Не обижай мою розочку, Итачи!

«Дружба — лучший способ быть рядом с любимым человеком».

      — Ты только посмотри, Мита-чан, какие декорации они готовят. Это будет самое зрелищное мероприятие!       — Конечно. Фестиваль послезавтра, а я думаю, что так и не дождусь этого вечера. Я уже с самого утра чуть не прожгла в своей юкате дыру! Так сильно уже хочется надеть ее…       Проходя по самой многолюдной и центральной улице Конохи, на которой вовсю шли приготовления к предстоящему фестивалю, куноичи в стандартной форме шиноби регулярных войск обратила внимание на самых громких и нетерпеливых особ. Те так ярко и нетерпеливо обсуждали предстоящий фестиваль, что девушка не сдержала своего любопытства из женской понимающей солидарности. Когда разговор заходит о нарядах и праздниках, то любая проявит интерес. Все же ей не меньше хотелось бы снять эту форму, сменив жилет и брюки на свое новое кимоно, которое ей сшили к предстоящему празднику. И еще, что остается самым желанным — провести предстоящий вечер с человеком, который уже давно перестал ей быть просто другом.       — Чего не сказать о его отношении ко мне, — тяжело вздохнула девушка, отведя взгляд в сторону.       Голубые глаза наткнулись на витрину книжного магазина, в котором нередко пропадал самый известный «книголюб» деревни. Благодаря весьма щепетильному жанру его предпочтительных книг Хатаке Какаши в кругу своих товарищей и друзей получил и еще одно прозвище, которое не принято предавать огласке. Но почему-то подумав об этом, девушка поймала себя на мысли, что может последовать его примеру. Конечно, вдаваться во все тяжкие и смущающие публикации она не будет, а вот найти неплохую книгу или журнал с дельными советами вполне может.       — Хочешь зайти, Куруми?       Вздрогнув от голоса, что раздался за ее спиной внезапно, Куруми обернулась. Стоило ей только вспомнить этого человека, как он уже явился перед ней. Хотя в том, чтобы увидеть Хатаке Какаши возле книжного, нет ничего удивительного, поэтому ступор в ее теле довольно быстро отступил.       — Ты меня напугал…       — Прости, — мужчина улыбнулся через маску, после чего его рука затерялась в прядях его светло-пепельных волос. — Ты так пристально смотрела на витрину, что мне стало интересно, заглянешь ты в него или нет. Это мой самый любимый магазин.       — Потому что он единственный в нашей деревне, где продаются книги Господина Джирайи? Здесь, кажется, есть даже целый зал взрослой литературы… — заметила Куруми, увидев след неловкости на лице Хатаке. — Я права. Можешь даже мне об этом не говорить.       — Даже несмотря на то, что я ношу маску, иногда люди видят меня насквозь…       — Как бы странно это ни звучало, но порой твои эмоции, Какаши-сан, написаны на твоем лице.       — Вот как? — задумался Хатаке. — Я настолько… безнадежен?       — Не совсем.       Куруми улыбнулась, чтобы приободрить и успокоить его, но звук взлетевшего в небо залпа фейерверка занял все ее внимание. Голубое небо разукрасилось еле заметными золотистыми огнями и дымом, на которые Куруми бросила задумчивый взгляд. Судя по всему, рабочие уже начали заниматься подготовкой салюта и фейерверков, что станут самой главной и яркой кульминацией предстоящего праздничного вечера. И мысль об этом заставила сердце девушки биться чаще. Ведь именно этот момент она хотела бы разделить с тем, кого любит, и признаться ему в своих чувствах.       — Ты его ждешь?       — Что? — опустив взгляд с неба на Какаши, Куруми с непониманием вскинула брови. — Ты о чем?       — Фестиваль. Кажется, он пользуется популярностью у девушек. Самое подходящее время и место, чтобы признаться в чувствах. Я прав? — губы Какаши вновь растянулись в улыбке. — Есть тот, с кем бы и ты хотела пойти на него?       — И не стыдно тебе интересоваться о подобном у девушки? — смущенно протянула Куруми, направившись к книжному магазину. — Если такому учат «тактики» в твоих книгах, то могу заявить тебе, Какаши-сан, что они очень наглые и вульгарные.       — Ты смутилась… — последовав за девушкой, заметил Какаши. — Значит, это правда? Ты кого-то уже пригласила?       — Я не приглашала. А только… намекала, что очень сильно хотела бы на него пойти.       — Ох, Куруми… Думаю, тебе стоило его просто пригласить и… Подожди…       Внезапно опомнившись, Хатаке чуть не врезался девушке в спину, но вовремя остановился, чем и ее заставил задержаться. Столкнувшись с ее взглядом, требующим объяснений, Какаши ответил лишь своим собственным непониманием.       — О ком ты? — поинтересовался он, на что Куруми уже в смущенном недовольстве нахмурила брови.       — Какаши-сан, ты тоже не понимаешь намеков? Я не скажу тебе, о ком идет речь. Ни за что.       — Он еще чуунин? Или ты предпочитаешь мужчин… постарше?       — Постарше? — девушка глубоко вдохнула и сложила руки на груди. — Зачем тебе интересоваться, каких мужчин я предпочитаю?       — Ничего не подумай… — Хатаке осторожно и с неловкостью принялся махать руками. — Я спросил только для статистики. Хочу понять женщин, окружающих героя в последней книге и…       Но какими бы ни были искренними и складными его слова, судя по ее неизменному выражению лица, они ее так и не впечатлили. Какаши понял, что должен отнестись к своим оправданиям намного серьёзней, иначе непонимания просто не избежать.       — Что ж… — тише начал он, поднеся кулак к губам. — Кхем… Придется открыть тебе одну тайну, Куруми, чтобы я был более убедителен. Господин Джирайя попросил меня собрать некоторый материал, который, возможно, станет частью его нового романа. Поэтому я…       — Стал таким болтливым? Понимаю…       — Болтливым? — не веря своим ушам, повторил Хатаке. — Я тебя… утомил?       — Нет. Нисколько. Ты никогда не был утомительным собеседником.       — Тогда… что насчет твоих предпочтений? — Какаши достал блокнот, пролистав его до середины, и приготовил карандаш. — Мне нужны лишь критерии.       — И многим ты уже успел открыть свою тайну? — Куруми попыталась заглянуть в его блокнот. — Что? Я уже… тридцатая в этом списке? Какаши-сан, как долго ты уже собираешь этот…       — В силу твоего возраста я полагаю, что тот мужчина совсем юн и, возможно, неопытен. Также думаю, что у него не самое значимое служебное положение, поэтому…       — Не самое… значимое? — едва сдерживая свою обиду, повторила Куруми. — Вообще-то… он уже лет пятнадцать как джонин и на данный момент миссий выполнил не меньше, чем ты. Это при том, что он младше тебя на пять лет.       — Так значит, ты предпочитаешь мужчин примерно твоего возраста с допустимой разницей в два-три года? Ему двадцать пять, он джонин, успешно выполняющий задания… — увлеченно делая пометки, заключил Какаши. — Что касается внешности. Достаточно указать его рост, цвет глаз, цвет волос и…       — Выше среднего. Черный. Черный. Всё. Больше я тебе ничего не скажу. Извини, но мне нужно купить книгу и отправляться на собрание.       Оставив Какаши наедине с его блокнотном, Куруми скрылась за дверью книжного магазина. Хатаке до сих пор резюмировал услышанное, но лишь под конец позволил своему любопытству вмешаться в процесс его журналистского занятия. Осознав, что данные критерии напоминают ему человека, которого он точно знает, Хатаке задумался.       — Двадцать пять лет, рост выше среднего, черные глаза и чёрные… Кто же это?       В это время за пределами деревни в самой гуще леса черные глаза старшего офицера полиции с особым вниманием и интересом рассматривали полевые цветы. Перебираясь с ветки на ветку в сторону селения несколько минут назад, шиноби Листа случайно бросил взгляд на небольшую поляну, которую украсил свет утреннего солнца. Заметив что-то ярко-голубое среди зеленой травы, он сразу же спустился на землю и увидел цветы.       — Шисуи?       Прервав свой односторонний зрительный контакт с незабудками, Шисуи перевел взгляд на появившегося возле него друга, который уже давно должен был уйти вперёд.       — Итачи? — удивленно протянул в ответ Учиха, заметив на лице друга легкое недоумение. — Что-то случилось?       — Кажется, об этом нужно спросить тебя, — пояснил Итачи, бросив взгляд на цветущие незабудки. — Я заметил, что ты отстал, и вернулся за тобой. Ты уже несколько минут стоишь на одном месте и просто смотришь на эти цветы.       — О…       Шисуи вернул задумчивый взгляд на цветы и снова вспомнил о подруге, с которой уже встретится в ближайшее время в резиденции. При мысли об этом на душе и в сердце стало настолько тепло, что Учиха не сдержал улыбки, только представив ее перед собой.       — Да, я… Просто задумался.       Шисуи вытянул из сумки с оружием кунай и опустился перед незабудками на колено. Наблюдая за тем, как друг срезает стебельки цветов, собирая их в маленький букет, Итачи впервые за последнее время испытал настоящее недоумение.       — Шисуи… — осторожно обратился к нему Учиха. — Можешь объяснить мне… Что ты делаешь?       — Хочу подарить их Куруми.       — Куруми? Но почему ты решил подарить ей…       — Хочу поблагодарить ее за то, что она продолжает быть моим хорошим другом и радовать меня своей милой улыбкой. У меня дыхание перехватывает, когда вижу, как она улыбается. Так мило и по-волшебному, что… каждый раз ноги подкашиваются из-за неё…       — Подкашиваются ноги?       — Да, — увлеченный собиранием букетика, подтвердил Шисуи. — Поэтому я сделаю ей маленький дружеский сюрприз.       — Ясно, — протянул Итачи, испытывая некоторое сомнение в правильности мыслей Шисуи. — Но дело в том, что… друзья не дарят друг другу цветы просто так.       — Что?       Выразив своё искреннее непонимание услышанных им слов, Шисуи обернулся к Итачи и вытянул руку с цветами.       — Но ведь Куруми любит цветы. К тому же эти… очень похожи на ее глаза. Видишь? Вокруг ее зрачков есть такая же золотистая радужка. Словно солнце на чистом небе… Как думаешь, ей… понравится?       Но Итачи не спешил давать ответ на этот вопрос. Изучив уже получившийся мини-букет для Куруми, Учиха вернул взгляд на друга. Шисуи всегда был приветлив и добрым в общении с людьми, но именно при виде подруги он каждый раз буквально светился от счастья. Даже сейчас, уже представив, что этими цветами он вызовет улыбку на ее лице, Шисуи не сдерживал свою. И видя все это, Итачи уже стал испытывать необходимость в том, чтобы объяснить другу самую главную суть его заблуждения.       — Ты хочешь подарить Куруми цветы по другой причине, Шисуи. Она тебе дорога.       — Разумеется, она мне дорога, — Учиха поднялся на ноги и отряхнул колено. — Так же, как и ты мне дорог. Но согласись, что будет немного странно, если я начну и тебе приносить цветы в знак нашей дружбы.       Очередное утреннее недоумение, так не свойственное Итачи, вновь накрыло его с ног до головы. Видящий насквозь других людей, Шисуи совершенно неспособен увидеть собственные чувства и понять самого себя. Ещё с детства беря с него пример и считая его идеальным во всем, Итачи с нежеланием убедился в том, что всё-таки никто не идеален. И происходящие странности весь этот год послужили этому доказательством, которое стало неопровержимым именно сегодня.       — Неужели ты безнадежен именно… в этом?       — Безнадежен в этом? — повторил Шисуи, вскинув брови. — В чём?       — В том, что… Обычно ноги не подкашиваются при виде друга, понимаешь?       — Понимаю.       И, кажется, на этом моменте его понимание заканчивалось. Шисуи настолько привык к этим ощущениям и странностям своего тела, что перестал предпринимать любые попытки понять или найти их причину. Если ему просто нравится проводить время с подругой, то какая разница, по какой причине у него сжимается в груди и слабеют ноги?       Оставив на столе Хокаге отчёт о своей последней миссии, Куруми направилась в комнату отдыха джонинов, чтобы скоротать там оставшиеся время до общего собрания. К тому же ей не хотелось откладывать чтение журнала, в котором была статья с руководством о том, как обратить на себя внимание мужчины.       Довольно объемное руководство, в котором имелись не только советы, но и предполагаемые причины того, почему мужчина не обращает на девушку внимания, заставило Куруми подойти к зеркалу. Самый вероятный и предполагаемый критерий, по которому стоит оценивать свою привлекательность, это «женственность». Добравшись до подобного вывода, Куруми опустила руки с журналом и взглянула на свое отражение.       — Значит, я недостаточно… женственна? — тихо задавшись этим вопросом, она вернулась к статье в журнале. — Ну и советы… Как мне это поможет?       «Делайте акцент на своих невероятных губках и глазах! Внимание любимого мужчины Вам обеспеченно, если правильно настроить с ним зрительный контакт. Главное не забывайте выглядеть милой, смущенно улыбаться и строить ему глазки!»       — Строить ему глазки? — тихо повторила Куруми, вернув взгляд на свое лицо в отражении. — Да пройдись я мимо него голой, он вряд ли это заметит…       — Не знаю, как «он», но я точно замечу.       Куруми повернулась к входной двери, увидев того, кто оказался случайным свидетелем ее опытов перед зеркалом. Сохранив внешнее спокойствие и непринужденный вид, она решила оставить упражнения с глазами и снова сесть в кресло.       — Поэтому, если решишь оголиться, имей меня в виду.       — Впервые слышу от тебя непристойность, Итачи, — с легким упреком заметила Куруми, вернувшись к своему любимому месту. — Не думала, что ты способен на такие шутки. И давно ты тут стоишь?       — Я пришел только что, — ответил Учиха, пройдя в комнату, чтобы занять кресло напротив неё. — И я вовсе не шутил.       — Да-да, я в этом даже не сомневаюсь.       Опустившись на кресло и старательно пытаясь понять, в каком настроении пребывает эта девушка, Итачи опустил взгляд на журнал в ее руках, который занимал весь ее интерес и внимание.       — Что читаешь? — поинтересовался Учиха, получив от Куруми мимолетный молчаливый взгляд.       — Одно очень занимательное руководство.       — Правда? И о чем оно?       Вновь покосившись на него и его вежливую лучезарную улыбку, Сенджу сдержала желание нахмуриться. Решив оставаться в своём прежнем спокойствии и не вестись на подобную провокацию, Куруми продолжила изучение статьи, дав при этом Итачи подходящий ответ.       — О том, как тихо убить любопытного человека и остаться безнаказанным.       — И перед самым убийством они советуют строить жертве глазки? — заметил Итачи, чем снова заставил Куруми поднять на него взгляд. — Ты уже… приступила?       Но ее молчание и недовольные холодные глаза говорили сами за себя. Это был не тот взгляд, о котором писал автор данной статьи. Если сейчас Куруми и пыталась следовать тем советам, то однозначно она делала всё с точностью да наоборот.       — Кажется, нет, — тихо заключил Учиха, неловко улыбнувшись. — Если ты и приступила к чему-то, то только к тому, чтобы испепелить меня взглядом.       Куруми не задумываясь уже нашла, что сказать ему на подобную наглость, однако этого ответа так и не последовало. Тема, которую Итачи затронул, оказалась слишком больной для нее. Поэтому Сенджу лишь задумалась над его замечанием, искренне желая понять, что с ней не так. И, так как этот человек был тем, кто видит ее насквозь, в отличии от его друга, Куруми не смогла не озвучить свой вопрос.       — Итачи… У меня что, действительно, всё настолько плохо?       Стоило ее голосу вздрогнуть, а недовольному выражению лица смениться на безысходность, Итачи осознал, что Куруми, действительно, стоит на пороге отчаяния. С этого момента любая попытка вызвать в ней то милое недовольство и злость могла обернуться настоящей обидой или даже оскорблением с его стороны, которое способно привести к серьезным последствиям.       — Лично я не считаю тебя неженственной, — честно ответил он, после чего Куруми напряглась всем своим телом, невольно сжав журнал сильнее. — И я думаю, что ты совершенно не нуждаешься в советах этой статьи. В тебе есть всё, что должно быть в каждой девушке.       Его ответ оказался довольно искренним и трогательным в этот момент, однако Куруми смогла осознать то, о чем беспокоилась несколько минут назад. Заговорив о том, о чем не мог слышать и знать, Итачи раскрыл свое настоящее время прибытия в резиденцию, а точнее в эту комнату. Ведь его замечание о ее «женственности» может означать лишь одно — он слышал и видел всё с того момента, как она подошла к зеркалу. И осознав это, Сенджу не смогла унять желания обвинить его во лжи и подглядывании, чтобы хоть как-то защититься.       — Ты сказал, что пришел только что… а выходит, уже несколько минут стоял здесь и следил за мной?       — Да. Прости.       Не веря в то, что он с такой легкостью признался в том, что, действительно, подглядывал, Куруми задержала взгляд осуждения и укора на его глазах. Но казалось, что для Итачи его извинений оказалось достаточно, поэтому выражение его лица осталось неизменным. Он совершенно не выражал и капли сожаления о своем поступке. И это наблюдение вызвало в Куруми еще больше недовольства, которое она до дрожи в теле была не в силах подавить.       — Учиха Итачи… Если еще раз ты увидишь своими бессовестными глазами то, чего видеть тебе не стоит, я вырву их. Ясно?       — Предельно. Не сомневаясь в том, что ты на это способна, впредь я буду осторожен.       — И если хоть кто-то…       — Он не узнает, — ответил Учиха, вызвав в теле Куруми новую дрожь волнения.       Но так как возмущена Сенджу была намного сильнее, чем напугана, она уже поспешила выразить свое негодование. До сих пор не желая мириться с тем, что Итачи узнал и увидел слишком много, Куруми начала подбирать самые убедительные слова и оправдания в свою защиту. Однако приступить к гордому отрицанию его домыслов ей так и не удалось, потому что в комнате слишком внезапно оказался тот самый «он», из-за которого все и началось.       — Вы меня не видели.       Заметив мелькнувшего перед глазами Шисуи, который оставил в воздухе подобную просьбу и снова скрылся, Сенджу с непониманием взглянула на Итачи. Однако тот был вполне готов к подобному появлению друга и ничуть не смутился его необъяснимой просьбы. Но так как Куруми переполняло довольно много эмоций и чувств в этот момент, она позволила им сбить себя с толка.       — Что он…       — Просто скажи ей, что ты его не видела, — ответил Итачи, обернувшись к двери, в которой появилась темноволосая девушка с золотисто-янтарными глазами.       Проследив за его взглядом, Куруми с безудержным нежеланием увидела одну из тех девушек, кто о мужчинах говорит чаще, чем о погоде и о работе. И что самое примечательное в этой довольно милой и красивой куноичи, это ее интересы и вкусы, которые ограничились лишь самым улыбчивым и добрым представителем Учиха Ичизоку. Каждый раз, когда Сенджу рядом с другом видит эту девушку в коротком бордовом кимоно, приспущенным на плечах, она через силу пытается казаться беспристрастной или хотя бы вежливой. Но богатые формы этой кареглазой обольстительницы, которыми она жмется к плечу Шисуи каждый раз, когда рядом с ним, иногда заставляют брови и глаза Куруми нервно подергиваться. Чего не миновать и сейчас, если эта девушка не покинет комнату, в которой не должна быть.       — Доброе утро, Итачи-кун. Ты не знаешь, где… — бросив случайный взгляд на другого человека в этом помещении, девушка замолкла. — О, Сенджу-кун? Ты здесь. Милая… рубашка.       — Милая? — Куруми опустила взгляд на свою синюю рубашку под жилетом, которую носила каждый день на службу. — Благодарю…       — Да, собственно, не за что. Эта рубашка на тебе смотрится лучше, чем на остальных мужчинах этой деревни, — мило улыбнувшись, девушка вернула взгляд на Итачи. — Итачи-кун, так ты не видел еще Шисуи-куна? Я заметила, что он вошёл в резиденцию, но нигде не могу его найти.       — Прости, боюсь, я и понятия не имею, где он.       — Вот как? Хорошо… — протянула кареглазая, вновь покосившись на задумчивую Сенджу. — Ну, а… ты?       Едва улавливая в атмосфере комнаты легкую неприязнь к себе, идущую со стороны дверей, Сенджу вновь позволила своему настроению резко смениться в не самую положительную сторону. «Эта рубашка на тебе смотрится лучше, чем на остальных мужчинах…» Уже не раз повторив про себя эту фразу, Куруми с трудом сдерживала желание подойти к этой девушке, чтобы как следует ей…       — Куруми все это время была со мной, — ответил Итачи, чем прервал ход мыслей Сенджу. — Она тоже его не видела.       — Хм, вот как? Ладно…       Янтарный взгляд вновь коснулся Куруми напоследок, на который та ответила своей прежней задумчивостью. Сенджу всеми силами старалась больше не возвращаться к тем мыслям, в которых мелькают каштановые волосы и ткань этого бордового кимоно, с оранжевым поясом. И, когда в дверях уже никого не было, девушка смогла спокойно выдохнуть.       — И чего он прячется от Утаканы? — протянула Сенджу, подавляя в груди неприятное ноющее чувство. — Еще вчера с ней мило беседовал на посту, а сегодня избегает? Какие страсти…       Куруми устало выдохнула и поднялась с кресла. Даже не желая вдаваться в подробности отношений между Шисуи и Утаканой, которой так «пригляделась» эта рубашка, Сенджу направилась к чайному уголку комнаты. Волнение, неловкость и злость, которые она уже успела испытать за это утро, сказались на ее самочувствии. Горячий чай не только спасет ее пересохшее горло, но и успокоит остатки ее негодования.       — Все как с ума посходили с этим фестивалем, — начал Шисуи, вновь появившись в комнате. — Я уже трижды получил приглашение, пока шел по коридору.       — А что именно тебе в нем не нравится? На сколько мне не изменяет память, послезавтра ты будешь свободен, — заметила Куруми, насыпая чайные листья в чашку.       Шисуи обернулся к подруге, бросив заинтересованный взгляд на ее спину. Так как она не повернулась к нему, чтобы продолжить разговор, Учихе осталось лишь гадать о ее настроении и чувствах, которые вызвало обсуждение грядущего праздника.       — Поэтому что же плохого в том, чтобы сходить на фестиваль, который проводится раз в год, и просто отдохнуть?       — Хм, я об этом даже и не думал, — протянул Шисуи, полностью развернувшись к подруге. — Значит, ты хотела пойти и ничего мне не сказала?       — Разве?       Куруми усмехнулась, вновь поразившись таланту мужчин слушать и понимать женские намеки. Стоит ей только вспомнить, сколько раз за последнее время она заводила разговор с Шисуи о фестивале, как с ее груди то и делает, что срывается обреченный и усталый вздох.       — Мы обсуждали с тобой этот фестиваль всю последнюю неделю. Я неоднократно говорила, что хотела бы посмотреть на салют и фейерверки.       — Я бы тоже на них посмотрел, — вместо голоса Шисуи раздался другой, от чего Куруми задержала руку с чайником, так и не наполнив водой кружку. — Если хочешь на него пойти, я тебя приглашаю. Или есть кто-то другой, кого бы ты…       — Я не хотела никого приглашать.       Сдержанно наполнив кружку и старательно игнорируя желание запустить ее в Итачи, который не смог промолчать, Куруми повернулась к нему и Шисуи. Сделав глоток горячего успокаивающего чая, Сенджу весьма дружелюбно и тепло улыбнулась.       — Но раз ты сам предложил, Итачи, я с радостью пойду с тобой. Однако мне стоит основательно подготовиться. Все же потребуется немало сил и терпения, чтобы обойти с тобой все лавки со сладостями за один вечер.       Шисуи не сдержал своего смеха, чем разрядил нелегкую и напряженную обстановку в этой комнате. Прервав зрительный контакт друга и подруги, в котором последняя явно в чем-то обвиняла первого, Учиха направился в сторону чайного уголка.       — В таком случае и я с вами пойду, — ответил Шисуи, подойдя к Куруми. — Это тебе.       — Мне? — повторила та, опустив взгляд на маленький букет из незабудок, который протягивал ей Учиха. — Это…       — Я сам их собрал и сам завернул их в бамбуковый лист. Думаю, вышло неплохо. Тебе нравится?       Шисуи с детским искренним волнением следил за реакцией Куруми и ждал ее ответа. Чтобы успокоить гул своего сердца, ему даже пришлось затаить дыхание, когда он заметил, как уголки ее губ начали подниматься.       — Д-да, — тихо ответила Сенджу, взяв миниатюрный подарок в руки. — Очень.       Поднеся букетик к лицу и вдохнув его тонкий, нежный аромат с легкой горчинкой, присущей полевым цветам, Сенджу задумалась о поводе, по которому получила подобный знак внимания от друга.       — Но почему ты…       — Я благодарен тебе за то, что ты всегда рядом с мной, — ответил Шисуи, не сдержав теплой, искренней улыбки. — Ты лучший друг, о котором я только мог мечтать, Куруми.       — Лучший друг? — повторила та, удивившись своему внезапному «повышению». — Но разве Итачи не…       — За столько лет дружбы он уже стал мне родным братом. Так что звание лучшего друга я официально могу доверить тебе.       Буквально и без того прибив на ее лоб это дружеское клеймо, Шисуи решил закрепить его похлопыванием по плечу, от которого Куруми чуть не потеряла равновесие, но в итоге чудом устояла на ногах. Все же на мгновении это показалось выше ее сил. Но собрав остатки своего терпения, она смогла изобразить благодарность за доверенное ей звание. Однако такое прекрасное и теплое слово «друг» из уст Шисуи понемногу начало вызывать в ней настоящее отвращение и злость, от которых она уже готова отрезать себе уши, лишь бы его не слышать.       — Ну, главное я уже сделал: увидел тебя и твою улыбку, — начал Шисуи, неловко проведя ладонью по своим волосам. — Но мне нужно на собрание в участок. Буду скучать по тебе, Куруми. Увидимся вечером.       — Хорошего дня, — тихо пожелала девушка, получив от него улыбку и кивок в ответ.       Оставшись в тишине и неловком молчании, которое она разделяла с Итачи, Куруми расслабила напряженные плечи и хватку в руках. Положив цветы на стол, чтобы допить свой чай и вернуть хоть часть покоя своим мыслям, Сенджу громко выдохнула. Вся эта ситуация, как она и боялась лишила ее сил. Куруми всегда ценила и дорожила своими отношениями с Шисуи. Удивившись тому, как быстро и уверенно, он расположил ее к себе, заполучив все ее доверие, девушка без лишних сомнений смирилась с этим. Однако, когда ее отношение и чувства к нему незаметно пересекли переделы дружбы, ее впервые что-то начало в нем раздражать. Его издевательское «друг», которое он постоянно употреблял по отношению к ней, временами казалось беспощадно обидным и неприятным. Как и сегодня.       — Невероятно, — тихо протянула Куруми, поглаживая свое плечо. — Я думала, что упаду…       — Поверь, было бы на много хуже, если бы он пожал тебе руку, а не похлопал тебя по плечу.       — Лучше помолчи.       — Но зная его столько лет, я никогда не слышал, чтобы он называл кого-то лучшим другом, кроме меня.       — И тебе это не дает покоя? — С усмешкой на губах Сенджу потянулась к своей кружке с чаем. — Став ему младшим братом, ты все равно ревнуешь его? Как же это мило. Ревность тебе к лицу, Итачи.       — Как и тебе.       — Ах, т-ты, — Сенджу резко обернулась к нему, однако осознала, что уже поздно. — Ушёл уже…       Но все же в этом плюсов было больше, чем минусов. В тишине и одиночестве ей проще будет забыть эти неловкости и настроиться на рабочий день. Однако то, что Итачи уже без какого-либо приличия напоминает Куруми о ее чувствах к его другу, еще долго не будет давать ей покоя. Его прямолинейные и провокационные вопросы заставляют лишний раз испытывать неловкость и волнение, которые она с трудом пытается скрыть. Но хоть все это и приносит неудобства, ей все равно стало легче. Итачи пусть и раздражает ее своей способностью понимать и видеть насквозь других людей, но при этом он оказывает ей своеобразную поддержку.       И его способы поддержать ее не ограничились лишь одними словами. Помимо того, что официально пригласил ее на этот вечер, Итачи со всей серьезностью и ответственностью отнесся к их предстоящей встрече, которая в итоге расставит всё по местам. День, на который был назначен праздничный фестиваль, уже наступил. Чем ближе солнце приближалось к горизонту, тем многолюднее и шумнее становились улицы деревни, которые украшали праздничные гирлянды фонарей. Уже во всю велась торговля в приезжих лавках и палатках, в воздухе царил аромат печенных и жаренных уличных блюд. От острого до самого сладкого. Шум и гул активной жизни на улицах разбавлялся детскими криками и смехом. Все, кто шел со своей семьей на праздник, обязательно встречал своих коллег или соседей, от того в толпе без устали звучали приветствия и поздравления.       Оказавшись с Шисуи у самого начала главной улицы, на которой развернулась ярмарка, Итачи принялся следить за прохожими, чтобы не упустить Куруми из виду. На праздник шли не только целыми семьями, но и парами. Спешащие на фестиваль девушки в юкатах уже с нетерпением утягивали своих мужчин на ярмарку, увлеченно указывая на самые приметные лавки.       — В этот вечер женщины мне кажутся намного безумнее, чем они есть, — заметил Шисуи, так же всматриваясь в прохожих. — Ведут себя как дети.       — Им это простительно.       Услышав тихий и задумчивый голос Итачи, Шисуи покосился на него. Лишь сейчас придав значение виду друга, Учиха задумался о его наряде. Шисуи, как человеку, который на это мероприятие оделся в повседневную клановую одежду, стало непонятно, почему Итачи выбрал кимоно. Серые хакама и черная клановая хаори хоть и смотрелись на нем по традиционному празднично, однако больше напоминали совершенно о другом мероприятии.       — Ты словно не на фестиваль, а в Храм на помолвку собрался.       — Обычно мужчина, пригласивший девушку посетить праздничный фестиваль, должен соответствовать ее наряду. Куруми однозначно придёт в юкате, поэтому я выбрал кимоно.       — Куруми будет в юкате? — Шисуи вернул взгляд на толпу, взволнованно и нервно сглотнув. — Поскорее бы уже увидеть ее. Она задерживается. Может, что-то случилось? Что, если…       — Это нормально, что она задерживается, Шисуи. Все девушки опаздывают.       — Что? — с легким возмущением протянул Учиха, повернувшись к Итачи. — Моя Куруми не все, она…       Шисуи замолк, стоило ему оговориться и увидеть настоящее недоумение на лице друга, которое он выразил вскинутыми бровями. Но после того, как позволил себе удивиться, Итачи не сдержал легкой усмешки и товарищеского осуждения, на которое Шисуи ответил отведенным взглядом в сторону.       — И чего ты так на меня смотришь, Итачи? Ты знаешь, что я имею в виду. Я ее самый близкий друг. И она моя самая близкая подруга.       — Знаю. Но мне вот интересно… Как ты отнесешься к тому, если в скором времени у нее появится парень?       — Парень?       Вернув взгляд на друга, Шисуи испытал весьма неопределенные чувства и ощущения от начала подобного разговора. Он не смог задуматься над своим ответом, так как не полностью понял вопрос. И поняв это, Итачи решил предоставить Шисуи уточнение и некоторые детали, чтобы сложить полную картину того, о чем он спросил.       — Да. Тот, кто не только будет дарить ей цветы, но и держать ее за руку, целовать ее, проводить с ней вечера и ночи.       — Целовать ее и проводить с ней… ночи? — с тихим недовольством и неприязнью повторил Шисуи. — Она еще слишком молода для подобного рода… отношений.       — Думаю, это вполне приемлемо для девушки, которой уже двадцать три.       — Но я… Но я ведь намного лучше ее возможного… парня. Я сильнее, быстрее, заботливее. Я лучше знаю и понимаю ее, чем кто-либо. Даже ее родной брат не знает о ней столько, сколько знаю я.       — Разве это аргумент?       Подобное замечание Итачи вызвало на лице Шисуи новое недовольство, которое он выразил хмурыми бровями и плотно сжатыми губами. Однако явное неодобрение подобного разговора, которым ответил друг, не остановило ход смелых мыслей Итачи, от чего он решил продолжить.       — Они будут проводить много времени вместе, тогда он узнает ее получше и будет так же заботлив к ней, как и ты.       — Не будет, — строго возразил Шисуи, грубо вздохнув. — Куруми всегда спрашивает мое мнение. И когда она спросит о том, как я смотрю на то, чтобы она начала с кем-то отношения, я скажу ей, что категорически против этого.       — Даже так? И почему же ты так «категорически» против?       Брови Шисуи нахмурились еще сильнее. Но подобная реакция на вопрос друга была больше вызвана его серьезной озадаченностью, чем злостью. Учиха несколько секунд отвечал молчанием, затем отвел взгляд в сторону, снова поставив себя перед этим вопросом и неприятной картиной, в которой Куруми держит за руку неизвестного мужчину.       — Я не хочу, чтобы он причинил ей боль, — после недолгого молчания ответил Шисуи. — Что, если он не будет осторожен по отношению к ней? Вдруг он начнет обижать ее или обманывать? Она достойна лучшего в этом мире. Лучшего к ней отношения, внимания, заботы. Уверен, что никто не будет оберегать ее и ценить так, как я. Поэтому, если ей и связывать с кем-то свою жизнь, то это точно должен быть…       Внезапно остановив поток своих мыслей и слов, Шисуи замер, когда подобрался к самому главному кандидату в спутники жизни Куруми. Это настолько оказалось для него неожиданным и необъяснимым, что он вернул взгляд на Итачи хоть для какой-то от него поддержки и помощи. Но тот лишь смотрел на него взглядом, в котором ясно говорилось «что тебя так удивило?»       Хотя на самом деле в Итачи уже безудержно горело желание и вовсе озвучить суть, которая уже пару дней не дает ему покоя. Но вместо честного и прямолинейного «Шисуи, ты уже сам ответил на свой вопрос», Учиха лишь продолжал говорить глазами, мысленно и нетерпеливо направляя друга в нужную сторону. Подобные вещи должны осознаваться человеком самостоятельно, а не с помощью других. Однако если сейчас Шисуи так ничего и не поймет, Итачи уже не сможет оставаться в стороне.       — Простите, что задержалась. Надеюсь, вы недолго меня ждали.       Услышав знакомый голос, Шисуи почувствовал, как прежнее волнение и негодование отступили. Однако как только он обернулся, все его тело вновь погрузилось в оцепенение, стоило ему увидеть Куруми такой, какой он ее еще не видел. Ему даже пришлось задержать взгляд на ее лице, чтобы убедиться в том, что это, действительно, она. И когда осознание того, что перед ним его подруга, пришло к нему, Учиха опустил взгляд на ее белую юкату, украшенную золотисто-красными цветами.       Гулкое биение его неспокойного сердца стало уже бить по вискам, однако в Шисуи не было сил и желания обращать внимание на свое самочувствие. Красная ткань пояса Куруми, которым была утянута юката, подчеркивала ее тонкую талию и грудь. И там, где кончался силуэт талии, нежно начиналась линия ее бедер. Учиха даже и предположить не мог, сколько женской утонченности в девушке, с которой он уже столько лет знаком. Куруми внезапно показалось для него не той, какой он знал ее прежде. Из человека, которого он считал по силе равным себе, она на мгновении стала такой хрупкой и беззащитной. И это более, чем просто его впечатлило. С момента ее прихода Шисуи так и не предпринял попытки прийти в себя. Он не затаил дыхание, а просто забыл как дышать. Для него вокруг все наполнилось невиданным ему волшебством, которым Сенджу поделилась с окружающим их миром.       — У меня что-то на лице? — поинтересовалась Куруми, заправив за ухо светлую прядь волос, что выбилась из прически. — Шисуи?       — Мм…       — Что «м»? С тобой все в порядке? Ты уже несколько секунд стоишь с открытым ртом и смотришь на меня, но ничего так и не говоришь.       — Я, — тихо прохрипел Шисуи, не в силах игнорировать ком в горле. — Эм…       — Думаю, он просто потерял дар речи, когда тебя увидел, — пояснил Итачи, подойдя к Куруми. — Как я понял, девушки украшают волосы цветком, с которым ее встречает пригласивший. Так как тебя пригласил именно я, то следуя традиции, ты должна ее принять.       — А ты неплохо подготовился, — заметила Куруми, опустив взгляд на темно-розовый цветок в его руке. — Это же…       — Дикорастущая роза «куруми», — ответил Учиха, потянувшись к волосам Сенджу, чтобы украсить цветком ее прическу. — Думая о том, какой цветок тебе подарить, я сразу вспомнил о ней. Она очень красивая, но самая острая и колючая из всех. Как ты и твой характер.       — Что? — тихо протянула девушка, с хмурым прищуром взглянув на Итачи. — Да ты никак страх потерял, дитя Индры?       Но не смотря на всю опасность ситуации и риски для своего здоровья, Учиха продолжил устраивать распустившейся цветок в волосах Куруми. И, когда последняя деталь ее наряда оказалась на месте, Итачи отступил от девушки, чем позволил Шисуи снова на нее взглянуть. Куруми ответила ему прежним недоумением на лице, в котором ждала хоть одного связного от него предложения.       — Итачи, мне уже за него страшно, — обеспокоенно заметила Куруми, на что Шисуи наконец-то дал реакцию. — Что, дар речи к тебе все еще не вернулся?       — Вернулся, — улыбнувшись подруге, Шисуи подошел к ней. — Ты прекрасная каждый день, но сегодня… красива по-особенному.       Шисуи прикоснулся к лицу Куруми, на что ее тело замерло в волнительном оцепенении. Только заглянув в его глаза, которые с видимым восхищением и теплотой смотрели на не нее, Сенджу ощутила подступившее тепло к ее щекам.       — Ты самое милое и нежное создание на всей планете, как этот цветок, Куруми.       — Милая, если конечно не забывать про ее шипы, — тихо напомнил Итачи, заставив друга нахмурить брови и повернуться к нему. — Что? Куруми и сама не будет спорить с тем, что у нее непростой характер.       — В таком случае, тебе не стоит забывать, что и ласки, это не милые зверьки, а настоящие хищники. Поэтому, проводя аналогию между Куруми и тобой, можно сказать, что вы мало чем отличаетесь друг от друга. Так что больше не говори таких глупостей и не обижай мою розочку, Итачи.       Не рассчитав со своей реакцией на эти слова, Куруми поперхнулась воздухом от своей сильнейшей неловкости, которую усиливала ладонь Шисуи на ее щеке. Тихо закашлявшись от смущения, Сенджу отвела взгляд в сторону.       — Хкем…       — Что такое, Куруми? — поинтересовался Шисуи, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Снова на него злишься?       — Н-нет, — через тихий кашель возразила девушка. — Просто першит в горле.       — Першит? Может…       — Так вот ты где, Шисуи-кун?       Куруми заглянула за плечо Учихи, увидев подошедшую к ним Утакану в розовой юкате, запа́ха которой было достаточно, чтобы скрыть ее декольте и ключицы. Еще с последней их встречи в резиденции Сенджу не могла успокоить чувство своей неприязни и легкой тревоги, которую вызывало в ней это ходячее воплощение изящества и женственности по имени Мияки. И, признав то, что во многом отстает от своей «соперницы», Куруми ощутила настоящее першение в горле от обиды и злости.       — Что такое, Сенджу-кун? — поинтересовалась Мияки, подойдя к Куруми. — Ты плохо себя чувствуешь?       — Я… Хкем…       — Может быть, тебе нужно выпить воды? — обеспокоенно продолжил Шисуи. — Я принесу.       — Я с тобой, — сразу же отозвалась Мияки. — Тут недалеко есть автомат с…       — Куруми не пьет сладкую и газированную воду.       — Ох, — протянула Утакана, задумчиво улыбнувшись Учихе. — Тогда сходим в магазин в конце этой улицы! Там есть простая бутилированная. Идем?       — Стой, Мияки…       Но даже еще не успев возразить, Шисуи уже шел позади Утаканы, которая тянула его за собой за руку на оживленную улицу. Провожая его взглядом, Сенджу похлопала себя по груди, чтобы наконец-то избавиться от кашля и кома в горле. Но чем дальше становились силуэты Учихи и его «спутницы», тем меньше Куруми хотелось брать над собой контроль. Однако приложив еще немного усилий, она смогла дышать и говорить спокойно.       — Значит, он посчитал, что втроем нам будет скучно, поэтому пригласил ее…       — Думаю, Шисуи ее не приглашал, — ответил Итачи, на что Куруми повернулась к нему. — Он ждал только тебя, как и я.       — Да, я вижу. Он ждал только меня, а в итоге пошел за ней. Ты уже знаешь, что можешь быть достаточно честным со мной, не прикрываясь своей мужской солидарностью, чтобы его защитить.       — Я сказал всё, как есть, не пытаясь его защитить или оправдать.       — Хорошо, я сделаю вид, что тебе поверила. Ты ведь и мой друг тоже, так что не станешь меня обманывать, — Куруми принялась отряхивать невидимые пылинки с рукавов юкаты. — Думаю, мы уже можем их не ждать, они вряд ли вернутся.       — Я уверен, что Шисуи…       — Ты пригласил и ждал меня, а не его. Так что Шисуи тут вовсе не при чем.       Подняв на него взгляд, в котором выражалась ее усталость от этого разговора, Куруми позволила Итачи увидеть кое-что еще — ту самую обиду, которая не позволяла ей вдохнуть несколько минут назад. В этот день Сенджу впервые испытала ее по отношению к тому, кого любит. Однако то, что она не осталась одна, разбавляло эти печальные и неприятные чувства. Сенджу огляделась, пытаясь поскорее уже занять чем-нибудь глаза и мысли. Но неприятное чувство уже прочно засело у нее в груди.       — С чего бы ты хотел начать этот вечер? — поинтересовалась Куруми, приметив палатки со сладостями. — Данго, мотти, дайфуку? Знаешь… я, кажется, захотела выпить.       — Выпить? — в недоумении переспросил Итачи. — Ты?       — Нет, — задумчиво возразила девушка, вернув уверенный взгляд на Учиху. — Я хочу напиться. Составишь мне компанию? Все десерты и сладости за мой счет. Я угощаю. Кажется, недалеко от этого места есть ресторан, в котором подают саке по старинному рецепту нашего клана.       — Я, конечно, не отказался бы от медового саке, но…       — Понимаю, мало кто осмелится перепить Сенджу. Многие верят, что мы совсем не пьянеем, но это не так.       — Это ведь не то, что сейчас тебе нужно, Куруми.       — А что же мне, по-твоему, нужно?       Заставив ее задуматься, Итачи столкнулся с тем, что совершенно не имеет аргументов для продолжения этого разговора. Шисуи все-таки сумел внести кардинальные изменения в планы на этот вечер, на что Учиха еще не успел подстроиться под сложившуюся ситуацию. Однако он понимал, что не стоит позволять Куруми идти на поводу у ее обиды и ревности. Пусть она и расстроена, но он должен постараться хоть что-то сделать с ее настроением. Но пока в его голове готовился новый план действий, Сенджу уже утратила свое терпение, так как Итачи продолжал молчать.       — Я чувствую, что сейчас мне это необходимо, — продолжила Куруми, чем вернула Учиху к реальности. — И декольте той кареглазой «причины» меня лишь сильнее в этом убеждает. В чем дело, Итачи? Ты боишься уступить мне и посрамить имя своего клана? Не волнуйся, всем и так известно, что вы пьянеете как подростки. Идем.       — Тебе не станет легче, если напьешься, — схватив ее ладонь, заметил Итачи. — Возможно, что тебе станет только хуже.       — Да, возможно, — тихо и с легкой неприязнью согласилась Куруми, повернувшись к нему. — Но что мне делать?       — Может, для начала, тебе стоит прекратить так хмуриться?       — Не нравится, что я хмурюсь? — повторила девушка, отвернув голову к плечу. — И в чем проблема? Просто не смотри на меня и всё.       — Не могу.       Прикоснувшись свободной ладонью к щеке Куруми, Итачи вернул ее взгляд на себя. Видя, что она из последних сил сдерживает желание и вовсе позволить себе слезы, прикрываясь своим женским грубым недовольством, Учиха накрыл рукой и вторую ее щеку. Не понимая, что он собирается этим доказать и сделать, Сенджу продолжала ждать его ответа.       — Ты не должна верить тому, что увидела. Признаю, мне неизвестно, приглашал ли Шисуи Утакану или нет. Но для него ты значишь на много больше, чем кто-либо, поверь. И это… единственный способ заставить его понять их правильно.       — Чего? — тихо и неуверенно переспросила Куруми. — Кого понять?       — Мы проведем вечер так, как и планировали, — Итачи снова взял Сенджу за руку, увлекая ее за собой в сторону ярмарки. — Сладости, украшения, салют и прочие развлечения. Идем.       Как только Мияки крепкой хваткой ухватилась за его руку и потянула за собой в сторону улицы, Шисуи бросил взгляд недоумения на ее спину. Однако кашель Куруми позади него избавил его от возникших сомнений. Прекрасно зная, что подруге подойдет лишь простая вода, Учиха согласился добраться до того магазина. Но вот компания в которой он ушел оказалась не такой быстрой, как он. Ему ничего не стоит оказаться перед дверьми нужного магазина в считаные секунды, однако путь с Мияки займет времени намного дольше, что ему определенно не доставляло радости.       — Мияки, может, я один доберусь до магазина? Мы заставим Куруми ждать, если пойдем вместе.       — Ошибаешься, Шисуи-кун, — Мияки остановилась и повернулась к нему. — Так мы позволим Итачи-куну и Куруми-сан остаться наедине. А если вернемся, мы им только помешаем.       — Помешаем? О чем ты?       — Если Итачи-кун пригласил ее на этот вечер, значит, сегодня он хочет признаться ей в любви.       Шисуи задержал взгляд на янтарных глазах Мияки, в которых горела не только серьезность, но и уверенность в ее словах. Но когда обдумал их, Учиха не сдержал тихого смеха, только предположив, что глупое предположение Утаканы может быть правдой.       — Итачи? — переспросил Шисуи, не сдержав задумчивой усмешки. — С чего бы ему признаваться ей в любви? Они ведь друзья, как и мы с ней.       — Знаешь, Шисуи-кун, — осторожно начала Мияки, найдя взглядом Итачи и Куруми, которые остались позади. — Кажется, только ты считаешь их друзьями. Сам посмотри.       Проследив за взглядом Утаканы, Учиха обернулся. Найдя в толпе прохожих единственную пару, которая никуда не спешила, Шисуи замер. Увиденное совершенно не укладывалось у него в голове, заставляя его все больше и больше задаваться вопросами. Но как бы ни спешил и ни старался ответить на них, он не понимал причин, по которым Итачи, обхватив лицо Куруми, склонился к нему. Достроив в мыслях то, что ему не было видно, Шисуи вздрогнул. Его сердце пропустило удар, затем забилось с невыносимой болью, от которой у него зажгло у груди.       — Это невозможно…       — Почему же? — поинтересовалась Мияки, погружаясь в воспоминания прошедших будних дней. — Как ни встречу их, они постоянно вместе. К тому же наряд Итачи-куна весьма подходящий для того, чтобы сделать серьезный шаг. Он точно предложит ей встречаться или что-то в этом роде.       — Что-то в этом роде? — осторожно повторил Шисуи, не в силах оторвать глаз от лиц Итачи и Куруми, что были непозволительно близко друг к другу. — Что?       — Разве это не здорово, если Итачи-кун станет ее парнем? В ее возрасте уже пора бы им обзавестись. Да и все же… они смотрятся вместе неплохо, издалека так похожи на жениха и невесту. Ты же наверно и сам думал их оставить, Шисуи-кун. Зачем им на свидании лишний?       — Н-но Куруми неважно себя чувствовала. Я обещал принести ей воды, чтобы…       — Не волнуйся, Итачи-кун позаботится о ней.       Утакана вновь прикоснулась к руке Шисуи, решив продолжить путь к центру ярмарки, где уже в самом разгаре проходили выступления артистов. Неуверенно переступая с ноги на ногу и чувствуя, как все тело наполняется тяжесть, Шисуи видел перед собой лицо лицо Куруми и руки Итачи, обхватившие его. Жжение в груди не проходило, его сердце по-прежнему билось через невыносимую боль, из-за которой Учиха не мог спокойно дышать.       «Как ты отнесешься к тому, если у нее появится парень?» Вопрос, что Шисуи не так давно услышал от Итачи, внезапно всплыл в памяти. До сих пор шагая вперед только с помощью Мияки, Учиха осторожно прокрутил в памяти разговор с другом. Выходит, затронув подобную тему, Итачи имел в виду себя? Задавшись эти вопросом, Шисуи нервно сглотнул, подавив в теле дрожь. Не дав ответа самому себе, Учиха продолжил эти неприятные размышления и наткнулся на очередной вопрос. Почему Итачи просто не сказал о том, что они с Куруми хотели бы провести этот вечер вдвоем? И, значит, если она согласилась на его приглашение с ним пойти, то…       — Она тоже этого хотела?       — Что? — перепросила Мияки, обернувшись к Шисуи. — О чем ты?       — Куруми… Она ждала этого вечера, чтобы остаться наедине… с Итачи?       — Судя по всему, — стараясь оставаться беспристрастной, ответила Утакана. — В любом случае, они оба прекрасно знают, чем кончится этот вечер. Спущенным лотосом в реку и их страстным поцелуем на берегу реки.       — Поцелуем?       Шисуи остановился, после чего Мияки выпустила его ладонь и с очередным непониманием повернулась к нему. Вид Шисуи впервые не выражал его искренней доброжелательности, которую он всегда был готов проявить к каждому жителю этой деревни. Сейчас на его лице застыло смятение и озадаченность, что заставило Утакану подойти ближе к нему.       — Шисуи-кун, с тобой…       — Но я ведь сказал ему, что против.       — А? — Мияки вскинула брови, затем нахмурила их, сложив руки на груди. — Против? Ты о чём?       — Против того, чтобы Куруми…       — Да сколько уже можно? — внезапно перебив его, девушка обреченно покачала головой и протерла ладонями лицо. — Шисуи-кун, ты можешь хотя бы несколько секунд не говорить о ней? Если раньше это меня просто напрягало, то сегодня меня это раздражает!       Крик Мияки заставил Шисуи вздрогнуть и испытать новое удивление. Так резко изменившись в своем настроении, Утакана не скрыла того недовольства, вызванное именем, которое она слушала уже бессчетное количество раз. Но девушка в последний момент решила взять себя в руки и попытаться объяснить Шисуи все, о чем он даже не имел и малейшего представления.       — Эти несколько минут наедине с тобой я то и делаю, что постоянно слышу от тебя каждое мгновение «Куруми то», «Куруми это». Всё, прошу тебя, хватит. Не понимаю, если ты к ней так неравнодушен, то почему же ты…       — Что? — тихо переспросил Учиха, вызвав новое недовольство на лице Мияки. — Не…неравно…душен?       — Да, Шисуи-кун. «Неравнодушен». Это же очевидно.       — Но Куруми ведь мой лучший друг и…       — Ты что, совсем? — несдержанно позволив своим эмоциям говорить, Утакана опомнилась в последний момент. — Боже мой… До чего же ты наивен и прост. Знаешь, Шисуи-кун, никакой она тебе не «друг». Куруми нравится тебе, понимаешь? Она нравится тебе как девушка.       — Она нравится мне… как девушка?       — Да, черт возьми! — бросила Утакана, на что Шисуи вновь заметно вздрогнул. — Если ты думаешь о ней постоянно и ревнуешь ее к Итачи-куну, это уже точно не дружба! Но раз она предпочла его, тебе стоит смириться.       — С чем?       — С тем, что твои чувства безответны. С чем же еще?       Мияки отвернулась от Шисуи, приложив ладонь ко лбу, и не сдержала тяжелого вздоха. До последнего надеясь, что ей все это казалось, когда она просто наблюдала за ними со стороны, сейчас она столкнулась с неприятной реальностью. Удивительно, как только человек может отрицать и не понимать очевидного уже такое количество времени. Однако для Утаканы душевная гармония Шисуи будет намного важнее, чем взаимность ее чувств, на которую ей уже не стоит рассчитывать.       — Невероятно, — тихо протянула девушка, до сих пор не веря в то, что с ней это случилось. — Этот фестиваль я запомню надолго.       Уже полностью погрузившись в своим мысли, которые переживали неизбежные изменения, Шисуи принялся прислушиваться к тем самым странностям своего тела, когда он находился рядом с Куруми. Хоть было непросто вспомнить то, чего он старался не замечать все это время, ему это удалось. Он начал воспроизводить каждую встречу с ней, и, если сравнивать его реакцию от встреч с другими людьми, то на глаза попадаются весьма заметные и кардинальные отличия. И одно из них буквально встряхнуло Шисуи за плечи.       «Обычно ноги не подкашиваются при виде друга…» Вспомнив это очередное замечание, Учиха замер, затаившись не только всем телом, но и дыханием. Как он мог игнорировать то, что каждый раз, в прямом смысле этого слова, слабел при виде подруги? Он с таким рвением занимался тренировками, миссиями и командной работой с самого детства, что даже не удосужился разобраться в себе и своем отношении к окружающим. Много лет, проводя время с этой девушкой бок о бок, Шисуи по своей наивности стер разницу между понятиями «любовь» и «дружба». А на самом деле все было не так, как ему казалось. Неспокойное биение сердца, трепет в груди, нервно стягивающее живот, и тяжесть в теле, что мгновенно и незаметно сменялась на легкость… Один только вид Куруми и ее улыбка вызывали в нем все эти противоречивые, неспокойные чувства. Если всему этому есть то самое название, то почему он сам не пришел к подобному выводу, а столько времени проживал в заблуждении?       — Идиот, — тихо протянул Шисуи, прижав ладонь к лицу. — Причина, по которой я против, это…       Вновь мысленно подобравшись к истине, Учиха не побоялся ее принять. Напротив, с уверенностью заглянув правде в лицо, он сумел вспомнить еще несколько примеров. Необъяснимое желание всегда к ней прикасаться, которому Шисуи все же осмеливался потакать, так же значит только одно. Как и взгляд на то, что находится чуть ниже ее глаз. Всегда, когда его взгляд опускался на ее губы, воздух в его легких застывал, как и все его тело. И тогда в его голове возникали весьма странные и необъяснимые мысли. Куруми безусловно рассказывала интересные и увлеченные истории, однако стоило Учихе опускать взгляд на ее губы, он до единого ее слова пропускал мимо ушей. За что позже ему приходилось извиняться и снова переспрашивать. Сенджу хоть уже и злилась, однако из последних сил старалась не обижаться и терпеливо начать снова. Но если бы все-таки в тот момент он прислушался бы к своим внутренним желаниям и мыслям, она не смогла бы продолжить. Шисуи не позволил бы ей говорить по причине того, что просто коснулся бы ее губ. И осознание этого стало окончательной причиной, по которой ему нестерпимо захотелось ее увидеть и всё объяснить.       — Я должен сказать ей.       Однако лишь развернувшись в ту сторону, в которой осталась Куруми наедине с его другом, Учиха замер. «Раз она предпочла его, тебе стоит смириться с тем, что твои чувства безответны». Слова Утаканы возникли так же внезапно, как и его озарение. За принятием его собственных чувств Шисуи ждало новое осознание, от которого невыносимая боль и жжение в груди вновь к нему вернулись. Не станет ли это платой за его слепое заблуждение, в котором он все-таки любил девушку, но в итоге вынужден будет отступить? Ведь у него нет никакого морального права мешать людям, которые ему так дороги. В таком случае, что же он может?       — Что… — Шисуи схватился за рубашку на груди, не выдержав ноющей сердечной боли. — Что мне делать?       — Отпустить, — раздался тихий, понимающий голос Мияки. — Ты должен принять ее выбор, Шисуи-кун. Счастье наших близких всегда остается важнее нашего собственного. Итачи-кун сможет сделать ее счастливой.         — Но я… Я не смогу смотреть, как он…       Шисуи ощутил внезапно возникший ком в горле, из-за которого его голос задрожал. Он испытывал невероятную боль, однако вместе с ней по телу расходилась и ярость, что окончательно сбила его с толка. Одна его рука сжимала ткань рубашки на груди, а другая кулак, в котором постепенно начала концентрироваться чакра. Уже не прислушиваясь к голосу разума, Шисуи дал слово своим эмоциям, что значительно отличались от тех, что он испытывал раньше.       Он впервые погрузился в неизвестную ему темноту, что обволокла его взор и сознание. Перед его глазами мелькали картины, вид которых уже не просто его злил, а вызывал настоящее отвращение. Теплота его чувств к другу, которого Шисуи уже давно назвал своим братом, сменилась на холод, из-за чего необъяснимым образом в его жилах вскипела кровь и запульсировало вокруг глаз.       В таком нестабильном и странном состоянии Учихе не составило труда рассчитать траекторию его перемещения и удара, после которого с Итачи уже начнется не товарищеский спарринг, а настоящая битва. И даже допустив мысли о последней, Шисуи еще не осознавал, что на все происходящее уже несколько минут смотрит через активированный генкай. Сейчас ему достаточно сделать всего лишь один шаг, чтобы следующим мгновением нанести удар и…       — Хочешь меня ударить, Шисуи? — раздался мужской голос, после чего Учиха наткнулся на взгляд знакомых черных глаз.