При свете луны

— Через пару месяцев переберусь в центр города. — мужской голос звучит низко и глухо, а смысл слов заставляет Армина поднять изумленный взгляд с вазы фруктов на столе на оборотня перед собой. Жить среди людей в центре города? Не очередная ли эта шутка? Если так, то очень даже неудачная. — В вечной охоте на кого-то долго не протянешь, а спокойная жизнь мне по душе куда больше постоянной беготни вдоль стен.— Поясняет Жан. Он откидывается на спинку кресла и приподнимает уголки губ в слабой полуулыбке от представления грядущей жизни: он так же расслабленно сидит в кресло-качалке, только уже на балконе своего собственного дома и покачиваясь в ней, потягивает охлаждённый бренди из стакана. Его расслабленный взгляд свысока лицезреет уличных музыкантов, играющих простенькую, но вместе с тем заводную мелодию, под которую местные дети от безудержного веселья пускаются в пляс. Мимо проходящий люд через раз бросает в потрепанную шляпу серебряные монеты, а кто-то даже оборачивается назад по несколько раз, дабы детальнее рассмотреть необычные одеяния на певцах. Жан в такт музыке постукивает пальцами свободной руки по подлокотнику, делает очередной глоток прохладительного напитка и прикрывает глаза, наслаждаясь тёплыми лучами солнца и прохладным ветерком. Именно к этой безопасной жизни вдали от всевозможных опасностей Кирштейн так яро стремился, лез из кожи вон на протяжении нескольких лет ради осуществления своей заветной мечты, ведь ещё в подростковом возрасте он осознал одну очень важную для себя вещь: продолжать дело отца не его. — Струсил? Улыбка моментально сползает вниз, выражение лица меняется с довольного на хмурое и только сейчас Кирштейн замечает молодого вождя в дверном проёме. Светло-карие глаза сталкиваются с его спокойным взглядом, а уголок брови от этого раздражающе-холодного вида пару раз нервно дёргается вверх. — Чего? — Говоришь, в городе тебя ждёт мирная и комфортная жизнь? Ты, случаем, не забыл кого из себя представляешь? Даже Имир отвлекается от приготовленного Хисторией завтрака и приподымает голову. Едва подавляя смешок, который так и хотел вырваться наружу, она упирается щекой о левую руку, пока второй продолжает медленно наматывать макароны на вилку, с интересом наблюдая за происходящим со стороны. Рядом сидящая Криста испытывает совсем иные эмоции. Забавного в этом, по её мнению, нет ничего совершенно. С волнением и опаской во взгляде она смотрит сначала на раздражённого фразой Йегера Кирштейна, на самого вожака, а после разворачивается в сторону Зика, безмолвно умоляя его сделать что-то. Былой вожак замечает это и прочищает горло кашлем, меньше всего на свете он хотел слушать ругань этого дуэта, особенно утром. Радует лишь то, что они давно вышли из периода, когда их приходилось разнимать силой, оттаскивая друг от друга за шкирки в разные углы словно озлобленных котят. — И на что же ты намекаешь? – Со злостью прыскает Жан. — Эрен. — Йегер строго окликивает брата, только вот тот и в сторону его не посмотрел. Попутно доставая из кармана излюбленную пачку сигарет, а следом и зажигалку, он неспешно направляется к окну, предварительно открывая его пошире. — Слышал что-нибудь о реальности? Папироса оказывается плотно зажата меж обветренных губ, а полыхнувший с первого раза огонь даёт возможность ощутить родное жгучее чувство в груди. — Думаешь если сбежишь с поле боя, твоя шкура будет цела? Знаешь, чем может закончиться твоя глупая мечта? — Эрен, прекращай. – Но он не слушает, безразличным взглядом окидывает поляну по ту сторону окна, держа меж пальцев тлеющую сигару, выпуская сквозь сомкнутые зубы сизый дым. Пора бы принять жизнь такой, какая она есть, пускай даже жестокую и несправедливую. — Билетом в один конец, подвешиванием на крюк в царской темнице. Жан мигом подрывается с места: он был готов схватить за грудки предводителя и с силой впечатать его в дощатую стену, но рука внезапно поднявшегося с места Армина преграждает ему путь и обрывает все надежды поквитаться со сверстником. Не хватало того, чтобы кухню разгромили повторно, забот и без этого хватает. — Поумерь свой пыл. — Арлерту кажется, что ещё немного и он точно услышит либо скрип зубов, либо глухое рычание у себя под ухом, но вместо этого Кирштейн с тяжёлым дыханием сглатывает ком ярости вставший где-то в горле. Оборотень настолько сильно сжимает кулаки, что аж костяшки белеют, а помимо выступивших вен, отчётливей становятся желваки. Какое-то время Жан молча испепеляет разъярённым взглядом широкую спину вожака, его грудь часто вздымается и опускается,но буквально через несколько минут молчания он,гневно процедив что-то неразборчивое, рывком отталкивается с места и уходит прочь, громко хлопая за собой дверью до дрожи стекла в оконной раме. — Не с той ноги встал? — Но Эрен продолжает игнорировать и Зика и его упрёки: не разворачиваясь в сторону брата он ощущает на себе его долгий пронзающий взгляд. — В нашем мире нужно смотреть правде в глаза, а он готов продолжать тонуть в собственных иллюзиях. — Вожак негромко хмыкает, скидывая лишний пепел в фарфоровую пепельницу. — Будет глупо, если это станет его погибелью. × Микаса очнулась не настолько поздно как вчера: она окончательно проснулась от громкого грохота внизу,но не сразу поняла что произошло. Воспоминания со вчерашнего вечера долго ждать себя не заставили, с первых минут пробуждения Аккерман вспоминает всё произошедшее в ярких красках: она вспоминает свою крепкую хватку на густой волчей шерсти, вспоминает, как кто-то помогает ей добраться до дивана, вспоминает и Зика, который в одной руке держал флягу, а второй придерживал её за затылок. Как только картинка последнего выстраивается в её голове она сразу же взглатывает, но тут же корчится от мерзкого горького привкуса во рту. Видимо то, что Йегер влил ей в рот не только оставляло после себя неприятное послевкусие, но и обладало чудодейственным эффектом: поднявшаяся с нагретого места Микаса не ощущала прежней боли, разве что небольшую слабость, сопровождающуюся дрожью в коленях. Аккерман не спеша доходит до двери и какое-то время просто стоит возле неё. Её помутневший взгляд направлен на пол, а голова забита различными мыслями. Что произойдёт дальше? Из-за вчерашнего происшествия она непременно окажется в центре внимания как только спустится вниз, но такое внимание, увы, не приносит никакой радости,лишь чувство небывалого стыда. Помнится, в возрасте четырнадцати лет Микаса заболела ветрянкой, Луиза тогда изрядно понервничала: женщина практически не спала, постоянно находилась рядом с лихорадящим телом девочки и периодически наносила каламиновую мазь на зудящую от сыпи кожу. Она до сих пор не может забыть измученное лицо тётушки Браус как и наполненный волнением взгляд Саши. Точно такой же взгляд был и у Хистории вчера. Мама, пожалуйста, сделай что-нибудь. — Не прекращая всхлипывать юная охотница рукавом рубахи стирает влажные дорожки со своих щёк. Женская рука ложится на ручку двери и бесшумно отворив её, омега скользит в коридор, стараясь быть как можно тише. — Умоляю, Имир, помоги ей! Микаса, не готовая к расспросам о её самочувствие, сворачивает в противоположную от главной лестницы сторону. Задняя дверь была обнаружена совершенно недавно, и если бы о ней не рассказала Энни, оборотень так и находилась в неведении. Дубовая дверь тихо скрипнула, в лицо подул прохладный ветер. Незаметно прошмыгнувшая на задний двор Аккерман решает пройтись вокруг дома, дабы подышать свежим воздухом. Стоит привести свои мысли в порядок, прежде чем с кем-то увидеться, в особенности с Кристой, почему-то именно перед ней Аккерман испытывала вину. Хоть оборотни и жили в глухом лесу, но их умение приспосабливаться к любым условиям порой удивляла, ухоженный участок не мог не радовать глаз, он даже помогал отвлечься: влажный от росы газон аккуратно выстрижен, подле дорожек самодельные клумбы из больших камней, в них посажены благоухающие цветы, а ягодные кустарники только начинали зацветать. За пару дней Микаса освоилась здесь, но она так и не переставала тосковать по своему дому. Каждую ночь воспоминания о вечерах в хижине Браус заполняли голову: она представляла и Артура, оперевшегося о колено, он подкидывал сухие полена в пылающий огонь камина, и Луизу, сидящую в угловом кресле, во всю работающую спицами, представляла и Сашу, она любила поступать примеру сестры и часто сидя на диване занималась вышивкой. Кажется, этот запах древесины она ощущает даже сейчас, находясь далеко от всего этого и если честно, она бы хотела ощутить его вновь. Ужасно хотелось увидеть лица родных людей хотя бы из дали, убедиться что с ними всё в полном порядке, но этого сейчас допускать нельзя, Аккерман всё ещё не научилась сдерживать свою звериную сущность, кто знает чем это может закончится для её близких. Стойкий запах кардамона и горчичного мёда моментально отгоняет мысли прочь, а не громкий смех заставляет устремить внимание вперёд: через пару секунд из-за угла показываются два силуэта. Увлеченные разговором альфы в упор не замечают Аккерман пока сами не переводят взгляд перед собой. На лице одного читается явное удивление, на лице второго какое-то непонимание. — Ты ещё кто? — Но Микаса не была в настроение и отвечать на этот вопрос не собиралась, лишь хотела молча пройти мимо, но чья-то ладонь не дала ей этого сделать, вцепилась в её запястье, с силой дёрнув назад. — Откуда взялась? — Пусти. — Сквозь сомкнутые зубы проговаривает Аккерман, рывками пытаясь вырвать запястье из чужой хватки. Эти слова и уж тем более действия лишь раззадоривают оборотня напротив, на его веснушчатом лице появляется азартная усмешка. Совершенно позабыв о чувстве стыда он наклоняется вперёд и оказывается непозволительно близок к женской шее. — Не думаю, что должен отпускать незнакомку со своей территории, как думаешь? — Микаса хмурится и отворачивает голову в сторону, она старается не поддаваться страху, но сама того не замечая вжимается в стену. Альфа томно вздыхает и громко выдохнув у самого её уха произносит: — Надо же, да ты ещё и течная. — Его товарищ позади задорно улыбается, а хватка становится сильнее. Да им сегодня везёт! — Хорошенькая. Ещё один запах, только кисловатый появляется где-то сбоку, Аккерман моментально оборачивается к его источнику, сталкиваясь со светло-карими глазами, ища в них спасения. Высокий молодой парень с аккуратно зачёсанными назад волосами не отрываясь смотрел ей прямо в глаза, словно он был заворожен ими, однако когда его внимание привлекает широкая ладонь, грубо сжавшая женское запястье, на и без того хмуром лице нервно дёрнулся мускул уже от всей картины происходящего. — Со твоей территории, говоришь. — Глухое рычание. Двое альф разворачиваются боком, грозный вид появившегося из неоткуда парня не внушал и капли доверия. Он какое-то время смотрит на вцепившуюся в дамское запястье руку, подымает взгляд выше, уже представляя что сделает с её обладателем, если же тот всё таки не отпустит. — Дружок её? — Кивает на Микасу. —А, прости, так обычно называют псов. — Усмешка на лице одного из оборотней становится шире, кажется, ещё немного и тот вовсе засмеется, но этого не происходит: в следующие секунды он грубо отпихивает от себя женское тело, Аккерман чуть ли не спотыкается и падает. Омега со всей силы ударила его ниже пояса. — Сука! В свою сторону Жан привык слушать многие оскорбительные слова, но такое скотское отношение к слабому полу моментально выводит его в не способную кому-то унять ярость. Жан, не превращаясь в волка, звереет прямо на глазах: он срывается с места и мощным ударом кулака в солнечное сплетение заставляет оппонента потерять разновесие, отлететь к стенке особняка и ударившись о неё с болезненными стонами, скатиться вниз. — Руки бы тебе перел.. — Победа оказывается не долгой: второй оборотень долго ждать себя не заставляет, поступает примеру Кирштейна и наносит удар прямо в лицо, в челюсть. Он, чудом удержавшийся на своих двух, стирает выступающую кровь с разбитой нижней губы. Удар оказался очень даже неслабым,этого было мало чтобы вывести рассвирепевшего парня из игры, но достаточно, чтобы разозлить его ещё больше, пуще прежнего. Оборотни пару секунд метают друг в друга ненавистный взгляд, хватают друг друга за ворот и моментально сцепляются в схватке. Распустивший язык парень пользуется удобным моментом: он сгибает ногу, пытается коленкой ударить куда-то в живот, но его идея тут же рушиться, когда позади замечает знакомый находящийся в не самом добром расположении духа силуэт. — Что? Силы кончились? — Язвит Кирштейн, ощутив, как прежде хотевший вгрызться ему в глотку оборотень теряет хватку и начинает рыпаться назад. Оборотень ощущает своё превосходство. — Смотри мне в глаза ублюдок, я тебя спрашиваю. Разнимать двух агрессивных альф, превосходящих в силе и размерах какую-то омегу Микаса явно не собиралась, если Аккерман сунется то лишь попадёт под горячую руку и толком ничего полезного не сделает. Она потирает своё покрасневшее запястье, но её чувствительное обоняние улавливает уже знакомый, кисловатый аромат граната. Оборотень оборачивается к его источнику, но натыкается на мимо проходящего парня, чьи рыжие волосы словно сверкнули при солнечном свету. — Я из тебя всю дурь выбью, урод. — Продолжая держать вырывавшегося из цепкой хватки оборотня за грудки , Жан намеревался приложить его головой о ту же стену, да с силой, чтобы мозги встали на место, но только он делает первый шаг к ней навстречу как сам жмурится от внезапного удара и отпускает своего оппонента, хватаясь двумя руками за горящий лоб. — Какого хе.. — Болезненно рявкает Кирштейн, подымая взгляд, сразу же встречаясь с гневным взглядом светло-карих глаз, замолкая на полуслове. —С утра пораньше решил драку устроить, придурок? × Кирштейн разбитым кулаком ударяет по столу, да так, что вся посуда находящаяся на деревянной поверхности содрогается. — А если бы я не вмешался?! Чтобы твои выблюдки сделали бы? — Голос не сорви. — Прыскает Форстер и демонстративно складывает руки на уровне груди. Повезло что он шёл по пути в особняк и проходил мимо, иначе в следующей вылазке участвовало на два оборотня меньше. Эрен, после утреннего «разговора» с Кирштейном, намеревался отдохнуть, плотно позавтракать в спокойствие и насладиться дальнейшей идиллией, но полностью проснуться ему дало не время, а влетевший в дом Жан от толчка Флока в дверном проёме. Безразличный взгляд Йегера при упоминании до боли в висках знакомого имени во время рассказала меняется на удивлённый, густые брови чуть взбрели вверх,но когда темноволосая макушка появляется следом за Форстером, удивление сменяется злобой. Когда она успела выйти? — Замолчи. — Резко обрывает вожак на полуслове Кирштейна и переводит всё своё внимание на Аккерман: он видит как она старательно пытается не смотреть в его сторону, как старается быть ближе к плечу Флока. Очень глупо думать, что в её случае это чем-то сможет ей помочь. — Я не понимаю, у тебя хобби такое, каждый день искать приключения на свою задницу? — В голосе предводителя отчётливо слышна раздражимость данной ситуацией, он не знал что его выводило из себя больше: поведение альф или легкомыслие омеги. Микаса взгляда не подымает, лишь виновно смотрит в пол и вперёд даже не пытается, в зрительной схватке ей не суждено выйти победителем. — Флок. — Он вопросительно вскидывает бровь, якобы откликаясь на своё имя. — С сегодняшнего дня ты будешь тренировать её. Оборотень словно не моргал и смотрел сквозь вожака, будто находился где-то в пространстве. — Что? — Единственное, что срывается с его губ спустя минуту после осознания. Обучать новообращённого – это значит быть наставником. Быть наставником – это не только обучать подопечного всему тому что знаешь сам, но и брать всю ответственность за него на себя. Полностью, вплоть до каждого опрометчивого поступка. — Опытный оборотень в качестве наставника прекрасно подойдёт. — Эрен потирает большим и указательным пальцами переносицу. Под надзором Микаса в ближайшие часы точно не сможет влезть в какую-то заваруху, если, конечно, Флок не влезет туда первым. Форстер перехватывает взгляд лидера, в нём не было и намека на шутку, а значит, обучение Аккерман действительно поручено ему. Он убирает руки в карманы штанов и нехотя плетётся в сторону выхода. — Идём. — Бросает он Аккерман, оглянувшейся назад через плечо. Светло-серые глаза проводят омегу до самого выхода, а когда дверь благополучно закрывают за собой, взглядом он цепляется и за Кирштейна. Теперь они остались наедине. — Зик сказал, что ты пришёл с новостью. — Жан молча кивает, как бы сейчас он не был настроен на диалог, передать весть лично вожаку было жизненно важным поручнием. Юноша находит своё место за свободным стулом, прямо напротив Йегера. — Дня два назад, при вылазке, отец гнал с остальными членами стаи неизвестного. Он уверен что этот неизвестный – вампир. — Эрен удивлённо вскидывает брови. Вампир? С каких пор они появляются тут лично? — Я сначала тоже не поверил, но отец никогда не ошибался, да и врать ему не за чем. — От него нужно избавиться чем раньше, тем лучше. Микаса идёт следом за Флоком и вздыхает, уже не вслушиваясь в его бесконечный и бестолковый лепет. Это он являлся тем самым «опытным оборотнем наставником»? Не похоже. По дороге он всё только и твердил о проблемах волчьей жизни, хотя и проблемами их толком не назовешь. Вечерний прохладный порыв ветра взъерошил смолистые волосы и вернул девушку в реальность. Они уже находились на заднем дворе особняка. Это была огромная открытая местность что находилась в тени и чем-то напоминала их тренировочное поле, только была отделена высокой изгородью. Невесомо проведя тонкими пальцами вдоль балок проверяя их на прочность и наличие заноз она томно спросила: — Итак, с чего мы начнём? – Её переполняло желание узнать и прочувствовать всё, на что она была способна будучи зверем. Флок замолчал и уставился на неё так, словно она, даже не начав обучение, уже совершила полчище строжайших ошибок. Потянув ещё некоторое время и выждав на себе её хмурый взгляд, он улыбнувшись продолжил. — Начнём с основ. Для начала тебе нужно зайти сюда. – Форстер одним движением отодвинул девушку в сторону и отстегнув щеколду отворил ворота. — Хорошо. – Открытая дверь в опустошённый загон воодушевила Микасу, словно навсегда настал конец его бессмысленным речам и пришло время для чего-то совершенно нового, будоражащего молодую кровь. Она неуверенно, но все же сделала несколько шагов вперёд и с ужасом отметила как дверца за ней захлопнулась и как громко затрещали замки. — Отлично. – Флок хлопнул в ладоши и оживленно запрыгнул на изгородь, принявшись копаться в своей рабочей сумке. — Запирать меня обязательно? – Неуверенно спрашивает Аккерман осматриваясь, и осторожно добавляет: – Я ведь без труда смогу пролезть обратно. — Сейчас может и пролезешь. – Задорно отвечает оборотень, широко улыбаясь, видимо он нашел в сумке то, что искал, но такое поведение парня настораживало её. — Лови. – Он подкидывает в её сторону небольшой осколок и Микаса, рефлекторно поймав его в воздухе, сводит тонкие брови от того, насколько это что-то было остро. Она раскрывает ладонь и рассматривает кусок чистого стекла – он был явно не с земли подобран и похоже, создан специально для уроков. Мельком заметив своё отражение в стекле она подняла взор на своего наставника. — И что мне с этим делать? — Режь. — Форстер задрал голову и сидя на заборе с издёвкой наблюдал за ней сверху вниз, наслаждаясь её озадаченным и напуганным лицом. — Резать? — Да. Микаса ещё раз осматривает осколок, явно колеблясь. В голове все мысли смешались, вопросы возникали один за другим и пожалуй первый, что выскочил из её уст был.. — Как? — Как угодно, – Уже серьёзнее отвечает Флок, явно недовольный её реакцией, – Хоть так. Он подымает вверх руку с раскрытой ладонью и резко отводит её перед собой. Ладонь была разрезана наискось, ровно и глубоко, а из резаной раны сочились несколько струек крови. Аккерман, глядя на это, сглатывает, такое себе зрелище. Почему-то о нанесении себе увечий ей никто ничего не говорил и не намекал. Она в последний раз осматривает свою ещё целую руку и решив, что пути назад нет,одним точным движением разрезает себе несколько пальцев. Боль заставила порезать неглубоко, но несколько алых капель всё же выступили из ранки и кровь потянулась вдоль бледной кожи. Выдохнув сквозь зубы, она вновь подняла взгляд на своего учителя, а вместе со взглядом и порезанную руку. — Что дальше? — Дальше.. — Флок был весьма удивлён её боевым настроем, но медлить не стал. – Поймай мяч. — Что? Мяч? — Да, мяч. Слишком много вопросов, малинка. – Форстер достаёт из сумки небольшой и судя по всему бейсбольный мяч. – Твоя задача поймать его с первого раза. Считай это заданием на реакцию. Не дождавшись одобрительного кивка со стороны своей ученицы он швырнул его, сильно и высоко. Практически недосягаемо для женских рук, что во всю потянулись за ним в прыжке. — Чёрт. Только и смогла про себя прошипеть Микаса, чувствуя что упускает этот пас. Вот если бы ещё чуть-чуть дотянуться, всего малость.. Стука упавшего мяча о землю не последовало, а лишь гулкий шлепок и скрежет разрывающейся ткани. Посреди загона поднялся столб пыли, а следом и громкое фырчанье. — Какая же ты послушная, Аккерман. Даже мяча хватило, чтобы обратиться. – С долей разочарования вслух замечает Флок, пытаясь разглядеть в пыли силуэт появившегося волка. Микаса не заставляет себя долго ждать: необычайно крупная для своих габаритов волчица поднялась на лапы и что-то гулко порыкивая, сжимала в своей громадной пасти бейсбольный мяч, грозясь его разорвать на части. — Что ж, урок первый. Чтобы стать волком тебе нужна цель. × — О чем-то задумалась? — спрашивает Николо, поглядывая то на спокойно рядом идущего светло-серого жеребца, то на Сашу, сидящую на нем верхом. Вид у Браус уставший, не увенчавшаяся успехом поездка в город знатно вымотала её,а местные слухи давали ещё один повод для волнений. Вчера, недалеко от стены Роза, нашли явно умершего не своей смертью пастуха. Соседка лишь хотела отдать денежный долг, а в итоге наткнулась на бездыханное,местами окровавленное тело мужчины прямо на крыльце его же дома: шея бедняги была разодрана, кто-то не раз вгрызался в плоть дабы оторвать от неё неплохой кусок. До людей не долго доходило что далеко не оборотень напал на работягу, мощные волчьи челюсти не оставили бы после себя почти целое тело, это нечто иное, нечто не менее ужасающее. — Как думаешь, кто способен на такое? — уставший взгляд Саши смотрит вперёд, где-то вдали начинался густой лес.В далёком детстве Браус без страха блуждала среди высоких деревьев, она мечтала подобно отцу обойти каждый метр, стать таким же охотником в точности как он,но сейчас об этом не могло идти и речи, обычная жизнь ставилась под угрозу. Если обычный пастух стал жертвой незваного гостя и умер столь мучительной смертью,то есть большая вероятность того, что в следующий раз это может быть кто-то другой. — Кто бы это ни был, он не остановится. — Пекарь сжимает поводья чуть сильнее. — Таких тварей народ ещё не видывал, люд не отошёл от нападений оборотней, а уже появился кто-то равный им по силе. Радует лишь то, что труп один. — Николо сводит брови к переносице.— Пока один. От слов, сорвавшихся с уст мужчины, Браус заметно мрачнеет прямо на глазах. Конечно правда тут есть, но верить в неё крайне не хотелось. — Так хочеться вернуть прошлое. — через какое-то время после раздумий проговаривает Саша и слабо улыбается. Вместе с приятным теплом от воспоминаний приходит грусть, осознание того, что она не сможет обратить время вспять как бы сильно не желала этого. — Раньше никто и не думал, что кто-то когда-то сможет стать чьим-то перекусом. — Николо начинает жалеть о сказанных словах, он так же устремляет взгляд вперёд. — В нашей жизни.. Нет, не так. Вся наша жизнь временное явление. То, что кажется хорошим – долго не продлится, этим стоит лишь наслаждаться лишь пока лафа не кончится. Так же и наоборот, горе не вечно. — Пекарь окидывает девушку мимолётным взглядом. Кажется, в карих глазах мелькнул огонёк надежды. — Слышал, что недавно пару охотников не без потерь лишили жизни трёх оборотней, а если убили и их, то найдут и эту тварь. — Он расслабляется от прохладного дуновения ветра в лицо. — За спокойное будущее нужно бороться. Уверен, человек в силах это сделать.