Стать тенью. Книга 1

      С момента прибытия Рин в Суран прошло три дня. Девушка, натянув капюшон куртки, в одиночестве сидела за круглым столиком Дома Земных Наслаждений, потягивая мацт. Еда в тарелке уже давно остыла, но аппетит из-за волнения совсем пропал, и даже выпивка едва лезла в горло. Она чувствовала себя так, словно собирается прыгнуть в пропасть, не выпив зелье левитации. Лук, стрелы и выстиранный служанками плащ она оставила в кладовой, а амулет Тени, с которым никогда не расставалась — отдала Красавчику. Поглядывая в сторону трёх круглых подиумов, где извивались в страстном танце обнажённые девушки, воровка чувствовала себя такой же неприкрытой и незащищённой. Хотя было непохоже, чтобы они испытывали какой-либо дискомфорт или считали себя уязвимыми: напротив, казалось, им нравятся эти пожирающие взгляды. Должно быть, танцовщицы наслаждались своей властью над желаниями мужчин и собственное тело являлось для них главным оружием, способным порабощать их разум. Рин от нечего делать принялась взбалтывать остатки напитка у себя в кружке. Она знала, что до самого страшного события оставались считанные минуты. И вместо того, чтобы бежать, прятаться, становиться незримой — она продолжала покорно сидеть на месте, вверяя себя воле судьбы.       Уже вечерело, и в публичный дом начинали подтягиваться завсегдатаи. Становилось шумно. Каждый раз, как за её спиной хлопала дверь, а пламя свечи на столе трепыхалось, сердце девушки падало, и она изо всех сил пыталась прислушаться: кто это? Ожидание, казалось, длилось вечно.       Но тут она словно нутром почуяла опасность. Всё так же играла музыка, шумели голоса, сверкали откровенные наряды. Пахло выпивкой, едой, духами и потом. Казалось, что ничего не изменилось, но для Рин… Сигнал «приготовиться» дали ей не глаза, не уши и не тело, а какое-то шестое чувство, отточенное годами тренировок. Снова скрипнула дверь и начался обратный отсчёт. Пять… Они остановились у порога, свысока оглядывая обитателей таверны. Четыре… Воровка почувствовала, как две пары торжествующих глаз обнаружили её. Три… Шаги стали быстро приближаться, ускоряя ритм её сердца. Два… она напряглась, чувствуя, как кровь приливает к её ногам, призывая сорваться с места. Один. Рин совладала с собой, подавив свои инстинкты самосохранения и продолжая сжимать недопитую кружку. Тяжёлые руки опустились на её плечи, вжав в стул. Она не смела пошевельнуться. На табуретку напротив опустился Ранес Йенит. Он принялся внимательно сверлить девушку пронзительными глазами, пока, наконец, не приказал стоящему за её спиной брату стащить с неё капюшон. Тут-то он и заговорил, растянувшись в довольной и тем пугающей улыбке.       — Заплати этому чмырю, Навил. Заслужил, — сказал головорез и Рин услышала, как за её спиной звенят монеты.       — Спасибо, господин, — раздался манерный голос Эгона. Он получил свою плату, как и обещала Сладкоголосая, причём достаточно большую.       — А теперь исчезни, пока я не раскрасил твоё лицо ещё ярче! — пригрозил Навил, и воровка заметила, как блеснула сбоку золотистая юбка уходящего трансвестита.       — Что ж, вот ты и попалась, пташка! — заключил Ранес, вернув взгляд на застывшую, словно изваяние, девушку. — Сама понимаешь: бежать тебе некуда.       Рин ничего не ответила, а лишь исподлобья продолжала смотреть на головореза.       — У тебя есть два варианта: пойти с нами по-хорошему или по-плохому. Какой выберешь?       Дабы у Орваса Дрена не оставалось сомнений, что она была поймана случайно, Рин извернулась, укусив Навила за лежавшую на её плече руку, и толкнула ногой стол, скинув Ранеса с табуретки. Девушки, сидевшие на коленях заплативших им мужчин по соседству, завизжали, разбегаясь в стороны. Воровка, схватив с соседнего столика полную бутылку вина, швырнула её прямо в голову Навила, который быстро пришёл в себя от укуса.       — Ах ты, сучка! — яростно закричал он, одной рукой утирая изрезанное лицо, а второй —выхватывая свой клинок, ещё больше пугая тем распутных девиц и мирных обывателей. Посетителей мигом откинуло в дальние углы, а некоторые даже спрятались под столами. Никто не хотел попасть под горячую руку известных своей жестокостью братьев. Допуская, что в порыве злости Йениты могут забыть о приказе Орваса доставить её живой, Рин со всех ног рванула к двери. Но Ранес в один прыжок сократил между ними расстояние и замахнулся мечом, от которого девушка едва увернулась. Прижавшись к стене, она уклонилась от ещё одного колющего выпада и, скатившись под круглый столик, пнула его двумя ногами в сторону головореза, слыша на фоне отчаянные крики хозяйки. Навил, облокотившись тем временем на входную дверь, чтобы отрезать Рин от пути к спасению, ждал, когда брат неминуемо поймает девчонку. Они искали её на юго-западе Вварденфелла уже много времени, выслушивая гневные порицания Орваса, и им хотелось как можно быстрее покончить с этим. Воровка кинулась в сторону спуска, ведущего на кухню, но Ранес опередил её, успев перегородить дорогу взмахом меча. Она отшатнулась, резко затормозив: лезвие чиркнуло её по щеке. — Вот и всё, Ринель! — нервно воскликнул Ранес, глядя на то, как зажатая в угол жертва, хватаясь за гобелены и срывая их, падает наземь, теряя контроль над собственным телом. — Ты ничего не сможешь выкинуть на этот раз. Чувствуя, что её сжали, словно в тиски, Рин поняла, что не может пошевелить ни ногами, ни руками. Казалось, нет ничего хорошего в такой ситуации, в какой она оказалась, но немного оторваться на этих двух громилах было для неё приятным бонусом, и прежде, чем её связали, засунули в рот кляп и надели на голову мешок, она едва заметно улыбнулась. Её несли куда-то, перекинув через плечо, уже не меньше четверти часа. Иногда Рин принималась извиваться и мычать, норовя вырваться из мёртвой хватки. — Если бы не Орвас, я бы её… — сквозь зубы процедил Навил, дав пленнице затрещину. — Потерпи, брат, скоро он её усмирит, и мерзавка сполна заплатит за свою дерзость, — ответил Ранес. — Ну не знаю, тот ли это случай, — засомневался Навил, касаясь свободной рукой пекущих на лице ран. — Если в мать пошла, то проще сразу придушить. Мы ведь до сих пор не знаем, как Тэме удалось сбежать, а она наверняка поделилась своей хитростью с дочерью. Как бы вскоре нам не пришлось снова скитаться по Вварденфеллу в поисках любимой игрушки Орваса. — Мне тоже не по душе такая перспектива. Только вот лучше тебе не оспаривать его приказы даже шёпотом. Даже в мыслях. Рин почувствовала, как они остановились, и рука Навила впилась ей в ногу. Ранес похлопал брата по плечу, призывая остыть, и забрал ношу. Вскоре они возобновили движение. — Каждый сходит с ума по-своему, — философски протянул Ранес. — Я готов закрыть на это глаза, ведь Орвас Дрен — данмер, который приведёт наш народ к былому величию. И подумай, Навил, как высоко окажемся мы с тобой, если продолжим верно служить ему. Оставшийся путь Йениты шли молча, и девушка попыталась прислушаться к тому, что её окружало. Начинали петь ночные птицы, пыхтели проплывающие мимо нетчи. Да и нетчей, судя по звукам, было довольно много. Значит, всё идёт по плану. Наконец, они замедлили ход и Ранес кого-то спросил: — Эй, ты. Да, это я тебе, сопляк. Орвас Дрен у себя? — Да, мутсэра, — ответил знакомый голос, равнодушный, однако не теряющий извечную нотку презрения. Рин тут же узнала его и едва сдержалась, чтобы никак не отреагировать. Это, несомненно, был Флин. — Из своего поместья сегодня не выходил ещё. — Отлично, — ответил головорез и хлопнул Рин по ягодицам, заставив взвизгнуть. — Мы как раз несём ему подарочек. «Совсем скоро, значит…» — задумалась она, попутно представляя огромную плантацию, внутри которой оказалась. «Она больше походит на небольшое поселение, обнесённое толстой каменной стеной», — говорила Сладкоголосая. — «Ты её видела лишь снаружи, поэтому внимательно слушай: западная часть, собственно, сама плантация, состоит из хижин и сторожевой башни. Вероятно, туда ты попадёшь именно этим путем. Однако тебя пронесут мимо рабов в восточную часть, где находится севернее — сторожка, а южнее — сама вилла Орваса. Если план увенчается успехом, то Флин поможет выбраться тебе через порт, куда ведёт южный выход — ближайший к вилле и менее защищённый. Однако если вас обнаружат раньше времени…» Спохватившись, Рин принялась мычать и со всей силы вырываться. «Чего успокоилась? Ведь, должно быть, это — логичное поведение для пленницы», — напомнила она себе. — Если ты устал, братец, то я могу понести её, — лукавым голосом предложил Навил, на что Ранес тут же возразил: — Нет уж, я хочу собственноручно вручить её Орвасу. Младший брат был явно обижен такой несправедливостью, но смолчал. Видимо, Ранес хоть и работал с ним в паре, однако бесцеремонно стремился забрать все лавры себе. Вскоре Рин услышала вокруг какой-то шепот. Это были рабы Орваса, которым братья тут же приказали не пялиться и заниматься своей работой. А ещё через минуту раздался скрип двери, и она почувствовала, что находится в помещении и её поднимают по ступеням наверх. — Вот мы и пришли, — с поддельной лаской сказал ей на ухо Навил. Рин обдало холодным потом. На мгновение она потеряла самообладание и уже было начала жалеть, что согласилась на эту авантюру, но быстро взяла себя в руки. Её мать давала установку ни за что не встречаться с её бывшим хозяином. Но она ничего не сказала на тот счёт, что ей следует делать, если это всё-таки случится. Потому воровке сейчас и показалось, что такой расклад не оставляет ей шансов. Но это не так. С ней Флин. С ней Красавчик и Сладкоголосая. Они не оставят её. Правда же? Наконец, братья остановились, грубо опустили Рин на колени и сняли с её головы мешок. Спутанные волосы закрыли девушке обзор, и она мотнула головой, чтобы скинуть их. — Невероятно, — разделяя слоги, произнёс мужской бархатистый голос. Блаженное лицо Орваса Дрена приблизилось к ней. Истинный лидер Камонны Тонг, ключевая фигура в доме Хлаалу, наркобарон, бандит, работорговец, влиятельный и богатый бизнесмен. Самый страшный кошмар Рин. Его тёмные, слегка вьющиеся волосы были зачёсаны назад. Алые глаза под строгими изогнутыми бровями внушали страх, а тонкие сжатые в лёгкой улыбке губы привыкли давать порой чудовищные приказы. Несмотря на его сдержанность и мнимую вежливость, достаточно проницательный человек мог с одного взгляда понять, сколько у него внутри было ненависти. Намётанным глазом воровка заметила на его левом ухе большое золотое кольцо, удивляясь, как в такой момент она может обращать внимание на драгоценности. Однако это значило, что она всё ещё владеет собой, и даже столкнувшись лицом к лицу с Орвасом Дреном имеет на себя какие-то права. Рин мельком огляделась: она была в гостях у данмера-воина, о чём свидетельствовал внушительный арсенал оружия и доспехов за его спиной. Должно быть, это была его личная оружейная, и он только кончил тренироваться: две рабыни бережно укладывали на полку снятые с него мгновение назад эбонитовые наплечники. — Не врали мои ребята, когда говорили, что ты — вылитая Тэма. Узнаю её чужестранные черты. — Орвас провёл тыльной стороной ладони по щеке Рин, заставив её встрепенуться. — Да, её кровь была испорчена, и порой меня раздражало это. Но какие у неё были глаза… — мечтательно добавил данмер, вдохнув запах волос застывшей заложницы. Та боялась пошевелиться, словно её обнюхивал дикий зверь, готовый при любом её неосторожном движении выпустить когти. — Приятно видеть, что эти небесные глаза снова смотрят на меня, спустя столько лет. Воровка не реагировала, глядя перед собой, но это лишь начинало бесить Орваса. Она заметила в его поведении нечто похожее на зависимость от наркотика: с одной стороны он явно наслаждался её присутствием, с другой — испытывал приступы раздражения, когда та не соответствовала его ожиданиям. А сейчас он хотел видеть её страх и трепет перед ним, признание уязвимости и всё то, что безоговорочно свидетельствовало о его власти над ней. Да, он безнадёжно надеялся упиться Рин сполна, ведь она так похожа на ту единственную, что заставляла его чувствовать себя живым. Но тут Рин, следом за страхом, почувствовала какое-то необъяснимое облегчение. Да-да, именно облегчение. Как будто какой-то тяжкий груз упал с её плеч, словно она вдруг освободилась от чего-то, давно сковывавшего её душу. Может дело в том, что она наконец столкнулась со своим страхом лицом к лицу, и теперь тяжкое неведение, порождающее пугающие мысли, больше не станет мучать её, прокрадываясь в сознание даже в самые спокойные моменты жизни? Только наступят ли эти минуты? Или её решение прийти сюда станет роковой ошибкой? Нет, она должна попытаться остановить Орваса. Ради матери. Ради друзей. Ради себя. Тут Рин замычала что-то в ответ и данмер, вскинув брови, знаком приказал братьям развязать её рот. Растрёпанная девушка, злобно подняв на него глаза, выпалила: — Не смейте говорить о моей матери. Вы — чудовище! Лидер Камонны, удивлённо округлив глаза, разразился громким хохотом, заставив работающих рядом служанок подскочить. — Ты ещё не в праве так говорить про меня, дорогая Рин. Потому что понятия не имеешь, что значат эти слова. — Я знаю, о чём говорю, как никто другой! Вы… вы заставили мою мать страдать, по вашей вине умерли мои друзья. По вашей вине чуть не умерла я! — неожиданно девушка поняла, что говорит всё это поддаваясь своим невысказанным чувствам. Она не сумела остаться внутри хладнокровной, и сейчас её словно подхватил мощный ветер яростной бури. Однако по плану Красавчика она и не должна была притворяться. Орвас Дрен, игнорируя обвинения воровки, повернулся к братьям Йенит, всё ещё стоявшим за её спиной и знаком приказал им уйти. Служанок он отправил следом. Когда дверь за ними захлопнулась и Рин с Орвасом остались наедине, он наклонился к ней вплотную так, что она почувствовала его горячее дыхание. — Я любил твою мать. Правда, по-своему. Ей это не нравилось, потому-то она и сбежала. Однако судьба мне вернула такое же прекрасное создание, как она — ещё и помоложе. Ты займёшь её место, — твёрдо сказал он, как бы предупреждая, что ей стоит покориться, ведь выбора у неё теперь не было. — Ты станешь Тенью. Ведь так Тэму называли в ваших воровских кругах? Рин замерла, не в силах оторвать округлившихся глаз от Орваса. Ей явилось озарение. Эта фраза, это наставление… Она слышала его из уст гадалки, а затем — от шаманки, матери и Азуры во сне. Неужели все они… имели в виду именно это? По приказу Орваса Дрена Рин отвели в одну из комнат на этаже, где жили лучшие рабыни, и красивейшие женщины принялись приводить её внешний вид в порядок. Верёвки с рук сняли, но вместо этого на запястьях появились кандалы-браслеты, блокирующие магию. Такие же были у всех пяти рабынь, среди которых были две данмерки, две аргонианки да каджитка. Фыркая, они стянули с неё штаны и рубашку, оставив совсем нагой, и принялись спорить, какой наряд ей подойдёт лучше. Воровка чувствовала себя куклой, с которой играют большие девочки. Они прикладывали к ней такой красоты платья, каких она в жизни не видела: полупрозрачные и струящиеся из перламутровой ткани; плотные, тканые золотой нитью; атласные, играющие на свету разноцветными переливами. Некоторые блестели так, словно их усыпали звёздами. В гардеробе фавориток Орваса даже были платья из чьей-то чешуи, жемчуга и драгоценных камней. Страшно было представить, сколько мог стоить только один такой наряд! Наконец рабыни договорились между собой, выбрав ей тонкий, простого кроя. Платье было почти неощутимым к телу и кое-где ненавязчиво сверкало россыпью крылышек голубых жуков. Рин подняла голову, глядясь в большое зеркало: едва ли от такой одежды был толк — девушка ясно видела под ним свою фигуру во всех подробностях. Оно открывало её ключицы, а дальше — лишь слегка оттеняло небольшую грудь, впалый живот, выступающие подвздошные кости. Рин вовсе не хотела представать в таком виде перед кем-либо, хоть и не могла не признаться себе в том, что была поражена собственной красотой. Ей ещё ни разу не доводилось чувствовать себя так: её образ жизни, окружение и простая одежда просто не давали ей открыть в себе женственность. Правда, всё же иногда у неё всплывало странное чувство то ли гордости, то ли радости, когда кто-то замечал под неприметным образом дворового хулигана её данные природой качества внешности, которые в обществе было принято называть «красивыми». Воровка не сопротивлялась этим женщинам — какой смысл? Но её сильно настораживало то, что последует за всеми этими долгими прикрасами. Рабыни сплетничали между собой о Рин, словно её здесь не было, но девушка была максимально отрешённой. Она прислушивалась к их словам, и ей стало ясно, что её приходу здесь не рады. Припудрив лицо и слегка подкрасив её губы, одна из фавориток поднесла к лицу новоиспечённой рабыни сжатый кулак, а когда открыла ладонь, Рин увидела там сапфировые серёжки-капельки. Она хотела было возразить, что её уши не проколоты, но та, заметив её замешательство, предупреждающе сказала: — Орвас Дрен хочет получить тебя сегодня в лучшем виде, и, если ему что-то не понравится, как думаешь, кто будет за это отвечать? Воровка подняла на неё глаза: чистокровная данмерка обладала уверенным и надменным взглядом, словно считала себя не рабыней, но королевой. На вид ей было примерно столько же, сколько сейчас было бы Тэме, будь она жива. Из этого Рин предположила, что та могла знать её. Рабыня достала из мешочка острый инструмент, и воровка зажмурилась, готовясь к боли. — Ай! — непроизвольно воскликнула она, дёрнувшись. Её мочка запылала, запульсировала и стала тяжелее: украшение уже покачивалось на покрасневшем ухе. — Веди себя смирно, — потребовала рабыня. — Меньше всего я желаю возиться с дочерью Тэмы, — с обидой в голосе добавила она. — Значит, мои догадки верны: вы были знакомы? — тихо спросила Рин, пока остальные наводили за собой порядок: раскиданные повсюду платья возвращались обратно в шкаф, драгоценности — в шкатулки. Фаворитка как-то странно посмотрела на девушку: её взгляд был холоден, как лёд. Не церемонясь, она повернула голову Рин и не колеблясь проколола второе ухо, заставив её снова взвизгнуть. — Неужели Орвасу это так необходимо! — не выдержала она, схватившись за уши. — Не смей! — закричала фаворитка, дав ей сильную пощёчину. Опешив, Рин с недоумением уставилась на обидчицу, а остальные рабыни — на них. — С этих пор ты имеешь право называть его лишь «мой господин», — строго сказала она, сдерживая ярость. — Ты такая же, как твоя мать. Наглая, неблагодарная шлюха! Да что господин вообще мог найти в этой грязнокровке?? Не выдержав таких оскорблений в сторону себя и покойной Тени, Рин вскочила, набросившись на данмерку. Несмотря на своё детство, проведённое в таверне и на улицах, серьёзного опыта в драках у неё не было. Так - побороться в шутку с Ра и Ши, толкнуть Флина и получить в ответ в сто раз больнее, но, когда начинало пахнуть настоящим боем — она деликатно удалялась. Схватив рабыню за волосы, Рин быстро оценила свои шансы на свою победу: они были невелики. Женщина была куда более сильной и увесистой. Скинув с себя соперницу, фаворитка прижала её к полу. Со стороны такая драка выглядела совершенно нелепой: было не совсем ясно, что они пытаются друг с другом сделать. — Забери свои слова обратно, или я затолкаю их тебе… — кричала Рин, хоть в её положении угрозы были бессмысленны. — Господин только и делал, что носился с Тэмой. Он её обожал! Всё лучшее — только ей. Никто не был ему так желанен, как она. А теперь, спустя столько лет, объявилась ты — её отродье! И снова я стала ненужной ему! Снова он будет уделять всё внимание лишь тебе! — истерила фаворитка, пока воровка тщетно сопротивлялась, пытаясь сделать глоток воздуха под давящими её шею сильными руками. — Нет, ты не имеешь права носить эти платья, эти драгоценности! И не будешь! — отдавшись порыву пожирающей ревности и зависти, данмерка схватилась за серьгу на ухе Рин и со всей силы дёрнула её. Закричав во весь голос, воровка почувствовала, как по её шее льётся тёплая кровь. Но всё быстро прекратилось. Остальные рабыни с трудом стянули с неё взбесившуюся женщину, а ещё через мгновение прибежала стража и, схватив её за шиворот, куда-то увела. Одна из рабынь, аргонианка с обнажённой упругой грудью, облачённая лишь в юбку из бахромы, опустилась рядом с Рин на колени и прижала к её ране смоченный чем-то платок. — Моё ухо… — со стоном протянула девушка. — На месте. А вот мочка порвана. Но это ничто в сравнении с тем, что ждёт твою обидчицу. Погоди, не вставай. Я подлечу твою рану, и мы приведём тебя в порядок. Уже почти девять часов и господин ждёт тебя в своей столовой. Когда рана затянулась, а платье было очищено, Рин не стали делать причёску, а позволили оставить волосы распущенными, чтобы прикрыть травмированное ухо. И это было очень кстати, ведь она боялась, что так рабыни могут обнаружить у неё маленькую, совсем неприметную вещичку, которая, тем не менее, играла ключевую роль в плане Красавчика. Проведя рукой по волосам, Рин незаметно нащупала у затылка заколку-невидимку. Три дня назад Томас сказал, будто, наконец, придумал, что можно пронести в особняк незаметно, дабы обезвредить Орваса. Однако было похоже на то, что на деле он уже давно вынашивал эту идею, и она зародилась в его голове ещё задолго до того момента, как Рин согласилась участвовать в его плане. Оставалось надеяться, что нестандартное оружие, изготовленное «талантливой и оригинальной зачаровательницей» не подведёт. Следуя этому же плану, Флин должен был успеть к этому моменту не только обезвредить Галоса Фарети, но и буквально занять его место. Дело в том, что Галос уже давно работал охранником в особняке Орваса, и потому единственный имел право находиться здесь круглосуточно. А Флин непременно должен был дожидаться сигнала и контролировать ситуацию под дверью покоев. Поэтому тихонько прикончить наёмника, спрятать его тело и переодеться в его доспех было обязательным условием для удачной кражи компромата и побега. Действительно, вскоре за Рин пришёл мужчина, облачённый с головы до ног в великоватый ему доспех, не имеющий символики Хлаалу. Ни для кого не было секретом, что на Дрена работала не специализированная охрана, а бандиты и наёмники, наилучшим образом проявившие себя у него на службе. «Ты ли это?» — с тревогой вопрошала про себя Рин, не имея возможности получше рассмотреть стражника, так как через мгновенье он подгонял её грубыми толчками в спину. — «Удалось ли тебе?» Скользя в узком коридоре, две фигуры беспокоили пламя свечей, горевших на высоких напольных подсвечниках. Вояка шёл позади, отчеканивая сапогами по каменному полу. Рин, так и не осмелившись обернуться, не сопротивлялась и позволяла вести себя туда, где её с нетерпением ждал данмер, способный сломать её жизнь раз и навсегда. «Я иду по лезвию ножа», — пронеслось у неё в голове, и босые ноги, ступающие по холодному камню, будто бы и впрямь ощутили под собой покалывание острого металла. Эта мысль отвлекала её от запоминания дороги. Однако всё же путь отступления чётко отпечатался в её памяти, ведь в особняках данмеров планировки были очень похожи. А за свою недолгую жизнь она повидала их немало. — Хватит смотреть по сторонам, — послышался из-под шлема стражника вечно недовольный голос. — Если думаешь, как бы отсюда сбежать — скажу сразу: никак. Я буду рядом — смотреть за тобой в оба. Рин с облегчением вздохнула. «Я буду рядом». Это всё, что ей нужно было услышать, чтобы почувствовать себя увереннее — Флин здесь. Это подбодрило воровку, и она сжала кулаки, храбрясь. Несмотря на вселённый в неё страх, который рос и множился с самого детства, ей удалось взять его под контроль. Дело было не в том, что она стала вдруг смелее или увереннее в своей удаче. И не в том, что её намерения подкреплял гнев и желание отомстить. Её стержнем стало осознание, ради чего она пошла на всё это, и что её борьба стоит риска. А вместе с тем она хранила надежду, что высшие силы благословили её на такой отчаянный поступок. А если нет… Об этом Рин не смела думать. Стражник и воровка остановились перед тяжёлой двустворчатой дверью и дёрнув за потемневшую металлическую ручку, он отступил, давая дорогу девушке. Попав внутрь, она дёрнулась от хлопка за спиной. После шагов из коридора не послышалось, а значит, Флин остался караулить у входа. Рин осмотрелась: она находилась в просторной спальне, освещённой красными свечами в настенных лампах. В центре противоположной стены стояла большая кровать, застеленная атласной накидкой, с изголовьем в виде причудливо переплетающихся ветвей. Слева возвышался большой платяной шкаф с резными дверцами и кованными декоративными элементами. Возле него стоял начищенный до блеска доспех, над которым висело два перекрещенных клинка. А у окна располагался письменный стол, за которым на резном стуле сидел сам Орвас Дрен. Теперь он был одет в простые штаны, в которых, должно быть, спал, и распахнутый бордовый халат, вышитый золотыми нитями. Улыбнувшись долгожданной гостье, он сунул какие-то бумаги в стол и запер их на ключ. Казалось, он был в хорошем расположении духа. — Не сильно ты спешила ужинать, — заметил он, вставая. — Но это ничего. Дегустатор ушёл несколько минут назад, ты не пропустила ничего интересного. Развитые мышцы торса данмера говорили о его силе, а многочисленные шрамы — об опыте, полученном в бою. Он подошёл ближе, и девушка почувствовала, как её конечности наливаются свинцом. Словно хищник, он отлично это ощущал, и на его лице появилась недобрая улыбка. — Видимо, многие желают вашей смерти, — прокомментировала Рин, желая скрыть своё волнение. — Как и любого, кто имеет власть. Нельзя же сделать довольными всех, — Орвас остановился всего в шаге от девушки и принялся с упоением пожирать её глазами. Рин терпела — её одолевал стыд, пока её грудь, бёдра и остальные части тела подвергались тщательному изучению. Она не осмеливалась поднять в этот момент голову, и тогда рука главы Камонны Тонг сама скользнула по её шее и схватила за подбородок. Они встретились глазами. — У тебя симпатичная мордашка. И молодое гибкое тело. Правда, не люблю короткие стрижки. Но это мелочи. У тебя глаза Тэмы, — многозначительно сказал он. К счастью Рин, после этого он всего лишь приподнял её передние пряди, чтобы взглянуть на порванное рабыней ухо. Разочарованно вздохнув, он опустил руку и, словно в никуда, сказал: — Не люблю, когда портят моё имущество. «Имущество? Теперь я так называюсь?» — возмутилась про себя Рин, но вместо этого спросила: — Что будет с той рабыней? Вежливым жестом, Орвас указал в сторону арки, ведущей на террасу. — Забудь про неё. Больше вы не встретитесь. Рин, чуть помедлив из-за наводящего страшные мысли ответа, неуверенно направилась туда, куда её пригласили. Да, злить Орваса Дрена было крайне опасным занятием, но проблема заключалась в том, что его могла вывести из себя даже какая-то мелочь, если он находился не в настроении. Миновав лёгкие прозрачные шторы, развивавшиеся на свежем вечернем ветру, девушка увидела с высоты второго этажа плантацию. Она действительно была огромной: рядом находилось ещё одно двухэтажное здание, под которым ошивалось несколько наёмников — это была та самая сторожка, где обитали эти бандиты; чуть поодаль, напротив виллы Дрена, виднелся склад шкур нетчей, зерна и ещё бог весть чего; а за ним, прищурившись, Рин рассмотрела соломенные крыши лачуг, где жили рабы. И днём и ночью этим беднягам приходилось вкалывать под палящим солнцем на плантациях, не получая за это ни гроша, а только удары плетью. Там же, рядом с их убогими домишками, парили нетчи — в сумерках они едва светились, из-за чего можно было полагать, что даже животным здесь приходилось несладко. «Интересно, почему эти летающие твари не могут просто взять и покинуть это место?» — Рин никогда не задавалась этим вопросом раньше. На террасе располагался приземистый столик, рассчитанный на небольшую компанию. На нём вместилось немало вкуснейших яств: печёная рыба в соусе, мидии и прочие морепродукты, рис со специями, закуски и какие-то салаты. Вокруг стола лежали пёстрые пуховые подушки. Орвас Дрен опустился на одну из них, что находилась ближе к кальяну и, обхватив трубку губами, принялся курить. Сделав пару затяжек, он словно только вспомнил про свою новую рабыню и, вскинув брови поглядел на неё, принявшись медленно выдыхать дым из лёгких. — Садись, я не кусаюсь. Пока что. Рин опустилась на самую дальнюю от него подушку. Орвас какое-то время не отрывал от неё внимательных глаз, после чего сделал ещё затяжку и продолжил: — Сперва я хочу с тобой поговорить. Тебе страшно? Воровка не ответила на этот риторический вопрос, да и вид её был намного красноречивее любых слов. — Конечно, страшно. Да и это немудрено: слухи обо мне ходят самые разные… — заметил Орвас и неожиданно признался: — Я ведь и правда беспощадный убийца. Но тебе следует знать, что я убивал только для того, чтобы защитить свои земли, свой народ. Свою честь. Ты слишком юна, чтобы помнить войну на территории Вварденфелла, а ведь всё началось именно с неё. С прихода этих… — Орвас напрягся, сдерживая свою ненависть, — узурпаторов. Теперь, конечно, многое изменилось, но не мои принципы. Хочешь верь, хочешь — нет, но и сейчас я озабочен лишь благополучием данмеров и потому тружусь не покладая рук. Вот, к примеру, видишь, как выросла моя плантация? Мало кто знает, каких усилий требовали вложения в неё. Но теперь я снабжаю кожей и зерновыми не только весь юг, но и сбываю товар в другие страны. В этих руках я держу экономику острова… Орвас поднял свободную ладонь и затряс ею над головой. — Это — всего лишь ваша маска, которую вы показываете народу, — не сдержалась Рин. — Однако все знают, кто на самом деле глава Камонны Тонг! А ведь это — шайка бандитов, которая грабит, убивает, насилует ради удовольствия… как это может быть связано с благополучием народа? Орвас ухмыльнулся и, отложив трубку в сторону, подался вперёд, облокотившись о стол. Храбрость девушки тут же поутихла, и она невольно отклонилась, страшась, что тот достанет её и накажет за дерзость. — Камонна Тонг. Какая же ты… маленькая девочка. Я слышу ненависть в твоём голосе, но ты не понимаешь, что должна быть благодарна этим данмерам. Они — единственные, кто осмелился выступить за защиту своих прав и чести. В защиту своих традиций, — Орвас вернулся на место и, вернув голосу спокойствие, продолжил. — Наши предки сгорают со стыда. Они проклинают всех нас за предательство своей крови. Как мы, данмеры, могли опуститься до уровня зверолюдей и позволять им свободно передвигаться по острову, заниматься бизнесом, общаться с нами на равных? Нет, так предки в конце концов отрекутся от нас… Как думаешь, что случится, если мы потеряем связь с ними? Связь с их мудростью, силой, магией? Мы потеряем свою суть! Мы потеряем себя! Наш народ гаснет, и будь уверена — скоро он окажется на грани своего исчезновения. Рин опустила глаза, не находясь, что ответить. Она давно осознала двоякость политической ситуации на Вварденфелле. Но… разве это может быть оправданием всего, что Орвас делает? — Я вижу тебя насквозь. Ты боишься, но тебе очень хочется сказать, что я не прав. Ты думаешь, что если начнёшь спорить, то можешь разозлить меня, и тогда я захочу тебя жестоко наказать за дерзость, — данмер улыбнулся, отправив в рот кусок печеной рыбы. — И знаешь, — жуя, продолжил он, — ты права. Потому советую тебе быть послушной девочкой. Собственно, я отвлёкся: мне всего лишь нужно, чтобы ты ответила мне на пару вопросов. Рин поёжилась: глава Камонны не любил сдерживать себя и делал это наедине с ней скорее по привычке, чем из-за надобности. Когда зверь вырвется наружу? — Итак. Ринель. Семнадцать лет от роду. Тэма забеременела тобой, когда после побега обосновалась в Балморе и каким-то образом вступила в Гильдию Воров. Первое, что меня интересует — кто твой отец? Рин, стараясь выдержать его тяжёлый взгляд, ответила: — Без понятия. Мама сказала, что я родилась от случайной близости, и она не имеет представления о дальнейшей судьбе моего отца. Орвас Дрен на мгновение задумался, почесав подбородок, после чего сделал глоток вина из серебряного инкрустированного кубка. — Что ж. Тогда неважно. Второе: как твоей матери удалось сбежать? — горящие глаза Орваса распалились ещё сильнее: эта загадка мучала его много лет. — Я допросил всех своих рабов, отправил на её поиски несколько лучших своих наёмников — но тщетно. Братья Йениты сказали, что когда пытались поймать тебя — ты стала незримой. Думаю, это как-то связано. Может, в руки Тэмы попал какой-то амулет, который ты получила от неё в наследство? Рин сжала кулаки, скомкав подол платья. Ей было сложно открывать перед Орвасом все карты — тем более, когда речь шла о матери. — Перед смертью она действительно подарила мне амулет. Который, к сожалению, был мной утерян. Если бы его защита была при мне, должно быть, я бы не сидела здесь. — Тогда всё ясно, — многозначительно заключил Орвас, вспоминая, что за несколько дней до побега Тэмы к нему заезжала племянница. Теперь сомнений не оставалось. — Как это случилось? — Как я потеряла амулет? — Нет же, как она умерла? — в голосе Орваса послышалась нотка искреннего сожаления. — Корпрус. И… — Рин сглотнула, силясь сдержать слёзы, — она… заколола себя, чтобы не навредить мне и товарищам. Внезапно Орвас со всей силы ударил по столу, и его кубок с вином перелился. — Ненавижу, когда женщины плачут. Хватит ныть! — приказал он, и Рин испуганно зажмурилась. Тэма, описывая Орваса Дрена, часто говорила про его вспыльчивость, перепады настроения и резкие всплески агрессии. В таком состоянии он становился опасен. Но что его разозлило? Её слёзы? Или жуткая смерть любимой? — Да, твоя мать это любила — попытки самоубийства, — продолжил данмер. Налив себе ещё вина, он налил и Рин, наполнив её кубок до краёв. — Давай выпьем за неё. За её победу. Молодец, Тэма! — внезапно закричал он. — Ты меня обвела — обвела Орваса Дрена! Похвально! Вернув пронизывающие глаза на испуганную девушку, он внезапно разразился ледяным хохотом. И тут же вновь стал серьёзным. — Но она не учла этого, — Орвас указал пальцем на Рин и выпил залпом. Затем он подскочил к ней и поднёс нетронутый кубок к её губам. Часть он пролил на грудь, пачкая дорогое платье, но ему, казалось, было всё равно на это. Схватив Рин за волосы, данмер откинул её голову, насильно вливая алкоголь. Поперхнувшись, девушка раскашлялась и оттолкнула от себя Орваса, но тут же была схвачена за руку и нахально втянута в спальню. Больше всего она страшилась именно этого. Бросив её на кровать, он скинул с себя халат и навис над своей жертвой — беспомощным ребёнком. Ему нравилось это — чувствовать свою силу и власть. И ещё больше, когда добыча сопротивлялась, билась в тщетных попытках вырваться — это только распаляло его интерес и охотничьи инстинкты. Орвас сжал её запястья и прильнул горячими губами, от которых пахло табаком и алкоголем, к шее. Рин с отвращением отвернулась насколько смогла, молясь, чтобы он прекратил. До заколки было не дотянуться. Тогда она обмякла в его тисках, надеясь, что тогда Орвас тоже ослабит хватку. И это сработало. Он отпустил одну руку и жадно схватил воровку за грудь, после чего неожиданно обратился куда-то в потолок: — Смотри, Тэма: ты снова в моей власти! Этой доли секунды было достаточно. Орвас почувствовал лёгкий укол в живот — еле ощутимый, почти незаметный. Упёршись руками в матрац, он встретился с широко распахнутыми голубыми глазами. Время, казалось, остановилось. И его тело — тоже. Сначала онемел живот, затем нечто расползлось по конечностям и, наконец, захватило уста. «Проклятье…» — только и успел прошипеть Орвас, после чего обмяк и всем своим весом навалился на Рин. С трудом скинув с себя данмера, запыхавшаяся от волнения и борьбы девушка бросилась к поблёскивающему на стене клинку и, сняв его, вернулась обратно к кровати. Дрен лежал на спине, свесив ноги на пол: он был обездвижен, но его разъярённые красные глаза вращались — они смотрели то на воровку, то на собственное оружие, направленное на него. Выпрямившись, Рин приставила лезвие к его горлу. — Теперь ты знаешь, какого это — быть беспомощным, — тихо сказала она. Голос её был полон ненависти и отвращения. Девушка прижала остриё сильнее, и по шее Орваса потекла тонкая струйка крови. — Я повторюсь: ты мучил мою мать. Ты убил моих друзей. Ты лишил меня свободы, чтобы издеваться надо мной, как когда-то издевался над Тенью. Как думаешь, умрёшь ли ты сейчас? Рин чувствовала, что несмотря на все свои недавние намерения начинает теряет контроль. Всё, что этот ужасный данмер успел сделать и наговорить ей, подорвало здравомыслие девушки. Она на время даже забыла, зачем здесь. Орвас смотрел ей в глаза не отрываясь. Он понял: девчонка не шутит. Его губы слабо зашевелились: двигать ими было для него тяжким усилием. — Что? — переспросила Рин, подумав, что ослышалась. — Ты же не убьёшь… собственного отца? Девушка, опешив, отвела клинок от горла обидчика. — Что за чушь ты несёшь? — изумлённо спросила она. Бывало, в глубине души у неё зарождались такие подозрения, однако Рин заталкивала их куда подальше и забывала об этом. — Подумай… сама, — продолжал стараться Орвас. — Тебе столько же лет, сколько лет назад сбежала Тэма. Она была… только моей. Когда я после уничтожения Гильдии Воров узнал… что у неё есть дочь… я допросил своих рабынь. И одна из них подтвердила, что перед побегом Тэма узнала, что носит под сердцем… ребёнка. Рин прикрыла рот рукой и отвернулась от Дрена. — Нет… Этого не может быть. Я не хочу… Как такое могло… — мысли её путались. Одна нить протестовала против правды, не соглашаясь принять её. Вторая — приводила в возмущение от того, что Орвасу было наплевать на их родственную связь. Он домогался собственной дочери и даже думать не хотел о какой-то базовой морали. Третья являлась обидой за ложь матери. И в этом же клубке был стыд — воровку приводило в ужас, что в её жилах течёт кровь этого ужасного мера. А ещё… Она поняла, что и впрямь не сможет убить собственного отца, если это так. Было бы проще продолжать испытывать лишь ненависть. Но теперь… Подняв перед собой клинок, Рин взглянула в своё растерянное отражение. Волнистые тёмные волосы. Форма глаз. Теперь она отчётливо видела схожесть с лидером Камонны Тонг. Орвас Дрен, видя шок дочери, издал смешок — для него даже в таком положении было весельем видеть её переживания и смятения. — Ринель Дрен. Какой же это позор для моей семьи. — Позор — быть твоей дочерью. Дочерью жестокого психопата и убийцы. Рин отвернулась. Пытаясь прийти в себя, она глубоко дышала. — Так что, ты передумала меня убивать? Ты ведь за этим здесь? — слабо поинтересовался Орвас, всё ещё не в силах пошевелиться. Воровка, бросив клинок на пол, запустила руки в растрёпанные волосы и прикрыла глаза. — Нет. Не за этим, — настроив себя, она направилась к двери, ведущей в коридор и постучала. Три коротких, один длинный. Это был сигнал Флину. Через мгновение дверь открылась и внутрь вошёл он. Вор под прикрытием снял шлем. Рин увидела его перекривившееся от отвращения лицо и почувствовала неимоверное облегчение, убедившись в том, что это он — воочию. Позабыв о своём откровенном наряде, она бросилась к нему и обхватила руками. — Скамп тебя возьми, что ты творишь? — скрывая смущение, спросил он. — Нас могут обнаружить с минуты на минуту. Воровка отпустила его, серьёзно кивнув. Как же она скучала по нему. Убедившись, что Орвас Дрен действительно обездвижен и не в силах даже позвать на помощь, Флин повернулся к подруге и, насколько ему позволяла натура, выразил и свою радость: — Выглядишь просто ужасно. И… я рад видеть тебя живой. А теперь — действуем. Вор протянул напарнице пенал с отмычками и щупами. Они принялись за дело. Несколько минут девушка осматривала мебель и взламывала сундуки и шкатулки, попадающиеся ей на пути. Задумчиво остановившись у стола, она дёрнула за ручку выдвижной полки, но та оказалась закрыта. Воровка выбрала подходящую на её взгляд отмычку и принялась ковыряться в замке. — Я понял. Тебе нужна информация. Ищешь на меня компромат? — тяжело вздохнув, промычал Орвас, но Рин его игнорировала. — Интересно, кто это с тобой? Голос знакомый… покажись! — Даэдра. Не поддаётся, — разочаровано сказала девушка. — Здесь нужен ключ. Посмотри в его штанах, — попросила она друга. Флин только закончил приподнимать матрац со всех углов и перешёл на обыск одежды. — Ты… — злобно прорычал Орвас, когда вор попал в его поле зрения. — Следовало догадаться… — Следовало, — подтвердил Флин, нащупав в кармане ключ. Достав его, он издевательски покрутил им перед носом главы Камонны, после чего бросил Рин. — Ты убивал по моим приказам, не моргнув и глазом… И всё для того, чтобы добраться до меня? — шипел Орвас. Пальцы его рук дёрнулись, но Флин этого не заметил. — Чем, интересно, я перешёл тебе дорогу? Изволь рассказать, каковы твои личные со мной счёты? Вор напрягся. — Хочешь знать? Так я тебе скажу, ублюдок ты конченый! Тебе всё равно скоро гнить в темнице — будет над чем подумать, — лицо Флина, задетого за живое, исказилось, и он схватил Орваса за шею. Со стороны они казались двумя одержимыми сумасшедшими. — Помнишь семью Левиас? — О-о-о… — протянул Дрен, скаля зубы. — Что-то смутно припоминаю. — Я освежу тебе память, гнида! — повысил голос Флин и свободной рукой ударил обездвиженного в лицо. Казалось, в этот удар вор вобрал всю свою злость — губа Орваса превратилась в кровавое месиво, а когда он снова растянулся в улыбке, стало видно, что его передние зубы расшатались и едва держатся на своём месте. — Флин, ты нас выдашь! — взмолилась Рин, отчаянно осматривая содержимое письменного стола. То, о чём говорил её друг, едва доносилось до её понимания. — Простая семья фермеров, — продолжил он, говоря как можно тише. — Мы тогда держали нетчей и зарабатывали этим на жизнь. Ты тогда только расширялся и, видимо, решил устранить конкурентов. Впутал отца в свои грязные игры. А потом отправил к нам своих убийц. Их было двое. Я успел спрятаться и не видел их лиц. Но слышал, как они убивали отца, затем мать, а следом — и мою младшую сестрёнку. Ей было семь. — Семья Левиас, конечно! — закатил глаза Орвас. Повернув голову вбок, он сплюнул кровь на атласное покрывало. Вязкая красная слюна скатилась по его щеке, и он прикрыл глаза. — Хочешь, чтобы я назвал тебе имена убийц? Флин замолчал в ожидании. Если он убьёт его, то так и не узнает. Не сможет отомстить. Да, несомненно, он хотел этого больше всего на свете. — Нед Нулеран. Умер пару лет назад от мора. А вот со вторым ты уже долго работаешь бок о бок. Вор нахмурился. — Имя, — разделяя слоги, прорычал он. — Молено. Гарахал Молено. — Флин! — окликнула его озабоченная своими неудачными поисками Рин. — Ничего нет. Вор словно очнулся ото сна. Кинув на Орваса предупреждающий взгляд, он подошёл к девушке. Внезапно, глядя на неё, он понял, что всё это время видел в ней свою младшую сестрёнку. Вот почему он стал ей другом, и вот почему ему была небезразлична эта до тошноты любознательная и жизнелюбивая девчонка. — Я уже не знаю, где искать. Везде посмотрела, — отчаянно пожаловалась Рин. — А что в этих бумагах? — спросил Флин, указывая на разбросанные по столу документы. — Какие-то расчёты, списки… Всё связанное с бизнесом, не более. Максимум незаконного здесь — это упоминание скумы. Но этого будет недостаточно. Флин, нам конец! Вор задумался. Они просто не имели права уйти отсюда, ничего не найдя. — Должен быть хренов тайник, — сказал он. — Думай, Рин, он должен быть здесь — в этой комнате! Внезапно, кровать позади них заскрипела. Воры разом обернулись, с ужасом обнаружив, что Орвас Дрен стоит на ногах. Покачиваясь, он, тем не менее, быстро схватил клинок, который Рин по неосторожности оставила у кровати на полу и вытянул руку вперёд, намереваясь заколоть врагов. — Я задержу его! Ищи давай… что мы там ищем! — приказал Флин, выхватывая свои кинжалы. Воровка, дёргаясь от каждого выпада Дрена в его сторону, принялась судорожно осматривать всё вокруг. Где может быть тайник? Бывает, его прячут под половицей. Но здесь пол каменный, тогда, может, под ковром? Она высказала свою догадку вслух, и Флин, недолго думая, увернулся от удара Орваса и дёрнул за настил, лишив соперника равновесия. Лидер Камонны тяжело грохнулся на пол, словно пьянчуга, а Рин раздосадовано всплеснула руками: «Нет, не там. Тогда стоит посмотреть за гобеленами и картинами». Воровка молниеносно проскользнула мимо драки, где Орвас начинал чувствовать себя увереннее и увереннее, и вскоре убедилась, что снова ошиблась. Ни за вварденфелльским пейзажем, ни за древними ткаными гобеленами тайника тоже не оказалось. — Действие паралича на исходе! — напомнил Флин после того, как шатающийся Дрен ударил его по ноге, заставив отступить. — Не хочешь нам сказать, Орвас, где доказательство твоей двойной жизни? — Двойное дно… — вдруг осенило Рин. — В полке письменного стола может быть двойное дно! Данмерка с надеждой кинулась к изученному вдоль и поперёк столу и вытащила пустой ящик. Лидеру Камонны это не понравилось — он злобно захрипел и бросился напролом сквозь силящегося его задержать Флина. Заметив, что Орвас перевёл всё своё внимание на неё, Рин на мгновение обрадовалась, что ткнула пальцем в небо и оказалась права. Но радость её быстро испарилась, когда Флин отлетел в стену, а враг оказался всего в паре метров от неё. Замахнувшись клинком в её сторону, Орвас едва не свалился, но его движения становились всё увереннее — стоит Дрену вернуться в его полную силу — и им конец. Более того, они навели здесь столько шуму, что в любой момент сюда могли ворваться наёмники. Рин увернулась, сделав шаг назад, но в итоге оказалась зажата в угол. Закрывшись тяжёлой полкой, словно щитом, она отчаянно позвала Флина. Кажется, он до сих пор не пришёл в себя от сильного пинка. Орвас занёс клинок над девушкой и со всей своей яростью обрушил на неё удар. Встретившись с лезвием, ящик раскололся, и воровка, вскрикнув, упала. Забившись в угол, она закрыла голову руками, последний раз крикнув: «Флин!» Послышался звон металла — клинок выпал из руки лидера Камонны и он резко развернулся. В его плече торчал кинжал. Нащупав рукоять, он, морщась, выдернул оружие из плоти, намереваясь оборонятся им. Но Флин оказался быстрее: замахнувшись резным стулом, на котором ещё недавно восседал его хозяин, он обрушил его на голову Орваса, и тот рухнул, кося глазами. — Не говори, что ты убил его! — испугалась Рин, вскакивая на ноги. — Чтобы убить эту тварь, нужно что-то посерьёзнее стула, — заметил Флин, наблюдая, как враг постепенно приходит в сознание. Опустив глаза под ноги подруги, он обнаружил среди щепок и прочих остатков ящика какие-то бумаги. Рин поняла его и принялась поспешно собирать их. За дверью послышались быстрые шаги. — Эй! Держи, — окликнул напарницу вор и бросил ей амулет Тени. После этого он натянул шлем Галоса и направился в сторону террасы. — Когда все вбегут внутрь, я отвлеку их, а ты — спускайся вниз через кухню. Встретимся на заднем дворе — я выведу тебя отсюда. Кивнув, Рин прижала к себе бумаги и активировала амулет. Как хорошо снова быть под его защитой. Через мгновенье в спальню ворвались братья Йениты. Увидев Флина в проёме арки, ведущей на террасу и лежащего на полу Орваса Дрена, они бросились за вором. Девушка, в свою очередь, принялась выполнять свою часть плана и проскользнула в коридор, восстанавливая в памяти кратчайший путь к свободе. Ступая быстро, но бесшумно, она свернула на одну из каменных лестниц, ведущих вниз и оказалась на первом этаже. Едва не столкнувшись с наёмницей, заворачивающей как раз ей на встречу, Рин затормозила, шаркнув ногой по полу. Суровая на вид данмерка тоже остановилась: подозрительный звук не мог ускользнуть от её чуткого уха. Прищурив глаза, та осмотрелась по сторонам, и её рука потянулась к рукояти меча. Воровка затаила дыхание. «Кто здесь?» — поинтересовалась наёмница, держа одну руку всё также рядом с оружием, а второй — пытаясь нащупать в воздухе непрошенную гостью. Сдвинуться Рин всё так же не решалась и, когда рука с выступающими венами приблизилась к её голове, девушка была вынуждена отклонится назад, да так сильно, что у неё заболела спина. Но к счастью, сверху донёсся голос одного из Йенитов, отвлёкший наёмницу: «Эй, скорее подымай всех, пусть обыщут плантацию! Кто-то переоделся в доспех Галоса, напал на Орваса Дрена и помог сбежать новой рабыне!» Бандитка тут же бросилась к выходу выполнять приказ, а Рин, выдохнув, вытерла ладонью вспотевший лоб и направилась в кухню. Здесь было жарко — печь ещё не успела остыть. На стеллажах стояла чистая посуда и продукты, а за столом, что стоял посреди комнаты, работали две рабыни-каджитки. Присмотревшись, Рин заметила, что они толкут в ступке лунный сахар — видимо, решили расслабиться после тяжёлого рабочего дня. Миновав их, она добралась до двери, ведущей на задний двор — она была приоткрыта, и девушка протиснулась наружу. Старые петли скрипнули и каджитки, подскочив, принялись прятать наркотики под скамейки. Прижимая бумаги к груди, Рин осмотрелась по сторонам — свет факелов не достигал этой части плантации и в темноте было сложно рассмотреть что-либо. Перед ней возвышалась пятиметровая стена, ограждающая всю территорию Орваса Дрена и, должно быть, когда вся стража будет в курсе о произошедшем, едва ли ей и Флину удастся выбраться отсюда. По-тихому сработать не вышло. — Пс! — послышалось откуда-то сбоку. — Рин, это ты? Воровка обернулась на звук — недалеко от неё, прижавшись к стене, стоял Флин. — Да, — отозвалась она, идя к нему навстречу. — Куда теперь? — По плану нам нужен Южный выход к реке. Он ближе всего — там у нас больше шансов прорваться. — Боюсь, мы можем не успеть. Йениты подняли на ноги всю стражу. Флин выругался и они принялись по стеночке обходить виллу. Стараясь держаться в тени, вор отошёл на достаточное расстояние от жилища Орваса и уверенно направился к выходу на причал. За ним следовала невидимая Рин. Под невысокой аркой в каменной стене стоял наёмник, облачённый с головы до ног в прочный стальной доспех. Увидев коллегу, он загородил выход и потребовал снять шлем. На фоне невысокого Флина стражник высился, словно гора. — Скамп тебя возьми, Ушамф гро-Шамуб, я здесь не первый день работаю. — Шлем, — сухо ответил клыкастый орк, скрестив руки на груди. — Что-то я не припоминаю, чтобы Галос был карликом. Почему на тебе его доспех? — Не вынуждай меня доносить на тебя Дрену, — пригрозил Флин, слыша нарастающий топот позади себя. — Ты мне угрожать смеешь, мелюзга? — пробасил орк и вор достал кинжалы. «Не выпускать! Эверик — предатель! Схватить его и бежавшую рабыню живыми или мёртвыми!» — послышалось позади. Невидимая Рин обернулась: Орвас Дрен голосил на всю плантацию со своей террасы, а наёмники, словно муравьи, сбежались со всех уголков, рыская по территории. Первым делом, конечно, они направились блокировать выходы. — И что ты мне сделаешь… этим? — расхохотался орк и достал из-за спины огромный молот. Он был прав: как мастерски бы Флин не владел кинжалами — этому противнику его методы были до одного места. Размахнувшись, наёмник заставил воров отпрянуть и броситься в другую сторону. Стоять на месте — значило попасть в плотное окружение, вырваться из которого не смогла бы даже незримая Рин. — Что нам делать, Флин? — цепляясь за локоть друга, спросила Рин. — Я не знаю… Бежим к башне! — приказал он и со всех ног понёсся к заднему двору стоящего рядом здания погрузки. Напарники оказались перед стеной, служащей условной перегородкой между поселением рабов и господ. Обогнув её, двое понеслись между соломенными лачугами, между поникшими рабами, пытавшимися отдохнуть после обработки кожи и прочих тяжёлых обязанностей. Над их головами парили медузы — нетчи, выращенные на убой. Впереди возвышалась деревянная башня на высоких сваях, а к ней вела длинная приставная лестница. Увидев постройку ближе, Рин догадалась, что задумал её друг: она была чуть выше пятиметрового ограждения и самое главное — стояла достаточно близко к нему. Добравшись до башни, Флин принялся поспешно взбираться наверх, посматривая в сторону догонявших их наёмников. Уже вся плантация была в курсе произошедшего, и теперь к башне со всех сторон неслось около десятка наёмников. — Ты рядом? — спросил данмер, обращаясь в пустоту. — Прямо за тобой, — успокоила его Рин, с трудом поспевая. Одной рукой она цеплялась за лестницу, другой — прижимала к себе бумаги. — Будь осторожна — они собираются стрелять. Действительно, у некоторых в руках появились луки, и они уже целились в их сторону. Вокруг порхали вспугнутые нетчи. Должно быть, наёмники не спешили, боясь задеть животных. Когда воры уже почти добрались до деревянной двери, мимо со свистом стали проноситься стрелы. Машинально прижавшись к лестнице, Рин с ужасом поняла, что выронила бумаги, и они, трепыхаясь, полетели вниз. Успев схватить одну, воровка отчаянно выругалась. — Что там у тебя? — не оборачиваясь, спросил Флин. — Я не удержала их, у меня осталась лишь одна даэдрова бумажка! Выдержав паузу, чтобы не сорваться на подругу, Флин ответил: — Скамп с ними. Теперь главное — выбраться отсюда! Дёрнув за ручку, он ворвался внутрь и тут же запустил свой кинжал точно в глаз не успевшего среагировать надзирателя. Рин запрыгнула следом, закрыв дверь на засов. Они оказались в небольшой квадратной комнате с оконными проёмами без стёкол, выходящими на все стороны света, кроме северной, где находилась только дверь. Выглянув и оценив расстояние от себя до крепостной стены, а затем до земли, Флин повернулся к подруге. Действие амулета подходило к концу, и она начинала становиться зримой. — Это наш последний шанс, не упусти его, — сказал он поникшей девушке, показывая ей на окно. — Флин, я всё испортила! — схватившись за голову, выпалила она. Данмер выхватил из рук подруги бумажку и быстро пробежался по ней глазами. Его лицо по мере прочтения становилось менее мрачным и на лбу разгладились морщинки. — Поверь: этого будет достаточно, — уверил он и сунул компромат в поясную сумку. — Скорее! Перевернув стоящий здесь стол, Флин придвинул его к двери. — Давай, ты — первая! — приказал вор и принялся дальше баррикадироваться бочками и мешками с припасами. Рин поспешно залезла в оконный проём и, опустив голову вниз, почувствовала головокружение. Она понимала, что сможет допрыгнуть до стены, если как следует оттолкнётся. Однако риск сорваться вниз был слишком велик. — Чего ты ждёшь?! — не выдержал Флин. В дверь уже во всю колотили, наёмники с минуты на минуту могли ворваться внутрь. Тогда он отодвинул напарницу в сторону, сам залез на подоконник и, как следует оттолкнувшись ногами, допрыгнул до стены. Подтянувшись, он опустился на колени для устойчивости и протянул руку. — Давай, я тебя поймаю, если не допрыгнешь. Рин оглянулась: голоса стали громче. Наёмникам удалось приоткрыть дверь. Ещё немного и они смогут добраться до неё. Флинта заметило несколько лучников, побежавших поближе, но не спешивших стрелять из-за сердитых нетчей, летающих вдоль стен. Собрав остатки своей смелости, она многозначительно посмотрела в глаза напарнику и, оттолкнувшись, прыгнула вперёд. Говорят, что если очень сильно чего-то бояться, то это с большей вероятностью может произойти. Не долетев до стены, данмерка повисла, удерживаемая Флином за запястье. — Флин! — закричала Рин, болтая ногами в воздухе. — Держу! — с пыхтением ответил вор. Но подняв глаза в сторону окна, из которого они только что выпрыгнули, вор увидел наёмника. Его рука была отведена назад, и в ней что-то блеснуло. Он целился в Флина. «Нет!» — только и успел сказать данмер, прежде чем стальная звезда чирканула его по плечу. Выпустив руку Рин из-за резкой боли, он молниеносно выхватил кинжал и метнул в стрелявшего, уложив его на месте. Опустив болезненные глаза вниз, он ожидал увидеть подругу травмированную, а может, и погибшую. В любом случае, упасть вниз — означало больше никогда не покинуть стены этой тюрьмы. И какого же было его удивление, когда Рин возникла у него перед глазами, мёртвой хваткой вцепившись в щупальце самки-нетча. Животному это явно не понравилось. Оно запыхтело, задёргалось, и Рин, качнувшись, будто на канате, едва сумела дотянуться до стены прежде, чем огромная медуза обвила бы её остальными придатками. Помогая девушке взобраться, Флин изо всех сил старался не обращать внимание на кровоточащую рану. — Ты ранен! — воскликнула Рин, увидев плечо напарника, когда они мчались по стене, пытаясь уйти от башни. — Правда? А я не заметил! — съязвил на ходу Флин и, резко остановившись, спрыгнул вниз, не дожидаясь, пока свистящие рядом стрелы достигнут своей цели. Послышался всплеск воды, и Рин незамедлительно бросилась следом. Нырнув в реку, они гребли изо всех сил, пытаясь как можно скорее добраться до противоположного берега. — Бумажка, Флин! — вспомнила девушка. — Знаю! — плюясь водой, ответил вор. Рана мешала ему плыть, а за его спиной тянулся кровавый шлейф. — Меня сейчас больше волнуют рыбы-убийцы! Рин поняла, о чём он. Эти зубастые твари чувствовали запах крови за километр. Девушка нырнула, чтобы оценить обстановку — но было слишком темно. Однако через мгновенье стало и так ясно, они — здесь. Флин вскрикнул, когда мощные челюсти с множеством острых, как иглы, зубов, вонзились ему в бедро. До берега оставалось каких-то несколько метров, но вода сковывала движения, не давая напарникам выбраться. «А-а-а-а!» — закричала Рин, чувствуя глубокий укус в ладонь. Выдернув из воды руку, она обнаружила на ней длинную тварь с серебристой чешуёй и мощной зубастой челюстью. Ударив рукой с рыбой по воде, она оглушила её, заставив ослабить хватку, и что есть силы дала дёру. Вода вокруг забурлила: вокруг добычи собирался голодный косяк, готовый поживиться тёплой плотью. Эти маленькие чудовища в большом количестве были настоящим бичом Вварденфелла — на протяжении жизни Рин только и слышала о несчастных случаях, когда на дне рек находили одни лишь кости пострадавших, да их одежду на берегу. Ей такой участи для себя и Флина уж точно не хотелось. Тут на берегу Рин различила два силуэта, принадлежащих высокому человеку и каджиту. В руках у первого что-то засверкало, и волна света окатила воров и грызущих их рыб-убийц. Девушка зажмурила глаза, а когда открыла, её и Флина уже выволокли на берег. — Сладкоголосая! — обрадовано воскликнула она. — Томас! — Как вы? Сможете идти? — озабочено спросила Хабаси. — Да, — ответил Флин, с трудом поднимаясь. Сладкоголосая заботливо протянула обоим зелья восстановления и те, чувствуя облегчение, опустошили пузырьки залпом. — Сюда! — позвал Красавчик и направился к четырём гуарам, привязанным к дереву. — Вы ведь достали что-то? Рин и Флин переглянулись. — Достали, — поспешно согласилась девушка с испугавшимся было имперцем. — Только мы не знаем, уцелела ли эта бумажка. Флин расстегнул сумку и запустил туда руку. Достав помятую мокрую записку, он протянул её легионеру, давая возможность ему самому оценить состояние компромата. — В такой темноте вижу только, что некоторые слова размыты. О чём здесь речь? — Это заказ от Орваса Дрена на убийство его брата — герцога Ведама. Адресовано братьям Йенитам. — Что ж. Придётся мне попытаться. Других вариантов нет, — подытожил Красавчик, глядя как Рин поспешно натягивает на себя штаны под откровенное платье. Сладкоголосая заботливо принесла с собой все её вещи и даже лук со стрелами. — Спасибо, что сделали это, ребята, — Томас растянулся в благодарной улыбке, — я в огромном долгу перед вами. Обещаю: я сделаю всё, чтобы убедить герцога покончить с Камонной Тонг и своим братом! Надеюсь, скоро мы с вами увидимся, и тогда выпьем за победу за мой счёт! Сладкоголосая и Рин переглянулись. В голосе Красавчика звучала неуверенность: он и сам-то слабо верил, что одна единственная расплывшаяся бумажка поможет ему. Однако он всё равно собирался идти, чтобы выполнить свой долг, свой приказ и волю сердца, даже если это будет стоить ему жизни. — Будем и дальше так стоять? — поинтересовался Флин, отвязав одного из гуаров. — Нам нужно валить отсюда как можно быстрее. Тут Рин повернулась к Красавчику и неожиданно сказала: — Я с тобой. Мне есть что сказать герцогу. Два свидетеля его злодеяний лучше, чем один. — Спасибо, малышка, но я и так подверг тебя серьёзному риску, — серьёзно ответил Томас. — Она уже не малышка, — вставила Сладкоголосая, выпрямившись. — Я тоже иду с вами. Я — выжившая свидетельница пожара в Южной Стене. — С вами у меня становится больше шансов, — согласился Красавчик, пожимая воровкам руки. — Ну а ты, Флин? — обратилась к данмеру каджитка. — Ты с нами? Вор замешкал. Несколько секунд на его лице отражалась какая-то внутренняя борьба, пока, наконец, он не ответил: — У меня, конечно, были другие планы… Но мне бы хотелось взглянуть на физиономию герцога, когда тот узнает, что его любимый младший братик вздумал покончить с ним. И все четверо, не теряя ни минуты, оседлали гуаров и направились в Эбенгард.