Стать тенью. Книга 1

      Сложности с первой тренировкой у Рин начались с того, что Азурай пообещал зайти за ней на рассвете. Девушка попросила Урию разбудить её, когда встанет сама: оказалось, что бодрствование у эшлендеров начиналось намного раньше, чем она привыкла, живя в Южной Стене. Одевшись и собрав волосы в хвост, воровка села завтракать вместе с целительницей. Когда с омлетом из яйца квама было покончено, она поспешила на встречу с Азураем: он уже ждал её у шатра. На нём были всё те же костяные доспехи и полный набор оружия: за спиной висел лук и колчан со стрелами, на поясе – меч, а в руках он держал длинное копьё. На сонном лице появилась сдержанная, но доброжелательная улыбка, и Рин слегка поклонилась в знак приветствия. — Ты готова? — поинтересовался он, осмотрев её с головы до ног. — Да, — неуверенно ответила девушка, чувствуя себя совсем беспомощной на фоне подготовленного ашхана. — Шайана и Зелаку уже ждут нас, — сказал Азурай, жестом приглашая следовать за ним. — Идём. Миновав шатры, они покинули лагерь и уже спускались на более-менее ровную низину, тянущуюся между холмами. Солнце уже начинало припекать несмотря на то, что совсем недавно поднялось из-за горизонта, но там куда ещё не успели добраться его лучи, поблёскивала холодная роса и расползалась последняя дымка тумана. Взглянув на спутницу, Азурай заметил, что она была напряжена. — Что-то не так, Рин? Тебя беспокоит нога? — спросил он, не сбавляя хода. — Если чувствуешь, что не готова — скажи. — Дело не в ране, Азурай. Если честно, то я настоящее оружие в руках толком-то и не держала, — призналась воровка. — И что мешает тебе начать, если у тебя благие цели?       «Наверное, не хочу перед всеми вами ударить в грязь лицом», — мысленно высказала свои опасения девушка. Но помимо этого, было и ещё кое-что. Благие цели? Вчера вечером она сказала Азураю, что хочет научиться защищаться и защищать, но на самом деле грезила об отмщении. Правда, стоило приблизиться к делу, и смелости у Рин поубавилось. Лишить кого-то жизни… Вдруг у неё не хватит воли, чтобы исполнить задуманное? Почему мысли об убийстве так потрясают её изнутри? Неужели совесть способна мучить даже тогда, когда даруешь смерть тому, кто действительно этого заслужил? — Азурай, — обратилась Рин к ашхану после недолгой паузы. — Если воин боится брать грех на душу за убийство, значит ли это, что он слаб? И можно ли как-то воспитать в нём хладнокровие и решительность? Эшлендер кинул на воровку быстрый удивлённый взгляд и задумчиво ответил: — Иногда сохранить жизнь гораздо труднее, чем отнять. Дело тут точно не в слабости. Думаю, это значит, что у этого «кого-то» добрая душа, а то, что воин должен быть бесчувственным убийцей — ошибочное мнение. Чистое сердце, наполненное верой и любовью — это дар, который нужно беречь в течение всей жизни. А злые намерения лишь губят его, а вместе с ним — и его хозяина.       — Что для тебя значит — «злые намерения»? — спросила девушка.       — Убийство ради забавы. Из зависти или жадности. Чтобы самоутвердиться. Или отомстить. Всё это не стоит того, чтобы делать из себя убийцу.       Сердце воровки ёкнуло, а следом её охватило негодование. Она хотела возразить, остановить Азурая, заглянуть в глаза и яростно опровергнуть его слова. Наверное, прежде всего для того, чтобы оправдаться перед самой собой. «Он не знает, что значит потерять всё в один миг. Он не знает, какую боль мне пришлось испытать, и, если убийство облегчит мою скорбь — то конечно, оно стоит того!» — пронеслось в мыслях Рин. Азурай, словно прочитав её мысли, продолжил: — Месть, вообще, одна из самых страшных и бесполезных вещей в этом мире. Те, кто решаются на неё, думают, что поступают правильно и ждут от неё исцеления. Но это иллюзия. Каждое убийство разрушает нас изнутри, обрекая на ещё большие муки. А войны… — Азурай тяжело вздохнул. — Только задумайся, Рин: вокруг нас нескончаемые войны. Кровь за кровь. Замкнутый круг, который никто не способен разорвать, попав в сети мести. Детям приходится страдать из-за ошибок своих отцов. Погибают невинные. А ведь могло бы быть совсем иначе.       Девушка замешкала с ответом. Молодой ашхан привёл безукоризненные доводы и она растерялась. Рин уже не понимала, что чувствует: казалось, в ней борются две личности, непрестанно перетаскивая канат истины на себя. Кого из них слушать? Их слова сливались в сплошную какофонию, из которой вырывались лишь обрывки фраз, противоречащие друг другу. Напряжение, казалось, вот-вот достигло бы своего апогея, но внезапно Азурай развеял её мысли. Девушка дёрнулась, словно её разбудили во время тревожного сна.       — Вот мы и пришли, Рин, — объявил он.       Воровка и эшлендер очутились перед высоким раскидистым деревом с переплетённым двойным стволом. На уровне глаз в грубой коре застряло несколько стрел с красным оперением. — А где остальные? — оглянулась девушка и тут же услышала откуда-то сверху прерывистый смех. — Доброе утро, ашхан и наша новая воительница, Рин! С дерева спрыгнул Зелаку, облачённый в лёгкий кожаный доспех. За его спиной виднелся длинный лук. — Привет, Зелаку, — поздоровалась она, отступив назад от неожиданности. — Как твоё настроение? Правда замечательное утро для тренировки? Не то что несколько дней назад. Тогда шёл сильный дождь, и нам всё равно пришлось заниматься. Это, конечно, тоже полезно, но, если честно, приятного мало. Даже скальных наездников в небе не было видно. — Зелаку, хватит трепаться! — строго сказала Шайана, повиснув на нижней ветке. Осмотрев пришедших, данмерка спрыгнула, приземлившись рядом с Зелаку. Как и ашхан, она была в костяных доспехах, и воровка, взглянув на свои простые тряпки, всё больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке. — Гулахан права. Не будем терять время, — сказал Азурай. — Рин, — повернулся он к девушке, — для начала тебе стоит просто понаблюдать за нами. Зелаку, составь пока ей компанию, а мы с Шайаной разомнёмся на копьях. Воровка и эшлендер-лучник присели под деревом, а ашхан и гулахан, сбросив с себя лишнее, отошли на безопасное расстояние. Заняв места друг напротив друга, они приняли боевые стойки. Внимательно глядя глаза в глаза, Азурай и Шайана выставили перед собой копья и принялись медленно сближаться, двигаясь по окружности. — Древковое оружие для нашего ашхана — излюбленное, но и её не стоит недооценивать, — шепнул Зелаку Рин. — Шай — очень сильная женщина и… жёсткая. Иногда её напористость и безжалостность к соперникам оказывается сильнее навыков доброго Азурая. Сейчас сама всё увидишь. Как и сказал эшлендер, гулахан проявила свою "напористость", напав первой. Она сделала резкий поворот и обрушила на противника удар сбоку. Тот молниеносно отразил её копьё и откинул воительницу назад. Вернув себе равновесие, она снова набросилась на Азурая, делая выпады в попытках достать остриём до его тела. Парируя таким образом череду колющих атак, внезапно ашхан прокатился к ногам соперницы и замахнулся, желая сбить её с ног. Но Шайана предвидела это и, перепрыгнув его копьё, отскочила назад. Рин никогда не видела ничего подобного. Их движения были безупречны. Чтобы стать столь умелыми воинами, они наверняка тренировались с пелёнок. — Они так быстро двигаются, что я едва успеваю уследить! — изумлённо сказала воровка. — О да. И напоминаю — это только разминка, — улыбнулся данмер, гордый за своих вожаков. Вскинув копьё, Шайана принялась вращать им, подходя в Азураю всё ближе и ближе. — Вижу, ты сегодня настроена серьёзно, — ухмыльнулся он и тут же принялся защищаться от её быстрых ударов, прилетающих с разных сторон. — Я всегда серьёзна и потому хочу выбить дурь из твоей головы, — ответила она и, вогнав копьё в землю, в прыжке прокрутилась на нём, толкнув ашхана ногами в грудь. Тот потерял равновесие, но, падая, успел потянуть девушку за ногу, и та рухнула на землю рядом с ним. Вскочив первым, Азурай толкнул её сапогом в плечо, уложив обратно, и принялся бить остриём копья в уворачивающуюся Шайану. — Зелаку, мне кажется, они дерутся в полную силу. Они же ранят друг друга! — испугано воскликнула Рин. — В полную силу? — засмеялся данмер. — О нет, ты не знаешь, что значит, когда ашхан и гулахан дерутся в полную силу. Азурай сейчас даже магию не применяет. — Но между ними ведь что-то происходит? — О чём ты? — удивился Зелаку. — Это же Азурай и Шайана. Это у них в норме вещей. — Не понимаю, — сказала воровка. — Ну, сейчас попробую объяснить. Эти двое — самые авторитетные эшлендеры в нашем племени. И хоть у них между собой доверительные отношения — они часто не сходятся во взглядах на одни и те же вещи. Азурай – данмер с добрым сердцем, искренне верящий, что нельзя решать всё силой. Несмотря на то, что он — великолепный воин, свои навыки он оттачивает, прежде всего, чтобы защищать нас. А вот Шайана, хоть и уважает Азурая, но считает, что ему не хватает категоричности и хладнокровия. — Ясно, — ответила Рин. «Наверное, в этот раз она зла, что ашхан привёл меня на их тренировку».       — Просто Шай видит во всём подставу, — добавил Зелаку. — О, смотри-ка: она сбила его с ног. Рин вернулась обратно к поединку: Шайана сидела на Азурае сверху, пытаясь прижать древко к его шее. Но ашхан резко оттолкнул её, выбив из рук копьё, и скинул с себя. Встав над поверженной на одно колено, он приставил к её шее острый наконечник оружия. Шайана замерла, устремив ожидающий взгляд на противника. Азурай, решив, что бой окончен, поднялся, отвёл копьё в сторону и подал девушке руку. Но та, сделав вид, что приняла его помощь, резко потянула эшлендера на себя, и, поменявшись с ним местами, развернула остриё его же копья ему в грудь. — Твоя доброта погубит тебя, — сказала она, глядя на вожака сверху. — Как подло, Шай! — закричал Зелаку, вставая к ним навстречу. — Ещё раз так меня назовёшь, и я метну копьё тебе в голову, — ответила гулахан, не отрывая внимательных глаз от Азурая. Так Азурай, Шайана и Зелаку сразились на копьях ещё несколько раз, меняя комбинации. Последний хоть и был слабее, чем его друзья, но оказался очень ловким и проворным, заставляя их побегать. Ашхан не предлагал Рин принять участие по очевидным причинам. Но когда они перешли к стрельбе из лука, он подозвал её к себе. — Думаю, лучше начать с этого, — сказал Азурай, отмеряя шаги от дерева. Теперь на ветке, покачиваясь на верёвке, свисал мешок, набитый соломой. Воровка, еле заметно прихрамывая, шла следом, косясь на поблёскивающие в колчане эшлендера стрелы. Забавно, что ещё совсем недавно она была ранена этим же оружием. А теперь будет сама учиться поражать с его помощью цель.       — Десять метров. Достаточно, — сказал Азурай и повернулся к дереву, уперев руки в бока. — Десять метров? — удивился Зелаку. — Мы уже давно разминаемся с тридцати. — Мы с Рин останемся пока на этой дистанции. А ты и Шайана тренируйтесь, как считаете нужным. Кинув неодобрительный взгляд, гулахан молча развернулась и зашагала куда-то прочь. Зелаку, растерянно переводя глаза то на Азурая, то на Шайану, побежал в итоге за девушкой. Рин, успевшая немного размяться, с ожиданием смотрела на своего нового учителя. — Это оружие имеет множество преимуществ, — начал он, — а в сочетании с твоим умением скрываться это может дать наибольшую пользу. Понимаешь? — Да. Среди моих друзей почти никто не пользовался громоздким оружием. Воры предпочитают кинжалы и метание, — согласилась Рин. — Давай-ка лучше проведём параллель с тактикой охотников. Их задача — незаметно подкрасться к жертве и напасть исподтишка. Таким образом, охотник получает преимущество над жертвой, так как полностью владеет ситуацией. Посмотри, Рин — я выпущу несколько стрел. Обрати внимание, как я держу лук и натягиваю тетиву. Сделаю для тебя это медленно. Азурай повернулся к дереву боком и достал стрелу из колчана. Установив её, он прицелился, дотянув оперение к щеке. Задержав так на несколько секунд тетиву в натяжении, оставаясь при этом неподвижным, он разжал пальцы, и стрела пронеслась по воздуху, пробив мешок в самом его центре. Рин прищурилась, пытаясь разглядеть её, но в мягкой мишени лишь зияла сквозная дырка. Продемонстрировав меткую стрельбу ещё несколько раз, попутно комментируя свои действия, Азурай протянул ей лук и колчан. — Я специально захватил сегодня именно этот, — сказал он, разглядывая незамысловатое оружие из гибкой древесины. — Мой костяной лук был бы для тебя туговат. Рин не без волнения приняла стойку и достала эшлендерскую стрелу, пытаясь установить её.       — Ноги на ширине плеч, — скомандовал Азурай. — Рука, в которой держишь лук — всегда прямая.       Рин послушно выполняла все наставления и потянула тетиву указательным и средним пальцем, пытаясь отвести к щеке. Это оказалось не так просто, как выглядело со стороны. Чем дольше воровка удерживала лук натянутым, тем больше сводило мышцы руки, а чем больше сводило мышцы руки— тем сложнее было прицелиться. Первая попытка ещё не случилась, но Рин уже казалось, что она не справилась. «Ну же, ты сможешь. Ради Тени», — подумала она, стиснув зубы. — Чуть выше локоть, — сказал Азурай, коснувшись руки девушки, и она от неожиданности выпустила стрелу куда-то вбок. Воровка выругалась, тут же прикрыв от смущения рот, но ашхан лишь засмеялся и сказал: — Попробуй ещё раз. Да, стрельба оказалась для Рин совсем непростым делом. Чётко выполняя наставления эшлендера, она выпускала стрелу за стрелой, чувствуя, как начинает уставать с непривычки плечо. Но все они в лучшем случае задевали дерево или вовсе пролетали мимо цели, приземляясь куда-то в траву. Когда колчан опустел, воровка и ашхан пошли собирать их. — Можем закончить на сегодня, — предложил Азурай своей новой ученице, которая только вошла во вкус. — Я не успокоюсь, пока не попаду в цель, — ответила Рин, выдёргивая стрелу из земли. — Мне нравится твоё упорство, — похвалил её ашхан. Вскоре к ним подошли Шайана и Зелаку. — Как успехи, Рин? — спросил данмер. — Если тебе не нравится, как тебя учит Азурай, то можешь обратиться к мастеру, — показал он большим пальцем на себя. — Кажется, в нашем последнем соревновании по стрельбе выиграл я, — заметил ашхан. — Да, но согласись — я лучше чувствую лук, чем ты. Я не изменяю ему, в отличие от некоторых, с другим оружием. — Тише, — сказал Азурай, — не мешай. У неё остались последние попытки. Все замолчали и Рин, натягивая тетиву, чувствовала, как по лицу стекают капельки пота. «Теперь под их взглядами я точно не попаду». Когда первая стрела пролетела мимо цели, Шайана злорадно хмыкнула, и воровка решила во что бы то ни стало утереть ей нос. Но и вторая стрела, несмотря на то, что девушка хорошенько прицелилась, лишь черканула мешок, качнув его. — Неплохо, Рин! — поддержал её Азурай, глядя, как посыпались из разорванной ткани соломинки. — Ты всё ближе к цели. Остался последний выстрел — удиви меня. — Не попадёт, — равнодушно сказала Шайана. — Ещё и ветер поднимается. Воровка прикрыла глаза, пытаясь настроиться. Прислушавшись к шелесту дерева, она снова попыталась различить шепот ветра. Вдох-выдох. Достав из колчана последнюю стрелу, она зажала её между пальцев. В воздух поднялась пыль и закружилась вместе с сухими листьями, через мгновенье развеявшись. Рин отвела руку к щеке. Время, словно замедлилось. Тёплый ветер шумел в её ушах, давая подсказку. Прицелившись в мешок, она нарочно сместилась чуть влево и разжала пальцы. — Не могу поверить! — в ту же секунду раздался восторженный крик Зелаку. Данмер схватил девушку за руку и потащил к дереву. Рин, расплывшись в победной улыбке, с гордостью смотрела на свою последнюю стрелу, застрявшую в мешке. — Ты молодец, — сказал Азурай, вытащив её и протянув воровке. — Для первого раза ты отлично справилась. — Смотри, не перехвали её, — скрестив руки на груди, сказала Шайана. — На деле, когда на неё снова кто-то нападёт, чужачке этого будет недостаточно. — А теперь давайте передохнём! — игнорируя гулахана, предложил Азурай. — Зелаку, что ты сегодня нам принёс? Данмер-лучник схватил наплечный мешок, лежащий под деревом, и открыл его, принявшись вытаскивать оттуда свёртки с жаренным мясом, хлебом и бататом. Рин и эшлендеры устроились под деревом и принялись с аппетитом поглощать еду. Воровка смотрела на дикарей, которые совсем перевернули её представление о племенных данмерах. Да, они жили в шатрах в тяжёлых условиях и были гордым и консервативным народом. Но зато они были как одна большая семья, свободная и кочующая туда, куда ей захочется. И самым удивительным для Рин был Азурай. Она наблюдала за своими новыми товарищами: как они подшучивают друг над другом, спорят, веселятся, выполняя свои ежедневные дела. Это напомнило ей о Флине и остальных погибших ворах, заставляя с грустью думать о том, что больше она их никогда не увидит. В последующие дни оказалось, что Азурай, Шайана и Зелаку не всегда ходят на охоту и тренировки вместе. У них было что-то вроде расписания, по которому они делились и по очереди брали под надзор молодых ребят из племени. Например, пока ашхан сопровождал двоих на охоте, гулахан и Зелаку обучали остальных ближнему бою и стрельбе. Рин пропустила тренировку на следующий день после своего первого опыта из-за сильной боли в мышцах. Но затем принялась дальше упорно практиковаться. Азурай оставил ей лук и стрелы, и она могла заниматься в любое, свободное от заданий Урии по хозяйству, время. Но возможностей оттачивать меткость у воровки оказалось не так уж и много: целительница, видя, как крепчает её новая помощница, принялась во всю использовать её в своих интересах. Она давала Рин самую скучную и неприятную работу, например такую, как выдавливание внутренностей из жуков или чистку алхимических принадлежностей. Но несмотря на это, девушка получала взамен много важных знаний и теперь даже могла приготовить несложное зелье. Так прошло чуть больше недели и Рин немного влилась в абсолютно новый для неё образ жизни, который почти не оставлял ей времени на грустные мысли о своём прошлом. Она чувствовала, что ещё немного — и будет полностью здорова и способна продолжить путь. Но всё было не так просто. Воровка сидела на том самом дереве, под которым проходили ежедневные тренировки. Внизу Азурай уже третий час учил мальчишек драться. Он не раз говорил ей, как важно воспитать из этих юнцов хороших воинов — ведь именно они станут защитниками и кормильцами племени. Зелаку и Шайана отправились на охоту вдвоём и должны были вернуться только к вечеру. «Двенадцатое число Высокого Солнца», — написала Рин карандашом в своём дневнике, который, к счастью, эшлендеры не прочли, так как письменной речи они не знали. — «Вот уже пошла четвёртая неделя, как я живу в племени диких данмеров. Если бы кто-то сказал мне об этом раньше, я бы ни за что не поверила. Чем хорошо вести дневник в этих обстоятельствах, так это тем, что никто из них не обучен грамоте, и потому я могу писать здесь о своих мыслях и чувствах, не боясь, что кто-то их прочтёт. Мои раны уже почти не беспокоят меня, и Шайана мне пару раз намекнула, что я могу продолжить своё путешествие. Я понимаю, что злоупотребляю их гостеприимством, но с Азураем, Зелаку и Урией мы неплохо поладили. И я даже приношу племени немного пользы. Стоит поговорить с ашханом — возможно, он не будет против, чтобы я задержалась. С ним я чувствую, что мои раны на сердце затягиваются и иногда я забываю про месть». Тут рядом с ней на ветке появился Азурай. Сегодня он был одет по-простому, практикуя бездоспешный бой. Запрокинув голову, он жадно приложился ко фляге и, брызгаясь на Рин, попутно умылся. — Ну и жара сегодня, — сказал он, глядя, как девушка прячет дневник. — Что это у тебя? — Ничего особенного. Дневник с рисунками. Разве ты не видел его, когда проверял мою сумку? — спросила она, приподняв бровь. — Надеялся, что ты об этом не догадаешься, — смущённо сказал Азурай, зачесав влажные волосы назад. — Что ж, зато мне не придётся притворяться, что я вижу твои зарисовки впервые. Ты очень красиво рисуешь, — добавил он. — Там есть что-то новое? — А как же, — улыбнулась польщённая Рин. — Хочешь взглянуть? Ладно. Не могу упустить возможность получить хвальбу моего таланта, — пошутила она, протягивая эшлендеру дневник. Вытерев об себя мокрые руки, Азурай принялся пролистывать то, что уже видел, а воровка попутно комментировала:       — Это Флин. Да, у него именно такой нос. Угадай, сколько раз его ломали? А это Сладкоголосая. Она была служанкой в Южной Стене. А это сама Южная Стена. Нарисовала её по памяти и, представляешь — вспомнила каждую деталь. Даже трещину под окном. А это мама.       — Я сначала подумал, что это ты. Вы так похожи. Красивая женщина. Только эти шрамы…       — Она говорила, что ненавидит свою красоту и не любила, когда я рисовала её без шрамов.       — Эти — дело рук Орваса? — нахмурился ашхан.       — Нет. Мамы. Я же говорю: она ненавидела свою красоту, — пояснила воровка и тут же сменила тему. — А вот и то немногое, что я успела нарисовать с момента, как попала к вам.       На желтоватой бумаге красовались зарисовки эшлендерских женщин. На фоне виднелись знакомые шатры. — Неплохо! — оценил Азурай. — Авриль однажды, когда была помладше, тоже нарисовала наше племя. Правда, мы не сразу поняли, что это. — Боюсь тогда представить, как выглядела на её пророческом рисунке я. — Скажем так: когда я увидел тебя вживую, то мне полегчало. Вдоволь насмеявшись, эшлендер перевернул ещё одну страницу. — А это ты стреляешь из лука, — улыбнулся он, разглядывая автопортрет девушки. — Что здесь написано? Про то, какой замечательный тебе попался учитель? Рин улыбнулась в ответ, заправив за ухо упавшую на глаза прядь. — Что-то вроде того. Я тогда была в диком восторге от своих первых успехов. И даже написала, что собираюсь мастерски овладеть луком и переплюнуть тебя и Зелаку. Пролистав ещё несколько страниц, где Рин запечатлела бой на копьях и вьючных гуаров, пасущихся рядом с племенем, Азурай остановился на своём портрете. Рин прищурилась от смущения, надеясь, что ашхан не узнает себя. Но у кого ещё были такие забавные непослушные волосы и очаровательные скулы. — Было трудно изобразить тебя без позирования… — начала она. — Нет, Рин. По-моему, ты отлично справилась, — перебил он, став отчего-то серьёзнее. — А что это за закорючки в углу страницы? — Так выглядит твоё имя, — ответила девушка. — Хочешь, научу его писать? Рин достала из сумки карандаш и аккуратно вывела слово «Азурай» по буквам.       —Так пишется звук «а», — начала она. — Это первая буква даэдрического алфавита. Следующий знак произносится — «з». Похож на иглу…       Азурай внимательно выслушал и взял из рук воровки карандаш.       — Ты неправильно его держишь, — улыбнулась девушка, поправляя ашхана. — Вот так. А теперь попробуй переписать сам.       Данмер принялся медленно и очень криво выводить буквы, прося подругу не смеяться. Когда его именем и именем Рин была исписана вся страница, эшлендер сказал:       — Что ж, ты меня заинтересовала. Может, мне тоже стоит взять у тебя пару уроков?       Девушка, конечно, была не против: время, проведённое с ним, делало её счастливее и, кажется, сам ашхан был рад появлению чужеземки в его жизни. «Должна ли тогда я покидать это место?» — пронеслось в голове воровки. Азурай, заметив на её лице тень смятения, не стал дожидаться ответа.       — Смотри-ка, уже вечереет. Что-то мы с тобой засиделись. Самое время отправиться на охоту на грязекрабов, которую я тебе обещал. Пора применить твои новые навыки на практике.       Алое солнце близилось к горизонту, когда Рин и Азурай верхом на гуарах добрались до Внутреннего моря. Миновав скалистый подход к побережью, они остановились на краю невысокого обрыва и их взору открылся великолепный вид на гигантское сверкающее полотно воды. Воровка слезла со своего гуара и с наслаждением вдохнула свежий бриз.       — Теперь я понимаю, зачем ты хотел уйти так далеко от лагеря, — сказала Рин, пока Азурай привязывал к стволу одинокого дерева ездовых животных. — Наш долгий путь стоил того.       Ашхан посмотрел на девушку и загадочно улыбнулся.       — Мне кажется, или ты что-то задумал? — спросила воровка, не очень любившая сюрпризы.       — Нет. Просто предвкушаю нашу охоту. Вернее, твою, — поправил себя Азурай и протянул руку в сторону каменистого спуска, ведущего к песчаному берегу. — Туда.       — Мы ведь недалеко от Гнисиса? — уточнила Рин, заметив далеко–далеко слева очертания Горького Берега. Высокие древние деревья, поросшие мхом и лианами, даже с такого расстояния внушали трепет. — Мы севернее болот, значит рядом должен быть город.       — Так и есть, — ответил ашхан. — Хорошо ориентируешься на местности для данмерки, которая никогда не путешествовала.       — Это всё книги. Фейн меня стопками заставлял их читать, — вздохнула Рин, осторожно спускаясь по крутому склону, следуя по пятам Азурая. — В нашу последнюю встречу он возмущался из-за того, что я не прочла биографию королевы Барензии. И я пообещала, что перескажу ему содержание на следующий день…       — А что ты знаешь из книг о грязекрабах? — спросил Азурай, пытаясь отвлечь девушку от грустных мыслей.       — Из интересного только то, что они очень вкусные.       — Тогда есть шанс, что ты добудешь для нас отличный ужин.       Не спеша, они зашагали вдоль берега по мокрому песку, оставляя за собой следы. Рин всматривалась в камни разных форм и размеров, отбрасывающих длинные тени. Что-то из этого могло оказаться панцирем краба. Она надеялась распознать его с расстояния, чтобы дать себе возможность поразить цель из укрытия. Азурай держался рядом, наблюдая за тем, как сосредоточена его ученица. Воровка двигалась по привычке бесшумно, слегка пригнувшись, и тщательно выбирала место для следующего шага. Она понимала, что как в чужом доме, так и на охоте её задача — оставаться незамеченной. Внезапно Рин остановилась и поднесла палец к губам: один из камней впереди едва шевельнулся.       — Хорошо, — прошептал Азурай. — Что будешь делать теперь?       Девушка в один прыжок подсочила к большому булыжнику, что стоял неподалёку, и спряталась за ним. Ашхан последовал её примеру, глядя за тем, как Рин снимает со спины лук.       — Буду выжидать, — ответила она, достав стрелу из колчана.       Выглянув из-за укрытия, воровка прищурилась. У живого камня появились ножки и мощные жвалы. Грязекраб медленно направлялся к воде: он чувствовал приближение ночи и потому спешил на отдых в родное морское гнездо. Целиться с такого ракурса не было смысла. Зелаку ясно дал понять Рин, что этими стрелами панцирь животного так просто не пробить. «Упустишь», — подумал Азурай, но вслух говорить не стал, ведь это было чем-то вроде экзамена. Но воровка не растерялась. Она воткнула стрелу в песок и подняла массивную ракушку, лежавшую рядом. Прицелившись, Рин отвела руку и со всей силы бросила моллюска в будущий ужин. Попасть по панцирю ей не удалось, но, чтобы привлечь внимание краба — этого было достаточно. Клацая челюстями, он развернулся в сторону охотников, и девушка быстро натянула тетиву. Сердце заколотилось, волнение окатило её с головы до ног. «Соберись!». Ещё секунда. Пальцы разжались — визг.       — Поздравляю, Рин. Ты всё сделала как надо, — похлопал её по плечу Азурай и лучница, довольная собой, направилась за первой в её жизни добычей.       Солнце уже опустилось в воду, оставив на горизонте тонкую алую полосу, которая с каждой секундой гасла и гасла, пока не исчезла совсем. На небе появились первые звёзды и ветер стал утихать, а вместе с ним успокаивалось и море. Охотники сидели у небольшого костра на поваленном дереве, держа над огнём крабовое мясо, нанизанное на веточки. Азурай, убедившись, что его порция равномерно покрылась золотистой корочкой, подул на горячее угощение и зубами снял кусочек. Рин последовала его примеру.       — Сладкое, — смакуя, протянула она, попутно оценивая взглядом мешок, который им удалось наполнить до краёв. — Казалось бы: обыкновенное крабовое мясо, а кажется вкусным, как никогда.       — Потому что ты сама его добыла, — невнятно ответил Азурай с полным ртом, и Рин засмеялась.       — Знаешь, я всегда думала, что ашханы… — воровка запнулась, подбирая слова, — недружелюбны и жестоки. По крайней мере, что они никогда не станут делить вот так вот ужин с чужачкой. Или брать её на охоту. Или учиться грамоте и смеяться над своим кривым почерком.       Азурай как-то грустно улыбнулся, задумчиво всматриваясь в костёр.       — Быть ашханом — огромная ответственность. Я не претендовал на это место. Обстоятельства вынудили. Поэтому я рад, что ты увидела во мне обычного парня, которому хочется иногда просто побыть собой: дурачиться, проводить время с друзьями и не обременять себя серьёзными проблемами, — сказал он и передал воровке воду, но девушка не стала пить, а участливо заглянула ему в глаза. — Ты, наверное, хочешь знать, как я стал вождём племени, будучи совсем молодым?       — Расскажи мне, — попросила она. — Ведь я до сих пор так мало знаю о тебе.       Азурай, вздохнув, отложил свою веточку в сторону и облокотился на колени. Рин сразу поняла, что рассказать о себе ашхану будет непросто. Что-то в этом прошлом, как и в прошлом Шайаны, было ужасное. Что-то, чего нельзя было вспоминать без сожаления и боли.       — Что ж, Рин, получается действительно несправедливо: ты поделилась со мной своей грустной историей — настала и моя очередь, — ашхан опустил взгляд на свои пальцы, которые всё это время нервно заламывал, и тут же сковал руки в плотный замок, да так, что костяшки побелели. — Это долгая и безрадостная история. Уверена, что хочешь её услышать?       «Вот сколько, оказывается, за этим невозмутимым видом прячется переживаний», — подумала Рин. — «Должно быть, ему нелегко открыться кому-то».       — Только если ты сам готов ею поделиться, — тактично ответила она и Азурай, устремив взгляд на огонь, сделался задумчивым.       — Когда я был маленьким, — начал он, улыбнувшись, что-то припоминая, — наше племя перекочевало поближе к святилищу Азуры, на один из многочисленных островков юго-восточного побережья. Мой отец, предыдущий ашхан, надеялся, что там, на краю мира, нас оставят в покое. Что молясь принцессе даэдра, мы останемся под её защитой до той поры, пока не явится Нереварин и не спасёт весь данмерский народ. И некоторое время действительно казалось беззаботным: помню, как я и Зелаку то и дело сбегали в поиске приключений на соседние островки, стаскивая у Урии зелья хождения по воде. Правда, потом она это обнаружила и нас наказали. Но двух непоседливых мальчишек это не остановило: когда взрослые снова забыли про нас, мы построили маленький самодельный плот и прятали его в тайном месте — гроте, продолжая и дальше нарываться на неприятности.       — Ну, раз ты и Зелаку здесь, значит — удача была на вашей стороне, — улыбнулась Рин, вспоминая, как оправдывала свои «вылазки» перед обеспокоенной матерью.       — Удача… — задумчиво протянул ашхан и, слегка прищурив глаза, ухмыльнулся. — Покровительница воров, чью благосклонность вы так ищите.       — Иначе — никак, — подтвердила Рин. — Никакое мастерство не поможет, если удача решит отвернуться.       — Значит, всё-таки ты веришь в удачу, а значит, должна поклоняться Ноктюрнал…       — Нет, всё не совсем так. Я не соврала тогда, на источниках, когда Шайана спросила о вере. У воров с Ноктюрнал несколько другие взаимоотношения. Мама говорила, что даэдра плевать хотела на вероисповедание и что поклоняться ей нет смысла. Она станет покровительствовать, лишь заключив со смертным сделку, которая будет ей интересна по каким-то необъясним причинам. А что этим даэдра нужно — никто не знает.       — А если и узнает, то не поймёт, — согласился Азурай. — Однако у нас было всё проще — Азура всегда участвовала в жизни нашего народа, поощряя тех, кто верно служил ей, и наказывая предателей. Мой отец был из первых. Он наставлял всех нас верить в пророчества о Нереваре и призывал стремиться воспитать у себя его лучшие качества. Политика отца была основана на вере в то, что сплотить данмерский народ возможно не проливая более крови. Но пока что это удалось лишь одному лидеру.       — Не проливая крови… — прошептала Рин. — Хотелось бы верить, что это возможно. Но как, если на Вварденфелле столкнулось столько противоречащих взглядов… — первое, что всплыло в её голове — противостояние расистов из Камонны Тонг и Империи, которая надеялась объединить весь Тамриэль и искоренить варварство.       — Знаешь, Рин… Скажу тебе по секрету. Пока кучка данмеров верит в приход Нереварина, она не пытается встать на путь войны. Если бы все без доказательств верили в него — то появление героя и не понадобилось бы. Данмеры стали бы едины. Даже если всё это — выдумка, всё же эта вера делает нас лучше.       — Значит, ты сомневаешься в подлинности пророчества? — удивилась Рин.       — К своему стыду, да. Но об этом никому не стоит знать, — Азурай выдержал паузу, получив от воровки удовлетворительный кивок. — Надеюсь, ты понимаешь, как это важно.       — Однако сомнения пришли к тебе не просто так, — заметила Рин. — Это связанно с тем, что случилось дальше?       — Верно. Мы немного ушли в сторону, — отметил ашхан и продолжил свою историю. — Это случилось, когда беззаботная жизнь кончилась, а вместо неё — наступили страдания, которым не было ни конца, ни края. Так как культ Нереварина преследуется Трибуналом, когда они нас нашли — случилось несколько серьёзных стычек с ординаторами и мы понесли большие потери. Была убита шаманка — наш духовный лидер. Оставаться на побережье Азуры было слишком опасно — еретики всерьёз взялись за нас, и мой отец принял решение увести племя в глубины Молаг Амура. Я помню тот день, как сейчас: ступив на чёрную, пепельную землю, что неприветливо дрожала под ногами, мы рыдали от ужаса и отчаяния. Впереди нас ждала суровая жизнь, а позади — жаждущие нашей смерти фанатики, — Азурай завёл руку за спину и коснулся сверкающей в свете костра глефы. — Это оружие раньше принадлежало моему отцу. Она передавалась моими предками из поколения в поколение, а вместе с ней — вся мудрость и знания, накопленные за многие века. Она видела и битву под Красной горой… В общем, отец сказал, что не собирается омывать эти лезвия кровью собратьев, потому повёл нас вглубь острова, веря, что поступает правильно. Увы, немногие были готовы это принять. Когда наше племя обосновалось на выжженных землях Молаг Амура, в сердцах некоторых моих бывших соплеменников стало прорастать семя сомнения. Потому чёрная магия Дагота Ура так легко заполучила их разум.       — Они стали сомневаться в своей вере?       — А следовательно, и в моём отце как ашхане. Наши воины стали высказывать недовольство по тому поводу, что отец не дал врагам отпор и позволил им оттеснить нас. Они потеряли к нему уважение и внутри племени случился раскол. Отца вызвали на поединок, дабы занять его место. Я с детства отлично знал каждого из нашей семьи и было невыносимо видеть, как добрые и мудрые в прошлом меры поддались искушению Дагота пойти путём войны и кровопролитий. Одайшах, наш лучший воин, пообещал всем, что если он победит моего отца, то собственноручно проложит нам дорогу обратно на наши законные земли. «Ведь только трус и глупец не будет действовать во благо своего народа», — убеждал он. Отец же умолял мыслить здраво, говоря, что сейчас, как никогда, от нас требуется проявление воли и терпения, иначе Одайшах приведёт нас к гибели. И началась дуэль. Отец искусно владел глефой, но противник был моложе и проворнее. Поединок закончился через несколько часов: ашхан, поверженный, упал на колени, схватившись за кровоточащую грудь, которую мгновение назад пронзил клинок Одайшаха... Тут же, несмотря на законность поединка за право стать вождём и за все соблюдённые правила и традиции, я возненавидел убийцу. Мне было пятнадцать. Потеряв самообладание, я кинулся на Одайшаха, желая разорвать его голыми руками. Магия Дагот Ура нашла и в моём сердце слабину, — Азурай поднёс руку к груди. — Мне повезло, что я остался жив. Без одной минуты новый ашхан, видимо, понял, что убить безоружного ребёнка — значило бы потерять уважение всего племени, которое было ему необходимо для достижения своих целей. И потому он потребовал от меня либо преклониться, либо покинуть племя навсегда. И я, конечно, выбрал изгнание. Когда я крикнул, что лучше умереть от клыков диких зверей, чем в бессмысленной, жестокой войне под его предводительством, он ухмыльнулся. На это Одайшах и рассчитывал.       — Это ужасно… — только и смогла сказать Рин. — Мне жаль, что твой отец… Но как же ты выжил?       — Мне оставили только кинжал, потому моя охота свелась к мелким жукам, которых поймать, между прочим, было не так-то и просто. Потому я радовался, когда натыкался на колючую траму — корни этого растения вполне ничего на вкус. Но вот с водой были проблемы. Жажда мучила меня несколько дней, пока не пошёл дождь. Для Молаг Амура осадки - редкость, потому я до сих пор считаю, что это Азура услышала мои молитвы. Однако голод, жажда и дикие животные, которых я старательно избегал, были ещё не самым страшным.       — Бури…       — Да. Они были мне неподвластны. Не успев вовремя найти укрытие, я чуть не был полностью погребён под толстым слоем песка, — Азурай нахмурился, вспоминая тот ужас, что ему пришлось пережить. — Я уже готов был к встрече с отцом перед тем, как потерял сознание. Но судьба решила, что мне ещё рано умирать. Меня нашёл Зелаку. Под видом охоты, он удалялся в глубь пустыни, пытаясь отыскать меня. Верный друг привёл меня в чувства, помог очистить небольшую пещерку от гнезда пепельных пауков и оставил мне свой лук и стрелы. Одайшаху пришлось соврать, что оружие было бесповоротно сломано огромной пастью алита. Раз в несколько дней Зелаку приходил ко мне с едой и новостями. Он рассказал, что в племени есть те, кто не согласен с новым ашханом. Он готовил воинов к завоевательному походу на юго-запад, заключив союз с кровожадными богохульниками из племени Эрабенимсун. Меня не на шутку это встревожило, ведь с ним остались моя мать и четырёхлетняя сестра, но я не придумал тогда никакого плана — голова была забита мыслями о мести, — тут Азурай заметил, как поникла его подруга. — Рин, с тобой всё в порядке?       — Извини. Я не знала, что ты пережил и злилась, считая, что тебе непонятна моя боль. Я так ошибалась! — призналась девушка: ей было стыдно за себя.       — Когда я убеждал тебя, что месть — не выход — это были не пустые слова. Я прошёл через это и многое понял. Но вначале, будучи вспыльчивым юнцом, у которого на глазах убили отца, мне тоже не удавалось хладнокровно мыслить. Имея кучу свободного времени, я начал упорно тренироваться, чтобы стать сильнее. Но однажды неподалёку от пещеры увидел трёх огненных атранахов, парящих над многочисленными фоядами. Я стал тайно наблюдать за ними, познавая с их помощью огненную магию. Объятые пламенем женоподобные даэдра являлись чистой стихией, и они вдохновили меня на поиск своих скрытых талантов. Первое, что я научился делать — это пускать искры из кончиков пальцев. Это уже было полезно, чтобы разжигать костёр. Затем я сумел контролировать эти искры, придавая своей магической энергии форму — так появились огненные шары, которые атронахи частенько запускали друг в друга. Видимо, от скуки, ведь пламя не могло навредить пламени. Порой я даже слышал, как они разговаривают между собой о всякой чепухе. Их раздражало, что в Молаг Амуре ничего не происходит и от того они бесились.       Азурай заметил на лице Рин неподдельный интерес и восхищение, отчего у ашхана стало на душе немного теплее.       — Вскоре мне довелось увидеть, как они меняют направления огненных рек и купаются в них, словно мы в воде, когда наступают особо жаркие деньки. И я захотел научиться и этому. Мне пришлось потратить несколько безуспешных месяцев, пока однажды я не рискнул выйти к атронахам. Попав на их территорию, на меня тут же обрушился шквал огня. Стараясь поддерживать ровное дыхание, мне удалось отражать их нападения раз за разом, пока те не остановились. Их было трое — они были удивлены моей смелостью и, видимо, опять же — из-за скуки решили поговорить со мной. Поразительно, но эти даэдра обладали высоким интеллектом, вопреки общим суждениям о представителях Обливиона. И тогда я попросил научить меня приёмам огненной магии, а взамен — пообещал развлекать их сказками, легендами и всякой ерундой.       — И неужели это сработало? — вскинув брови, воскликнула Рин.       — Ещё как. Правда, я не сразу нашёл к ним подход: то, что их разум похож на наш — оказалось очень поверхностным суждением. Однако они стали моими учителями. Которые, к слову, пару раз меня чуть не убили.       — Значит, ты хотел научиться управлять лавой, чтобы разделаться с Одайшахом?       — Поначалу так всё и было.       — Что же заставило тебя передумать?       — Отец. Его дух явился ко мне однажды ночью. И мы проговорили до самого утра. Всё, что я сказал тебе о мести — это его мудрые слова. Он объяснил, что я запутался. Что на самом деле я не убийца. Более того, Одайшах и все его подопечные — были всего лишь жертвами тёмной магии Дагота Ура. Их воля была сломлена в тот самый момент, когда они перестали следовать наставлениям Индорила Неревара. Именно поэтому я решил отказаться от мести и поступить так же, как когда-то и мой отец — попытаться найти другой выход.       — И как же ты поступил? — спросила Рин, поглощённая рассказом.       — Я придумал новый план, который мы с Зелаку тут же принялись воплощать в жизнь. В назначенный день, глубокой ночью, те, кто остались верны моему отцу, должны были незаметно покинуть лагерь. Не сражаясь со своими братьями и сёстрами — уйти вместе со мной в поисках новых земель. Словом, в нашем племени была трещина и нужно было расколоть его до конца, не нанося вред друг другу. Зелаку выяснил, кто не собирается подчиняться Одайшаху — к моему удивлению, среди них оказалась и Шайана, его дочь. Она была обещана собственным отцом в жены ашхану Эрабенимсун для закрепления союза — самовлюблённому и жестокому глупцу, который не ценил жизни подчинённых и жаждал лишь могущества и славы. Шайана тоже хотела сбежать с нами, хоть и относилась к вере в Нереварина с сомнением.       — Она не могла смириться с подобной участью, — сказала Рин, уже неплохо знающая эшлендерку.       — Верно. Она — воительница с твёрдым характером. Но это было не единственной причиной.       — Что ещё?       — Она всегда любила моего старшего брата, Азурона. Но его желание познать истину стояло гораздо выше спокойной семейной жизни. Однажды он отправился в странствия, оставив одно лишь прощальное послание из нескольких узелков нитей, и не вернулся. Даже спустя столько лет, не зная, жив ли он, она тоскует, надеясь на его возвращение. Она ненавидит, когда её называют «Шай», потому что её так ласково называл Азурон. И… Рин. Я тебе не говорил всего этого.       Воровка поднесла к губам воображаемый ключ, провернула его в пол оборота и кинула с серьёзным видом через плечо, на что Азурай удовлетворённо кивнул.       — А ты уже потерял надежду увидеть его снова?       — Это неважно. Он умер для меня тогда, когда предал всех нас, бросив, — в глазах Азурая блеснул недобрый огонёк. — Я пытался его оправдать, но так и не смог. Он был сильным и умным эшлендером, а ещё — имел большой магический потенциал. Так говорила наша шаманка. Возможно, если бы он остался, то всё могло сложиться совсем иначе. Но что было, то было. Об Азуроне мне хочется говорить меньше всего. Так, на чём я остановился?       — На том, что Шайана хотела пойти с вами. Ты не боялся, что она сдаст всех вас? — поинтересовалась Рин, пытаясь попутно представить, каков был родной брат Азурая. Жаль, что расспрашивать об этом было бы неуместно с её стороны.       — Конечно, переживал. И поэтому сказал Зелаку, чтобы она в доказательство своей преданности сначала забрала у Одайшаха глефу отца и принесла мне.       — То есть — выкрала? — подчеркнула Рин.       — Да. И поверь, это очень задело её воинскую честь. В общем, она справилась. В обговоренное время, глубокой ночью, Зелаку привёл с собой тридцать одного эшлендера, что являлось почти половиной всего нашего племени! Среди них было много детей — их родители желали своим потомкам лучшей жизни… И они надеялись на меня. А я ведь даже не представлял, с какими трудностями нам всем придётся столкнуться! Там была и моя мать с маленькой Авриль на руках. Но как я и боялся, вывести столько народу незаметно не получилось: информация дошла до ашхана. Вторая половина племени, что подчинялась Одайшаху, подготовила засаду, взяв нас в кольцо. Они хотели убить предателей несмотря на то, что здесь были женщины и дети. Представляю, как тешился Шармат, глядя на нас с Красной горы. Он получил воинов, готовых на всё — оставалось лишь полностью завладеть ими.       — Но если ты не собирался сражаться — как ты смог увести тридцать одного эшлендера из засады?       — Благодаря огненной магии, которой научили меня атронахи. Я выпустил из-под земли огненную реку, заставив воинов Одайшаха бежать. Это было прекрасное и одновременно ужасающее зрелище. Даэдра предупредили меня, что если я не научусь сдерживать свои эмоции, то могу погубить всех, кто мне дорог и даже самого себя. Потому моё дыхание должно было всегда оставаться ровным, а сердцебиение — спокойным. И я был спокоен. Я подавлял в себе страх, когда в мою сторону летели стрелы и подавлял боль, когда одна из них попала в мою мать, что закрывала собой Авриль. Я…       Голос Азурая дрогнул, и он поспешно отвёл влажные глаза в сторону. Рин осторожно погладила его по плечу, и её ладонь, соскользнув, упала в его. Ашхан сжал её в ответ и через секунду засмеялся.       — До твоего прихода в мою жизнь, я отлично справлялся со своими эмоциями. Что ты сделала со мной? Какой стыд…       — Ты не должен стыдиться, — уверила его Рин, заглянув в глаза так, что Азурай, словно физически ощутил прикосновение к его душе. — Ты — данмер, а не даэдра, чтобы ничего не чувствовать. Твоя боль, твои страхи… Твоя радость. Всё это и делает тебя живым. Ты не можешь полностью избавится от этого, ты можешь лишь спрятать это в глубине своего сердца и быть от того несчастным.       — Наверное, ты права, Рин. Слишком долго мне приходилось подавлять чувства, чтобы трезво мыслить и принимать взвешенные решения, от которых зависело столько жизней. Я и сам не заметил, как это вошло в привычку, как это поменяло меня... Когда родителей не стало, а брат пропал без вести, у меня ещё оставалась сестра, а вместе с ней — три десятка эшлендеров. И их нужно было провести через пустыню, двигаясь на северо-запад, подальше от Молаг Амура и юга с его проклятым Трибуналом и чужеземцами. Я не справился — в пути потерял девятерых. Не смог их защитить. Сначала — маму. Затем, в моровой буре — Ширан, её сына Йена и Ирири. Чуть позже от болезни умерла дочь Урии — Арания. При нападении чудовищ Шестого Дома — Шадбаэль, Залит и Палбалу. А Олсур заразился корпрусом и мне пришлось убить его собственными руками. Я не смог защитить их.       — На тебе оказался непосильный груз ответственности для пятнадцатилетнего мальчика, — утешающим голосом сказала Рин. — Но подумай, сколько жизней ты спас, а не потерял! Ведь это многого стоит, Азурай. Благодаря тебе жива твоя сестра. Зелаку, Шайана, Урия и остальные. Ты не дал своему племени быть бесследно стёртым с лица земли. А ещё — ты спас меня, – добавила воровка и Азурай ответил на её благодарную улыбку тем же.       Они держались за руки и смотрели, как тлеют угольки в костре. Сверху, с обрыва, доносилось пение сверчков, а море, превратившееся в ровную гладь, лишь слегка журчало, отражая густую россыпь звёзд. Прошло несколько минут перед тем, как воровка заметила какое-то движение в воде, на что ашхан неожиданно вскочил и загадочно поманил Рин за собой.       — Смотри!       Они сделали несколько шагов по направлению к морю. На поверхности воды, в нескольких метрах от берега появилось слабое фиолетовое свечение.       — Только не привлекай их внимание. Зелаку предупреждал нас, помнишь? — полушёпотом сказал Азурай.       Рин открыла рот от восхищения: море и небо, словно слились — между ними не было видно горизонта. И посреди этого огромного космоса возникали светящиеся нетчи-медузы, не подчиняющиеся гравитации, плавно скользящие куда-то вверх.       — Я никогда такого не видела… — широко распахнув глаза, прошептала воровка. — Это… какое-то чудо!       Они всё ещё держались за руки. Чуть больше десятка нетчей парили перед их глазами среди звёзд, словно в танце. Зрелище, возникшее перед ними, было воистину чарующим, заставляя их сердца биться быстрее. Рин украдкой взглянула на ашхана. Тот заметил это, и они встретились глазами, понимая желания друг друга, как одно целое. Чувствуя, как порхают бабочки в животе и пылают щёки, девушка, словно по наитию подалась к нему, а он — к ней. Губы воровки и ашхана приблизились, чтобы слиться в первом, по-особенному тёплом и волнующем поцелуе. Она не знала, как это делается, но чувства подсказывали ей, что делать. Прикрыв глаза, она слегка приподнялась на носочки навстречу рослому Азураю. Девушка уже чувствовала его тёплое дыхание, которое знаменовало то, что должно было случиться, но… Позади них послышался чей-то грубый голос.       Воровка, испугавшись, отпрянула от ашхана, а он, в свою очередь, сделал шаг вперёд, прикрывая собой подругу. Им в глаза ударил свет факелов: их окружали четверо данмеров. Сверкая алыми глазами, они смотрели в упор на Рин и ухмылялись.       — Мы вам не помешали, голубки? — издевательским тоном поинтересовался один из них.       — Что вам нужно? — сухо спросил ашхан, заведя руку за спину. При виде глефы, меры остановились.       — Не кипятись, парень. Мы просто хотим взглянуть на неё, — сказал тот, что стоял ближе всех, кивнув в сторону воровки. В его зубах торчала соломинка, а в руках он держал какой-то помятый листок.       — Я же говорил, что не ошибся! — затараторил самый мелкий из них. — Я видел, как она с этим дикарём проезжала по дороге на Гнисис пару часов назад! Точно — эта девка! Ну же, откройте глаза, мужики!       Тот, что с соломинкой, кинул внимательный взор сначала на свою бумажку, а затем — на Рин. Воровка, осознав, что дела её плохи, отступила в тень.       — Куда собралась, Ринель из Гильдии Воров? — прохрипел третий мер, коренастый, с раскосыми глазами. Послышался тихий скрежет кинжалов: они были настроены серьёзно.       — Лучше уходите отсюда по-хорошему, — спокойно предложил Азурай, демонстративно облокотив на плечо глефу. — Я повторять дважды не буду.       Рин замерла, обеспокоенно переводя взгляд то на спутника, то на бандитов. Она уже держалось одной рукой за свой амулет.       — Нет, парень. Йениты обещали за эту девицу большие деньги, — ответил тот, что с соломинкой, сделав акцент на слове «большие». — Я уже вижу — это она. Господа, — обратился он к бандитам, — схватим девчонку живой, а с этим можно не церемониться.       — Спрячься, — приказал Азурай воровке и замахнулся в сторону данмеров, заставив их машинально отступить. Рин активировала амулет.       — Далеко не убежишь! — крикнул мер с соломинкой и, вместе с мелким товарищем, сделал выпад в сторону исчезнувшей. Остальные двое накинулась на Азурая.       Рин со всех ног бросилась прочь от преследователей. Оставляя следы на мокром песке, она спряталась за большой валун и осторожно выглянула из-за него. В её сторону шёл бандит с соломинкой и, опустив глаза, она поняла, почему он так легко нашёл её. «Пусть подойдёт ближе, а я обогну камень и пойду обратно по своим следам. Это должно сбить его с толку», — решила она. Азурай тем временем, вращая глефой, отбивал любые попытки данмеров его ранить, но он прекрасно понимал, что задача этих двоих — отвлечь его от Рин. Когда между воровкой и бандитом с соломинкой, загребающим руками воздух, осталось всего метра три, она ринулась исполнять свой план. Но внезапно кто-то схватил её сзади и потянул за капюшон. «Попалась!» — закричал мелкий мер, и Азурай обернулся в сторону голоса. Сделав резкий рывок, воровка освободилась и выхватила из-за спины лук. Но её неотточенные действия оказались бесполезными: данмер выбил из рук оружие и схватил её за ворот. Однако девушка не растерялась и вонзила стрелу ему в глаз. Взвыв от боли, бандит отшатнулся, схватившись за рану, а испуганная Рин отступила назад, угодив прямо в руки данмера с соломинкой. Прижав к себе, он приставил холодное лезвие к её горлу и вывел туда, где Азурай только что дрался с его товарищами. Они были мертвы. Ашхан стоял над исполосованными телами, крепко сжимая окровавленную глефу. Завидев последнего уцелевшего врага, он было сделал выпад в его сторону, но осознав, что жизнь Рин сейчас всецело принадлежит ему, насторожено замер. Девушка встретилась с Азураем взглядами. Они оба понимали: ошибка может стоить ей жизни.       — Бросай оружие, парень, — сказал бандит, прижав лезвие сильнее. Заложница почувствовала, как по её шее потекла тонкая струйка тёплой крови. Сердце заколотилось ещё быстрее и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Ты оглох? Я сказал: бросай своё оружие, или я за себя не ручаюсь! — повторил мер, брызжа слюной прямо в ухо девушке. Она умоляюще смотрела на Азурая, тяжело дыша от волнения.       На лбу ашхана собрались складки: он думал. Медленно опустив глефу на песок, он не отрывал взгляда от Рин.       — Умница. А теперь — не вздумай и с места сдвинуться, понял меня? — бросил бандит.       — Понял, — сдержано подтвердил ашхан, переводя пристальный взгляд на его взлохмаченные волосы. «Никогда такого не делал. Самое время научиться», — подумал про себя он и добавил:       — А вот тебе сейчас придётся побегать.       — Что? — не понял данмер, сплюнув соломинку на песок.       — Кажется, у тебя волосы дымятся.       Бандит вытаращил глаза на Азурая. Он почувствовал сильный жар: волосы моментально вспыхнули, затрещали, превращаясь в высокие языки пламени. Выронив из рук кинжал, он принялся стучать ладонями по голове, пытаясь потушить пожар, а Рин, воспользовавшись моментом, упала наземь и откатилась в сторону. Азурай, удовлетворённый своей уловкой, вскинул руки, сжимающие магические огненные кинжалы. Бандит, испугавшийся такого сильного противника, бросился к морю, над которым парили нетчи, и нырнул туда с головой. Ашхан подбежал к подруге и помог ей подняться. Они повернулись в сторону воды, ожидая, когда стонущий, почти полностью облысевший мер вынырнет. Когда это случилось, на его макушке поблёскивала слезшая, обгоревшая до черноты, кожа. И тут же над ним закружили светящиеся нетчи, на фоне которых бандит казался совсем крохотным. Они принялись стремительно опускаться, простирая к нему щупальца.       — Всё закончилось, — утешающе сказал Азурай, прижав Рин к груди.       Воровка не смотрела на то, как вопящий бандит пытается выбежать на сушу. Вода не давала ему этого сделать. После нескольких ядовитых касаний, данмер перестал барахтаться и остался покачиваться на поверхности моря лицом вниз. Глядя в песок, Рин заметила у себя под ногами ту самую бумажку, которую держал в руках только что погибший наёмник. Там красовался её портрет, под которым была указана крупная сумма и надпись: «доставить живой».