Штуша-Кутуша

— Мужик, ну не понимаю я тебя, — тяжело выдохнул Паша, с трудом проглатывая злость и маты, надо же все-таки было проявлять профессионализм. — Вообще, совершенно, ни хренашеньки не понимаю. Паренек перед ним только сдвинул шляпу на затылок и продолжил уверенно нести какую-то тарабарщину, тыкая пальцем в экран своего телефона. Паша в душе не знал, на каком языке он лопочет: то ли румынский, то ли болгарский, хрен разберешь. У них тут сегодня проходил фестиваль, на который съехались коллективы со всего ближнего зарубежья, а этот товарищ вообще на рожу цыган цыганом, так что определить с ходу его место жительства казалось весьма сложно. И еще час назад Паша думал, что сегодняшний день не может стать хуже, но вот он здесь. Этот бородатый голодранец в потрепанной шляпе перехватил его прямо на выходе из служебного туалета: они стояли около дверей, где можно было сполна насладиться запахом хлорки и мочи. Привязался, требуя непонятную срань, и Паша уже просто не знал, как ему еще объяснить, что он вообще не допирает, чего тот от него хочет. — Переводчик, — Паша потыкал мужику в экран телефона пальцем, беспардонно перебивая. — Гугл. Почувствовал себя последним питекантропом, тянуло перейти на универсальный русский, кто ж в мире не знал классическое «сукаблять»? Останавливало только то, что он был на работе. Перед ним стоял представитель какого-то блядского театра, а им еще на стажировке упорно вдалбливали, что уважать надо каждого артиста, пусть он даже из неизвестного Задрыщенска, поэтому Паша просто не мог переступить через себя. Хотя, сука, в голове уже крутились только цитаты из фильмов Гая Ричи. Как же Паша сейчас ненавидел всех этих, блять, цыган. Мужик перед ним совсем разошелся, заговорил громче, хотя и так был нихуя не тихим. Потыкал еще неприятно пальцем в бейджик на Пашиной груди и дернул за рукав. — Сука, заебал, не понимаю я тебя, — Паша все-таки не выдержал и взорвался. Схватил грубо за запястье, отводя руку подальше от себя; ему совсем не нравилось, когда незнакомые люди в личное пространство лезли. — Сходи за ебанным переводчиком или не трахай мне мозги. Цыган перед ним замолчал, удивленно хлопая ресницами, даже рот приоткрыл. А через секунду из коридора донесся звук приближающихся шагов: никаких сомнений, что кто-то услышал его слова. Бояться было уже нечего: во второй раз с работы не попрут, но Паша все равно резко сдулся и осунулся. Неприятно, что уж там. Из-за поворота показался мужик в точно таком же костюме, как у приставучего цыгана. Шляпа низко надвинута, лица не видно, но Паша нисколько не сомневался, что ему сейчас может прилететь по роже. Творческая интеллигенция — она такая, редко церемонилась, особенно если в гримерке добрые спонсоры водку поставили. — Стефан, ты куда потерялся? Девочки тебя обыскались, — на чистом русском выдал второй мужик, смотря только на коллегу. Приподнял шляпу, позволяя наконец разглядеть лицо, и Пашу тут же ошпарило острым чувством узнавания, хоть они и не виделись до этого два долгих года. Юрка наконец посмотрел на него, сразу заулыбался широко — во рту ярко блеснул золотой зуб. Видать, тоже узнал. — Вот это встреча, — он мазнул коротким взглядом по бейджику, но тот был развернут именем вниз. Нахмурился едва заметно, вспоминая, но тут же вернул обратно самоуверенное выражение лица. — Паша, да? — Ага, мы с тобой в театре вместе работали, — кивнул Паша, пожимая протянутую руку. — Так какими судьбами тут? Ты… — продолжить Юре не дал цыган, потянув на себя и снова начиная что-то бурно объяснять на другом языке. — Бляха, Стефан, да забей. Это свой мужик, мы с ним и так договоримся. — Бля, ну и чего, я зря время терял? — неожиданно выдал по-русски Стефан, причем говорил почти без акцента. — Пойду тогда хоть пивка накачу. — Пойди, родименький, не увлекайся только, — хмыкнул Юра, провожая его взглядом. Паша нахмурился, сообразив, что за спектакль ему тут разыграть хотели. В принципе, все правильно: после такой мозгоебли он бы согласился на что угодно, лишь бы убрали подальше этого дурного цыгана. Все равно стало немного обидно. Он прошелся глазами по Юриному костюму, изучая с интересом. Перехватил через мгновение насмешливый взгляд и смутился, понимая, что пялится уж больно внимательно. — Ну как? Нравится? — Юрка, нисколько не стесняясь, развел руки в стороны и прокрутился на месте, давая оценить себя. Черная рубашка с вышитыми огненными всполохами, шляпа с красной лентой, какие-то побрякушки на запястьях и вроде бы золотые перстни на пальцах — типичный рисованный образ цыгана. Не знай Паша, что тот был чистокровным русским, вполне мог бы принять за представителя малых народов. — Ничем не хуже клоунады, — рассмеялся довольно Юра, когда Паша неуверенно пожал плечами в ответ. — Давно тут работаешь? Потянулся к бейджику на его груди, переворачивая фоткой вверх, а Паша скосил глаза вниз, изучая сосредоточенно его пальцы. Захотелось дать себе по роже, чтобы перестать смущаться. Он ведь давно не молодой студент, которого пообещали угостить вкусным коньяком. Только вот такое было у Юрки обаяние: с ходу заставлял чувствовать себя неуверенным подростком. И ведь Юра сам хорошо это знал и умело пользовался. Вон уже даже и расстояние между ними сократил до минимума, стоял очень близко, а Паша невольно ссутулился, пытаясь казаться ниже. Поймав себя на этом, он раздраженно дернул головой, снова распрямляясь. В конце концов, не он тут должен был краснеть. В их последнюю встречу как говно себя повел именно Юра. — Давно, — кивнул хмуро Паша. — Но цыган возненавидел только сегодня. Чего этому утыр… коллеге твоему надо было? — Выступление наше передвинули из конца в самое начало. Мы с Родионом Леонидовичем совсем не об этом договаривались, — Юра снова сместился немного в сторону. — Где он, кстати? — Похоронили неделю назад, — сухо ответил Паша, стараясь не выдать настоящих эмоций, почесал только нервно шею. — Бля, серьезно? Молодой же совсем мужик был? — Сорок семь. Инсульт. В голове у Паши все еще стояла картинка похорон: тихо и без сил плакала вдова, а его дети вроде бы крепились, но глаза были красные-красные. Пашке тогда тоже было очень хреново, он даже не рискнул подойти к ним и выдавить слова соболезнования. Боялся, что сорвется на нытье, а кому это нужно? Родион Леонидович был мужиком мировым и очень классным: благодаря ему Пашку в фирме и оставили после стажировки. Он-то пришел в это театральное агентство на время, думал просто отпахать практику и слиться, а в итоге втянулся. Сцена все-таки Паше не очень подходила, не сверкал он на ней, а вот организационные моменты были интересными. Его перло разыскивать для всяких фестивалей необычные музыкальные группы и театральные труппы в российских глубинках и щедрых европейский закромах. Каждый божий день узнавал что-то необычное, на работу не шел — летел. Пока Родион Леонидович не умер. Там сразу пошли перестановки, а новая начальница решила убрать старых любимчиков. Вот и дорабатывал Паша последние две недели, хотя вообще не тянуло помогать этой мерзкой тетке. Но столько Родион сил в этот фестиваль вложил, Паша тупо не мог его подвести. Хоть этим память почтить, раз иначе он не сумел. — Пиздец какой, — хмуро ответил Юра, теребя нервно манжеты у своей рубашки так, что на секунду можно было заметить темные пятна татух. — И кто теперь вместо него? Ты? — Нет, Екатерина Павловна. — Етить твою налево. Та мегера? У Юры от удивления аж глаза округлились — Паша невольно хохотнул, глядя на его изумленную рожу. В последнее время вообще на нервах часто смеяться хотелось, пусть даже на душе было совсем невесело. — Думаешь, Стефан ее обработать не сможет? — хмыкнул издевательски Паша, наслаждаясь чужой растерянностью. — Ну ты чего? Обиделся что ли? — Юрино лицо изменилось как по щелчку: тут же стало сочувствующим и немного озабоченным. Видать, не пропил все-таки свой актерский талант, хотя и очень старался. — Не самая приятная херня, согласен, ну, а хули нас в начало переставили? Ты же знаешь, народу днем почти нет, а корпоративы сами себя не организуют. — Не обиделся, устал просто. И работы еще много, — пожал плечами Паша, уже откровенно утомившись от этого разговора. Юра вел себя как ни в чем не бывало, хотя прошло два года, и они давно не пытались играть в дружбу и музыку. Будто бы Паша не знал, что тот пустил свою жизнь по пизде, будто бы все это было нормальным. Паше его дружелюбие ни в одно место не всралось: он прекрасно помнил, как в их последнюю встречу вытаскивал бухого Юру из театра, как тот бросил ему мерзко в рожу, что хуевый из Паши друг и музыкант, а актер и того хуже. Понятно, что пьяный был, потом даже извиняться пробовал, но толку-то. Юрка тогда упал в такую алкогольную жопу, из которой его сам боженька бы не спас. — Понял-принял, не лезу, — Юра поднял показательно ладони вверх на секунду. — Прости уж, что Стефан тебе нервы помотал. — Все нормально, — отозвался Паша нейтральным голосом, снова собирая остатки своего профессионализма; скрестил только руки на груди, как будто невольно спрятаться пытался. Обернувшись через плечо, Юра сделал неуверенный шаг назад, явно планируя уйти. Потом замер на секунду и окинул Пашу внимательным взглядом, изучая с ног до головы. Облизнулся еще как-то похабно, снова принимая свой самый наглый вид. Паша на мгновение почувствовал себя загнанным зверем, которого поймали в прицел. — Не хочешь встретиться на неделе? Вспомним старое, сто лет ведь не виделись, — спросил неожиданно Юра. — Юр, я здесь последние дни дорабатываю, с корпоративами вам помочь не смогу, — насмешливо протянул Паша, отрываясь от стены и приглаживая пальцами волосы. — Да и хуй с ним, я ж не ради этого, — быстро отозвался Юра, но Паша был уверен, что услышал в его голосе какое-то разочарование. — Посплетничаем как две старые кошелки, перетрем всякую хренотень. — Я не знаю, Юр, я… — Не выебывайся давай, говори свой номер. Юра снова оказался рядом, завис, почти прижимаясь к Пашиному плечу. От этой близости почему-то неловко не было, мешались только противные воспоминания, полные пустых надежд. Каким же наивным ребенком раньше Паша был: правда думал, что они смогут писать музыку и это будет чего-то значить. И ведь он тогда старался, реально душу вкладывал. Участвовал в каждой тупой Юриной затее, в видюшках снимался, просто зависал на студии с утра до вечера. Они сначала очень бодро сочиняли, а потом все пошло по пизде. Как и Юрина жизнь в целом. — Ну чего ты ломаешься? Пожрем, поболтаем, — Юра вдруг заулыбался очень открыто и обаятельно, как только он один и умел. — Весело же будет. — Ладно. Но если твой Стефан доведет мою начальницу, я тебе пизды дам, понял? — попытался отшутиться Паша. Надиктовал послушно свой номер, забил Юру в телефоне, когда тот его набрал. Печатал имя, а сам не мог понять, как же все так хреново-то стало. Зачем ему вообще возвращать прошлое, от которого он давно не ждал ничего хорошего. — Я наберу тебе на днях, — Юра подошел еще ближе; Паше на секунду показалось, что сейчас полезут ненужные дружеские объятия, но тот лишь похлопал по плечу ободряюще. — А пизды мне не надо, пизду себе оставь. Прикусив губу, Паша проводил его долгим взглядом. Совершенно уверенный в том, что Юра ни в жизнь не позвонит. Это имело бы смысл, если бы было выгодно, но Паша сразу честно сказал, что скоро увольняется. Со всеми разборками исчез почти на полчаса, за что получил выволочку от своей новой начальницы. Отчитала она его прям как нашкодившего подростка. Паша мысленно пожелал ей все гадости мира, но вспомнил, что ее ждет спектакль от докучливого цыгана — сразу стало веселее. Забегался потом по работе, дел разных было полно. Освободился под вечер, завис за кулисами с баночкой энергетика, наблюдая невнимательно за номером какого-то польского коллектива. И совсем не удивился, когда после них на сцену вышла заводная цыганщина. Видать, никто не мог устоять перед занудным обаянием Стефана, даже Пашина суровая начальница. Песню Паша не знал, что-то бодрое и похожее на русское народное. Юрка лихо носился по сцене со скрипкой, Стефан в обнимку с аккордеоном хитро улыбался из своего угла. С ними еще две девчонки были: платья в пол, шикарные длинные волосы; танцевали так, что взгляд отвести было нельзя. Паша честно прослушал две песни, смял пустую банку и сбежал курить на улицу. В голове разное крутилось, возвращаться к прошлому не хотелось: и без него было дерьмово. Когда заходил обратно в зал, наткнулся аккурат на свою новую начальницу. Та смерила его недовольным взглядом и заявила высокомерно, что дальше они тут и без Павла Игоревича справятся, все равно он только шляется без дела. Паша вспыхнул сразу: он ведь пахал весь день. Да и вообще для организации фестиваля ночи не спал, в отличие от этой суки, которая приперлась на все готовенькое, просто забрав проект. Выдохнув тяжело, Паша сдержался и промолчал. Улыбнулся натянуто и слился в служебку за своим рюкзаком: надеялся все-таки получить рекомендации от директора, поэтому решил не выебываться лишний раз. И так настроения никакого не было, стало еще хуже. На календаре только среда, а уже появилось непреодолимое желание нажраться. Видеть никого не хотел, наговорился сегодня достаточно на фестивале. Тянуло закупиться пивком основательно, уехать к себе домой и прозалипать ночь перед теликом. Но представил, как тошно будет одному и сдался. Решил пойти на днюху к старому знакомому из универа: собиралась половина их курса. Паша из этой тусовки уже порядком выпал из-за того, что немного сменил род деятельности, но друзей там оставалось полно. Первый час в клубе было даже весело — Паша бодро накачивался пивом, рассказывая ребятам о прошедшем фестивале. Травил байки, выслушивал их истории, чувствовал себя вполне зашибись. Потом подтянулись опаздывающие, а среди них и Пашина бывшая с новым хахалем. Чмокнула его ласково в щеку, перепачкав помадой, уселась напротив. Улыбаться стало ощутимо сложнее. Расстались они два месяца назад вполне по-дружески: влюбиться Паша не успел, не так уж и обидно. Разошлись и разошлись, ну с кем не бывает? А потом, через пару недель узнал, что она все это время трахалась с другими на стороне. И вот от этого уже стало капец обидно, Паша хорошо мог представить выросшие у него на голове рога. Так хреново мигом стало, как-то слишком много всего навалилось: смерть начальника, увольнение с работы. Последние недели ощущал себя настолько разбитым, временами жить не хотелось, а тут еще и эта сука, которая обманывала его несколько месяцев. — Чего ты все на нее пялишься? — Анечка выдернула его из мыслей, плюхнувшись на диванчик рядом и закинув руку на плечо. — Я не пялюсь, — спокойно ответил Паша, убирая от лица лезущие в нос рыжие волосы. — Ну-ну, — недоверчиво сказала она. Нагнулась ниже, прижимаясь мягкой грудью, отпила бессовестно пива из его стакана. — Я слышала, что теперь она спит с директором какой-то фирмы, а еще с нашим Димкой, который учился на курс младше. Все неймется девке. И вот вроде похрену же, но так опять противно стало. Паша потер с силой переносицу, зажмурившись крепко, пытался гнать из головы все мерзкие мысли, но не получалось. Таким говном себя почувствовал: обсуждал одну бывшую с другой. Насколько он все-таки жалок. — Знаешь, кого я сегодня на фестивале встретил? — попытался перевести тему Паша, понимая, что еще немного и начнет хамить. — Кого? — с любопытством спросила Аня. — Юрку Музыченко. — Бухого в хлам? — Да нет, вроде трезвым был. — Слабо верится. Хмыкнув недоверчиво, Аня достала телефон, набирая быстро какое-то сообщение. Паша изучал растерянным взглядом ее лицо, невольно спускаясь к красным губам; пытался припомнить, как Юра себя вел, но в голове застряло только это тупое предложение как-нибудь встретиться. — Поет теперь в каком-то псевдоцыганском ансамбле, особо несчастным не выглядел, — сказал Паша, допивая залпом свое пиво, пока его не успела приговорить Анечка. — А чего ему несчастным быть? Попил у всех крови и довольный, — Аня вдруг заговорила непривычно серьезно, нахмурилась еще. — Помнишь, он в театр приперся пьяный в хлам? Уже после того, как его уволили. На коленях перед Серговной стоял, нес какую-то чушь, а у самого штаны заблеванные — такая мерзость. — Помню, — отозвался спокойно Паша. — Он мне чуть по морде не дал, когда я его на улицу вытаскивал. — Правильно Аня сделала, что от него ушла: такие алкаши никогда не исправляются, — Анечка выключила телефон и спрятала его в карман. Вздохнула еще так тяжело, положив голову на Пашино плечо и обвивая руками крепко. — Слышал, она на телик прорвалась? — Неа, — тут же заинтересовался Паша. — А как же театр? Она ж без него жить не могла. — Пока только слухи, но мне сказали, что в новом сезоне ее уже не будет, — Аня говорила тоскливо и с откровенной завистью в голосе. — Сыграла в эпизоде мыла для домохозяек, где ее заметил какой-то продюсер и предложил главные роли. Капец повезло. — А ты тоже в телевизор хочешь, Анечка? Паша спрашивал без всякой насмешки, нагнулся немного вперед, чтобы глаза видеть. И во взгляде все сразу можно было прочитать: обиду и печаль, даже какую-то пьяную честность. — Хочу. И в кино сниматься, и в сериалах — везде хочу. Надоело мне в этом театре на вторых ролях сидеть, — с грустью ответила Аня, слабо улыбнувшись. — Потерпи немного и все будет. Ты же такая талантливая у меня, — вполне искренне подбодрил ее Паша. — А то я без тебя не знаю, что будет, — фыркнула насмешливо Аня, выпрямляя спину. — Пойдем уже танцевать, хорош сидеть с кислой рожей. — Позже, Ань, я сегодня набегался капец, ноги гудят, — отбрехался привычно Паша, погладив ее ласково по руке. — Как хочешь, — Анечка вспорхнула с дивана, исчезая в толпе. Вздохнув тяжело, Паша повертел в руках пустой бокал. Не знал, то ли сходить взять еще, то ли ехать домой. На часах была половина первого, он хорошенько так намешал алкашки и был уже довольно пьяным. Только алкоголь пока не принес привычного облегчения, явно надо было накатить еще. Потереться у бара, может снять какую-нибудь девочку. Тянуло на мирское и пошлое: забыться, положить на все хер и просто расслабиться. Телефон в кармане завибрировал, Паша вытянул его наружу и замер на секунду пялясь на экран как дурак. Входящий звонок от контакта «Юра М», и Пашино сознание невольно превратило это самое «М» в «мудак». Этого звонка он ждал меньше всего. Очень хотелось сбросить, но пьяное любопытство победило: свайпнул по экрану, принимая звонок, прижал телефон к уху. — Привет, Пашок. Прости, что поздно, только освободился, — громко затарахтел Юра в трубку. — Не разбудил? — А то ты не слышишь музыку на фоне, — хмыкнул в ответ Паша, теребя пальцами пуговицу у рубашки. — Ну, а вдруг ты спать не можешь без бодрого драмчика? — расхохотался довольно Юра. — Видел сегодня наше выступление? — Одну песню только застал, работы было… — Бля, Пашка, говори громче, не слышно нихуя. — Подожди, дай я на улицу выйду. Схватив со стола чужую зажигалку, Паша проплыл ледоколом через толпу, пробираясь к выходу. Там было не намного тише, народ рядом гундел вовсю, биты стучали, но хотя бы что-то можно расслышать. — Вас все-таки переставили на вечер? Как вы уговорили эту жабу, Стефан ее совсем задолбал? — намеренно перевел тему Паша, очень уж не хотелось про само выступление говорить. Мыслей по этому поводу было много, вряд ли Музыченко хоть одна из них понравилась бы. — Бляха, ты не поверишь, — снова засмеялся Юра. — Не задолбал, а соблазнил. Я когда подвалил, она прям текла от него. — Соблазнил? Екатерину Павловну? — ошарашенно спросил Паша, чуть не выронив неподкуренную сигарету изо рта. — Без шуток, у них там такая химия поперла, меня просто обожгло. Может, мы с ним все время неправильно действовали? С тобой тоже, наверное, надо было по классике. Цыганская романтика, купился бы, а, Пашенька? — Ну это вряд ли. Паша хмыкнул, оценив количество сарказма, которое вложили в это неуместное «Пашенька» и зажег все-таки свою сигарету. Слышал, как на фоне Юра щелкает колесиком у зажигалки и матерится тихо. Весь день старательно отгораживался от прошлого, а сейчас, по пьяной лавочке, вспоминал о нем почти с удовольствием. Как тогда все было легко: он еще не расстался с Анечкой и искренне верил в любовь. Во все верил: в их музыку, в какие-то перспективы — не разучился мечтать. Это сейчас столкнулся с суровыми жизненными реалиями, где всем было на него насрать. — Зря ты это, Стефан у нас талантливый мужик. Хуила бессовестная, но девкам нравится, — отозвался Юра в трубке. Затянулся глубоко, Паше казалось, он слышит, как тлеет сигарета. — Так что насчет сходить пожрать на днях? — С тобой что ли? Ты мне так своего цыгана отрекламил, я теперь с ним поужинать хочу, — насмешливо протянул Паша, машинально пропуская в голос какие-то странные нотки. — Поздняк, его теперь твоя начальница объезжать будет. Все, занят мужик; вообще даже не думай о нем: он наркоман, ворюга и хуй у него висит на полшестого, — Юра говорил как-то слишком серьезно, Паша невольно засмеялся, обсасывая сухими губами сигаретный фильтр. — Пошли завтра отметим встречу? Я тут знаю один неплохой кабак. Не пять звезд, конечно, но кормят вкусно. И с хозяином я знаком: мы у них выступаем, он мне всегда скидки делает. — Ну вот, сначала жадничаешь и мужиком своим не делишься, теперь зовешь и даже не в ресторан. Я прям дешевкой себя почувствовал. — Я бедный артист, чего ты от меня хочешь? Сам же знаешь, сколько нам за выступления платят. Скажи спасибо, что по парку с мороженым прогуляться не предложил. Разговор был предельно странным, непонятные намеки так и перли отовсюду, но Паша почему-то чувствовал себя комфортно. Он рассмеялся довольно в телефон, почесав пальцами заросший подбородок, на душе стало неожиданно хорошо. Он даже не помнил, когда в последний раз с кем-то так легко было: без говна, проблем и другой срани. Просто поболтать и пошутить на грани. — Хер с ним, пошли в кабак. Я вроде не баба, я хочу пожрать сытно, а не фоточки в инстаграм пилить, — Паша улыбнулся самому себе и отодвинулся немного в сторону, когда из клуба вывалилась пьяная орущая компания. Больно уж боялся пропустить что-то важное. — Едрить, вот это новости. Получается, я букетик зря заказал? — Юра снова засмеялся тихо и тепло, устало только немного. — Ну, это смотря какой. Знаешь, сейчас есть такие модные, крафтовые: с пивком и воблой. Вот тут бы я без вопросов поплыл. — Буду знать. Бля, Пашок, я спать хочу, сил нет. Скину тебе адрес смской, договорились? — Скидывай. Паша пытался говорить насмешливо, но получалось не очень. Ему вдруг правда захотелось встретиться хотя бы для того, чтобы тупо и по-бабски вывалить свои обиды. Хули нет, раз уж его собираются выгуливать как девчонку, то и вести себя можно соответствующе. — Спокойной ночи, — продолжил Паша более мягким тоном, даже стесняясь немного самого себя. — Спокойной ночи, Паш, — тихо отозвался Юра и сбросил вызов. В клуб Паша даже возвращаться не стал: Анечку на танцполе все равно было не выловить, а ни с кем больше он разговаривать не хотел. Чувствовал себя пьяным и пиздец каким несчастным, но все равно улыбался как дурак, сам не понимая особо, чему именно. Даже прогуляться захотелось. Лето в Питере стояло теплое, тянуло развеяться: найти другой бар, влиться в какую-нибудь незнакомую компанию и напиться с ними в хлам. Вместо этого Паша вызвал такси, хоть и обозвал себя мысленно ленивым и старым. Вроде еще тридцать не исполнилось, а уже не осталось никаких сил гулять до утра; теплая постель была куда привлекательней. Утром проснулся похмельный и хмурый. Дополз до кухни, выпил залпом стакан водички и перекурил по-быстрому, снова заваливаясь обратно в постель. В офис ехать не надо, да и делать вообще ничего не хотелось. В телефоне нашлись недовольные сообщения от Анечки: ну да, он же вчера свалил, не предупредив. А еще смска от Юры с адресом и временем. Паша отбросил телефон на подушку, потерев глаза и вытащив грязь из слипшихся ресниц. Вспомнил вчерашнюю встречу, выступление этой их нелепой цыганской группы и до пизды странный разговор ночью. Он знал, что, в принципе, чувство юмора у Юры было своеобразное, но как-то так себе они поговорили. На трезвую голову Паша вообще не мог понять, зачем согласился с ним встретиться. Они с Юркой познакомились, когда Паша еще в универе учился: сошлись на почве музыки, попытались делать что-то свое. Даже не сказать, что охуеть как подружились, но времени вместе проводили дохрена, пили много, песни писали — три абсолютно безумных месяца. Паша жил тогда какими-то странными надеждами, сам до конца не понимал, во что верил. Даже показалось, что нашел свое место в мире. Потом Юрка конкретно запил. Он всегда любил накатить, но там поперли самые настоящие запои, когда просто неделями не просыхал. Вообще не мог остановиться мужик; ему не то, что до музыки, до семьи собственной дела не было. Сначала его с театра выкинули, следом жена ушла. Даже это Юру не притормозило, так и продолжал заливаться. Паша потом очень много мерзких слухов слышал о том, что он творит, но старался не обращать на них внимание. В памяти хотелось оставить совсем другое. Шевелиться было лень, он перетянул ноут в постель, решив отвлечься на работу. Прозалипал почти час, пока в животе не заурчало глухо, тогда уж пришлось переться к холодильнику и делать себе яичницу. Азами холостяцкой кухни Паша овладел на пятерочку: после расставания с Анечкой он так и не вступал ни в какие серьезные отношения, хотя прошло уже полтора года. После еды немного полегчало, даже хватило сил в душ сходить. Помылся, побрился — хули там, его ведь сегодня аж в кабак ужинать ведут. Паша вообще не представлял, о чем они там будут разговаривать и хочется ли ему копаться в своем прошлом. Миллион раз успел пожалеть, что согласился вчера по пьяной лавочке и не придумал отмазку. Хотя какое там «согласился», нужно признаться самому себе: он вчера даже рад был. Повелся, поплыл, шутки в ответ какие-то шутить пытался — понравилось ему снова Юркино внимание. Как тогда, в самом начале перся от того, что простого студентика такой актерище заметил. Блогер, ютубер и гордый владелец тату-студии — обалдеть каким охуенным Паша его тогда считал. На выходе правда получил запойного алкаша, которому было насрать на всех вокруг. На тачке ехать не хотелось: наверняка ведь накатят в кабаке, как с Юрой иначе. На такси было как-то жирновато, баблишко стоило поэкономить. Ехать было не то, чтобы прям далеко, почти центр; но на метро туда все равно больше часа добираться, поэтому Паша решил выйти из дома сильно пораньше. Он уже даже рюкзак в коридор вытащил, когда телефон зазвонил неожиданно. — Слушай, Пашок, а ты на выходных сильно занят? — вместо приветствия затараторил Юра. — Ну так, планировал встретиться с ребятами, — спокойно отозвался Паша. Догадался, что тот тоже понял, какая тупая идея со встречей, и решил слиться; Паша драму разводить не собирался, наоборот хотел помочь. Договорятся сейчас на приличное «когда-нибудь потом», что устроит обоих, Паша сгоняет в соседний магаз за пивом и вполне удовлетворительно займет вечер жалостью к себе. — Бля, — расстроенно выдал Юра в ответ. — Пиздец, я… — Да все норм, если у тебя сегодня не получится. Созвонимся на следующей неделе, — Паша присел на корточки, обнаружив, что умудрился вляпаться в какое-то говно, принялся тереть щеткой носок у кроссовка. — Не в этом дело, — Юра выдохнул в трубку шумно. — Короче, Стефан по синьке руку утром сломал. Я только закинул цыганское чмо из больнички до дома, уже гипс наложить успели. — Мне очень жаль? — невнимательно ответил Паша. Юрка в трубке молчал, Паша поднялся с колен, чтобы отмыть щетку в ванной. — У нас корпорат в субботу горит. Крупный, пиздец. Мы на такое бабло влетим из-за этого говноеда, — Юра на фоне защелкал нервно зажигалкой, выругался тихо. — Слушай, я не совсем понимаю… — Я хер его знает, что делать, а мы с тобой… Они начали говорить одновременно, замолчали тоже резко оба. До Паши наконец доперло, о чем тот собирается попросить; он выключил воду в раковине, отложив щетку на край. Что уж там, неожиданно было пиздец. — Ты как себе это представляешь? До субботы два дня, — осторожно начал Паша, еще немного сомневаясь в том, правильно ли он все понял. — Я чисто физически ваш репертуар выучить не успею. — Да какой репертуар? Два прихлопа, три притопа, — фыркнул Юра. — У нас на корпоратах простенькая программа, мы там разве что Сердючку не исполняем. — Юр, ну я инструмент в руках уже полгода не держал, — Паша схватился за последнюю соломинку. — Давай хотя бы попробуем? Я понимаю, что прихуел о таком просить, но бля, у нас ровно все раньше работало. Опыт есть, ты меня капец как по игре чувствовал, — Юра тараторил быстро, непривычно жалобным голосом. Никаких сомнений не было, актерской игрой тут даже не пахло: он реально расстроился и упрашивал. — Я ж не за спасибо прошу, по деньгам не обижу, платят хорошо. Ну приезжай к нам на точку, прогоним? А потом я тебя куда захочешь отведу: хоть в кабак, хоть в ресторан, хоть на луну могу подбросить. Паша прижимал телефон к уху, слушая его внимательно. Сомнений в голове было хоть жопой ешь: идея все-таки откровенно тупая. Даже простую программу он за пару вечеров вряд ли успеет выучить, не говоря о том, что на самом деле аккордеон в руки уже сто лет не брал. — Бля, ну Паш, ну пожалуйста. Просто попробуем, — совсем жалобно попросил Юра, и Паша посыпался. В конце концов, не сразу ведь на сцену. — Ладно. Хуйня, конечно, но давай попробуем, — неожиданно для самого себя согласился Паша. — Пиздец, мужик, у меня камень с души свалился, — облегченно выдохнул Юра. — У нас точка неподалеку от Фрунзе, я там через полчаса буду. Подъезжай как сможешь, сейчас скину адрес. — Я живу недалеко, если в пробку не попаду, подъеду через час. Только сразу говорю: многого не жди. — Да похуй, все нормально будет. Отложив телефон на стиралку, Паша разгладил с силой ноги. Сам не понимал, на кой черт согласился, страшно стало пиздец. Ладно, может два года назад у них с Юрой перла какая-то музыкальная синергия, только сработает ли она с его непонятной цыганщиной? Да и просто не знал, зачем это ему: не было ведь в деньгах такой необходимости, чтобы идти по корпоративам плясать. Сбережения оставались, платили раньше вполне неплохо, продержался бы пару месяцев, пока новое место ищет. Очень хотелось перезвонить Юре и сказать, что планы на выходные не отменить, но Паша решил не быть ссыклом. Ничего ведь не обещал: они просто попробуют. Тем более если выгорит, какая будет строчка в резюме: изучит, так сказать, индустрию изнутри. Дальше бояться себе Паша не разрешил, полез доставать аккордеон из угла комнаты: тот давно был завален разными бумагами и мусором — исполнял роль тумбы. Когда Паша добыл чехол, сбросив хлам прямо на пол, стало даже немного обидно за старичка. Не заслужил он такой участи, хороший был инструмент, добротный, батя подарил. До точки решил ехать на своей машине. Один район — понадеялся, что будет быстрее, чем на метро. И не прогадал, проскочил удачно до начала вечерних пробок, даже свободное парковочное место обнаружилось недалеко. Немного побродив по запутанным коридорам офисного здания, Паша нашел в итоге нужную дверь. Замер, теребя пальцами ремешки аккордеона. Прислушивался с минуту к громкой музыке, которая доносилась из соседнего помещения, но вошел неуверенно внутрь. Юрка сидел за столом, сгорбился весь — острые лопатки торчали, татухи казались тенями за тканью белой майки. В обычных джинсах и без сценического наряда, он был больше похож на себя старого, будто бы они сейчас просто встретились в гримерке «Лицедеев». — Бля, ты уже? Капец быстро, — Юрка поднялся со стула, зачесывая волосы назад. — Пробок не было, — пожал плечами Паша, немного смутившись, поставил чехол с аккордеоном на пол. Замер на месте, осматриваясь: комнатка была небольшая и тесная, заставленная всяким реквизитом. Немного пахло пылью и чем-то затхлым — привычный запах старого театра, из-за которого опять накрывало флешбэками. — Олечка, одна из наших девочек, танцы здесь преподает, — пояснил Юра, подойдя поближе и похлопав ободряюще по плечу. — И разрешает подсобкой своей пользоваться. У нее занятие скоро закончится и можно будет начать. — Может, покажешь мне пока что-нибудь? Введешь хоть в курс дела. — Думаешь, у нас миллион записей? Одно говно с репетиций. Юра развалился снова на стуле, завозившись в телефоне. Потоптавшись неловко, Паша отодвинул аккуратно кружку в сторону и присел на краешек стола; больше свободных мест в комнате не было: только узкий диван в углу, полностью заваленный какими-то коробками. Сунув ему мобильник с видюшкой в руки, Юрка подпер голову ладонью и гипнотизировал взглядом. Паша от такого внимания немного смутился, вцепившись в трубку слишком сильно, постоянно нервно облизывал губы. Картинка была говенной, звук еще хуже, но, в принципе, понятно было, что там происходит. Даже песня для Паши знакомая: что-то из русского народного — заводное, веселое. Девочки кружились, их длинные юбки высоко взлетали над полом, Юрка тоже прыгал как в жопу ужаленный. Один Стефан просиживал штаны на стульчике, не сводя взгляда с клавиш, даже лица почти не видно было. — Юр, я не знаю, это… — начал осторожно Паша, когда видео закончилось. — Ну что «это»? — перебил его Юра, усаживаясь на стуле ровно и ткнув больно кулаком в бедро. — У тебя на роже написано, что ты просто ссышь. Скажешь, не подберешь мелодию, если я наиграю? — Подберу, но… — неуверенно отозвался он. Закончить Паше не дали — в комнату ворвалась невысокая девушка. Темненькая, длинные волосы убраны в хвост, без костюма и макияжа не особо похожая на цыганку. Паша был только рад паузе, ведь Юра очень четко подметил, что он просто боится. — Привет. Паша, да? Я Оля, — бойко затараторила девушка, подскочив ближе. Паша только успел кивнуть и пожать протянутую руку, когда его стащили со стола и повертели из стороны в сторону. — Жуть, какой ты лосяра, Юра, ты не мог кого поменьше найти? — Да я как-то не по размеру выбирал, — насмешливо протянул Юра, довольно потягиваясь. — Костюм Стефана на него точно не налезет, — обеспокоенно сказала Оля, зарываясь в ближайший шкаф. Паша от такого напора порядком обалдел, стоял молча, бросив только на Юру растерянный взгляд. Тот подмигнул, улыбаясь широко; его, видать, эта ситуация сильно веселила. — И сшить мы ничего не успеем, — Оля, похоже, разговаривала сама с собой. Вынырнула из шкафа, нахлобучив на Пашу какой-то головной убор и обмотав шею блестящим шарфом. Отступила на пару шагов, осмотрев критическим взглядом. — На цыгана даже близко не похож, чистый русский. — Я казах, — влез Паша, поправив шляпу так, чтобы глаза не закрывала. — Как скажешь, дорогой, — она застыла на месте, нахмурив брови и потирая задумчиво подбородок. — Можно попробовать тебе глаза накрасить, жирно, как сурьмой. Юрка на фоне хрюкнул от смеха, закрывая лицо рукой. — Слушай, мы еще даже не пробовали играть, может, не получится ничего, — осторожно сказал Паша, зыркнув на Юру немного обиженно. — Получится. Потому что если нет, то будет пиздец, — уверенно заявила Оля. — Ладно, мы с Юлей придумаем что-нибудь завтра, мне уже пора ребенка из садика забирать. А вы пока репетируйте и не отлынивайте. Она носилась по комнате, переодеваясь прямо при них. Обычная вещь в театре: там быстро отучишься кого-то стесняться, Паша все равно отвел взгляд, старательно изучая дверь. — Суровая женщина, — сдавленно выдал он, стянув с шеи колючий шарф, когда за Олей закрылась дверей. — А то, — хмыкнул Юра, поднимая со стола футляр со скрипкой. — Начнем? Через полтора часа Паше пришлось признать, что идея не так уж плоха. Не все пока шло гладко, но хотя бы шло. Музыка была не очень сложной, часть русского народного Паша помнил еще с музыкалки. Да и с Юрой, в принципе, легко было играть, мало что изменилось за два года. Паша все так же четко ловил по его взгляду и движениям, когда надо притормозить, а когда заканчивать. Премию на международном конкурсе они послезавтра вряд ли возьмут, но на свадьбе перед гостями выступить и не опозориться вполне могли. — Все, бля, перерыв, загонял ты меня, — спрятав скрипку, Юра выдохнул показушно недовольно, но улыбался при этом в усы как дурак. — Может, по пивку пора? — Не, я за рулем, Юр, — улыбнулся в ответ Паша, тоже убирая инструмент. — Так у меня нулевочка есть, — отозвался тот неожиданно радостно, добывая пакет из-под стола. Сидели на узком диванчике у окна, который в честь такого события был освобожден от хлама. Плечи устали, спина и подмышки взмокли, но Паша чувствовал себя довольным. Давно все-таки не играл, даже приятно на душе стало: получилось на часик забыть о проблемах и просто погрузиться в музыку. — Заебатый вчера фестиваль был, — заявил Юра, вручив ему открытую бутылку и плюхаясь на диван рядом. — Круто все организовали и звук хороший, мне понравилось. Почему ты вдруг с такой вкусной работы решил уйти? Чего интереснее предложили? — Спасибо, — кивнул ему Паша, отхлебывая пиво и поморщившись. Теплое, да и фанатом нулевки он никогда не был. — Я не сам, меня попросили. Начальство сменилось и захотело обновить коллектив. — Из-за жабы этой, да? — сочувственно спросил Юра, сразу догадавшись, потрепал его ободряюще по плечу. — Ага, — криво улыбнулся он в ответ. И вот вроде нормально порешали, не выкидывали с позором на улицу. Дали доработать, типа время, чтобы найти что-то новое, обещали рекомендации и премию. Паше все равно было обидно, так и не понял, почему его и еще одну девочку убирают, а остальных оставляют. Справедливостью там даже не пахло. — А ты как эту чудесную работку нашел? Не скучновато после театра? — поинтересовался Паша, не хотелось дальше говорить о том, как его несправедливо уволили. — Бля, да по объявлению в интернете. С деньгами грустно тогда было, на шее у матери сидеть надоело, готов уже был за кассу в Макдаке вставать, — Юра заулыбался в ответ, приложившись хорошо к своей бутылке. — И как-то все пошло-поехало, нашли свою нишу. Девочки давно пытались коллектив организовать, сами музыкантов искали, но не везло им с мужиками: каких-то утырков находили. — Одних ебучих цыган? — Именно. Их до меня хорошо так пару раз на деньги нагрели. Они вроде умные, но доверчивые. — И как, на жизнь хватает? — Ну такое себе, конечно, побольше бы хотелось. У меня планы на лето были, но все эта цыганская жопа заруинила со своим пьянством. Мне Лизку в школу отправлять осенью, а это оказалось пиздец как недешево. Тут заплати, это купи, одно, сука, разорение. Завозившись неловко на диване, Паша с трудом удержался от того, чтобы телефон из кармана не достать. Очень уж ему хотелось оградиться немного от Юриного внимания. Тот сидел слишком близко, смотрел изучающе. И с одной стороны было комфортно, а с другой — пиздец как неловко. — Вы нормально с Серговной общаетесь? — осторожно спросил Паша, понимая, что идет по тонкому льду. — По крайней мере, пытаемся, — Юрка запрокинул голову на спинку дивана, сглотнул шумно — кадык прошелся тяжело сверху-вниз. — Анечка мне вчера рассказала, что у нее получилось на телик прорваться. Сказав это, Паша тут же одернул себя: наверняка Юра сейчас подумает, что они сидели и косточки ему перемывали. Но он среагировал адекватно, улыбнулся только немного растерянно. — Да там вроде ничего серьезного, какое-то мыло для домохозяек. Я включил запись и задрых моментом, — Юра выпрямился, смотрел теперь очень заинтересованно. — Вы с Аней вместе все еще? Жениться не надумал? — Нет, мы расстались давно, дружить у нас лучше получается, — честно ответил он. — У меня по всем фронтам проебки. Без работы, без бабы, спасибо, что с хаты пока не погнали. Одна херня на горизонте, как проклял кто. Паша даже сам от себя такого не ожидал, но захотелось поныть. Кому-нибудь, кто не знал его особо хорошо и не стал бы сочувствовать; жалость ему сейчас точно была не нужна. Скорее простое участие, какой-нибудь смехуечик, от которого легче на душе станет. — Ну вот поработают завтра девочки над тобой и сразу станешь завидным женихом, — захохотал Юрка, откидываясь на спинку дивана. — С накрашенными-то глазами? — А чего? Нарядят, накрасят — лепота. Мальчики и девочки в очередь выстроятся, ты ж вон какой высокий, волосатый… — Безработный, — влез Паша. Юрка фыркнул, чуть пивом не подавившись, наклонился вперед, подхватывая смычок. Встал на ноги, приняв невозможно серьезный вид, положил аккуратно смычок на Пашино левое плечо и продекларировал распевно. — Принимаю тебя в наш цыганский орден и нарекаю почетным пожизненным безработным. — Вот уж спасибо. Они засмеялись, Юрка плюхнулся рядом слишком близко, но Паша не замечал, ему было сейчас по-человечески хорошо, удалось наконец-то забыть о проблемах последних месяцев. — Да ты просто говори всем, что в театральном агентстве работаешь, девки сами в постель попрыгают, — поделился советом Юра, допивая свое пиво и отставляя бутылку на пол. — И даже в кабак их приглашать будет не надо? — не подумав, выдал Паша. Получил в ответ такой тяжелый и странный взгляд, что захотелось под землю провалиться. — Так это уже от воспитания зависит, Паш. Меня маменька всегда учила, что с уважением к людям относиться надо. Вот я и привык сначала выгуливать, а потом иметь, — Юра говорил спокойно, опустил еще с громким звуком ладонь Паше на коленку, погладив пальцами по кругу. Он выдавил из себя улыбку, но невольно напрягся всем телом. Потому что до него только сейчас доперло очевидное: разговоры у них с Юркой не были неправильными. Вполне себе нормальными, но очень уж ядрено приправленные флиртом. Обычные такие заигрывания. Паша легко мог представить, что бы было, если бы не хрень со Стефаном, и они с Юрой просто пошли пожрать. В кабаке Паша к этому времени уже успел бы хорошо поддать, пялился на Юру бессовестно и терпел все шуточки на грани. Залипал бы так же, как два года назад, когда готов был любое говно из его рук жрать. Откровение не стало неожиданным. Не то, чтобы раньше с ним мужики не флиртовали, но никогда не тянуло ответить. Юра же просто не оставлял ему ни единого шанса, не давал даже задуматься лишний раз. Изучал внимательно из-под полуприкрытых ресниц. Глаза темные, черный зрачок казался огромным в полумраке. Облизал губы быстро, а пальцы так и оставались на Пашиной коленке, только двигались осторожно выше. Аккуратно работал — боялся спугнуть. — Где здесь толчок? — Паша не выдержал его взгляда и своих мыслей, вскочил на ноги быстро. — Прямо и налево — не заблудишься, — спокойно ответил Юра, смотря снизу вверх немного насмешливо. — У нас еще час остался, пока офис не закроют. По домам пойдем или продолжим? — Продолжим, — выдохнул Паша, хоть и понимал, что спрашивают у него совсем не о репетиции. Выскочил из дверей резко, затормозил только когда до уборной дошел. Уже привык к полумраку комнатки, а сейчас по глазами ударил слишком яркий свет. Смотреть на себя в зеркало было странно: волосы из хвоста выбились, щеки красные, будто бы Паша не бутылку нулевого пива навернул, а сто грамм вискарика. Умылся холодной водой, получилось немного успокоиться. Мысль про флирт уже не была такой очевидной, казалось, он просто все себе придумал. Юрка всегда был тактильным и наглым, врывался бессовестно в личное пространство любого человека. И сейчас не делал ничего необычного: просто пытался расположить к себе, чтобы Паша не сорвался с крючка и помог им на корпорате. Рассуждения казались правильными, стоило их и придерживаться. Вместо этого Паша вспомнил, как два года назад Юрка зажал его на студии, целуя грубо. Тупо тогда вышло: Паша перебрал с алкашкой, так же пошел в туалет, чтобы умыться холодной водой и очухаться. На выходе натолкнулся на Юрку, рассмеялся растерянно, замолкая через секунду, потому что тот его смех не поддержал, смотрел предельно серьезно и молчал. Занервничав, Паша подумал, что где-то проебался, попытался оправдаться, но договорить ему не дали: Юрка вцепился в его шею крепко и потянул на себя. Сосались минут пять, Паша уже почти смирился с тем, что его бессовестно лапают за жопу и не вырывался, потом их спугнули чьи-то голоса. Наутро об этом не говорили: он был не особо уверен, что Юра вообще помнил что-то из того вечера. У Паши вот как-то хуево получилось забыть: часто потом прокручивал в голове этот момент. Вроде и понимал, что он ничего не значит, но все равно разок на это передернул. Нихуевое тогда вышло пидорское откровение, прям кризис ориентации. И повело ведь от одного поцелуя. От воспоминаний помогло бы сунуть голову под кран, чтобы остыть, но палиться перед Юркой еще сильнее не хотелось. Паша побрызгал на шею холодной водой, немного очухался. У них оставался еще час репетиции. Паша из принципа не хотел сливаться, ему надо было показать, что он все сможет. Следовало держаться уверенно, улыбаться, шутить и играть. А потом он спокойно доедет до дома, где в холодильнике его дожидалась почти полная бутылка коньяка, которая поможет ему решить все проблемы. Вытерпеть бы еще этот час и не сорваться.