It's the fault of the drugs

Чтобы прийти в себя, ему пришлось вколоть успокоительное. Теперь он пребывал в таком расплывчатом состоянии, что реагировал на все равнодушно. Хотя от этого так легко, что Ян даже рад. Директор санатория вызвал следователя и Чонина к себе для какого-то разговора. У парня не было выбора, и он просто пошел. Ян слушал в пол уха, не совсем понимая, о чем говорят мужчины. Все-таки лекарство дало о себе знать, раз Чонин так легко отвлекся на вазу с большими цветами. Это пионы? Директор что-то спрашивает, и парень кивает, хотя все еще ничего не помнит. Может быть, его память не так хороша, как он думал, и некоторые воспоминания из детства были давно стерты, однако, несомненно, лицо перед ним он видит в первые. Ян не знает, кто такой Со Чанбин, и на самом ли деле он друг его папы. Буквально, все, что связано с его отцом, он будто просеял через фильтр, оставляя только нужную информацию. Как оказалось, личность директора больницы никак не подходила под данный критерий, и маленький Чонин просто забыл о нём. А, может быть, в прошлом они ни разу не виделись, и не то, чтобы Чанбин вообще участвовал в его жизни когда-либо. Все это — ложь, чтобы построить мост доверия между ними. Он же психотерапевт вроде как. Ян чувствует... ничего. Его голова пуста как вчера, так и сейчас. Он даже не делает попыток вспомнить мужчину, потому что знает, что не сможет. Таблетки и вещества иногда влияют на его память, искажая её до такой степени, что он иногда думает, что реальный мир — вовсе не реальный, а просто очередное действие порошка. Может он сейчас сидит перед следователем и директором, а может лежит и давится слюной, разглядывая потолок. Яну, если честно, наплевать. Он просто хочет умереть, чтобы не чувствовать ничего этого. Чанбин вытаскивает из ящика маленькую коробочку и отдает парню. Чонин медлит, потому что не знает, нормально ли принимать что-то подобное от директора, но сидящий совсем рядом полицейский мысленно успокаивает его. Как оказалось, в кольце не было ничего страшного. Обычное обручальное кольцо, которое дарят невесте или жениху на свадьбе, тем самым закрепляя своё «долго и счастливо» на официальном уровне. Юноша разглядывает украшение, замечая красиво переливающийся на солнце камень внутри, и на славу сделанное само кольцо. Кажется, такое носила его мама. Чонин мог бы продать его и купить кучу порошка или травы. Он прикусывает губу, потому что очень хочет покурить, так как все еще помнит утро. Минхо же можно сигареты, так почему ему нельзя? Он уже открыл рот, чтобы спросить об этом, но его перебивают. — Ты помнишь его? — голос Бан Чана немного вывел его из раздумий, и Ян положил кольцо обратно в коробочку. — Конечно, — он уверен, что помнит мамины руки. Они всегда обнимали его, когда ему было плохо. Мама надевала не так уж много украшений на пальцы, но парень запомнил его. — Точно такое же носил и твой отец. Чонин и так это знает. Зачем ему напоминать об этом всякий раз? — Можешь взять его. Считай, что это небольшое наследство, — Чанбин, кажется, немного нервничает, когда говорит о Яне старшем. Они работали вместе, когда открывали больницу. Они дружили уже очень давно, их семьи тоже общались. По крайней мере, Чанбин так сказал. Чонин не помнит, если честно, но все равно берёт украшение и надевает на палец. Выглядит приятно. Ему не нравится отец. Чонин знает, что никто не виноват в том, что работа поглотила его с головой. Кстати, именно она его и погубила. — На самом деле ты здесь не за этим. Тебе принесли посылку от неизвестного адресата. Только открывай аккуратнее. Мы не знаем, что там, — сказала Бан Чан, поставив милую коробку с очаровательной лентой на стол. По размеру она была не очень большой, но и не очень маленькой. Достаточно, чтобы туда влез плюшевый мишка или какой-нибудь заяц. Очень интригующе. Интересно, от кого? У Яна нет того, кто бы мог сделать такой щедрый поступок. Чонин осторожно тянет за ленту, уже перебирая у себя в голове всевозможные варианты, с замиранием сердца открывает коробку и.....застывает от ужаса. Чонин отшатывается назад, чуть не падая со стула. Он закрыл рот рукой, чтобы его не стошнило прямо здесь. Как он мог забыть вообще? Какой идиот додумался прислать свежий кусок человеческой кожи с непонятной татуировкой? В нос ударил отвратный запах мертвечины, кажется, заполоняя собой всю комнату. Кровь неприятно стекала с бумаги, пачкая коробку изнутри. Кожа возле татуировки осталась нетронутой, словно тот, кто прислал это, хотел сделать акцент именно на ней. Это так противно, что Ян зажмуривается. — Уже второй сюрприз за последнее время, — Кристофер реагирует спокойнее и хмурится, закрывая коробку. Его непоколебимость удивляла. На самом деле, Чонин получал подобный подарок еще до того, как попал в больницу. Именно по этой причине он позвонил в полицию, однако это оказалось ошибкой, так как копы почти сразу обнаружили у Яна дикую любовь к наркотическим веществам. Поэтому он здесь. Чан достаёт телефон и пишет кому-то, вставая из-за стола. — Какой ужас, кто додумался до такого вообще?.. — Со закрывает лицо рукой, не в силах сдержать вздох. По его виду понятно, что он сильно волнуется из-за этого — его руки дрожат, а движения угловаты. Ему и правда страшно. Чонин кусает губу, опуская голову вниз. Белый ковер не помогает ему отвлечься от мыслей, и юноша мотает головой. Такого просто не может быть. Совпадения случайны. Конечно, это может быть просто недоразумение (лучше бы это было именно так), но, кажется, у его лечащего врача, Сынмина, была такая же татуировка?

***

Задний двор санатория был очень большим. Судя по всему, за ним ухаживали садовники, потому что нельзя по-другому объяснить, как и почему растения так ровно и аккуратно подстрижены. Повсюду растут деревья, кустарники и очень красивые цветы. Клумбы вдоль дороги, лавочки и газон — все это ассоциировалось с парком. Единственное, что немного напрягало парня, так это небольшой лес напротив санатория. Слишком он уж не вписывался в окружающую обстановку. Ему разрешили погулять немного, чтобы отвлечься от мыслей. Чонин не возражал. Он сам был не против того, чтобы освежить голову. Погода была просто прекрасной, на самом деле, и, если бы Ян был внимательнее к деталям, то заметил бы, что солнце сегодня светит ярче обычного. Летнее небо казалось таким голубым, что режет глаза. Едва ощутимый ветер пробрался под больничную рубашку и приятно обдал кожу прохладой. Однако все, что Чонина интересовало — большое дерево цветущей камелии. Розовые, красные и белые лепестки очень привлекали внимание, и, естественно, парню хотелось бы забрать парочку в свою палату, чтобы любоваться на что-то, помимо белых стен. Жаль, что персонал крайне против, и юноше ничего не остается, кроме как печально наблюдать за шелестящими листьями. — Красивые цветы, да? Чонин вздрагивает от неожиданности, оборачивается и видит Джисона — такого же яркого и улыбающегося, как сегодня утром. Наверное, недавний приступ его ничуть не расстроил. По крайней мере, Хан выглядит так, будто является самым счастливым человеком на свете. — Ты в порядке? — ему не особо интересно, скорее, в реальности Ян избегал бы близкого общения с кем-то, но что-то подсказывает о том, что стоило бы завести здесь друзей. Тем более, этот парень кажется ему милым. — Ага, мне уже лучше, — Джисон кивает и смотрит на цветы, словно действительно видит их в первый раз. Он касается пальцами розовых лепестков и вдыхает приятный запах. — Я рад, что с тобой все хорошо, — комментирует Ян и отворачивается. Солнце нещадно грело ему спину, и Чонину просто жизненно необходимо уйти в тенек. К тому же, после тех лекарств, которые ему дала медсестра, немного клонило в сон. Не хватало еще грохнуться здесь от солнечного удара. — Ты знаешь, что Сынмина убили вчера ночью? — тяжелый голос Хана вывел его из раздумий. Оказывается, Джисон бывает не только милым и добрым, но и слишком серьезным, — это действительно пугает. — Да, — догадки верны. — Мне жаль. Почему он? Почему ему отправляют такие подарки? Кто отправляет? В чем их посыл или смысл? Что такого важного хочет донести адресат, чего не знает сам Чонин? Что ждет его впереди? Неужели именно по вине Яна умирают люди? Все эти вопросы останутся без ответа до самого конца, с каждым разом пугая юношу все больше и больше. Где-то позади послышались голоса, и Чонин повернул голову в сторону входа в санаторий. Оттуда быстро выбежал уже хорошо знакомый ему Минхо, видимо, собираясь свалить от преследующего его врача. Он вырывался из хватки доктора, постоянно крича и психуя. Ян покосился на Джисона, который с улыбкой наблюдал за этой ситуацией. Почему — непонятно. Парень решил не спрашивать. Минхо наконец оторвался и побежал вперёд, в небольшой лес. Жаль, что по-настоящему сбежать он не сможет — по периметру довольно высокий забор, через который просто так не пройти. Чонин думает, что его не будут искать, потому что повсюду расставлены камеры, и отследить то, что собирается делать Ли довольно просто. Если действительно понадобится помощь, врачи придут. Какая-то это странная больница. Чонин хотел спросить Джисона о том, часто ли происходит подобное, но Хан куда-то исчез. Буквально только что был тут, а через секунду его и след простыл. Куда он делся? Юноша в растерянности ищет его глазами, но кроме свежей зелени и розовых цветов ничего не находит. Ещё около пяти минут поисков Ян понял, что Хан ушёл в санаторий. Возвращаться туда себе дороже, и Чонину ничего не осталось, кроме как следовать за Минхо, который, судя по всему, уже довольно далеко убежал. Если честно, Ян не особо помнит, куда он ушел. Он знает, в какую сторону, но куда дальше — загадка без разгадки. Юноша медленно приблизился к деревьям, пытаясь найти тропинку или следы, однако ни того, ни другого он не видит. Парень хмурится и смотрит по сторонам, начиная осторожно идти вперед. Интересно, как далеко он смог убежать? Ян запоздало реагирует на небольшой амбар, больше походящий на сарай, и останавливается. Здание было маленьким, но достаточно большим, чтобы там поместилось пару человек. Вероятно, он заброшен, так как вид у него был, слабо говоря, не очень. Ян осторожно открыл скрипучую дверь, вглядываясь в темноту. Свет падал через маленькие щели в стенах и крыше, не позволяя черноте полностью поглотить помещение. Первое, что заметил юноша — огромное количество пыли. А второе — брошенную светлую кофту, явно принадлежащую Минхо. Ян наклоняется и берёт одежду, осматривая её. На удивление, чистая. Значит ли это, что Ли здесь? В ту же секунду юноша был повален на спину, на холодную землю, заляпанную старым сеном и травой. Он жмурится, сильнее сжимая в руках одежду, но как только открывает глаза, видит Минхо, устроившегося у него на бедрах так, чтобы младший не смог встать. Его лицо было таким грозным, а взгляд тяжелым, что Ян хотел отвернуться, но такой возможности не представлялось в данном положении. — Давно в сталкеры заделался? — надменно спрашивает парень, вырывая из рук Чонина свою кофту резким движением. Ян не находит слов, кроме стандартного извинения, но почему-то рот открываться не захотел. Минхо осмотрел его с ног до головы своим оценивающим взглядом, а потом остановился глазами на вырезе рубашки, однако не так долго, чтобы младший успел заметить. Лицо парня оказалось таким болезненно-худым, что Ли готов был сравнить цвет его кожи с роялем в гостиной санатория. Да и вообще Чонин с первого раза кажется таким... глупым, маленьким и больным, что парень не хотел говорить с ним, в принципе. Но так получилось. — Хен, слезь с меня, пожалуйста, — проскулил Ян, двигая ногами. Судя по всему, сил у него оказалось столько же, сколько и у какой-нибудь мухи. Если взглянуть на тонкие запястья, то этот факт становится неудивительным. — А если нет? — Ли решил немного поиздеваться прежде, чем встанет на ноги. Чонин такой тухлый, и реакция у него заторможенная. Возможно ли растрясти его? Трава и осколки чего-то больно кололи спину, и парень хотел встать, но сидящий сверху Минхо не давал это сделать. Ян морщится, откидывая голову назад. Его темные волосы каскадом расползлись по грязному полу, открывая вид на немного вспотевший лоб. Руки расположились возле головы, расслабленные, с длинными пальцами. Рубашка уже стала грязной от пыли, а воротник вздернут почти до подбородка. Кадык нервно поднимается, выдавая волнение Яна с потрохами. Ладно, он красивый — думает Минхо — что же с этим делать? Ли встает и помогает встать Чонину. Юноша отряхивается от грязи, но это мало чем помогает, лишь усугубляет ситуацию. Белая рубашка превратилась с бежевую с коричневыми разводами на спине и рукавах. Ян с разочарованием прекратил свои бессмысленные попытки, взглянув на хена с каким-то недовольством в глаза. Минхо лишь пожимает плечами и разворачивается, чтобы уйти туда, откуда пришёл — в небольшую деревянную дверь. Младший с любопытством следует за ним, неспеша переступая с ноги на ногу. Комната, в которой они оказались, была маленькой и почти пустой, а также достаточно убранной. Свет проникал сквозь мелкие щели между досок, делая комнату такой светлой, что при желании можно с лёгкостью рассмотреть медленно падающие пылинки. Посередине стоял старый ящик, видимо, из под алкоголя или ещё чего-то, накрытый небольшой черной тканью, скорее всего, чтобы не нахватать заноз. Рядом, на полу, привлекательно разместилась начатая бутылка с виски. Так вот чем занимается Минхо здесь. Старший присел на ящик, чуть не сбив ногой бутылку, и положил кофту на пол. Откинувшись руками назад, он наблюдал за парнем. Чонин разглядывал виски, все еще не сдвинувшись с места. Ян очень любил алкоголь. Почему? Все просто: спирт не наркотики, но зависимость приносит. Однако выпивал он не так часто, потому что наркота для него была в большем приоритете, и все деньги он сливал либо на траву, либо на порошок. Тем не менее, это не значит, что в алкоголе он не разбирается. Минхо улавливает посыл и берёт в руку бутылку. Парень усмехается, облизывается и начинает пить из горла. Адамово яблоко медленно поднимается и опускается, и Чонин завистливо поджимает губы — тоже хочется. Минхо не разрешит, верно? — Чего стоишь, как бедный родственник? — Ли утирает красный рот тыльной стороной ладони, откровенно разглядывая смущенного до мозга костей Яна. — Пей, — протянул бутылку парень, не сводя хитрых глаз с юноши. Его рот, сведенный в полуулыбке, блестит от слюны и алкоголя, и Ян ловит себя на том, что слишком завороженно смотрит на чужие губы, и отводит глаза. Чонин с удовольствием пьет виски, морщась от горького вкуса на языке и теплого железа в горле, ощущая изучающий взгляд со стороны. Жидкость попадает через глотку в желудок, приятно обжигая внутренности. И только в тот момент он понимает, как же сильно скучал по спирту — невыносимо. Было время, когда Чонин ещё не был наркоманом, но пил пиво каждый вечер. По вечерам гулял с друзьями и вместе с ними распивал различные напитки — вроде вина или коньяка. Ему даже повезло сходить в бар один раз и насладиться текилой, (после которой ему было так плохо, что он думал, что отправится на небеса к своей бабушке). Правда, после того случая, когда его чуть не трахнули в туалете, в бар он больше не ходил. Сейчас все по-другому. Парень отстраняется, уронив пару капель на подбородок. Едва ли он успел поднять руку, чтобы вытереться, как чужие пальцы прошлись по коже, пробивая электрическим зарядом по телу и смахивая остатки алкоголя. Чонин с удивлением смотрит на действия Минхо, начиная краснеть, как помидор. Волосы на затылке встают дыбом, а Ли ничего не говорит, просто загадочно улыбается. — Виски очень вкусные. Попробуй ещё, — голос стал слишком тихим, но Ян понимает все, что он говорит. Чонину хочется еще, потому не останавливается, полностью вырвав тормоза. Вкус оказался таким приятным и манящим, что Ян посчитал это райским напитком. Возможно ли, дело в марке или в атмосфере, но оторваться оказалось очень трудно. К сожалению, опьянел он очень быстро, внутри все жгло огнем, и Чонин даже сам не заметил, как сознание помутилось. Когда продолжать стало невыносимо, парень отдал бутылку старшему, чтобы он тоже выпил. — Вкусный. Очень, — протяжно произносит он, завалившись на ящик спиной. Ему вдруг стало так плохо-хорошо, что хотелось выразить это удовольствие на чем-то. Или ком-то. В животе потяжелело от алкоголя или еще какого-то чувства, которое парень объяснить не может. Сердце билось, как угорелое, а дыхание уже давно сбилось с нормального ритма. Но ему кажется, что это важно, и решает сообщить об этом юноше. — Мне... так странно. Словно что-то не так... — он проследил за тем, как виски постепенно уменьшается от того, как много вливает в себя Минхо. Однако его это явно не заботит, раз отстраняется парень не сразу. Минхо снова облизывает свои яркие губы, и Ян буквально мог разглядеть, как маленькие капли исчезают вслед за юрким языком. Почему-то от этого действия стало так жарко и холодно, что Чонин проводит рукой по лицу, смахивая пот с кожи. Их колени соприкасались, и Ян пропустил тот момент, когда его бедро стало греть чужое. Чонин хотел снять рубашку, поскольку жара стала просто убийственной, и потянулся рукой, чтобы расстегнуть пуговицы. Пальцы не слушались от слова совсем, и после третьей попытки он хотел сдаться, но ладонь Минхо перехватила его и быстро справилась с задачей. Ян жмурился, подняв тяжелую, как свинец, голову. — Очень жарко... — парень медленно высвободился из плена одежды и скинул рубашку вниз. Желание внизу стало таким невыносимым, что Чонин жалко скулил. Хотелось снять напряжение прямо сейчас, но было так жарко, что Ян почти умирал. Все мысли и слова превратились в какую-то кашу в голове, и парень просто не мог произнести ни слова, лишь открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Лицо Минхо он видел расплывчато, будто находился под толщей воды. Его тело пребывало в таком состоянии, словно действительно тонет, однако вместо страха Чонин ощущал спокойствие. Парень ощутил дикое желание дотронуться до чужой щеки, но, видимо, был пьян до такой степени, что просто не контролировал свои движения. Ли осторожно взял его за руку, положив на свою теплую скулу, пытаясь увидеть в темных глазах младшего остатки разума. Единственное, что он разглядел — яркое желание, затуманенное алкоголем. Чонин чувствует невозможное: желание снять одежду, чтобы лишь на секунду стало прохладнее, напряжение в штанах, необъяснимый порыв обниматься и может даже поцеловаться с кем-нибудь. Потому что того требовал его организм. Ян очень хочет и не может сопротивляться. Он открывает рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но тут же был подхвачен и посажен на чужие колени. Охнув от удивления, парень хватается за что-нибудь, чтобы не упасть назад, поскольку его состояние оставляло желать лучшего. Длинные пальцы обхватывают плечи юноши так крепко, что Минхо почти морщится. Ян смотрит в эти красивые глаза и не может оторваться, потому что ему кажется, что он исчезнет, если сделает это. Прикосновение чужого рта к своим губам было таким правильным сейчас, что Чонин ответил с охотой. Ян прижался к старшему, обхватив его большие бедра ногами. Он почти не дышал, когда Минхо мягко лизнул его в нижнюю губу. Это действие отозвалось новой волной возбуждения в паху, и юноша готов был застонать, но чудом сдержался. Губы со вкусом горького виски только распаляли желание все больше и больше, Ян аккуратно впустил ладонь в волосы на затылке, немного их оттягивая назад. Он не знал, любит ли Минхо такое, но удовлетворенный выдох показал, что все в порядке. Капля пота стекает по затылку, останавливаясь на кости позвоночника, а потом резко скатывается вниз вдоль спины, стремительно направляясь к пояснице. Минхо кладет руку на копчик, ощущая влажную кожу, и притягивает Чонина еще ближе к себе. Их бедра опасно соприкасаются сквозь ткань одежды, делая движения ненормально горячими. Ли останавливает вторую руку на животе, чувствуя, как же сильно напряжены мышцы, и улыбается, прервав поцелуй. Тонкая нить слюны появилась между их ртами, но быстро порвалась. Чонин тяжело дышит и смотрит горящими глазами. Его мозг уже давно не понимает, что происходит, расплавлен до такой степени, что не может оказать сопротивление. Плечи подрагивают в такт дыханию, а руки легким движением коснулись груди старшего. Рубашка была почти мокрой, но вырез достаточно большим, чтобы Ян смог просунуть руку под одежду и ощутить горячую кожу. Сердцебиение Ли было таким быстрым — совсем как у Чонина. Минхо делает толчок бедрами, а Ян почти задыхается с того, как же это приятно. Зубы впились в нижнюю губу, чуть ли не прокусив её до крови, тем не менее, тихого вздоха удержать не получилось. Минхо издает смешок, повторив движение, от чего Чонин сжал ноги вокруг его талии. — Х-хен... я хочу.. — Я тоже. Юноша убирает руку с живота и снова берёт бутылку. На дне оставалось не так много, и он решил допить прямо сейчас, чтобы погрузиться в такое же разрушенное состояние, как и Чонин. Он не медлит, почти пьет до дна, как ощущает сладкое прикосновение к с своим ключицам — Чонин поцеловал его в ямочку между тонкими костями. Это невинное касание было таким простым, естественным, что парень немного смущается, но от горла не отстраняется, даже наоборот, замедляет темп, чтобы посмотреть, что будет дальше. Шершавый язык касается кадыка, а Минхо чуть не захлебывается, потому что явно не ожидал этого, но все равно ничего не делает, чтобы остановить парня. Ян видит, что может зайти дальше, и мягкими поцелуями поднимается до подбородка, оставляя отметину. Ли становится трудно пить дальше, и он отстраняется от бутылки. Чонину хватило секунды, чтобы поцеловать хена еще раз. Ли с широко раскрытыми глазами смотрит в соседние, ощущая, как язык младшего проникает внутрь. Он буквально пьет у него из-за рта. Чонину точно нужна клиника, потому что это — ненормально. А что тогда нормально? Ян не понимает — это алкоголь такой горячий или язык Минхо слишком ему нравится? Юноша чувствует, как лавовое виски стекает в желудок, разжигая собственное возбуждение еще сильнее. Минхо не осуждает, потому что не хочет думать об этом, лишь позволяет Яну сделать то, что он хочет, и отстраняется. Немного виски все же скатилось по подбородку и попало на одежду, оставляя на ней красные следы. Чонин не отрывает взгляда от Минхо, а Минхо от Чонина — это становится невозможно физически. Рука обвила шею юноши, когда Ян двинул бедрами навстречу, выбив из него тихий стон. Чонин видит, что сдержанным он лишь притворяется, ведь на самом же деле он может стонать еще громче? В штанах становится почти больно, когда Минхо кладет его на спину. Чонин удивился — ящик оказался крепким, раз выдержал вес двух парней разом. У парня губы красные то ли от поцелуев, то ли от виски, но Яна это так сильно привлекает, что он не хочет отстраняться от чужого рта. Однако продолжить не получается, потому что жить без кислорода нереально. Минхо гладит его грудь и живот, заставляя младшего громко постанывать от простых прикосновений. Чонин выгибается навстречу, зажмурив глаза, и хватается за рубашку парня, мысленно прося о большем. Ли понимает все без слов и начинает стягивать штаны, но перед этим Ян наклоняет его голову и снова нетерпеливо целует, оставив на губах привкус алкоголя. Минхо кусает его за губу и отстраняется — ждать становится просто невыносимо. Старший пытается быстро расправиться с брюками, но замок на ширинке заел, и пришлось потратить слишком много времени, чтобы спустить их до колен. Подняв глаза, Минхо замирает. Чонин... уснул. Его глаза закрылись, а грудь поднималась и опускалась слишком равномерно, чтобы быть правдой. Руки расслаблены и опущены вниз, показывая, что Чонин не притворяется. — Блять, — Минхо злиться. Очень сильно, но не делает ничего, чтобы навредить Чонину, и просто встает. А ведь у Яна так и не появилось мысли, откуда у Минхо — пациента этой больницы и по совместительству неуравновешенного, опасного человека — алкоголь.