Бонус
12 июля 2021 г. в 17:07
Примечания:
Попытка налепить подорожник на концовку.
От длинных гудков в трубке уже блевать тянуло, каждый отдавался в голове иллюзорной болью: будто втыкали что-то острое в висок. Очень хотелось психануть, сделать какой-нибудь бессмысленный пафосный жест: хренакнуть кулаком по столу, разбить телефон об стену.
Руки было жалко, да и мобилу стоило поберечь: уже расхреначил по синьке экран пару месяцев назад, пришлось поприжаться в расходах. Не то чтоб на диету сел, на кусок хлеба с маслом хватало, но все равно приходилось экономить.
Аня не отвечала ему уже второй день. Отправила сообщение в мессенджере, что очень занята и перезвонит как сможет. Хуета полнейшая, понятно было, что просто выделывается. Какие занятия можно найти, что на телефонный звонок нельзя пять минут потратить? Может, Юра и был полным неудачником; главные роли в сериалах ему никто не давал, но он нисколько не сомневался, что игнорит она его специально. Заслуженно, но легче от этого не становилось.
План был проще простого: задолбать звонками. Не могла же она его в черный список пихнуть. Аня, конечно, была той еще стервой, но хотелось верить, что в ней сохранились остатки человечности по отношению к нему. Юра даже смутно надеялся, что она испытывает чувство вины. Но Серговне, очевидно, было похер. Наверное, в душе она воспринимала это как справедливую ответочку за все страдания, что когда-то пришлось пережить из-за его запоев.
Гудки прекратились, Юра оторвал телефон от уха, хмуро гипнотизируя экран. Прикидывал в уме, успеет ли доехать до Московского вокзала и попасть на последний Сапсан. Адрес их новой квартиры он знал, можно было поспать на лавочке перед парадной — то есть подъездом, в Москве же, — нарваться на скандал. Толку в этом не было никакого: поорут друг на друга, дальше-то что? Дочь ему Аня все равно увидеть не даст, из принципа.
Сколько Юра ей не обещал, она не отступала. Стоило чуть надавить, начинала угрожать, что подаст в суд на алименты. Все годы после развода Юра передавал их в конвертике, официально нигде устроен не был. Хрен сейчас докажешь, что деньги были.
Почесав раздраженно предплечье, он взялся снова за телефон, набрал в очередной раз ее номер. Хмурился, прижимая мобильный к уху, думал, соизволит ли Аня все-таки ответить.
— Юра, у тебя совесть есть? — устало спросила она. Слова еле разобрать можно было: на фоне шумела музыка. — Я же сказала, что перезвоню, как время будет.
Юра аж на стуле подпрыгнул, когда услышал ее голос, выпрямился резко. Из головы разом вылетело всё, что хотел сказать.
— Ты зачем мне так долго названивал? Чтобы молчать теперь? — фыркнула недовольно в трубку Аня.
— Я хочу приехать, — поспешно выдавил из себя Юра, пока она не сбросила звонок. — Пожалуйста, хоть на один вечер, я капец как соскучился.
— Нет, — отрезала Аня.
— Да месяц же прошел! Я работаю, даже не смотрю в сторону алкашки, сорвался-то всего один разок…
— Один раз или два — мне плевать. Ты снова забухал, Юрочка, этого достаточно. Какого хера ты сейчас выпрашиваешь? Как тебе не стыдно вообще? Ты же и год чистым не продержался.
Возразить что-то был сложно; Юра запыхтел возмущенно в трубку, с трудом проглатывая матерные слова. Толку в ругани точно никакого не было, сделал бы еще хуже. Поэтому стоило засунуть чувства поглубже и лизать ей жопу.
— Можно я хоть по телефону с ней поговорю? — тихо попросил он, в голосе читалось чистое раскаяние. — Хоть пять минут, чтобы Лизка знала, что я ее не бросил, что…
— Нельзя. Ты свой выбор сделал, Юр. И я сомневаюсь, что ты хоть капельку исправился за один долбанный месяц. Тебе и целой жизни мало будет, — перебила его Аня.
— Блять, пожалуйста, ну чего ты от меня хочешь? Мне на колени встать, в ножки тебе кланяться? Как мне, сука, доказать, что я жалею, что проебался?
— Ничего мне не надо доказывать, жизнью лучше своей займись.
— Аня, Анечка, ты же знаешь, как сильно я ее люблю, на все готов…
— Мне надо работать, поговорим в другой раз.
И сбросила вызов. Вот так просто. Будто бы Юрины слова и признания ничего для нее не значили. Будто бы все его старания аннулировались из-за одного срыва.
Юра сжал пальцы на телефоне так, что они побелели, но в стенку кидать не стал. Положил осторожно на стол экраном вниз, удивляясь тому, как сильно дрожат руки. Хотелось матом орать, вещами швыряться — выразить как-то эмоции. Согнулся вместо этого пополам и обнял себя за плечи, пытаясь справиться с той болью, что внутри бушевала.
Выход казался очевидным: сгонять до магазина, который был на углу, взять бутылку вина. Красного, белого, да хоть игристого — вообще насрать. С одного литра точно не нажрется, но нервишки немного успокоятся. По крайней мере, перестанет казаться, что душу острыми когтями дерут, а большего Юре и не надо было. Забыться на вечер, отключиться ненадолго.
И не узнает никто: следующее выступление через три дня, репетиций никаких не назначено. Завтра договорились на природу с мужиками поехать, но те точно ни слова не скажут. Да и вряд ли заметят: чего будет с одной этой бутылки. Ляжет спать пораньше, а утром масла хлебнет, прополоскает рот нормально — никто и не спалит.
Идея была такая простая и вкусная, внутри аж зачесалось все. Убеждал себя, что он уже не тот дебил, который свалится в запой от одного запаха алкашки. Можно было даже не винишка взять, а какого-нибудь легонького пивка. Градус поменьше, влезет побольше: баночки три употребит без вреда для здоровья. Купить сырка на закуску, залипнуть в телевизор.
Выпрямившись, Юра откинулся на спинку стула и сглотнул тяжело. В горле пересохло, он облизнулся быстро, так вкусностей хотелось. Да и хрен с ним со вкусом, просто забыть, перестать чувствовать это говно ненадолго.
Из комнаты доносилось тихое бормотание телика: в последнее время вообще его не выключал. Помогало отвлекаться, но сейчас и это не работало: все мысли были об одном.
Потянувшись вперед, Юра схватил негнущимися пальцами телефон со стола. Набрал знакомый номер, снова долго вслушивался в гудки. Он прекрасно понимал, что если ему сейчас не ответят, сто пудов сорвется и пойдет в этот долбанный магазин. А потом хоть трава не расти.
— Бляха, Юр, я надеюсь, это что-то важное, я пиздец как занят, — пробухтел недовольно Паша, ответив в последнюю секунду перед тем, как Юра собрался нажать отбой.
— Не, неважное, просто поболтать думал, — Юра подтянул к себе пепельницу, печально изучая раздавленные бычки. Курить не хотелось; весь день провел дома один, от уныния и скуки уговорил целую пачку, но руки все равно тянулись. — Перезвони, как освободишься.
— Да хер с ним, давай болтать, я пока перекурю хоть, — Паша переменил тон, разом считав настрой.
С одной стороны, это было вроде как приятно, с другой — капец как тошно. От самого себя, от того, что кто-то так легко его понять мог. Очень хотелось заговнить, устроить внеочередное профилактическое мудачество, но Юра не стал. Друзей осталось так мало, что по пальцам одной руки пересчитать можно. И никого, кто знал бы всю ситуацию настолько же подробно.
И непосредственно принял в ней участие, но об этом Юра себе не разрешал думать.
— Пашка, не хочешь ко мне приехать вечерком? — прозвучало до обидного жалко, Юра поспешил придумать себе какое-нибудь оправдание. — Я чего-то заскучал, жрачки случайно заготовил на роту солдат, одному ни в жизнь не съесть.
— В смысле приехать? — удивился Паша по ту сторону провода.
Юра сразу представил, какое у него сейчас было глупое выражение на лице: брови задрал, хлопал тупо ресницами. Рот, наверняка, приоткрыл как последний дурак, забыв о сигарете в руке, — опять ведь засрет случайно упавшим пеплом штаны или футболку.
— В прямом, блять, смысле. Приехать ко мне домой, чтоб я тебя покормил, выебал и спать уложил, — терпеливо пояснил Юра. — Что непонятного?
— Все понятно, план заебись, но ты не забыл, что мы завтра на природу с твоими друзьями едем?
— А что это меняет?
— Ебать, и правда, у меня всего-то вещи дома. Ты думал, как мы утром по пробкам крутиться будем?
— Да никак, ладно, выброшу жратву и хрен с ней.
Огрызнувшись уныло, Юра достал сигарету из пачки. Мысленно дал себе слово, что не смотря ни на что не рванет в магазин, хотя прекрасно зная, что эти обещания ничего не стоят. Всегда так было, каждый раз: в одну секунду уверен, что со всем справится, прям мужик мужиком. А потом видит в киношке, как кто-то сладко алкашку хлестает и голова к хренам отключается: уже готов бежать в магазин хоть на край света.
— Бля-я, — устало протянул в трубку Паша. — Это ж часов в пять вставать придется.
— Не придется, забей, встретимся как договаривались, — буркнул Юра в ответ.
— Хер там плавал. Раз уж предложил, то корми, еби и что там дальше по списку.
— Когда приедешь?
— Часа через два, максимум три. Ты же меня дождешься?
— Дождусь, Паш.
Отлично понимал двусмысленность последнего вопроса, испытывая бесконечное отвращение к себе. Каким, наверное, он все-таки был говном, раз его так легко было раскусить.
— Взять тебе пивка? Мусор выносить пойду, заверну, если хочешь, — немного расслабившись, Юра потушил в пепельнице скуренную наполовину сигарету.
— Да зачем? Я приеду, пожрем и уже пора… чего такое? — Пашу сзади кто-то окликнул. Он говорил не в микрофон, ни слова разобрать было нельзя. — Бля, Юр, мне пора, скоро буду.
Подумав о том, какие все вокруг вдруг стали занятые, Юра заблокировал телефон, поднимаясь рывком со стула. Про еду он спизданул просто так; был уверен, что и Паша понимал, что нужно было какой-то повод придумать. Оба знали, что это предлог, но игру надо было вести до конца, иначе стало бы стыдно за свое поведение. Поэтому Юра быстро натянул потертые джинсы и вышел из дома, прихватив пакет с мусором, который куковал в коридоре второй день.
Готовить Юра умел, но часто было в лом. Нахрена запариваться, если можно купить шавухи на углу или пиццу заказать? Еще посуду мыть: одни проблемы. Но сегодня хотелось постараться. Не для того, чтобы миленького своего раскормить; этот двухметровый хмырь готов был любое говно жрать и нахваливать. А чтобы время убить, чтобы перестала в голове крутиться одна и та же назойливая мысль.
Продуктами закупился, в отдел с алкашкой и не заглянул: уже повод для гордости. Юра завис на кухне почти на час: притащил с собой ноут, врубив какое-то шоу на ютубе. Курочку потушил, картофана отварил, хватило сил даже помидоры с огурцом на салат порезать. Окинув взглядом плоды своих трудов, невольно заулыбался: сам бы себе за такое дал.
Запахи стояли обалдеть какие вкусные; хотелось уже пожрать, но он решил дождаться Пашку. Покусочничал и поперся в гостиную, расправлять диван-книжку. Попытался залипнуть в телик, но все слова проходили мимо ушей.
Юра понимал, зачем Аня это делает. Что уж говорить, он умудрился хорошенько ей жизнь испоганить. Добивался ее долго, наобещав всего на свете, а в итоге проебался по всем фронтам. Там говно случилось, тут говно, ну он и посыпался. Про семью напрочь забыл, только и думал, что это его бедняжку все должны были пожалеть.
Почти задремал под уютное бормотание телика, но разбудил звонок в домофон. Выбираясь из-под теплого одеяла, Юра подумал, не пора ли решиться на тупой и пафосный жест. Обменяться ключами от квартиры, сопроводить какими-нибудь признаниями и пустыми обещаниями, все равно постоянно вместе тусовали. Сейчас меньше, чем летом, когда Пашка еще играл в группе, но все же часто ночевали друг у друга.
Пашок ворвался в квартиру взмыленный и сильно чем-то недовольный: материл какого-то коллегу, который умудрился накосячить. Ускакал мыть руки, а через минуту зашумел душем, видать, решил сразу помыться.
— Юр, — завопил тот, когда чайник уже вскипел. — Юрок, бля, будь другом, принеси полотенце.
Тянуло пожаловаться на жизнь и на одного конкретного чистоплотного дятла. На вешалке было полотенце: не такое уж и грязное, всего пару дней как достал. Поворчав про себя, Юра поперся в комнату, вынул из шкафа розовенькое в цветочек, хер знает, откуда оно дома взялось.
Оперся задом на стиральную машину, наблюдая внимательно, как Пашка вытирает отросшие волосы. Он продолжал что-то рассказывать про работу, но Юра его почти не слушал. Залипал на то, как по голому телу стекают прозрачные капли. На бледную кожу и говенные татухи, на светлые волосы в паху и мягкий, немного сжавшийся от холода член.
Когда Пашка вылез из ванной, топчась босыми ногами по протершемуся коврику, места резко стало не хватать: немаленькие оба. Юру погнали за дверь, огрев напоследок полотенцем по жопе.
Приперся на кухню Паша в одних труселях, уютный такой. Видимо, поленился в комнату за шмотьем идти: в шкафу давно куковала его одежда. Да что говорить, вторая зубная щетка в ванной поселилась, бритву Паша свою притащил — давно чувствовал себя здесь как дома.
— Пиздец. А давай ты каждый день меня так кормить будешь? — с набитым ртом сказал Паша, уплетая за обе щеки.
— Да без проблем. Вот как разбогатеешь, я сразу к тебе в содержанки подамся. Накормлю, посуду помою и носочки дырявые заштопаю, — фыркнул Юра, но без издевки. Приятно было: тот ел так, будто ничего вкуснее в жизни не пробовал. — Ты хоть обедал сегодня?
— Ну мы сходили с ребятами за шавухой, но коты сегодня явно были не свежие: как зашло, так и вышло.
Паша подложил себе еще немного салата в тарелку, глянул на Юру довольно и расслабленно. Волосы влажные, щеки набил — такой смешной, но одновременно красивый. Очень хотелось его поцеловать, но Юра не стал, слушая невнимательно болтовню и ковыряясь в своей тарелке. Нахватался, пока готовил, сейчас есть не особо хотелось.
Убрали со стола в четыре руки; Паша еще завис у открытого холодильника, аппетитно похрумкивая салатом прямо из контейнера.
Лень было неимоверно, но Юра решил помыть посуду: уезжать надо было с самого утра, домой вернется только послезавтра вечером. Поспит и сразу на поезд; получилось организовать несколько выступлений в области: парочка мелких городков рядом. Платили неожиданно хорошо, нужно выложиться по полной, вдруг еще раз позовут.
— Аня тебе перезвонила? — Паша навалился неожиданно со спины, крепко обнимая поперек груди и потираясь мягко кончиком носа о щеку.
— Нет, сам до нее дозвонился, — нехотя ответил Юра, не поддаваясь на ласку. Продолжал уныло намыливать тарелку, даже голову не повернул.
— И чего?
— А сам как думаешь? Я говно и пошел я нахуй. Ничего нового.
Паша замер, прижимая теснее к себе. Дышал шумно на ухо, явно пытаясь подобрать какие-то правильные слова. Будто бы такие существовали.
— Дай ей время, — почти прошептал он, чмокнув влажно в скулу. — Не срывайся только, ладно? Потерпи, пожалуйста, а там все наладится, правда.
— Заебал, не сорвусь я, — огрызнулся Юра, но тут же поцеловал осторожно, повернув голову. Явно пытаясь извиниться за собственную резкость. — Кончай мешаться, топай в комнату, сейчас я домою посуду и приду.
Паше явно хотелось сказать что-то еще, но он промолчал. Погладил по спине устало и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь: давал личное пространство. Юра не мог решить, раздражало его или нет, что тот так легко его эмоции читал. Приятно, что кто-то понимает и может помочь, но с другой стороны не всегда было желание ими делиться.
Разобрался с посудой быстро, не так уж и много загадили. Пара тарелок да сковородку с кастрюлей оттереть. Обычно бесячее говно, но сейчас расслабляло, помогало с мыслями собраться.
— Ты чего это делаешь, Пашуль? — зайдя в комнату, Юра не удержался и заржал.
Тот стоял жопой кверху: тянулся пальцами к носкам. Получалось у него так себе, мягкая складка нависла над резинкой трусов. Непротивный жирок, Пашка немного отожрался и был таким привлекательным на ощупь. Ебать его точно стало приятнее, хоть не об кости тереться.
— Зарядку. Хули мы опять так обожрались на ночь? — пожаловался Паша, распрямляясь и задирая руки за голову. Разминка у него выходила какая-то эротичная: водил тазом по кругу, взгляд не оторвать. — Пиздец я на этом фастфуде жопу наел, скоро в джинсы не влезу.
— Ну и ладно, жопа у тебя похорошела, — отозвался зачарованно Юра, подходя ближе и сминая пальцами ягодицы через трусы. — Вон какая здоровенная, хочешь, я тебя вылижу?
— Ага, бока у меня тоже здоровенные, — недовольно проговорил Паша, но от себя не оттолкнул, притерся вместо этого бедрами. Закинул голову назад, подставляя шею. Юра прижался губами мягко, вылизывая тонкую кожу, прошелся поцелуями от уха до кадыка. Так хорошо было, о проблемах напрочь забывал.
— Так и пузяку ты сексуальную нажрал, — хохотнул Юра, сдвинув пальцами резинку трусов чуть ниже. — Даже сисечки вон налились, скоро…
— Ты охуел, слышь, какие сисечки? — Паша уперся ему в грудь руками. — На себя бы в зеркало глянул, хуила; такое пузо отрастил будто двойню ждешь.
Юра скосил взгляд вниз — ну да, распустил себя: идеального пресса и шести кубиков даже близко не было. Стоило, наверное, в зал походить, как-то собой заняться — свободного времени было до пизды.
Романтикой в комнате уже не пахло, только стиральным порошком — белье Юра застелил свежее, не поленился. Паша обиделся как дурак, залез в постель, натянул одеяло почти до подбородка.
— Ну и чего ты губы надул? — ласково спросил Юра, падая рядом.
Потянулся вперед, забрался рукой под одеяло, огладив Пашу по груди мягко, спустился пальцами ниже. И получил болезненный тычок в бок.
— Я не шутил, я серьезно ставлю будильник на пять утра, — проворчал Паша, дернув плечом.
— Ну ставь, хули, я легко встану, — ответил Юра, продолжая ласково притираться, даже не подумав извиниться. — Не уснем же так рано, кончай ломаться.
— Я без проблем усну, я сегодня упахался.
Паша говорил, не отрывая взгляда от экрана телефона: можно было подумать, что там Иисус вел прямую трансляцию. Такой прям сосредоточенный и серьезный, так хотелось задрать ему ноги до ушей и ебать до громких несдержанных стонов.
— Как хочешь, Пашок, колыбельную только не жди, — насмешливо отозвался Юра. Перегнувшись через него, открывая верхний ящик у тумбочки и доставая смазку.
Получил в ответ только короткий злой взгляд. Видать, Паша реально обиделся: в любой другой момент уже сломался, сам бы полез.
Приспустив трусы ниже, Юра выдавил на ладонь немного смазки. Провел рукой по мягкому члену, второй несильно сжал яйца в горсти. Не отрывал при этом взгляда от Пашиного лица: тот поджал губы недовольно, печатал чего-то сосредоточенно.
— Вот на кой хуй ты купил смазку с персиковым ароматом? — тихо спросил Юра. — Пиздец как сладко пахнет, я сразу хочу пойти пожрать.
Втянул воздух носом; решил не говорить о том, что сожрал бы сейчас лучше Пашину жопу или хер. Косился на его нахмуренные брови, невольно начиная водить рукой по члену быстрее, мечтая о том, как спустит ему на лицо.
— Дрочи насухую, если не нравится, — Паша проявлял чудеса выдержки, даже не смотрел в его сторону. Хотя Юра заметил, как он жадно губы облизывает, вцепившись крепко в телефон.
— Пашуль, ну иди ко мне? Заебал, бля, ну хорошая у тебя пузяка, прям сексуальная, можно я на нее спущу? — забормотал Юра, ткнувшись губами ему в плечо, дразниться уже не хватало терпения.
Поймал поплывший Пашин взгляд, выдохнул. Тот отбросил наконец-то свой дурацкий телефон, подмял под себя. Одновременно пытаясь облапать везде и стащить свои трусы. Юра поменял их быстро местами, заваливая его уверенно на спину, обхватил пальцами свой член у основания, проводя им по Пашиному животу и ниже, от налившейся красным головки до яиц. Пашка застонал под ним тихо, дергая бедрами вверх, сам потянулся за поцелуем.
И ничего от глупых обидок сразу не осталось. Целовались с минуту жадно, потом стало не до этого: Юра надрачивал оба члена, ни разу не сбившись с ритма. Матерился тихо, впиваясь зубами ему в плечо, так хорошо было.
Кончил первым, забрызгивая спермой мягкое Пашино пузцо. Тот дергал неровно бедрами, яйца подтянулись — понятно было, что уже готовенький. Юра, недолго думая, наклонился ниже, обхватывая губами головку: хорошо знал, как этот дурачина любит внутрь спускать. Юра ему никак отказать не мог: глотал послушно, кайфовал от этого сам. Приятно, когда под тобой кончают с долгими стонами и всхлипами, а уж звуковое сопровождение Пашка всегда выдавал заебенное.
В душ было идти в лом: сполоснули по очереди концы в раковине, оттирая от смазки. Юра попытался притереться к Пашиной аппетитной жопе, но сразу понял, что не выгорит: тот реально упахался, глаза были пиздец сонные.
Легли фильм посмотреть, но Пашка вырубился через десять минут. Подбил себе почти все одеяло между ног, обнимал подушку — такой расслабленный во сне, немного смешной.
У Юры сна ни в одном глазу не было. Позалипал в телик, но за сюжетом не следил. В голове заела одна мысль: он чуть не сорвался сегодня. Почти поперся в магазин, самая капелюшечка его от этого говна отделяла.
И не в первый раз: весь месяц прошел пиздец тяжело. Вроде как смирился, что Аня решила Лизу увезти; понимал, что отчасти это было правильно. Нельзя такой шанс упускать. Кто из них в театралке не мечтал прорваться на телик и рубить бабло? Наверное, на месте Серговны он поступил бы точно так же.
В принципе, все могло пройти нормально: катался бы к ним раз в месяц, хоть какое-то общение с дочерью. Юра сам себе подговнил с этим срывом, знал, что Аня не шутит. Она всегда строгая была: сказала, что еще один раз и разводимся — так и развелась, несмотря на его мольбы. А Юре тогда отчаянно хотелось сохранить брак, не ради любви, ничего уже не осталось к тому времени, ради дочери.
Подхватив телефон с тумбы, Юра открыл мессенджер, пролистал чат с Аней немного выше: она тогда сжалилась, скинула ему фотки с первого сентября. Лизка с них улыбалась нарядная, с белыми бантами на темных густых косах. Смотреть на снимки было приятно, но больно до невозможности: весь год Юра мечтал о том, как сам ее в первый раз в школу отведет. Только этим и жил, когда зашился: представлял, как с уроками ей помогать будет. И понятно, что никак: он сам хуево учился, но ради Лизы можно было и постараться.
Фотки Серговна прислала в обед, вечером было выступление на крупной свадьбе. Психовал Юра безбожно, чуть не расхреначил скрипку об сцену. Думал, что не выдержит, утащит втихаря из ресторана бутылку водки и нажрется на ближайшей лавочке, терять-то уже было нечего. С трудом перетерпел, а после выступления его из зала Паша забрал.
Отвез к себе на квартиру, накормил дешманскими бургерами. Был таким милым и понимающим, Юра чудом ему по роже со злости не съездил. Поругались, выебал Пашку так грубо, что оставил синяки на плечах и бедрах. Позже доперло, что перегнул палку, зацеловывал долго, пытался извиниться.
Первое время вдвоем было сложно: взаимные обидки давили; все шло к медленному, но верному расставанию. Юре казалось, что тот был с ним из жалости, поэтому постоянно напоминал о звонке. Понимал, что не Пашины слова вызвали такую реакцию у Серговны, и что сам не лучше поступил, но легче от этого не становилось. Наверное, если бы Юра так не бесился, они разбежались бы, несмотря на взаимные чувства, музыку и другую срань.
Только Юрка постоянно психовал, они ругались, говорили друг с другом честно. И какой-то жопой, через ссоры и срач, вырулили на что-то нормальное в отношениях. Без лжи и утаивания было куда проще: в общении многое поменялось, да во всем. Паша не закрывался больше, не стеснялся своих чувств; Юра хоть и говнил, но в меру. И готов был честно признаться, что без него не вывез бы это дерьмище.
Выбравшись из постели, Юра сходил перекурить на кухню, залип в телефоне на полчасика. Переписывался с Даней, тот напомнил десять раз, чтобы подошли к метро пораньше, иначе словят все пробки и за город выедут лишь к вечеру.
Планировали ехать в область, на острова — места там были красивые и уединенные. Они за лето были там уже раза четыре: иногда добирались до баньки на берегу, иногда просто с палатками. Стандартная походная программа: водка, душевные разговоры, жратва на костре. Пить, конечно, Юре было нельзя, но он и без того отлично проводил время: от одного свежего воздуха пьянило.
И Пашку давно думал с собой вытащить; он постоянно нудел со своими рассказами о том, как в горы в родном Казахстане ходил. Сам уже столько лет в России жил, а дальше Питера почти не выезжал: только Юра его однажды вытащил на фестиваль в область, но что там увидеть-то было можно?
Пашка от природы отнекивался, называл надуманные причины, ехать куда-то с друзьями Юры не хотел. Понятно было, что ему неловко: хер знает, как себя вести, когда ты с человеком ебешься, а показывать это нельзя. Им как-то везло несколько месяцев, девочки в группе сразу спалили, но никак не комментировали, а больше особо и не пересекались ни с кем. Паша, очевидно, боялся как-то обосраться перед чужими людьми, еще и Юру подставить.
В этот раз согласился сразу: в последний месяц Пашу легко было уговорить на любую срань, включился какой-то синдром спасителя. Юра его даже вибратор уломал в койке опробовать, хотя раньше тот наотрез отказывался пихать в себя резиновый хуй. Как же он смущался, любо-дорого посмотреть. Щеки красные, глазища огромные и влажные, пихал в себя дилдак с такой страдальческой рожей — это было надо видеть. Юра не выдержал долго, залез на него сверху, усаживаясь на грудь, и заправляя член в податливый рот.
От воспоминаний и фантазий возбудился. Поерзал на стуле, глянул на часы и приуныл: если лезть приставать в такое время, то Паша может дать, но только по роже. Так что пришлось все пошлые мысли засовывать поглубже и топать в кровать: давно было пора лечь спать, вставать же рано.
— Ну еб твою мать, Юра, просыпайся, — ворчал Паша, стаскивая с него одеяло и хлопая по голому бедру.
— Ага, уже встаю, пару минуток, — сонно ответил Юра и развернулся на другой бок, зарываясь носом в подушку. Смутно понимал, что будят его в третий раз, но сил от этого больше не становилось.
— Я что тебе вчера говорил, хуила бессовестная? Ты во сколько лег?
— Рано я лег, бля, Паш, сходи пока чайник поставь, сейчас я раскачаюсь.
— Вскипел этот долбанный чайник, бутеры я тоже порезал. Ты заеб, вставай уже.
Уселся еще к нему на бедра сверху, приятно притираясь. Охнув негромко, все-таки ни хера не пушинка, Юра поморщился. Огладил мимолетно пальцами по груди, потянувшись вперед за поцелуем.
— Ты охуел? — возмутился Юра, распахнув удивленно глаза, когда вместо поцелуя ему отвесили звонкого леща. — А по жопе тебе не дать за такую наглость?
— Ну попробуй, Юрочка, — насмешливо протянул Паша, упираясь ему руками в грудь.
Подхватив его под бедра, Юра попытался перевернуть их и оказаться сверху, но не тут-то было. Паша сопротивлялся как мог, отстаивая собственную жопу; они завозились в кровати, пыхтя и перекатываясь. Получив болезненно коленкой в бок, Юра куснул его мстительно в шею.
Подмяв под себя, Паша вцепился крепко в запястья, зафиксировав руки и не давая двигаться. Навалился сверху, дышал в ухо, едва заметно потираясь стояком о задницу. Белья на Юре не было, член так хорошо лег между сжатых половинок. Он замер ненадолго, не решаясь пошевелиться, возбуждение до кончиков пальцев прошибло. Пять утра — не лучшее время для экспериментов, но почему бы и нет, опоздают-то несильно.
— Если не выедем через полчаса, то попадем во все пробки, — прошептал Паша, звонко чмокнув в ухо и поднимаясь с постели.
Двигаться особо не хотелось, но Юра сполз с кровати, поставив в голове мысленную галочку. Об этом стоило задуматься через недельку, когда вернется домой.
Позавтракали быстро, Пашка не поленился и сварил кофе в дорогу. Вещи у Юры были собраны с вечера, надо только достать из шкафа походную обувь и прихватить рюкзак и чехол с гитарой.
В машине Паша поспать ему не дал, музыку специально включил громче и постоянно тормошил. Никакие аргументы о том, что им сегодня дохрена ходить пешком по лесу, а после трех часов сна это будет делать довольно сложно, не работали. Задрыхнуть получилось только когда их Даня у метро подобрал. Юра познакомил быстро Пашу с ребятами, убедился, что никто не хочет его обидеть и привалившись виском к стеклу, уснул.
Даня оставался одним из немногих людей из прошлой жизни, с кем Юра поддерживал общение. Может быть, потому, что они тогда не были особо близки, а сдружились позже. Данька никогда его не хуесосил за проебы и пьянство, морали не читал. Да и по характеру они были похожи — два язвительных мудака.
Вырубился намертво, не проснулся ни разу, пока до места не доехали. Думал, что сейчас Паша будет на него зыркать и дуться, типа бросил одного с чужими людьми, но нет, он спокойно болтал с Серегой, даже улыбался. Оглядывался заинтересованно, когда арендовали лодку у знакомого мужика и пилили по реке к островам.
До места добрались быстро, Юра присел на поваленное дерево, наслаждаясь пейзажем. Впрочем, долго расслабляться ему не дали: Даня выдал пиздюлей, напоминая, что дрова на костер местный медведь не принесет.
Площадка под кострище уже была расчищена, лишней возни не предвиделось. И палатку мог бы поставить любой дурак. Кроме Паши, который руками умел исключительно дрочить и на аккордеоне играть.
— Сука, не дави так, ну сломаешь же! — громко возмутился Юра. — Бля, ну что ты делаешь, ты совсем безрукий?
— Сам ты, блять, безрукий, ничего объяснить нормально не можешь, орешь как мудила, — огрызнулся в ответ Паша.
— Пойди лучше нахер сходи, я один быстрее сделаю, заеб мешаться.
— Так может мне вплавь до города добраться, раз я тебе мешаю сильно?
— Юрочка, какого хера мы только приплыли, а ты уже орешь как базарная бабка? — Даня говорил медленно, растягивая слова и заметно картавя.
Сам уже свою палатку поставил: она гордо красовалась в трех метрах от них. Из всех только Артем спал в одиночестве, но это сейчас, а раньше всегда делил пространство с Юрой.
— Да мне этот хмырь походный инвентарь портит, — запыхтел Юра, одному справляться было очень неудобно. — Я уже скучаю по тому, как Темка каждое утро пердит после водки с мясом, с этим дылдой я точно не высплюсь.
— Пизди больше. Скорее Пашок с тобой не выспится, ты же храпишь не в такт, — заржал Даня, похлопав ободряюще Пашу по плечу.
— Да ладно храпит, одеяло вечно пиздит как последний мудила, — не подумав, выдал Паша, сразу густо покраснев под их взглядами.
— Ну спальный мешок он у тебя вряд ли украдет, Паш, так что тебя ждет спокойная ночка.
Паша пожал плечами в ответ, совсем смутившись, сбежал курить на берег. Проводив его глазами, Юра закончил ставить палатку с Даниной помощью, получив на ухо несколько ехидных и пошлых комментариев. Паша спизданул неоднозначную херню, но это особо не беспокоило: Данька и так был в курсе. Он сам предпочитал поебывать мужиков, уже давно охладев к прекрасной половине человечества. Надо было, наверное, рассказать об этом Паше, но Юра испугался, что тот приревнует. Это тот делал умело и старательно, чем бесил неимоверно. Смотрел долгим печальным взглядом, замыкался в себе, устраивал качественные страдашки без какого-либо повода.
Вернулся Паша расстроенный и молчаливый, Юре стыдно стало, что он успел наговнить. Отдыхать же приехали, а не сраться из-за всякой ерунды.
— Помоги мне спальники расстелить, — попросил он, положив ласково руку Паше на поясницу. Убедился предварительно, что остальные на берег ушли, перед другими мужиками палиться не хотелось.
Палатка была двуспальная, но для них двоих впритык. Завозились внутри неудобно, Пашка стоял раком, прядка волос выбилась из хвоста, лезла в глаза. Юра заправил ее пальцами за ухо и улыбнулся.
— Прости, — прошептал Паша, плюхнувшись на жопу и обхватывая себя за коленки. — Сука, я же знал, что так будет. Только приехали, а уже я херню сказал. Вот что теперь соврать, чтобы странно не выглядело?
— Не надо ничего врать, Даня в курсе, — Юра клюнул его успокаивающе в губы, поглаживая по спине. — Я ему сразу сказал, кто ты такой и почему я тебя с собой тащу.
— И ему норм, что ли?
— Ему норм, но остальные пацаны не в курсе. Не парься ты, ну? Все нормально будет.
Кивнув в ответ, Паша улыбнулся натянуто, но нихрена не расслабился. До вечера ходил напряженный и замкнутый, пока водочки с мужиками не хряпнул. Тогда немного выдохнул, смеяться начал. Стояли впятером на берегу, романтично любуясь закатом. Паша косился на Юру едва заметно, прикусив нижнюю губу, красивый такой, пусть и дурачина.
Сварили на костре гречку с сосисками, поднакидались мужики хорошо. Передавали гитару по кругу, бряцая что-то из детства, душевно так посидели. Алкашки было много, атмосфера располагала, но у Юры и мысли не было, что надо выпить, ему и так было заебись. Сейчас он четко понимал, ради чего надо держаться.
В палатке Паша жался тесно, очевидно напрашиваясь на ласку. Тыкался с поцелуями, был пьяненький и возбужденный.
— Потерпи до дома, мой хороший, — прошептал ему в губы Юра, не давая расстегнуть ремень на штанах.
— Ну какое до дома? — Паша немного расстроился. — Мы же неделю не увидимся.
Впился снова горячим поцелуем, сжимая крепко пальцы на лице. Юра был трезвым и понимал, что нельзя, но в голове шумело. Самому хотелось весь день зажать Пашку где-нибудь у дерева, спустить ему штаны и поиметь сладко. Пожалел, что на остров рванули, вообще нигде не уединиться.
В соседней палатке закашлял Даня — три метра разделяло, а будто прямо над ухом. Паша дернулся нервно, заулыбался в темноте. Они тискались минут пять, но уже спокойнее, пытаясь хотя бы нацеловаться перед сном.
Утром мужики проснулись немного помятые и похмельные, Юрка издевался над ними беззлобно. Собрались обратно после обеда, в городе были уже вечером. Попрощались, Даня высадил их с Пашей у метро.
У Юры с утра был поезд, поэтому разъезжались по разным квартирам. Тряслись в вагоне метро молча, попрощались уже, Юре надо было пересаживаться на другую ветку. Пашке до дома было всего две станции, но он выскользнул на перрон следом. Забились в угол перехода, чтобы людям не мешать, обтирали жопами стену.
— Отпишешься мне, как приедешь? — попросил тихо Паша, вертя в руках телефон.
— Видео-экскурсию запилю по местным ебеням, — показушно весело фыркнул Юра, скользя невидящим взглядом по проходящим мимо людям.
Паша отвернулся, поджав губы. Уходить никому не хотелось, стояли молча. Не с хрен и разлука, неделю всего, но Юра привык, что тот всегда рядом. А тут так глупо вышло, что сначала он уезжал в область на три дня, а потом у Паши был загруз на работе: его клуб наконец-то открывался, мероприятий запланировано до жопы. Судя по графику у него не то что свободной минуты не будет, а надо добавлять лишние часы в сутки, чтобы все успеть.
— Не звони Серговне, пожалуйста, — в глаза Паша так и не смотрел, хмурился печально. — Я не смогу сорваться, если тебя переебет снова.
— Все нормально будет, Пашуль, — попытался успокоить его Юра, толкнул кулаком в плечо: максимум, который можно было позволить себе в людном месте. — Честное слово, вывезу я это говно.
Улыбался, но сам себе при этом не верил. И по усталому Пашину взгляду было видно, что тот тоже понимал, что это откровенное вранье. Они обнялись быстро, похлопав друг друга по спине.
Следующие дни пролетели будто и не было: девочки в поезде бухтели на Стефана, который накачался пивом. Выступили хорошо, потом снова переезд. Юре всегда нравилась жизнь в дороге, но не с этими людьми. После срыва он чувствовал, что его здесь очень не любят. Оля огрызалась постоянно, вечно была чем-то недовольна. Его не выгнали, наверное, только потому, что он из шкуры вон лез, чтобы всякие выступления организовывать.
Вернувшись в Питер, Юра затосковал. Заняться было нечем, он шарахался по городу без дела, пытался найти еще какие-нибудь точки для концертов. Паша писал и предлагал проходки на их мероприятия, но соваться в эту ебучую вакханалию не было желания; хотя Даня и обрадовался бы такому пригласительному. Тот тоже был молодцом: стебался постоянно в чатике, звал к себе за город на дачу, где вечно устраивал небольшие пидорские вечеринки.
Какой жопой он созрел на новую татуху Юра так и не понял. Поздравил одного знакомого мастера с днюхой, тот пожаловался, что запись снова отменили. Юрка загорелся весь: два года ничего не бил, а хотелось давно. Была мысль с Пашком вместе сгонять, но он ее отбросил как слишком уж романтично-хуевую. Вот и вписался в освободившееся окно.
О том, что раньше они в этой студии всей шоблой забивались, Юра вспомнил только подходя к дому. Ровно в тот момент, когда увидел Кикира, который спокойно курил на лавочке. Они встретились глазами, губы у Юры дернулись в попытке улыбнуться. Это было не просто как прошлое вспомнить, прям с головой в него окунуться.
— Привет, — махнул ему Юра, хоть и не планировал.
— Ну привет, — хмыкнул Саня. — А я уж думал, мимо пройдешь и руки не протянешь. К Максу забиваться?
— Ага, решил тряхнуть стариной.
— А я все думал, почему он так охуевал от того, кто к нему прийти должен. Я как минимум Путина ожидал.
Затоптавшись неловко на месте, Юра скривил губы в улыбке. Вот вообще эта встреча его не порадовала. Хорошо встретить старого знакомого, но слишком уж много воспоминаний в голове пробуждалось. И ни одно из них не было приятным.
— Сорян, там буду только я, — неестественно засмеялся Юра. — Ну я пошел, не хочу Макса задерживать.
— Нет уж, погоди. Я летом твоего Пашу встречал. Неужели этот гондон тебе не передал, что я встретиться и пообщаться хочу? — остановил его Кикир, вставая со скамейки и подходя вплотную.
— Ну вот нехер на него гнать, все он передал. Мне просто нахуй эти встречи не сдались. Что нам перетирать? Каким говном я был?
— Едрить, как же я мог забыть. Паша хороший, Пашу трогать нельзя. Ты завалил его все-таки? Я отлично помню, как ты на него слюни пускал.
Очень захотелось вдарить ему по яйцам, но Юра вместо этого зачесал волосы назад и скрестил руки на груди. Растерял разом всю агрессию, потому что за подъебками и очевидно грубыми вопросами скрывалось то, что каким-то чудом не смогло исчезнуть за несколько лет. Такая честная дружба, искренняя. И даже если Юра немного завидовал или злился — болтать с Сашей ему нравилось, даже когда он нес такую херню.
— Ты закончил уже или обратно пойдешь? — проигнорировал его вопрос Юра, кивнув на недоделанную татуху на руке.
— Да если бы закончил, еще часа три сидеть.
— Ну и мне примерно столько же. А потом пойдем попиздим, раз уж тебе неймется разобраться в моей запутанной личной жизни.
— Ах ты ж бля, опять все о тебе. Ты слышал вообще, что я с Тодоровской встречаюсь по слухам?
— Нет, до меня только доходило, что ты Старенькому яйца вылизываешь. Пошли уже, заебал трындеть.
Хмыкнув, Кикир толкнул его плечом, заходя в студию. Сбежать Юре все еще очень хотелось, но он направился следом, стараясь игнорировать все мысли в голове. Месяц назад нахер Пашу послал, когда тот заикнулся о неловкой встрече. Сейчас понимал, что это была не такая уж плохая идея. Стоило разобраться со своим прошлым, признать честно, что там было полно дерьмовых моментов. Наверное, поговорить с когда-то хорошим другом было не самым плохим вариантом.
***
Сложнее всего в трезвых днях Юре давались выходные. Не получалось нихера расслабиться, постоянно хотелось какой-то движухи. Занять себя, отвлечься на что угодно, лишь бы мысли в голове не уткнулись в очередной тупик.
Поэтому всегда пытался распланировать дни по полной, чтобы и минуты свободной не оставалось. И сегодня все должно было пройти по расписанию: договорились с Пашкой устроить себе культурную программу. По музеям прогуляться, на концерт в капеллу сходить — остановить наконец деградантство и уделить время саморазвитию. Правда, Юру больше волновал вечерний просмотр одной поеботы с его участием, но про это он старался не заикаться. Надеялся, что будет не слишком заметно, как он нервничает, но куда уж.
Планы пошли по пизде с самого начала: Пашок позвонил перед обедом, сумбурно извиняясь. Этого трудягу вызвали на работу в законный выходной, отказать он не смог. Пообещал, что пара часиков и все будет. Наврал безбожно: на улице уже стемнеть успело, а он так и не объявился.
Сначала Юра послушно сидел и ждал, залипая в телефоне. Ближе к вечеру, когда стало понятно, что все планы накрылись медным тазом, психанул. Хотел рвануть куда-нибудь за город, чтобы скрыться от себя и своих тупых обидок, но погода не вдохновляла. Поэтому разбудил внутреннюю золушку, пытаясь убить время уборкой.
Идея оказалась отстойная: разозлился еще сильнее. Наведение порядка в топ его любимых занятий никак не входило. Юрка все равно намыл полы, хоть и пыхтел злобно, белье простирнул и вытер пыль со шкафа, что было явным геройством. Часы от этого быстрее не шли. Паша в телефоне уже не врал, что скоро освободится, только устало извинялся. Легче от этого не становилось.
За ужином Юра выбрался на улицу, дошел до соседнего дома к привычному ларьку с шавухой. Тяжелые мысли тянули в другое место, думать об этом себе не разрешил, поэтому в магазин заходить не стал. Уже через полчаса об этом пожалел: осталась всего одна сигарета.
Два с половиной месяца держался нормально, отгородился от всего запретного, выровнялся. Магазинов не боялся, на запахи и картинки не триггерило: спокойно смотрел, как друзья при нем бухают, сам сок попивал. Но случались эти дурацкие дни, когда все шло по пизде и сложно было контролировать себя. Не стоило рисковать лишний раз, Юра хорошо понимал, к чему это может привести.
Ближе к девяти Паша наконец-то отписал, что закончил и выдвинулся в его сторону. Юра даже на сообщение ему не ответил, чтобы не покрыть хуями: слишком сильно разозлился за этот проебанный день. Мерил шагами свою тесную квартирку из угла в угол, чувствовал себя загнанным в клетку зверем. Потому что, сколько бы он не обманывал самого себя, мысли были только об одном.
Из телика зазвучала привычная заставка вечерних новостей; Юрка дернулся, будто просыпаясь. Вспомнил о почти закончившихся сигаретах, набрал Пашин номер, чтобы попросить завернуть в магазин. Абонент оказался в жопе: видать уже спустился в метро, где всегда ловило хреново. Отправил сообщение в мессенджере, почти вежливое, ни одного злого стикера не добавил.
Закрыл глаза, делая глубокий вдох и выдох. Это был слишком длинный день, пустой, ненужный и отвратительный. Хотелось вычеркнуть его из памяти, перевернуть страницу у календаря. Чтобы сбежать от всех этих тяжелых мыслей и мерзких желаний.
Мысленно отвесив себе леща, Юра полез за шуроповертом. На кухне у одного шкафчика дверь расшаталась, казалось, что еще немного и ебнется на голову.
Когда Юра въехал в эту квартиру, к нему в гости наведался старший брат. Провести воспитательную беседу, заодно помочь мебель собрать. Они тогда поругались в очередной раз, нормально давно не общались. Слава богу, до мордобития дело не дошло, но тот выскочил из дома, забыв свои инструменты. Юра все порывался съездить в Гатчину и вернуть их, но как-то было несподручно. Да и привык уже сам ими пользоваться.
Крепление было высоко, пришлось забираться с ногами на стойку. Застыл в неудобной позе, еще и телефон в кармане зазвонил не вовремя. Юра сначала пытался его игнорить, потом подумал, что это Паша наконец-то раздуплился. Решил ответить, этот долбоеб наверняка забудет сигарет купить, мудила бессовестный.
— Ну чего, ты вытащил наконец свою царскую жопу из метро? — ответил Юра, зажав телефон между плечом и ухом. Зашумел снова шуроповертом, хотелось уже закончить с этим дерьмом. — В магазин заскочить не забудь, у меня…
— Конечно, с первым поездом доставку тебе организую, — насмешливо протянула в трубку Серговна. — Что же тебе такого важного в магазине купить надо?
Заморгав удивленно, Юра поднес телефон к лицу, разглядывая старое Анькино фото. Не думал, что ему в это время кто-то еще звонить может, почувствовал себя последним дураком.
— Сигареты кончились, — буркнул Юра, откладывая инструмент и спрыгивая на пол. — Как у вас дела? У Лизки в школе все нормально? Не ругалась больше с той девчонкой?
— Нет, помирились и даже подружились. Она в гости к нам недавно приходила, мама мне рассказывала, что хорошо посидели.
Улыбнувшись, Юра потер шею пальцами. Он не мог выдавить из себя ни слова. Последние две недели сменил линию поведения: не задалбывал Аню звонками, не психовал и не выпрашивал. Держался максимально корректно, хоть и хреново было до чертиков. Подумал, что если будет вести себя по-взрослому, Аня наконец-то сжалится.
Позавчера сам попросил Серговну в телеге, чтобы та позвонила, когда будет время для обстоятельного разговора. Аргументы какие-то придумывал, хотел звучать разумно и взвешенно. Только потерялось это все за злостью, сейчас звука из себя выдавить не получалось.
— Все? Вопросов больше не будет? — спросила Аня, разрушая повисшую тишину.
— У матросов нет вопросов, — попытался отшутиться Юра, но вышло такое себе, хоть услышал в ответ тихий смешок.
Выдохнул тяжело, растер веки пальцами; продолжил уже решительнее, хоть вся заготовленная речь из головы напрочь вылетела.
— Я уже почти три месяца не пью. Деньги тебе отправляю нормальные, из кожи вон лезу, чтобы ты меня простила. С друзьями старыми сошелся, мы с Саней работаем. Тебе не кажется, что хватит меня наказывать? — сначала Юра говорил сбивчиво, но под конец набрался уверенности.
— Не кажется, — невозмутимо ответила Аня.
— Да ебанный в рот, я же правда все делаю, я…
— Что ты делаешь? Врешь постоянно? Хватит с меня твоих пустых обещаний, надоело тебя прощать. Проходили уже, разрешу я тебе с ней встретиться, а через неделю ты снова на радостях запьешь.
— Ты полную херню несешь! Зашибись, бля, ты сама на меня злая, а Лиза за это расплачиваться будет. Я при ней никогда не пил, а ты придумала какую чушь. Почему она должна без отца из-за твоих заебов расти?
— Не смей дочерью прикрываться, мудила ты бессовестный. Папаша года. Забыл, как ты ее одну дома оставил и сбежал бухать с какими-то уебками? Ей всего три года было, а тебе насрать. Даже не извинился толком, рассказывал, как это для твоей карьеры важно, говно эгоистичное, ты…
Замолчав пристыженно, Юра выслушивал этот поток обвинений. Опустил голову, завесившись волосами, не было сил возражать. Потому что все Анины слова были правдивыми и по делу. Он не то чтобы просто проебался, он всю свою жизнь из-за алкашки просрал.
— Слушай, ну не так уж я сорвался летом, не в запой же ушел. Выпил пару раз и все, — попытался оправдаться Юра. Никаких других аргументов в голове не осталось, один бесконечный стыд.
— Ага, так не сорвался, что мне несколько человек позвонили, чтобы об этом рассказать, — Анин голос так и сочился ядом и издевкой. — Даже твой Паша, который раньше всегда себя вел как влюбленный щенок и взгляда от тебя не отводил. Вы как, свадебку в толерантной Европе сыграть еще не запланировали?
— Да чего ты несешь, мы музыку вместе пишем, и…
— И здесь ты мне врешь. О чем еще с тобой говорить?
— О том, что я, блять, имею право с дочерью увидеться? Почему я должен это говно терпеть?
— Потому что ты сам говно, Юрочка. Перестань, пожалуйста, хотя бы самому себе врать.
— Ань, ну я ведь…
— Мне плевать. Серьезно, я устала, не хочу еще и твое нытье слушать.
— Прости.
Рассматривая черное зеркало экрана, Юра не знал, услышала она последнее слово или нет. Впрочем, извинение было абсолютно неискреннее. Хоть он и чувствовал себя виноватым, знал, что вел себя неправильно. Но устал перед ней лебезить, мерзко от этого было.
Курил на балконе, даже не дернулся, когда услышал звонок домофона. Пашу сейчас видеть не хотелось. Из-за проебанного дня, из-за тупых намеков Серговны. Юра так ненавидел бабские сплетни. Почему-то никто не думал, что ему вся эта срамота жизнь разрушить может, будто бы нормально у них теперь в стране быть пидором, будто не пиздили за это безжалостно.
Домофон замолчал, чтобы через секунду снова заорать. Юра отщелкнул бычок в окно: пепельница на балконе была переполнена, все лень было вытряхнуть и помыть, с уборкой сюда он не добрался. Выплыл все-таки в коридор, нажимая на кнопку, даже не спрашивая кто. Дверь в квартиру открыл, уперся включать чайник: решил не устраивать торжественную встречу.
— Юр? — позвал громко Паша из коридора, захлопнув за собой дверь. — Бля, хоть пакет забери, ну что ты за мудила?
Не ответив, Юра продолжал гипнотизировать взглядом огонь под чайником. На мудилу не обиделся, но в целом на душе было погано, тянуло поговнить.
— Хера с два я за твоими сижками еще пойду, сам побежишь, — заворчал Паша.
Уже помыл руки, завалился с пакетом на кухню, выгружая покупки на стол. Сигареты, двухлитровая упаковка сока, две булки с сосиской и запотевшая баночка пива. Ничего необычного, Юра миллион раз повторял, что его трезвость для Паши не повод воздерживаться, но сейчас взбесило. Он поджал губы недовольно, скрестил руки на груди, хотелось ляпнуть какую-нибудь гадость.
— У тебя язык отсох или решил в молчанку поиграть? — Паша встал рядом, тоже немного раздраженный и будто бы нихрена не виноватый. Типа это не он устроил такую подлянку и весь день им засрал со своей работой. — Хули ты дверь мне три часа открывал?
— На балконе курил, не услышал, — стрельнул глазами зло Юра.
— Чего ты пиздишь? — сразу же возмутился Паша, схватив его за плечо и разворачивая к себе. — Зашибись у тебя все там слышно.
— Ой, бля, будто переломился ты за эти две минуты. Я же не возникаю, что весь день тебя прождал.
— Ты это серьезно сейчас?
Рука с плеча мигом исчезла, Паша напрягся, гипнотизируя взглядом. Хмурый, недовольный, в светлых глазах буря гуляла. Юра всем телом его злость считывал, но это только подпитывало его собственное раздражение.
— Я вроде извинился, нормально тебе все объяснил. Хули ты еще от меня хочешь? — будто бы нехотя выдавил из себя Паша. В глаза больше не смотрел, теребил нервно рукав своей кофты.
— Ничего я от тебя уже не хочу, заебал. Просрал из-за тебя день, а тебе плевать.
— А что, мне на коленях извиняться и прощение выпрашивать? Юрка, я так-то на работе был, а не хуйней страдал. Заебался в край, между прочим, но все равно поперся к тебе через весь город.
— В пизду твою работу, можешь хоть жить на ней.
Нормальных аргументов в голове не созрело, одна тупая злость. Юра хотел налить себе кофе, но перед шкафчиком, где лежал сахар, торчал Паша. Двухметровая оглобля, капец как бесил сейчас. Поэтому Юра не придумал ничего лучше, чем подхватить со стола забытый шуроповерт и пойти с ним в комнату.
— Зашибись поговорили. На кой хер ты вообще мне дверь открыл тогда? Стоял бы дальше на балкончике и упивался жалостью к себе, — Паша завис на пороге, всем своим видом излучая недовольство.
— Согласен, затупил. Надо было проигнорить, чтобы ты свалил на все четыре стороны. Все, принес мне сигареты, пиздуй теперь куда хочешь. Хоть на работу, хоть на блядки — мне насрать.
Паша набрал воздуха в грудь, открыл уже рот, чтобы что-то сказать. И захлопнул его, было слышно, как зубы стукнулись. Развернулся и ушел в коридор, а Юра поперся за ним следом, хоть и не особо понимая, зачем именно.
— Ну и куда ты собрался? — хмуро спросил он, наблюдая, как Пашка натягивает на ноги кеды.
— На блядки, — огрызнулся Паша.
— И чего, мне смешно от этого стать должно? Серьезно, блять, чего ты начинаешь?
— Я начинаю? Ты мне с порога мозги какими-то претензиями трахать начал, а я, по-твоему, это терпеть должен? Чего ты от меня хочешь сейчас?
— Чтобы ты перестал выделываться и пошел в душ. Я тебя выебу, успокоюсь и буду извиняться, что опять повел себя как говно.
Запрокинув голову назад, Паша расхохотался громко. Искренне так, от души: разве что слезы из глаз не выступили. Улыбнувшись, Юра притянул его за шею, целуя нетерпеливо. Паша ответил ему неожиданно жарко, вцепившись пальцами в бока почти до боли. Они пошептались еще пару минут в коридоре, обмениваясь матерными оскорблениями, которые куда больше походили на признания в любви.
Паша направился в душ, Юра же разбирался на кухне: на улице было прохладно, но теплый сок все равно было пить отстойно. Выключил потом телек в комнате, ебаться под прогноз погоды в планы не входило. Стянув с себя майку, вытащил из ящика гондоны и смазку.
Тянуло на какой-то изврат. Он разозлился, завелся, хотелось выплеснуть это из себя. Выгулять внутренних демонов, пересечь в очередной раз все границы. Юра понимал, что лучше было попридержать коней: за некоторые вещи, которые он творил в таком состоянии, было очень стыдно. И Паша не возмущался, ему эта капелька агрессии нравилась, но вслух он об этом не говорил. А ведь любил, чтобы ебали пожестче: когда сделать ничего не дают и упирают лицом в подушку. Ну и что там говорить, Юру тоже от этого перло. Здоровенный мужик, сильный — уж как уебал ему один раз по роже, а в постели всегда телился и стонал как баба. Смотрел своими огромными глазами так жадно, каждый раз напрашивался, как же Юра его сильно за это любил.
Диван был разобран: хоть и пылесосил в комнате, но поднимать заленился. Уже давно его не собирал: Пашок постоянно приходил с ночевкой, да и самому понравилось спать на нормальной постели.
Юра устроился поперек, прислонившись спиной к стене и залип в телефон, листая ленту. Паша ввалился в комнату через пару минут, растирая полотенцем мокрые волосы. Без футболки, но нацепил зачем-то Юрины шорты, которые тот забыл в ванной
— Еще раз такое говно устроишь, я реально свалю, — сообщил Паша для профилактики, но голос у него звучал не особо серьезно.
Полотенце улетело в кресло, Пашка забрался на кровать, полез сразу целоваться. Юра облапал быстро его за промежность, с удовольствием обнаружив крепкий такой стояк. Судя по всему, кто-то в душе хорошо размечтался.
Паша толкался нетерпеливо в его ладонь, залезая языком до гланд. Потянул за плечи, пытаясь уложить на подушку, явно собирался забраться сверху и притереться. Юра ему не дал, оттягивая от себя за волосы и ущипнув с силой за острый сосок.
— Юрочка, ну ты чего? — выдохнул возбужденно Паша. Губы влажные, щеки порозовели, такой открытый и доступный, так хотелось перевернуть его на живот и поиметь. — Ты вроде ебать меня планировал.
— Попозже, — выдал Юра с наглой улыбочкой и похлопал себя по ногам. — Ты пока сюда укладывайся.
Паша замер, разом все считав. Немного растерянный, прошелся только по губам языком нетерпеливо, идея его явно поперла, тут никаких сомнений не было.
— Я только подумал, что ты уже весь изврат со мной сотворил, — пожаловался Паша. Замялся ненадолго, но улегся животом ему на коленки. — Но каждый раз что-то новое вылезает. Сука, ты бы знал, как ты меня бесишь.
Ворчал, но жопу оттопырил, спину прогибая. Опирался локтями в диван, спрятал лицо за отросшими волосами. Лопатки выступали острыми крыльями, по бледной коже рассыпалось облако мелких родинок, Юра хотел каждую зацеловать. Погладил Пашину округлую жопу, шлепнул несильно, через ткань можно было не почувствовать.
И задница была мягкая, хорошая, но уже не такая вкусная, как месяц назад: Пашка сильно схуднул со своей тупой работой. Там иногда и пожрать времени не было. Юре очень не хватало его приятных округлостей, в голове даже зрел план, как бы раскормить снова этого дурака.
Снимать с него шорты полностью Юра не стал, просто стянул ниже, нетерпеливо проводя рукой по поджавшимся ягодицам. Стиснул с силой, прошелся рукой почти невесомо, а потом шлепнул хорошо так, с оттяжкой, даже ладонь начала гореть.
— Пиздец, — замычал тихо Паша, видать, устыдившись собственного заглушенного «ой».
Задница покраснела сразу, Юра, не особо думая, вдарил по этому же месту несколько раз от души. Член в трусах дернулся, он облизнулся жадно. Так охуенно было от того, что Паша все это разрешал ему делать, что сам от этого тащился. После первого же шлепка завозился на его коленях, выставляя жопу сильнее, такой хороший, такой невозможно открытый и на все согласный.
— Блять, — выдохнул задушено Паша, после того, как ему прилетело несколько звонких шлепков. — Я так глупо себя сейчас чувствую.
— Почему? Ты же тащишься, когда я тебя раком ебу и пришпориваю, — хмыкнул Юра, раздвигая руками покрасневшие ягодицы.
— Так это в процессе, там вроде как… — договорить Паша не смог, потому что ему снова прилетело весьма ощутимо. — Блять, ну блять. Сука, тупо как, я вообще не могу.
Он жаловался, но Юра отлично чувствовал, как ему стояк в коленки упирается. Паша возился еще беспокойно, пытаясь притереться, оттопыривал жопу.
Наказанием здесь даже не пахло, Юра сразу забыл про свои обидки. Ему просто нравилось смотреть на такого Пашу, который сначала стесняется, а потом теряет контроль и на большее напрашивается. Как же хотелось его приковать наручниками к постели, чтобы не делся никуда, отшлепать не рукой, а ремнем, до алых полос на спине и бедрах, до…
Выдохнув через нос, Юра потянул его за волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову назад. Паша уже забыл про все свое стеснение, откровенно тащился от происходящего. Спину выгибал, просунул под себя одну руку, поглаживая член нетерпеливо. Тянуло его еще подразнить, довести до стонов, чтобы умолял и отдался полностью.
Только у Юры самого хорошо так крышу рвало, какой тут контроль. В голове гуляли фантазии, как заебись было бы въехать членом в эту сладкую жопу, трахать жестко, чтобы яйца об бедра пошло шлепали. Перехватить Пашины руки, скрестить за спиной, чтобы не дрочил себе и кончил только от того, что его ебут.
Мысли были вкусные, но Юра видел, что с ними надо немного повременить: Паша уже откровенно себе надрачивал, ойкал и стонал на каждый шлепок. Если его сейчас ебать, то кончит через пару минут. Дотрахать себя как обычно не даст, придется спускать на живот — обломает кайф.
Не отпуская Пашины волосы, Юра сплюнул себе на ладонь, потирая пальцами тугую дырку. Без смазки и одним было задвигать не особо, поэтому раздвинул ему ягодицы, наклоняясь ниже и добавляя слюны. Лучше было языком обработать, но двигать этого дурака не хотелось. Пашка уже совсем поплыл: ругался невнятно сквозь стоны, поэтому Юра не стал дразниться, массировал умело простату, доводя до предела.
Вдарил еще раз по жопе звонко, у Паши сразу спина колесом изогнулась, он сжался на его пальцах. Чувствуя, как на голые коленки падают влажные капли, Юра продолжал потирать его изнутри, растягивая удовольствие.
Паша рухнул на него всем весом, сгребая пальцами простыню, жмурился довольный. Наверное, можно было его понять, если бы Юре уже самому так сильно не хотелось кончить.
— Пашуль? — позвал тихо Юра.
Тот повернул голову на бок, убирая пальцами волосы за уши. Щеки красные, глаза осоловелые — такой красивый сейчас.
— Ты обо мне-то позаботиться не хочешь? — Юра старался говорить уверенно, но прозвучало все равно жалобно. Был доволен, что довел своего мужика до такого смачного оргазма, но было невтерпеж.
Стащил свои шорты с трусами ниже, освобождая член и проводя по нему ладонью. В яйцах сразу потянуло хорошо, он зашипел, убирая руку — так кончать не хотелось.
Закряхтев негромко, Паша приподнялся на кровати, устраиваясь между его раздвинутых ног и сразу забирая почти до середины. Очень хотелось выебать его в рот, но поза была не особо удобная. Поэтому Юра придерживал за голову, толкаясь временами нетерпеливо. Смотрел сверху вниз, любуясь покрасневшими растянутыми губами, чувствовал, как отпускает что-то внутри.
Оргазм подкатил неожиданно, он застонал несдержанно, потянув Пашу за волосы и насаживая на член сильнее. Кончил прямо в горячий рот, целовал после этого долго.
Они повалялись еще на кровати немного, тискаясь лениво. Пашка сбежал курить на балкон, благоразумно нацепив на красную задницу шорты. Юра разлегся довольный, потягиваясь всем телом.
Успокоился, перестал психовать, на душе полегчало. Проблем было жопой ешь, но сейчас казалось, что справится со временем со всем дерьмом. Да и просто приятно было с Пашкой вдвоем валяться, даже стало немного стыдно, что заговнил в начале вечера. Тот ведь только приходил и сразу все проще становилось: это ли не любовь?
Юра на серьезных щах раньше считал, что вся эта срамота с отношениями ему больше не нужна. Его сильно переебало от разрыва с Аней, пусть он и был виноват сам. Он понимал, что подвел своих девочек, но ему-то тоже никто помогать не спешил, пока он медленно и уверенно опускался на дно. Юра решил, что в пизду чувства, надо иногда выгуливать член для профилактики, и этого будет достаточно. Не мог нормально доверять людям, вечно ждал какого-то подвоха.
Потом вмазался во всю эту ерунду с Пашей, которой долго не мог дать никакого названия. Думал, что это все не значит ничего, забыл за годы разлуки, что их когда-то как магнитом друг к другу тянуло. Такая простая человеческая химия, когда ты можешь сколько угодно выебываться, но все равно придешь к одному и тому же результату.
С Аней тоже когда-то так было, Юра заряжался от ее энергии, вдохновлялся на подвиги. Думал, что ему повезло неимоверно, заполучил женщину своей мечты. Был уверен, что она никогда его не бросит, что они навсегда будут вместе.
Только она бросила, причем в переломный момент, и Юра не мог не винить ее в своих проебах. Ему тогда не хватало поддержки, нужен был человек рядом. Паша же его не оставил этим летом, хотя достаточно говна поел. Правда, лишь для того, чтобы еще большее говно устроить.
Юра выдохнул носом, растирая кулаками глаза. Решил не возвращаться к прошлому, достаточно уже об этом спорили. Ошибиться кто угодно может, Юра это на своем опыте прекрасно знал.
Выскочив с балкона, Паша ударился об тумбу: нехер было в телефон безотрывно пялиться, надо под ноги смотреть. Зашипел недовольно, поглаживая ушибленное место, такой смешной сейчас был.
— Пашок, принеси сок с кухни, — попросил Юра, неосознанно пропуская в голосе ласковые нотки.
— Жопа ты ленивая, сам бы сходил, — в тон ему ответил Паша, но на кухню все-таки пошел.
Вернулся со стаканом сока и баночкой пива для себя, но открыть ее не успел: плюхнулся на кровать рядом и снова залип в телефон. Переписывался с кем-то, нахмурив брови, явно был чем-то очень недоволен.
— Ты же свободен завтра, да? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — Я себе выходной выбил, можем организовать все-таки культурную программу.
— У меня до воскресенья никакой работы, не сезон, нихрена не предлагают, — пожаловался Юра, прижимаясь ближе и потираясь носом об плечо.
— Ну вот, заедем ко мне, я переоденусь и двинем по плану. С концертом делать что-то надо, посмотри, будет вечером что? Или можно куда-нибудь пожрать завалиться в хорошее место, накормлю за все твои страдания.
— Да зачем заезжать? Влезешь в мои шмотки, хули мотаться-то туд… короче, нехер время терять.
Юра невольно проглотил тупое «тудэма-сюдэма», которое подхватил от Сани в последнее время. Тот разве что мерчагу с этой сранью выпустить не успел, пиздел постоянно, это у его аудитории стало локальным мемчиком.
— Да ну, в приличное место пойдем, а на мне твоя одежда сидит несуразно, — Паша улыбнулся краешком в губ, но при этом агрессивно долбил по экрану пальцами.
— А тебя не заебало мотаться туда-сюда? Переезжай уже ко мне и все, — Юра выдал как на духу. И обдумывал немало, назрело-то давно, но было как-то странно об этом вслух говорить.
— Не, мне от тебя до работы добираться пиздец неудобно, — отмахнулся Паша, продолжая набирать какое-то сообщение.
Закончив, он спрятал телефон под подушку. Понял, что сморозил, провел осторожно пальцами по нахмуренным Юриным бровям, целуя в переносицу.
— Давай лучше ты ко мне? — предложил ласково, убирая с лица мешающиеся волосы.
— Можем вместе посмотреть хату, если хочешь; выберем район получше, — Юра расслабился, потянулся вперед для поцелуя.
— Можно и вместе, по баблу зашибись выйдет, — согласился Паша, уперся руками в грудь. — Мы видео-то Санино смотреть будем или ты его без меня глянул?
— Не хочу я ничего, в пизду видео.
— Ну вот, опять закапризничал. Тащи давай ноут, Юрочка, хорош ныть.
Поспорить с этим было сложно, реально закапризничал. Весь день хотел посмотреть, но сейчас страшно стало. Кикир еще днем бомбардировал в телеге, типа видео залил, мнение его спрашивал. Сообщения так и остались непрочитанными.
Юра сам не особо понимал, как Саня его развел на эту ерунду. Он долго отказывался, не хотелось снова идти своей рожей на ютуб торговать. Возвращаться к прошлому было не очень комфортно, боялся того, что за эти два года он никому не интересен стал. Согласился все-таки во влоге мелькнуть, ничего серьезного, минут десять в одной из историй. И сам не знал, что было страшнее: что его начнут поносить в комментах, или что никто не вспомнит, кто же он нахрен такой.
— Ай, бля, капец жопа горит, — возмутился Паша, сталкивая его с себя и разворачиваясь снова на бок. — От души ты меня отхреначил, хоть немного бы пожалел.
— Тебе же понравилось? — выдохнул Юра в его губы, поглаживая по заднице невесомо, хоть и очень хотелось смять кожу.
— Понравилось-понравилось, ты тему-то не переводи, мы все равно сейчас посмотрим.
— Мне чего-то так ссыкотно, — неожиданно признался Юра. — Бля, не надо было соглашаться, зачем я снова полез в это говно?
— Перестань, все там нормально, я глянул краем глаза, пока до тебя ехал.
— Ты серьезно? Без меня?
— Ну надо же было понять, к чему готовиться, — пожал плечами Паша. — Херни никакой нет, смотритесь в кадре так, будто бы нормально общались эти два года. Ну и в комментах все ровно: вспоминают Забитых, говорят, выглядишь ты хорошо. Есть, конечно, говнецо, но его значительно меньше.
Сев на диване по-турецки, Юра почесал коленку. Слышать такое было приятно, хоть он был и уверен, что Паша сильно приукрасил. Или что сам оставил половину хороших комментариев, чтобы он не психанул.
— Саня меня уговаривает сделать что-то типа подкаста, если тема зайдет. Рассказать о пьянстве, о том, как я пытался завязать. Он же сейчас типа активно бросает, ему в тему зайдет.
Поморщившись недовольно, Юра отвернул голову. Какую-никакую дружбу с Кикиром восстановилось получилось, прикольно снова общаться было. Тот поддерживал его во всем, помогать пытался. Но Юру бесило, что тому отказ от алкашки давался слишком легко. Перестал пить и все: без депрессий, суицидальных мыслей и другого говна. Может, конечно, просто не успел перешагнуть какую-то черту в отношениях с алкоголем, но завидовал Юра безумно.
— Крутая же идея? Надавишь на жалость, перевернешь ситуацию в свою сторону. Чтобы народ услышал твою версию истории, а не только слухам верил, — Паша улыбнулся мягко, зачесав волосы за уши.
— Да бля, чтобы это дело имело смысл, мало будет на жизнь пожаловаться, придется грязное белье доставать. Без какой-нибудь хайповой истории оно кому надо? А я задумался… Лизка же немаленькая уже. Серговна вечно на съемках пропадает, а она сидит с бабушкой, которая вряд ли будет следить за историей просмотров на ютубе. Что будет, если она это увидит?
— Я б на твоем месте больше беспокоился, что она второй сезон Забитых глянет, — хмыкнул Паша. — Что такого, если она посмотрит? Серьезно. Узнает, как ты по ней скучаешь?
С такой стороны Юра на ситуацию не смотрел, замер удивленно. Потому что это на самом деле был единственный способ как-то связаться с дочкой. Тупо было надеяться, что она наткнется на видео, но аудитория Кикира на две трети состояла из школоты. Кто знает, может семилетки там тоже были.
— Серговна пиздец разозлится, если я эту тему вскрою, — Юра не пытался скрыть злорадство в голосе. — Будет говорить, что я ей звездный момент порчу.
Привстал на коленях, стягивая с комода ноут. На пол улетели не пригодившиеся гондоны со смазкой, он выругался тихо. Перегнулся через подлокотник, пытаясь подцепить пальцами: ночь длинная, не хотелось прерываться потом в самый неподходящий момент. Ойкнул негромко, когда Паша шлепнул его несильно по выставленной голой жопе, оглянулся через плечо возмущенно.
— Не нравится? — с наглой улыбочкой спросил Паша. — А мне всю задницу расхреначил.
— Ты нарываешься сейчас, — хмыкнул Юра.
— Ну все-все, давай посмотрим сначала.
Отпихнув его, Паша подложил руку под голову. Волосы высохли, рассыпались вокруг лица пушистыми прядями: такой одуванчик. Юра не мог от него взгляда отвести, пока система загружалась.
Включил браузер, нашел в избранном ютуба Санин канал. Уже набрался решимости, запустил, но нажал на паузу сразу, решив, что если начали поднимать важные темы, то надо идти до конца.
— Ты чего? — Паша шлепнул его недовольно по пальцам, сам попытался включить.
— Погоди секунду. Я, короче… бля, ну, решил к какому-нибудь хорошему врачу сходить. Чтобы разобрался с говном в моей голове, надоело постоянно бояться, что сорвусь, — Юра говорил тихо, в глаза не смотрел, было немного стыдно.
— Это отличная идея, Юрочка. Я тебе давно говорил, что так проще будет.
— Я сначала думал, для Ани это устроить — еще один аргумент, какой я молодец. Потом доперло, что мне самому это надо, — сложно было говорить так честно, сразу захотелось отшутиться. — И я уверен, что добрый доктор точно запретит мне мытье посуды и уборку, будешь поддерживать мое выздоровление порядком!
— Бля-я, и на что я подписался? — захохотал Паша, закинув голову назад. — Ты точно со мной жить хочешь, а не с какой-нибудь послушной девочкой, которая о тебе заботиться будет?
— Точно с тобой, нахер мне эти девочки не сдались.
Посмотрев ласково, Юра вздохнул и включил видео. Понимал, что ближайшие полчаса пройдут максимально некомфортно, но решил уже посмотреть. Вдруг, там и правда все было не так плохо, как он себе представлял.
***
Выйдя из здания, они обменялись долгим серьезным взглядом. Через секунду не выдержали оба, захохотали в голос, испугав проходящую мимо девушку. Бортанув Пашу шутливо бедром, Юра приобнял его за плечи и потащил с собой к урне на углу здания, курить хотелось невыносимо.
— Пиздец, никогда не забуду их изумленные рожи, — продолжал смеяться Паша, быстро вытирая пальцем уголок глаза. — Чего Саня им наобещал?
— Понятия не имею, может, решил мужикам сюрприз устроить? — Юра сначала поднес зажигалку к Пашиной сигарете, потом себе прикурил. — Сука, Ильич так выразительно кхекал, что я подумывал сосалку от кашля предложить.
— А у меня была мысль посоветовать ему в депутаты податься. Такими обтекаемыми фразами говорил, будто бы обещал, что жизнь скоро наладится и доллар снова будет стоить тридцать.
— Ну да, у него бы получилось доступно объяснить населению, что Крым наш и надо потерпеть.
Говорил Юра весело, но на душе остался осадок. Кикир послушал их новые музыкальные наработки, пришел в восторг. Ему в последнее время на жопе ровно не сиделось: хотелось как-то реализовать свои творческие амбиции, не застревать в видеоблогинге. Мужики у них на КликКлаке были почти все талантливые и независимые, только Старый с Сашей были за бортом, будто бы выплывая на волне чужого хайпа. Ну и Саня пытался вписаться в какую-то движуху. Уговорил Юру, дать послушать песни Ильичу, вдруг тому зайдет и возьмется помогать. Только, наверное, забыл уточнить, что Юра ударился в говно с аккордеоном и скрипкой.
Мужикам однозначно не зашло: это было легко по их лицам понять. Сразу их нахер не послали, но сомнений не осталось. В принципе, ожидаемо, Юра и не думал, что им будут аплодировать стоя и сразу предложат контракт на миллион рублей. Все равно было немного обидно.
— Ты не расстроился? — спросил он тихо.
— Не знаю, — честно ответил Паша. — Вроде как-то, ну… неприятно, но нормально. Никто не говорил, что будет легко, да?
— Надо утроить старания! Будем больше репетировать.
— Нас же соседи возненавидят, Юр, не хочу я опять новую хату искать, — фыркнув, Паша затушил сигарету об край урны. — Домой поедем или завернем куда пожрать?
— Давай домой. Закажем чего-нибудь или пельменей сварим. Я уже и таблетку съел, а башка все равно пиздец трещит.
Телефон зазвенел сообщениями. Докурив сигарету, Юра выудил его из кармана, открывая мессенджер. Брови удивленно взлетели вверх: Серговна написала первая, еще и попросила позвонить, если он не занят. Немыслимое чудо, такого уже давненько не случалось.
— Подождешь меня в машине? С Аней поговорю быстренько, — Юра бросил извиняющийся взгляд.
— Ладно. Давай только недолго.
Улыбнувшись, Паша посмотрел так понимающе, очень хотелось ему за это сказать тупое спасибо. Похлопал по спине ободряюще и развернулся, засунув руки в карманы светлого пальто. Юра проводил взглядом его сутулую фигуру и приложил трубку к уху, вслушиваясь в долгие гудки — отличный саундтрек к последним месяцам его жизни.
— Привет, — раздался в телефоне Анин голос, говорила громко, пытаясь перекричать музыку на фоне.
— Привет, — отозвался Юра. — Ты чего-то хотела?
— Нет, ты пару недель не терроризировал меня звонками, и я подумала, не случилось ли чего.
— А смысл? Фоточки ты мне скидываешь, спасибо и на том. Надоело в миллионный раз доказывать, что я не верблюд.
— Что за смена интерьера у тебя в инстаграме? Переехал куда?
— Ну, квартиру с Пашкой сняли, — врать Юра не стал, но и развивать тему не было желания, поэтому быстро перевел стрелки. — Я глянул пару серий твоего сериала.
Сам бы он в жизни не сел смотреть эту ерунду, но так обстоятельства сложились. Паша намылил лыжи к Анечке, которая попросила собрать комод из Икеи. Юра вызвался помогать, прекрасно понимая, что этот рукожопый провозится весь день, и ничего у него не выйдет.
Юра не особо представлял, как можно близко дружить со своей бывшей девушкой, но в итоге смирился. Поначалу к ней ревновал, подозревая всякую ерунду, но остыл, когда понял, что там нет ничего, кроме дружбы. Видел, что и Ане его общество не заходит, но пробовал найти общий язык. Пытался общаться с ней нормально, не грубил и не выделывался лишний раз. Для Паши она была важным в жизни человеком, значит надо было постараться.
С мебелью справились за два часа, в награду их напоили чаем с блинами. За столом разговор зашел о сериале Серговны и Анечка долго не могла поверить, что они еще не успели его посмотреть. Притащила ноут, включила первые серии. Юра пялился уныло в экран, думая, что из всего говна в его жизни это безусловно было одно из самых странных. Прям семейный просмотр сериала с бывшей девушкой своего мужика, в котором при этом играла Юрина жена.
— И как тебе? — с искренним любопытством спросила по телефону Серговна.
— Омерзительно, большей тупости и представить себе нельзя. Сюжет будто бы макаки-имбецилы сочиняли, — не скрывая сарказма сказал Юра, выдавая самую честную рецензию в своей жизни. — Но ты хорошо сыграла.
— Рейтинги отличные, второй сезон планируют снимать.
— Рад за тебя.
Получилось сухо, но больше из себя выдавить Юра не смог. Вроде нормально признавал, что Аня на актерском поприще чего-то достигла, пусть это и было сериальное мыло. Трамплин для серьезных ролей, если разыграет карты правильно. Все равно завидно было, чего уж там.
— Я тоже посмотрела, что вы там… сейчас, погоди секунду, — Аня отодвинула телефон от уха, разговаривала с кем-то рядом. Разобрать слова не получалось, да Юре и не хотелось особо. — Мне отойти надо, ты сегодня работаешь?
— Нет, завтра только, — отозвался Юра, направившись неторопливо в сторону стоянки.
— Я перезвоню, надо будет поговорить серьезно. И сам ты макака имбецильная, понял?
— Понял, Ань.
Голова трещала безумно, но на лицо все равно выползла тупая улыбка. У него почему-то не было особых сомнений в том, что должно прозвучать в этом серьезном разговоре. Может быть, мечтать о том, что Серговна разрешит приехать, было рановато, но Юра надеялся на лучшее. Ему бы и простой болтовни по телефону с дочерью хватило, так он соскучился за эти месяцы.
Плюхнулся на пассажирское сиденье в Пашиной машине, облапал с ходу за бедро, проведя пальцами ниже к коленке.
— Ты чего такой счастливый? — улыбнулся в ответ Паша. Убрал телефон в карман и смотрел внимательно. — Неужели разрешила?
— Пока нет, но похоже… блять, — Юра чихнул громко, хорошо рот ладонями закрыть успел и не обляпал соплями приборную доску.
Полез в бардачок, выуживая влажные салфетки, высморкался. Он кутался в куртку, пытаясь согреться, хотя осень на улице стояла теплая, да и печка в машине грела.
— Бля, ну только не говори, что ты расклеился, — проворчал Паша, заводя машину. — Я же говорил, что тупо в ноябре на открытой площадке раздетым выступать, чего ты меня не послушал?
— Потому что работать надо в образе, а не в кожанке, — попытался пошутить Юра, но вышло натянуто. Сам уже догадывался, что простыл, но надеялся, что как-нибудь обойдется.
Продолжая возмущаться, Паша вырулил со стоянки. Влились в поток машин, пробки были несерьезные, да и дома не так уж далеко. Всего две недели как переехали на новую квартиру: искали долго, пытаясь подобрать вариант, который подходил бы обоим. Нашли в итоге неплохой дом близко к центру, ценник выше среднего, но если делить аренду пополам, то получалось дешевле, чем если бы они снимали две отдельные хаты. Еще и двухкомнатная: а они изначально искали такой вариант, чтобы можно было беспалевно пригласить гостей. Типа делят квартиру, пока с деньгами все не очень хорошо, никто не ебется и все только по дружбе.
Успели обустроиться на новом месте. Жить вдвоем оказалось сложно, но заебато: не надо постоянно курсировать между разными адресами. Ссорились не больше обычного, крупный скандал всего один случился. К ним тогда Кикир в гости приперся, поработать над контентом и поздравить с новосельем. И проскользнуло в разговоре что-то неприличное. Паша попытался сгладить, Саня честно сказал, что давно в курсе и ничего против не имеет.
Пашка с минуту глотал ртом воздух, а потом психанул: нацепил на ноги летние кеды и слился в дождину на улицу гулять. Телефон вырубил, пропал часа на четыре, Юра уже думал с собаками его искать. Вернулся домой Паша ночью, грустный и насквозь промокший. Они просидели на кухне до утра, выкурили две пачки сигарет и обсудили все важные вещи. Юрка после этого зарекся ему врать; все честно рассказывал, не хотел повторения этой неприятной истории.
На перекрестке мерзко пищал светофор, машина засигналила и Юра дернулся резко, поняв, что умудрился вырубиться. Выпрямился на сиденье, растирая пальцами шею, уставился невидящим взглядом на Пашку. В голове были только мысли о прошлом, будто бы он застрял в нем навсегда.
— Капец ты дурила, — обеспокоенно буркнул Паша, ощупав ледяными пальцами его лоб. — Не помнишь, у нас аптека рядом круглосуточная?
Ответить сил не было, Юра замотал головой, проваливаясь снова в дрему. Воспринимал происходящее как дурной сон, картинки в голове переключались как в плохом монтаже.
Дома закинулся таблетками, которые заботливо купил Паша, завалился спать. Хреново было: температура скакнула, кости ломило. Вообще не представлял, как завтра на корпорате работать будет: отменять точно не вариант. Юра надеялся отоспаться, а к вечеру закинуться убойной дозой жаропонижающих и нажраться каких-нибудь энергетиков. Хорошо, что на горло пока не пошло, спеть как-нибудь сможет.
На следующий день его Паша растолкал. Напомнил, что выходить Юре надо через два часа, сам утопал на работу. Выпив горячего чая, Юра заставил себя сходить в душ, пропотел за сутки хорошо так. Прилег ненадолго, стараясь хоть пять минуток отдыха урвать и вырубился намертво.
Разбудил его звонок. Он подтащил трубку к уху, не посмотрев на экран.
— Ну и где тебя носит? — раздался возмущенный голос Олечки. — Я тебе уже третий раз звоню, ты приезжать собираешься?
— Бля, — заморгал удивленно Юра, уставившись на время. Выехать он должен был час назад, но проспал все будильники. — Бля, я такси вызываю, полчаса, Оль.
— В смысле такси? Ты дома еще, совсем обалдел?
— Потяни время, пожалуйста, сейчас прилечу.
Не слушая ее злые вопли, Юра сбросил звонок. В голове шумело, никак не мог сообразить, как будет быстрее: на метро или на такси. В итоге вызвал машину: сил толкаться в вагоне не было. Он пулей пронесся по комнате, влез в чистую одежду и сгреб в рюкзак импровизированную аптечку, которую Паша оставил на комоде.
Доехал до ресторана быстро, за полчаса. В гримерке едва успел влезть в сценический костюм, как пора было уже на сцену идти.
Сам не понял, как отыграли первую половину программы. Под конец Юра думал, что устроит на свадебке незапланированный номер с падением в обморок, перед глазами все конкретно так потемнело. Его выручила Юля, которая отвлекла на себя все внимание болтовней, дала выдохнуть и глотнуть водички.
Вернувшись в гримерку, Юра упал на диван, закрывая лицо ладонями. Сдохнуть хотелось прямо сейчас, а еще вторая половина концерта, где бодрых песен было не меньше.
— Ну и какого хрена, Юр? — Оля нависла над ним, уперла руки в бока, всем своим видом излучая недовольство. — Опять началось, да?
— Пожалуйста, не еби мозги, и без тебя хреново, — гнусаво отозвался Юра, высморкавшись в бумажный платок.
Подтянул к себе рюкзак, доставая ворох таблеток и пытаясь понять, что из этого может ему сейчас жизнь спасти.
— Естественно хреново, если ты снова забухал, — Оля не отступала. — На кой черт ты этот спектакль разыгрываешь, будешь сейчас аскорбинки показательно жрать?
— Бля, ты серьезно? Ты не слышишь, что я в нос говорю? — Юра хлебнул воды, запивая таблетку, сил ругаться вообще не было.
— Да потому что все как в прошлые разы, ты точно так же врать пытался, что не бухаешь.
— Оль, слушай, он же бледный весь, ну ты чего? — вмешалась Юля, неожиданно встав на его защиту.
— Мало ли от чего он бледный, опять устраивает театр одного актера. Так мне это надоело, не собираюсь я больше это терпеть, — отмахнувшись от Юли, Оленька развернулась к нему, сверля злым взглядом. — Пошел ты в жопу со своими загулами, я не могу так больше работать, ты…
— Знаешь, бля, мне тоже это говно терпеть надоело, — не выдержал Юра, вставая с дивана и нависая над ней. — Доигрываем этот месяц и все.
— Ты это серьезно сейчас?
— Абсолютно серьезно. У меня твои вечные претензии уже в горле сидят, ебись со всем как хочешь, я в этом больше участвовать не собираюсь.
Отвечать Оля ничего не стала, только губы дернулись в презрительной улыбке. Тишина в гримерке повисла удушающая, Юля смотрела на них растерянно. Даже Стефан отвлекся от скромной тарелки с закуской, которую им выставили заботливые хозяева.
Плюхнувшись обратно на диван, Юра уткнулся в телефон. Смахнул с десяток пропущенных, в телеге ответил одному Паше, который спрашивал, как он себя чувствует. Честно напечатал, что хочется сдохнуть и прикрыл глаза, пытаясь собраться с силами. Доработал на каких-то внутренних резервах, не помнил, как домой добрался.
После этого провалялся два дня в лежку, ходил только до туалета и кухни. Пашка вечерами с ним возился как курица-наседка, даже над картошкой дышать заставил. Морс таскал из магазина литрами, чай с ромашкой заваривал — заботился по полной.
Через несколько дней полегчало. Температура больше не поднималась, кашлял, но помереть не хотелось. Юра валялся в кровати перед теликом, листая каналы, думал, что к следующему концерту все-таки должен очухаться. А потом как щелкнуло в голове: разговор с Серговной возле офиса КликКлака, ссора с Олей на корпоративе. Он подскочил на постели, проверил телефон: Аня больше не писала и не звонила, были лишь два пропущенных в тот же вечер.
Стараясь не паниковать, Юра набрал ей быстро сообщение, рассказывая, что немного приболел, но теперь поправился и готов к разговору. Представлял, как жалко это выглядит, но поставил внизу несколько улыбающихся стикеров, хотя у самого лицо сейчас от злости и испуга перекосило.
Олечка была уверена, что он снова запил, очень сильно на него разозлилась, а Юра вместо того, чтобы как-то сгладить, психанул и решил из коллектива уйти. И никаких сомнений не было в том, что свои выводы она при себе держать не станет и снова решит поделиться ими с Серговной.
Вскочив с дивана, он вырубил раздражающий телик и прошелся по тесной комнате из стороны в сторону. Юра был уверен, что Аня была готова пойти на ослабление своих суровых санкций, что разрешит хотя бы поговорить. Только если ей скажут, что он снова запил, то шансов никаких не останется.
В голове проносились разные некрасивые картинки на тему того, как его через суд родительских прав лишают. Или Аня находит себя богатого мужика в Москве, выходит за него замуж, а Лиза этого хрена будет папой звать. И все, что Юре останется — это смотреть за их жизнью в соцсетях, не принимать никогда больше в ней участие.
Руки затряслись мелко, он проверил быстро телефон: сообщения для Ани пометились прочитанными, но она ничего не ответила, поэтому Юра набрал ее номер. Один раз, второй, третий: трубку она не брала. Наверное, уже в черный список добавила и смысла долбить не было.
Мозги у Юры напрочь вырубились. Он нацепил на себя куртку и ботинки, поперся на улицу в домашних спортивках. Ближайший продуктовый был в соседнем доме, он схватил первый попавшийся коньяк и пошел на кассу. Видать лицо у него в этот момент было страшное, продавщица поинтересовалась осторожно, все ли с ним в порядке.
Ничего в порядке у Юры не было. Мысли двигались на повторе. Понимал сейчас, что проебал окончательно все на свете, что теперь точно никакой надежды. Остался он даже без подобия работы, без дочери и какого-либо смысла в жизни.
Вернувшись домой, Юра уселся на кухне, сорвал решительно защитную пленку с бутылки. Пробка вышла с громким чпокающим звуком, но пить он не стал, закрыл обратно. Попробовал позвонить Серговне, снова без результата.
Из носа потекло, он высморкался громко в раковину, сел обратно на стул и стал гипнотизировать взглядом бутылку. Что уж проще — глотнуть и забыться, всегда помогало. Какое бы дерьмо не происходило, как бы тошно не было на душе, можно было выпить и проблемы отступали куда-то далеко.
Просидел так на кухне еще час. Несколько раз открывал эту несчастную бутылку и снова закрывал. Останавливала его пока одна простая мысль, что если он сейчас нажрется, то сделает так, как все о нем думали. Опустится наконец на настоящее дно, с которого никогда уже не поднимется.
В коридоре хлопнула дверь и Юра вздрогнул нервно, попытавшись рефлекторно спрятать бутылку. Поставил ее через секунду обратно на стол, закрыл лицо руками, понимая, что в этом нет никакого смысла.
— Юрка, ты не спишь? — громко спросил из прихожей Паша. — Поднимай жопу, я нам жратвы взял навынос в соседней грузинской кафешке, все горячущее.
Отвечать Юра ничего не стал, закурил вместо этого неторопливо. Они договаривались не дымить на кухне — вытяжка не работала, проще было дотащиться до балкона или туалета. Сейчас было насрать, он приспособил под пепельницу какой-то стакан.
— Ты чего в темноте торчишь? — щелкнув выключателем, Паша влетел на кухню. Замер, пристраивая пакет на стойку, рассмотрел удивленно развернувшуюся перед ним картину. — Ага. Понятно. И чего я пропустил?
Юра пожал плечами, опуская голову и пряча лицо за волосами.
— Ну заебись, теперь отмалчиваться будешь? — раздраженно выдал Паша, сел напротив и забарабанил зло пальцами по столу. — Чего, мне может тебе закусочку на тарелки выложить и свалить, чтобы не мешать веселью? Делай, что хочешь, ты же…
— Оля на последнем корпорате решила, что я запил снова, — перебил его Юра. Сам удивился, как сухо и без эмоций звучал голос. — Типа все вру на счет простуды, а на самом деле забухал. Мы посрались сильно, а теперь Аня все мои звонки игнорит.
— Охуенно звучит, Юрочка. Оля решила, что ты запил, поэтому ты решил бухнуть. Тебе логика нигде не жмет? Ты ради чего держался эти несколько месяцев?
— А какая теперь разница? Аня ей поверит, а не мне. Работы у меня теперь походу тоже нет, к дочери и близко не подпустят. Я вроде не мальчик, хочу и бухаю.
— Действительно.
Паша хмыкнул как-то невесело, Юра сразу голову вскинул, всматриваясь в его лицо. Кусал нижнюю губу, брови свел — злой, разочарованный, и от этих его эмоций еще хуже становилось. Будто забыл снова что-то важное, проебался по всем фронтам.
— Знаешь, делай что хочешь, я тебя отговаривать не буду. Но, бляха, ты хоть на минуту о ком-то, кроме себя подумал? Или о чем-то? Ладно я, хер со мной, я уже понял, что тебе… — Паша осекся резко, уставился в стол. Передвинул бутылку коньяка в центр, развернул к себе, пытаясь подцепить краешек этикетки ногтем. — Ты уж прости, но мне все это нахер не сдалось. Хочешь пить — пей без меня, я тебе не собираюсь больше потакать, летом этого говна хватило.
— Чего ты несешь, какого говна? — вспыхнул неожиданно Юра. — Да я тебя с ног до головы облизывал, лишь бы ты не психанул лишний раз.
— Ты не охуел? Мне тебе список составить, или чего? Облизывал ты меня, бля, охеренный какой. Забыл, как мне пришлось тазик у кровати ставить, потому что ты не мог доползти до туалета и там поблевать?
— Так позвони, расскажи об этом Серговне, хули нет? Ее такие подробности порадуют, сможете вдвоем обсосать, какое я говно.
Голос у Юры ядом сочился, столько дерьма на языке вертелось, хотелось прополоскать этого мудака по полной. Пашка вскочил на ноги, уронил стул, уперся ладонями в стол, уставился злым взглядом.
— Как ты меня с этим заебал. Мне расписку написать и у адвоката заверить, что никогда я так больше не сделаю? — ударив кулаком по столу зло, Паша прошел по их тесной кухне из стороны в сторону.
— Да насрать на эти расписки. В первый раз ты меня сдал и тебе ничего не жало, сейчас-то что помешает? Раз уж тебе так хуево со мной, и ты меня больше терпеть не хочешь, нахер съезжались вообще?
— Это твоя идея, я не рвался. На кой хер ты это предложил, чтобы нервы с бухлом мотать?
— Чтобы видеть тебя почаще, ты заебал на своей работе пропадать! Но раз тебе похеру, то вали куда хочешь.
— Знаешь, Юр, лучше свалю. Бухай, в Москву свою уезжай — мне посрать.
— Я не могу уехать в эту долбанную Москву, и ты прекрасно знаешь почему!
Они застыли на месте, буравя друг друга злыми взглядами. Юра первый не выдержал и бросился вперед, чтобы по роже дать, но вместо этого толкнул в грудь слабо. Внутри бушевало что-то такое, чему никакого названия дать было нельзя. Очень хотелось приложиться к манящей бутылке коньяка, он унесся вместо этого на балкон, закурив там зло.
Окна выходили на улицу: он смотрел на проезжающие мимо машины, чувствовал себя конструктором, который рассыпался на тысячу кусков. Все мысли смешались, угли злости внутри прогорели, оставляя после себя только пустоту. Жалел о сказанных словах, но готов был повторить их еще много раз.
Юра прислушивался к звукам из коридора, ожидая услышать хлопок двери. Прекрасно понимал, что если Паша уйдет, то сдерживаться уже никакого повода не будет. Можно будет пойти и отключиться наконец-то от реальности и всех сопровождающих проблем.
— Ты вечно забиваешь на то, что сейчас твоя очередь мыть посуду, — раздалось неожиданно сзади. Юра обернулся, буравя Пашину фигуру взглядом, внутри сгорая от облегчения. — Постоянно забываешь убрать хлеб в пакет и он сохнет, а еще заебал надевать мои носки, потому что тебе лень искать свои чистые.
— И к чему ты это? — Юра развернулся, прижимаясь жопой к стене, резко забывая о том, что за пределами их тесной квартирки существовал какой-то другой мир.
— Решил сразу список претензий озвучить, чтобы не ругаться лишний раз, — криво улыбнулся Паша, вставая рядом.
— Прости, — сказал Юра, пытаясь звучать максимально искренне. Схватил за руку, подтаскивая ближе к себе, потерся носом о мягкую ткань толстовки. — Так переебало, мозги выключились. Бля, когда мы в последний раз с Аней говорили, я был уверен, что она разрешит все.
— Давай я ей позвоню и расскажу, как все было? — предложил Паша, погладив его по волосам. — И Юлю можно попросить, и Анечку с Саней, кого угодно. Ты же не виноват ни в чем.
— Не виноват, но извиняться придется, иначе без работы останусь.
— Да зачем, Юр? Ты только психуешь в последнее время от этого. Подавайся лучше ко мне в содержанки, мне как раз прибавку обещали.
Засмеявшись, Юра притянул его к себе за талию, впиваясь в губы нетерпеливым поцелуем. Утащил за собой с балкона, обтирая об ближайшую стенку. Легче на душе не стало, но вспомнил хотя бы, что он теперь не один.
Дело уверенно шло к сексу, но Юру переебало в один момент, он уткнулся Паше в шею, бормоча невнятно признания. Нелепые, никому особо ненужные, но сдерживаться не получалось, обрушилось вдруг осознание того, что он сделать собирался. Будто бы алкоголь стоил того, чтобы потерять все в очередной раз.
Закрывшись в ванной, Юра умывал лицо холодной водой, надеялся прийти в себя и поверить в сказочное «жили они долго и счастливо». Сыпался на первой фразе, потому что не жили, а существовали, с «долго» была очевидная беда, а счастливо случалось только в сказках.
Когда пришел на кухню, Паша уже разложил принесенную еду по тарелкам. Бутылка коньяка волшебным образом испарилась, но Юру не интересовало, куда именно. Поели неторопливо, обмениваясь новостями, старательно игнорировали случившуюся ссору.
Собрались спать, Юра даже не успел ноут с зарядки снять — Паша утащил его в кровать. Целовал как в первый и последний раз. И на какой-то момент, пока он имел Пашу, крепко прижимая к себе, получилось избавиться ото всех сомнений. Сцепленные, связанные чем-то глубоким и настоящим.
Глаза у Паши слипались, Юра целовал его брови, нос и поджатые губы. Шептал что-то бессмысленное, даже когда понял, что он крепко заснул.
Юра ушел на кухню, включил чайник. Закурил снова задумчиво, прекрасно знал, куда Пашок спрятал бутылку коньяка. Легко было бы ее сейчас достать и раздуплиться, но не хотелось. Не особо верил в то, что все наладится, но понимал, что от алкашки легче точно не станет.
Заварив чай, Юра сделал себе бутер, подметив, что хлеб реально подсох — ну вот такое он был мудло, лень завернуть нормально. Надо, наверное, будет повыебываться и устроить как-нибудь Пашке вкусный завтрак, омлет соорудить или кашу. Думал о том, как для этого лениво будет рано вставать, вздрогнул, когда мобильный заорал, ни от кого ночью не ждал звонка.
— Двадцать три пропущенных, Юра, у тебя совесть есть? — громко возмутилась в трубке Аня. — Подождать не мог?
— Ну так ты мне не отвечала, — хмуро отозвался Юра, прихлебнув чай. — Я решил, что я в черном списке.
— Мы на природе снимали, я телефон в машине оставила. Почему я должна тебя в черный список пихать?
— Потому что я подумал, что тебе Оля пожаловалась. Я разболелся немного, а она решила, что я забухал.
— А ты забухал?
— Нет. Я дурак, что ли? Не пил и не думал об этом. Реально расклеился, три дня с температурой провалялся.
В горле ком застрял, не знал, как нормально рассказать. Очень хотелось вывалить все, чтобы Аня точно поверила, наплести любой чуши. Юра все еще не мог поверить, что она ему перезвонила, ожидал какого-то подвоха.
— Приезжай, как поправишься, — выдала неожиданно Аня. Судя по голосу, сама не особо уверенная в своих словах.
— Ты серьезно? — Юра замер от удивления, даже дышать боялся.
— Серьезно. Я бы, наверное, еще тебя с полгода помариновала — ты крупно проебался. Но Лизка спрашивает постоянно, просит с тобой поговорить. Ты говна кусок, но она тебя любит.
— Так и я ее больше жизни люблю. Спасибо, Ань, бля, спасибо, я…
— Да, я помню, ты на все ради нее пойдешь и дальше в том же духе. Не бухай просто. И приезжай на ее день рождения — с тебя хватит пока.
Обсудив подробности, они распрощались быстро, разговор никому особого удовольствия не доставлял. Юра пошарахался возбужденно по кухне, выкурил две сигареты подряд. Не удержался все-таки, завалился в спальню, залезая под одеяло и наглаживая Пашу по животу.
— Юрочка, ну ты чего? — пробормотал сонно Паша, перехватывая его ладонь.
— Аня перезвонила, разрешила приехать, — выдохнул радостно Юра ему в губы, прошелся поцелуями по всему лицу.
— Когда? Отвезти тебя на вокзал?
— Через неделю, на выходных, но, блять… хоть на вечер, хотя бы на один дурацкий вечер.
Был рад до жопы, но неожиданно для самого себя посыпался. Обхватил руками, прижимая к себе силой. На нежные объятия и отдаленно не было похоже: втирался всем телом, пытаясь передать свои чувства и мысли. И знал, что Паша ловил их даже сквозь сон, потому что они были рядом, потому что чувствовали друг друга.
— Я же тебе говорил, что все будет хорошо, — пробормотал Паша, утыкаясь лицом в его плечо и снова засыпая.
На языке у Юры крутилось много слов — ничего говорить он не стал, прижал вместо этого к себе крепче, поглаживая по спине. Все никак не мог поверить в свое счастье. В голове мелькали тупые картинки, что бы случилось, если бы он все-таки сорвался и запил, пообещал себе в миллионный раз, что это больше никогда не повторится.
От Пашиного «хорошо» его еще точно отгораживала длинная полоса препятствий. Юра сам себе не верил, ждал какого-то подвоха. В очередной раз остался без работы, Анина щедрость вполне могла быть одноразовой акцией.
И почему-то именно в этот момент вспомнилась давно прочитанная цитата: «Бог — это понятие, которым мы измеряем боль». Юра тогда не особо понимал, о чем она, с религией у него толком не срослось. А сейчас дошло, мозг в голове решил эту несложную задачку. Бог — это любовь, и только ей и можно боль измерять.