложно, Азирафель, — ответил он осторожно, видя, что актер слишком раздражен.       — Только попробуй спросить меня, правда ли мне не понравилась твоя песня! — Азирафель сжал кулаки, поворачиваясь к певцу. — Я, черт возьми, не обязан радоваться всему, что происходит на этой сцене!       Кроули на секунду застыл, а затем направился к Азирафелю, снимая на ходу очки.       — Вообще-то… — начал он уклончиво, — тебе и не должна была понравиться эта песня, — он подошел к актеру вплотную, положил очки на столик и заглянул в полыхающие гневом голубые глаза. — Похоже, что моя обида и вправду тебя задела. И именно поэтому ты смог ее разглядеть.       — Что? — спросил Азирафель. Было так непривычно видеть Кроули без очков. У него был совершенно иной взгляд, и на трезвую голову он воспринимался иначе. Искреннее. — Что ты сказал?       — Я сказал, что бросать человека после одной ночи — некрасиво, — Кроули ехидно усмехнулся, — надо же было как-то сказать тебе об этом так, чтобы ты точно услышал. Эта песня должна была тебе не понравиться, Азирафель.       Фэлл возмущенно выдохнул.       — Ты хотел, чтобы я сказал тебе «нет»? — удивленно спросил он.       Кроули покачал головой.       — Твое «нет» разрывает мое сердце, — ответил он, — я просто хотел показать, что чувствую.       — Ты понимаешь, что песня могла не понравиться не только мне?       — Ага, — протянул Энтони довольно, — но я бы выбыл из шоу, зная, что сумел донести до тебя свою позицию.       Азирафель молча посмотрел на Кроули. Для него было непонятно манипулирование собственным будущим ради показа… каких-то там чувств.       — Ну и для чего все это? — произнес он, опуская взгляд. Невольно рассматривая чужую талию, так выделяющуюся узкой рубашкой.       — Я ведь нравлюсь тебе! — выдохнул Кроули, вплотную вставая к нему и кладя руки на плечи. Азирафель удивленно вздрогнул от внезапной тактильности. — Ты же сам говорил, в ту ночь, когда мы переспали!       Фэлл покосился в сторону двери, боясь, что Энтони слишком громкий.       — Если ты думаешь, что, переспав со мной… — начал он, но Кроули перебил.       — Да плевать мне на твое шоу, на фанатов и все остальное, — произнес он, — мне ты нужен, а не что-то другое.       Кроули пошатнулся, когда Азирафель схватил его за воротник рубашки и рывком прижал к столику у зеркала. На пол со стуком упали кисти для макияжа и шумно покатились к стене.       — Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком напористый, а некоторым это может не нравиться? — спросил он, продолжая сжимать пальцами его рубашку, в то время как Энтони восхищенно смотрел на него, облокотившись о столик.       — Но тебе нравится, — возразил Кроули, — ты же хочешь меня!       Азирафель холодно улыбнулся. А потом потянул Кроули на себя, но стоило тому только протянуть к нему ладони в надежде на пылкий поцелуй, как актер резко развернул его к себе спиной.       — Возможно, — выдохнул Фэлл ему в затылок, прижимая к своей груди и жадно проводя ладонями по чужому животу.       Он ведь трогал его в первый раз! Во всяком случае сознательно. Если Кроули расслабленно простонал и задрожал, видимо получая то, чего так хотел, то Азирафель восторженно провел руками по его телу, ненавидя себя за то, что не помнил, каково это. Пока ситуация позволяла — он собирался насладиться этим сполна. Запомнить все до мельчайших деталей. Эти ребра, чувствующиеся даже сквозь рубашку, живот, напрягающийся, если надавить.       — Хочешь очередного бездушного секса значит? — спросил Азирафель, проводя пальцами по губам певца, заставляя приоткрыть рот. Он скользнул внутрь, заставляя Кроули поперхнуться и надавил сильнее. Второй рукой актер обхватил его пах, чувствуя, что Энтони невероятно возбужден. — Тогда не стоило долго говорить, нужно было сразу поработать своим болтливым ртом по назначению.       Азирафель нежно провел пальцами по кругу, очерчивая кромку зубов и надавливая на язык.       Кроули посмотрел в зеркало, перед которым стоял. Азирафель крепко держал его, глубоко засунув пальцы в рот, оттянув щеку и сжав ладонь на штанах. Кроули поперхнулся, откинув голову на плечо актера, и по его подбородку потекла слюна.       — Или не хочешь травмировать голосовые связки? — шепнул Фэлл ему на ухо, и выпустил из рук. Он вытащил пальцы изо рта, оставляя вязкую нить слюны, и вытер их о щеку Кроули.       — Если ты хочешь…       Кроули не успел договорить, как пальцы Азирафеля сжались на затылке, и актер прижал его к столику, заставляя прогнуть спину. Фэлл вдохновленно погладил обтянутые кожей ягодицы, думая о том, что такие штаны бывают лишь в вульгарном порно. Но Кроули они так шли.       Фэллу совершенно не хотелось никаких нежностей или прелюдий. Хотелось просто взять, почувствовать Кроули, который столь нагло его соблазнил.       Азирафель несдержанно расстегнул его кожаные штаны, позволяя себе мимолетную ласку и оглаживая твердо стоящий член. Кроули просительно толкнулся, но актер уже убрал ладонь, поглаживая меж ягодиц и надавливая на сжавшийся вход.       — Ты ведешь себя как простая шлюха, — произнес Азирафель, сжимая пальцы на его шее. — Ты рискуешь всем, и ради чего? Ради обычного секса?       — Ради тебя! — процедил Кроули, посмотрев в зеркало в надежде поймать там взгляд актера. Но тот сосредоточенно смотрел вниз.       Азирафель тяжело выдохнул и пробежался взглядом по гримерному столику. Он взял с него бутылочку с каким-то маслом, лежащую рядом с локтем певца, и вылил на чужие ягодицы, размазывая и тут же проникая в Кроули двумя пальцами.       Энтони прошипел, сжимаясь, и актер ласково погладил его по спине, отпуская, наконец, шею. Он очень быстро нашел нужную точку, погладив пальцами по стенкам, надавив и снова погладив. Кроули под ним весь выгнулся и задрожал.       Фэлл поспешно расстегнул ширинку и, смазав себя, вошел в Кроули сразу и до конца. Он не сдержался и простонал, откинув голову, чувствуя головокружительную тесноту и сжимая чужие бедра обеими ладонями.       Первые пару минут Кроули дергался и сжимался, потому что Азирафель совершенно не дал ему времени привыкнуть к себе и сразу взял быстрый ритм, глубоко входя. Но потом расслабился, получая удовольствие и глядя в зеркало. На собственное покрасневшее лицо и развратно приоткрытые губы. А потом переводя взгляд на Азирафеля.       Фэлл самозабвенно брал его, насаживая на себя, грубо толкаясь и при этом невероятно ласково поглаживая по спине и сжимая бока. На его лице отражались такие восторг вперемешку с удовольствием, что одно это заставляло Кроули дрожать и пропускать Азирафеля еще глубже.       Азирафель даже не думал о зеркале перед ними. Он жадно оглядывал Кроули, его растрепавшиеся рыжие волосы, прогнувшуюся поясницу и стройные бедра. Фэлл с восторгом смотрел как собственный член скользит меж блестящих от масла ягодиц, и единственное, чего ему хотелось — больше, больше Кроули в его руках.       Рука Энтони соскользнула со столика, и он попытался обхватить себя, но Фэлл тут же схватил его и уложил ладонь обратно, сжимая его пальцы своими.       — Обойдешься, — шепнул он, коленом раздвигая его ноги еще шире, и Кроули едва не упал, теперь придерживаемый одним лишь Азирафелем, вжимающим его в столик.       Кроули посмотрел в зеркало, ловя горящий вожделением взгляд актера и закусил губу, чтобы не застонать в голос.       Энтони не знал, собирался ли Азирафель вообще давать ему возможность достичь оргазма, думая лишь о собственном удовлетворении, но интенсивные и грубые толчки по самой чувствительной точке в итоге заставили его быстро кончить, заливая спермой кожаные штаны.       Кроули простонал и сжался, отчего Азирафель тут же кончил следом, входя до самого основания и замирая.       Он восторженно смотрел в зеркало, на то, как Азирафель блаженно прикрывает глаза, закусывая губу и стискивая его бока.       Азирафель был актером. Но в этот момент выглядел так искренне и по-настоящему, что у Кроули все сжалось в груди от этого зрелища.       Фэлл подтянул его к себе, заставляя подняться, обнимая, прижимая к себе и по-прежнему не выходя из него.       — Эй, Азирафель!       Ручка двери дернулась, и Кроули замер вместе с Азирафелем, когда снаружи раздался знакомый голос.       Азирафель неосознанно зажал рот Кроули, а после быстро выскользнул из него, слишком резко, вызывая у того болезненное сопение в собственную ладонь.       Фэлл схватил со столика пачку салфеток, всучил их певцу и толкнул к стене, примыкающей к двери. Энтони послушно отошел, придерживая собственные штаны, а вот Азирафель довольно ловко застегнул свои, провел пальцами по волосам и натянул на лицо беззаботную улыбку.       — Что такое, дорогая? — спросил он, открывая дверь так широко, что Кроули, стоящий прямо за ней, испуганно дернулся.       — Мы собираемся в Ритц, ты с нами? — спросила Вельзевул, облокачиваясь о дверной проем.       — Конечно, он с нами, иначе будет дома бухать в одиночестве, — Хастур обнял певицу за талию, но та оттолкнула его от себя.       — Не трогай меня здесь, поганец, кто-то может увидеть! — прошипела она.       — Кто, например?       — Я, например, — тактично заметил Азирафель, — постыдись, она ведь бывшая жена моего друга. И вообще, мы на рабочем месте, это неэтично.       — Неэтично кидать друзей, когда они спрашивают у тебя, что происходит! — возмутился Хастур. — Я говорил тебе — трахни эту рыжулю и станешь в разы счастливее, но нет, у тебя ведь небесные принципы не трахать тех, кто тебе нравится, зато спать со всеми, кто под руку попадется, ай!       Хастур болезненно выдохнул, когда Вельзевул ударила его локтем в живот.       — Я кому говорила больше не поднимать эту тему! — прошипела певица. — В общем, Азирафель, мы подождем тебя у парковки.       — Вообще-то, у меня свои планы, поэтому вам придется идти без меня, — Фэлл натянуто улыбнулся. — А еще я больше не желаю сидеть один, пока вы уединяетесь в туалете. Ради всего святого, это же ресторан!       — Какие у тебя планы? — пробормотал Хастур. — С бутылкой обжиматься?       — Не твое дело, — ответил Азирафель. — Давайте, валите уже, пока на ваши вопли еще и Гавриил не пришел.       — Гавриил уехал с новой ассистенткой, — хмыкнула Вельзевул. — Ладно, дорогой, надеюсь, у тебя в самом деле запланирован приятный вечер.       Вельзевул шагнула к Азирафелю, отчего тот испуганно вздрогнул, и чмокнула его в щеку. Фэлл поспешно закрыл дверь в гримерную и выдохнул.       Его взгляд упал на Кроули, прижимающегося спиной к стене, прямо у двери, уже в застегнутых штанах и с кучкой скомканных в кулаке салфеток.       — Какой же ты лицемер, — заметил Кроули, отходя от стены и выкидывая их в ближайшую мусорку под столиком. — Я уже говорил, что ты просто великолепный актер?       Азирафель устало потер глаза.       Что обычно принято говорить певцу, которого ты только что трахнул в собственной гримерной?       Кроули решил эту проблему за него.       — Так я тебе все же нравлюсь! — довольно прошипел он, подходя к нему и обхватывая руками за шею и прижимаясь всем телом. — Я знал!       — Не льсти себе, — холодно заметил Азирафель, укладывая ладони на его талию. Однако не удерживаясь и ласково проводя по ней ладонями. — Это просто физическое влечение, не более. Ты… просто очень красивый.       Энтони довольно улыбнулся.       — Я знаю, — ответил он и потянулся к Азирафелю, желая поцеловать его.       Но актер приложил палец к его губам, отстраняя от себя и разрывая объятия.       — Нет-нет, никаких поцелуев, — произнес он и поднял пальто, которое вдруг оказалось на полу. — Ты слишком много себе позволяешь.       Кроули весь затрясся, растекаясь в улыбке.       — Оу, Азирафель, ты будешь отталкивать меня после каждого секса, и мне снова и снова придется ползать перед тобой на коленях, чтобы его заслужить?       Фэлл покачал головой.       — Нет, это чтобы ты больше не пел песен, которые мне не понравятся, — произнес он, — ты же не хочешь, чтобы я в следующий раз снова сказал тебе «нет»?       Энтони рассмеялся.       — Я не поддаюсь дрессировке, мистер Фэлл, — ответил он.       — А мне кажется, что очень даже поддаешься, — заметил Азирафель. Он подошел к Кроули, обнял его, укладывая ладони на лопатки, и притянул к себе. Стоило Азирафелю лишь приблизиться к нему, как Кроули тут же вновь потянулся к нему с поцелуем, прикрыв глаза.       В следующий миг актер отстранился.       — Видишь? — ухмыльнулся он. — Очень даже легко. А теперь… — Кроули не успел даже возмутиться лишний раз, как Азирафель подтолкнул его к выходу. — Подожди меня на парковке.       — О, так я приглашен на твои вечерние планы? — удивленно выдохнул Кроули, оказываясь возле двери гримерной.       — Вообще-то они изначально спланировались с твоей компанией, — ответил Азирафель, — но если ты против…       — Я только за!       Фэлл хмыкнул. Еще бы Кроули был против.       — Тогда мне нужно прибрать здесь устроенный тобой беспорядок, а ты пока подожди у моей машины, — Азирафель прижал Кроули к двери и положил ладонь ему на грудь. Так и хотелось трогать его все больше и больше. Он не удержался и прижался губами к виску, на котором была выбита татуировка. Энтони вздрогнул и застонал. — У меня большие планы на вечер, любовничек…       От шепота Азирафеля в самое ухо Кроули весь выгнулся. Актер отстранился и приоткрыл дверь, выпуская его из гримерки.       — Чтобы ты понимал, Азирафель, — ответил Кроули, довольно ухмыляясь. — У меня тоже есть незамысловатый план. Ты еще влюбишься в меня.       — Это очень громкое заявление, — тактично заметил Фэлл, — но ты можешь попытаться меня удивить.