Love me gently

Джехён и Тэён, прийдя в квартиру к Тэёну, устроились на диване в гостинной в обнимку. Наконец-то наступили долгожданные для них выходные, а это значит что Джехён будет двое суток спать с Тэёном, просыпаться с Тэёном и быть весь день с Тэёном. В их идиллию выходных дней хорошо вписываются Юкхэй с Тэном, малыш Джисон, Джено с Джемином и Сончан с Донхёком, которые должны присутствовать в жизни Джехёна и – теперь уже – Тэёна. Должны присутствовать по одной простой причине – это семья. Большая, дружная, весёлая семья со своими тараканами, секретами и историями. Тэён так же хорошо вписывается, ему тоже есть что рассказать, у него есть некоторые секреты, которым ещё не пришло время открываться. Он не чувствует себя лишним, ему никто никак не показал и не сказал, что против его нахождения в квартире или не одобряют его в жизни Джехёна – его приняли сразу же. Тэён по правде счастлив, в двадцать семь лет у него есть то, о чём он начал мечтать ещё минимум десять лет назад: своя квартира, любимое дело, приносящее удовольствие и деньги, любимый человек и хорошие друзья. Что ещё нужно для счастья? Его папа сказал бы, что нужно ещё детей, но Тэён не хочет спешить – не только потому, что его отношения с Джехёном только начались, но и потому что он ещё не уверен, что сам твёрдо стоит на ногах. – Ты о чём задумался? - сбоку у уха спрашивает Джехён, у которого Тэён лежит головой на плече. – О том, что очень наелся и боюсь, что больше не смогу сегодня встать с дивана, - насмешливо отвечает Тэён. Ну, не скажет же он, что в который раз представляет себя с Джехёном счастливыми родителями и супругами. Это его ещё одна мечта, которая должна свершиться. Он постарается для этого. – Тогда я буду носить тебя на руках, - невозмутимо произносит Джехён, опуская руку на бок Тэёна и поглаживая его. – Пупок развяжется. Под тихие смешки Джехёна Тэён пытался встать с дивана, но расслабленность после вкусного ужина и приятная тяжесть в мышцах не давали ему встать и отстраниться от Джехёна. Тот даже думал помочь омеге подняться, мало ли почему он хочет встать, но Ли плюхнулся обратно на диван. Они пролежали так разговаривая о всякой ерунде до тех пор, пока не стало легче после еды. Потом они вместе пошли в душ; больше времени из принятия душа они потратили на объятия под струями воды и неспешные поцелуи. Тэён бы соврал, если бы сказал, что не хочет переспать Джехёном. Потому что он очень хочет, гормоны и так называемое воздержание за последние два года давали о себе знать, заставляя чувствовать возбуждение в разы сильнее, ещё и с таким обходительным альфой. Но пока он не готов об этом говорить, а Джехён его не принуждает и не подталкивает к этому. У них только ласки руками, приносящие удовольствие и удовлетворение тем, что у них происходит что-то интимное. Джехён не поднимает эту тему, потому что и сам считает, что для секса ещё не пришло время; он может подождать, он хочет чтобы Тэён первый с ним об этом заговорил, когда будет готов. Они обязательно всё обсудят, прежде чем займутся этим, но, опять же, когда придёт время. В спальне Джехён был слишком занят выцеловываниями тела Тэёна, он даже не обращал внимание на смех из-за стены, который принадлежал Джемину, а так же слышимые маты Донхёка. Пусть веселятся, думает он и опускается от скул к шее омеги. Тэён, по скоромному мнению альфы, красиво изгибался и производил чувственные стоны, постоянно прижимаясь к Джехёну в те моменты, когда слишком приятно и хочется отстраниться. Омега ногами обвивал и прижимал Джехёна к себе ближе, а руками то направлял, то тормозил альфу, когда он спускался чересчур низко. Не то что бы Тэён против, но Джехён был с ним нежный, а Тэён сразу становился слишком чувствительным и не хотел бы за пару минут кончить, когда у них вся ночь впереди. Поэтому не сильно оттянул Джехёна от себя, взяв за волосы, когда тот спустился уже ниже пупка. Атмосфера в спальне располагала к чему-то интимному, близкому, чтоб кожа к коже. Полная луна заглядывала в не зашторенное окно, тускло освещая пространство комнаты у широкого окна и часть огромной кровати, где сбито и громко дышали два человека, сгорая от чувств друг к другу, полностью обнаженные ещё после душа. Им было жарко, хотелось открыть окно на проветривание, чтоб хоть немного зашёл свежий, холодный, ночной воздух, чтобы немного остыть, но они не отстраняются друг от друга и наслаждаются этим жаром в спальне, жаром, исходящем от их тел. Тэён, держа Джехёна за волосы и смотря на него снизу вверх, сдвигал свои бёдра, другой рукой поглаживал эрекцию альфы и хитро улыбался, взглядом посылая намёки. Тот, будучи возбуждённым, но не глупым, всё понял. Пока Тэён пытался удобно устроиться на постели, Джехён потянулся к прикроватной тумбочке, где лежала смазка с его запахом, точнее, с запахом персиков. Омега ловил себя на том, что стал зависим от этого запаха, потому что даже чай и гель для душа приобрёл с запахом этого фрукта. Джехёну же было приятно, что Тэён о нём думает, когда пьёт чай или принимает душ, даже отрыл смазку с этим ароматом. Для альфы это было приятное помешательство Тэёна и его это совсем не пугало. Пока он отстранился, омега перевернулся на живот, устроил голову на подушках и краем глаза наблюдал за Джехёном. Ему нравились бёдра Джехёна, широкая спина, крепкие руки со вздутыми переплетениями вен. Определённо Джехёну нужно прекратить качаться, иначе Тэён будет сходить с ума не только от вида мускулистого тела, но и от нитевидных вен, которые видны под кожей, по которым хочется провести пальцем и языком, запомнить каждую дорожку вен, изучить их «маршрут» идущий от фаланг пальцев до плеча. Тэён чувствует на задней части своих бёдер прохладные капли смазки, медленно спускающиеся на внутреннюю сторону бедра, и чувствует как нависает Джехён над ним. – Ты ведь имел в виду межбедренный секс? - шепотом спрашивает Джехён, затем целует омегу за ушком, а рукой поглаживает и тем самым размазывает достаточно большое количество смазки на чужих бёдрах. – Ох, да, - мурлыча, отвечает Тэён, – это порог, который мы можем преодолеть на данный момент. – Хорошо, котёнок, я не против. Джехён очень даже «за», потому что вау, Тэён уже делает первые шаги к чему-то более похожему секс. Похоже, они оба понимали, что долго не смогут без «особой тактильности», что в принципе нормально. Они друг друга возбуждали, они друг другу нравились, они в отношениях, в конце концов, – почему бы им постепенно не переходить на новый уровень? Сегодня это действительно что-то большее, потому что Тэён доверился Джехёну, не боясь, что тот не так его поймёт и всё получится не так, как омега задумывал, находясь ещё в душе под тёплыми струями воды и нежными поцелуями альфы. К тому же, Джехён учтиво уточнил о правильности его понимания намёков. Пока Джехён гладил и чуть массировал подкачанные – но всё равно мягкие – бёдра Тэёна, тот млел от прикосновений, ему была приятна забота альфы и то, что он считается с чужим мнением. Джехён всё шептал милости на ушко, нахваливая мягкость бёдер, гладкость кожи и о то, как приятно слышать прерывистое, сиплое дыхание Тэёна. Ли хотелось уже почувствовать что-то другое, не только руки Джехёна на своих бёдрах, но он не мог требовать – на данном этапе это выглядело бы смущающе для него. Он потерпит, насладится сполна ласками рук альфы, если в конечном итоге они оба получат всё, чего хотят. Медленно толкнувшись между бёдер, проскользив по коже, Джехён громко вздохнул. Это, конечно, не прямое проникновение, но сама по себе фрикция принесла ему крышесносные чувства; это чувствуется не так, как когда он толкался в руку омеги. Боже, от одного толчка между сжатых бёдер Тэёна, ему хотелось бросить в ноги омеги весь мир, всю вселенную. Джехён не знает, что будет ощущать, когда у них случится секс. Наверняка он покинет этот бренный мир, так и не кончив. А на надгробной плите будет написано: «Умер на омеге от чувств к нему же». Потомки не одобрят такое... Скорее уж потомки от Сончана, потому что Джехён не успеет заделать детей прежде, чем окажется в гробу. Прекрасно, наверное, думать о собственной смерти и потомках, когда продолжаешь двигать бёдрами и едва различимо выстанываешь Тэёну на ушко. Омега и сам постанывал, приподнял таз над постелью, подавшись бёдрами назад, и протянул руку к своему члену, подстраивавшись к неспешному ритму Джехёна. У Тэёна затуманился разум и он очень жалел, что не предложил такое раньше. Даже от фроттажа ему было хорошо, от дыхания альфы на своей коже, от его демонстрации как ему хорошо – Тэёну было очень-очень хорошо. И это было настолько хорошо, что он кончил через пару минут, пока Джехён наслаждался и особо не торопился за оргазмом. Тэён сильнее сжал бёдра и попросил Джехёна ускориться, потому что он привык после оргазма долго-долго целоваться с ним и прижиматься к нему, обвивая своими конечностями. Во время их интима Тэён пах слишком сладко, аж терпко, – только после оргазма запах становился чуть легче, но был таким же сладким, – голову кружил этот сладостный запах и скручивал органы. Джехён всё никак не мог распознать ещё один аромат даже тогда, когда Тэён был в спокойном, не возбуждённом, состоянии. Это была нотка чего-то непонятно-странного, не похожа на что-то, что может встретиться в повседневной жизни. Когда альфа спросил у Тэёна, тот сказал, что и сам не понимает с чем намешан его запах ванили. С чем связан этот скрытый аромат – непонятно, но Тэёну от этого не плохо и он не обращает на это внимание. – Что на тебя нашло? - шёпотом спрашивает Джехён, когда они в обнимку уже почти уснули. Разнеженные, с приятной ломотой в теле после оргазма, они тонули в своих чувствах и ощущали это всё одинаково сильно. – Ты, - мурчит Тэён и прячется под одеялом. Он лежал головой на груди Джехёна, поэтому накрыться с головой одеялом – была не проблема. – Я? Каким образом? – Давай спать? Пожалуйста, - просит Тэён. – Если мы продолжим об этом говорить, то я подумаю, что тебе не понравилось. – Но мне всё понравилось! - возмутился Джехён, однако не продолжать обсуждать то, от чего смущался Тэён. Тэён знал на что давить, чтобы свинтить с темы, поэтому хитренько улыбнулся и вылез из-под одеяла. – Хорошо, тогда спокойной ночи, - он чмокнул Джехёна в уголок губ и улёгся на его плече, чтобы через пять минут крепко уснуть. Омега не узнает, что Джехён до рассвета не спал, наблюдал за ним и легко улыбался от этого момента и своих мыслей.

♡♡♡

Джено ожидал утром проснуться от похмелья, головной боли или от падения с кровати – как этой ночью, благодаря Джемину. Но никак не ожидал просыпаться от лёгких пощёчин и давления от веса на своей груди. Пару раз, когда Джено не хотел просыпаться, Джемин его будил, кидаясь в него подушками, стягивая за ноги с кровати, но чтоб сидеть на груди... Определённо это что-то новенькое в способах пробуждения альфы. Открыв глаза, Джено увидел малыша Джисона на своей груди и это он его бил по щекам, весело хохоча и сверкая уже девятью молочными зубками. В дверях стоят Юкхэй и Тэн: один ржёт, второй умилительно улыбается и держит телефон в руке, явно снимая это на видео. Прекрасно, теперь около недели будут смеяться с того, как они вчетвером спали, будучи прижатыми друг к другу. В этом ничего такого нет, но старшие почему-то считали, что этим можно дразнить и не упускали такую возможность. – Вы прекрасно вчера провели время, да? Джехён в курсе? - спрашивает Тэн, выжидая пару секунд, а затем продолжает: – Теперь будет в курсе. Давай, волчонок, буди своих друзей, приводите себя в порядок и идите завтракать. Читтапон отключил видео, за две секунды вернул утреннюю серьёзность Юкхэю, хлёстко шлёпнув его по заднице, и сказал ему снять Джисона с Джено. Тэн, зайдя в комнату и открыв им окно на проветривание, ещё помахал рукой, напоминая о подъёме. Всё закончилось так же неожиданно, как и началось для Джено. И... волчонок? Читтапон его давно так не называл. А началось это ещё с появления Джено и Джемина в жизни Джехёна. Тэн почему-то сразу его так назвал и объяснил тем, что младший просто ему напоминает волчонка. Маленького и милого волчонка. И постоянно ворошил ему волосы на голове. Со временем это прошло и Джено радовался, что Читтапон больше не портит ему положение волос каждый раз при встрече. Но за этим прозвищем он скучал и хотел было уже выть и рычать, как волк, чтобы напомнить Тэну об этом и снова слышать его мягким голосом «волчонок». Да, ему и Джемину не хватало родительского внимания, но Джехён, Тэн и Юкхэй хорошо справлялись с этим и не давали им грустить или чувствовать себя в каком-то смысле обделёнными. Сончан и Донхёк тоже всегда были рядом и стали как братья, готовые поддержать в любую минуту и развеселить. От части Сончан понимал Джено и Джемина, так как он тоже без родителей, – те тоже вроде как отказались от него, нагло спихнули младшего сына на старшего, – но он не жалуется: Джехён справился с его воспитанием и заменой родителей. Временами Джено сам лип к Тэну или к старшим альфам, чтобы пообниматься, но это было не так часто, как у Джемина. Тот любит тактильные контакты и объятия, ему проще подойти ни с того ни с сего и обнять, а Джено может так сделать только с Джемином. Часто Донхёк обнимал Джено, не обращал внимания на попытки альфы отстраниться и обнимал ещё крепче, потому что хотел как-то утешить, показать что его любят. Со временем он привык к неожиданным объятиям и Донхёка, и Тэна, который просёк, что Джено мило смущается, когда его обнимают. Адаптация и привыкание к новым людям у Джено и Джемина проходило ни много ни мало больше полугода, прежде чем они стали чувствовать себя свободно и правильно. Им буквально привили чувство семьи и показали что все здесь равны, не зависимо от родства и возраста. И пресловутое уважительное «хён» разрешалось не употреблять, но оно произносилось от Донхёка, когда он накосячит. Джено осмотрелся: Джемин сопит в подушку, уложив ноги на его бёдра, Донхёк вообще лежит на Сончане и прекрасно себя чувствует, улыбаясь во сне, Сончан умиротворённо дышит, как и полагается спящему, – значит его не задавил Донхёк во сне. Так же в комнате стоит лёгкий запах перегара, что уже выветривается через приоткрытое окно и слава богу что это комната Донхёка и Сончана – ему с Джемином меньше убирать. А убирать придётся – в качестве наказания за то, что никого не предупредили о своей незапланированной пьянке. В комнате немного бардак, хотя это может быть не из-за их время провождения, а из-за творческого беспорядка двух живущих в этой комнате. Впрочем, это неважно. Джено стоит сейчас разбудить всё ещё крепко спящих друзей и Джемина, а потом они будут разбираться и надеяться, что Джехён всё-таки будет в хорошем настроении и махнёт на них рукой, мол, ничего страшного. – Ребята, встаём, - начал тормошить всех и сразу Джено, прежде сев на кровати. И каким бы он не был сейчас сонным, сил в нём достаточно всегда: он дёргал за плечо Донхёка, тем самым двигая и Сончана, и, не рассчитав силы, скинул Донхёка не только с Сончана, но и с кровати. Вот и обеспеченно громкое пробуждение остальных и попытки убийства Донхёком одного Ли Джено, прячущегося за Джемином, которого поднять – подняли, а разбудить забыли. На шум и маты пришёл Юкхэй с полотенцем в руках, на что нельзя было не обратить внимание. Потому что Сюйси и полотенце – это убойная сила бывшего баскетболиста, а в настоящем времени – отца, защищающего уши своего драгоценного сына от матов, слышимых во всей квартире. Юкхэй таки разогнал утренних беспредельщиков и матерщиников, смачно всех (даже невиновных и практически всё ещё спящих) шлёпнув по заднице полотенцем, и с чистой совестью, широкой улыбкой и гордостью «а-ля, какой я хороший отец» ушёл, будто его тут и не было. Осталась лишь тишина и продумывание мести Юкхэю. Не то что бы ребятам было больно от хлестаний полотенцем – что происходило уже не в первый раз, к слову, – просто обидно и оставить это они не могут. – Пришло время напомнить о бесстрашной команде мстителей, - тихо и уверенно говорит Донхёк. – Кстати, пора придумать название нашему квартету. – Пока обойдёмся. Есть идеи для мести? - Сончан перестилал кровать, пока Донхёк надевал на подушки чистые наволочки. Начало уборки положено. – Виагра, - предлагает Джемин, лёжа на полу: с кровати его выгнали, так как перестилали постель. Он выпил на ровне со всеми, но плохо больше всех ему. Поэтому это единственное что он произнёс и этим удивил окружающих. – Как в прошлый раз? Это была не месть, а подарок Юкхэю на день рождения. Тэн походу оценил, - напоминает Джено и стоит на шухере, потому что Юкхэй то и дело ходит туда-сюда с Джисоном за ручку. – Мы не будем так больше делать, - говорит Сончан и, предвещая насущный вопрос, который намеревался произнести Донхёк, продолжает: – и подсыпать что-то другое тоже не будем. – Правильный какой, посмотрите на него. Зануда, не умеешь веселиться, - ворчит Донхёк, кидая подушку в альфу. – Хотя ты прав, ещё пока на этот «Эверест» рассчитаешь дозу... Время шло; Донхёк и Сончан спорили, а Джемин надеялся чтобы ему быстрее полегчало и ему в принципе сейчас на всё пофигу, Джено молчит о том, что Тэн, пришедший снова звать их завтракать, уже пару минут как стоит под стеночкой у двери и всё слышит. Ли молчит, потому что... потому что? Потому что Джено в первые за долгое время назвали волчонком. Он считал это достаточным основанием чтобы умолчать о подслушивании и, более того, позволять Тэну всё это слушать. Потому что Тэн – один из любимых хёнов, его нельзя сдавать друзьям. К тому же, этот хён может помочь им подкинуть какую-нибудь идею – забавы ради, а потом будет оттирать футболку Юкхэя от липкого джема, вымывать ему волосы от гуаши, жалеть мужа, ну или несколько часов не вылазить из постели. Страдает Юкхэй – страдает Читтапон, но как-то предотвращать это они не хотят, потому что будет скучно, если эти «жестокие отмщения» закончатся. Поэтому, Тэн хитро улыбнулся Джено и незаметно кивнул, мол, якобы у него есть идея, и ушёл на кухню, где был Юкхэй с Джисоном. Осталось подождать то время, когда Тэн поделится с ними своей идеей, а затем выждать какое-то время, чтобы было как можно более неожиданно. В конечном итоге, Джемин в прямом смысле ползёт к выходу из комнаты, его подхватывает на руки Джено и несёт в ванную, потому что его омеге плохо и ему нужна помощь. Донхёк устал шёпотом говорить (читать: кричать) и спорить с Сончаном и, тем более, кидать в него подушки, поэтому он просто валится на кровать и зовёт к себе альфу, чтобы пообниматься, пока ванная комната занята. Они пролежали в обнимку несколько минут. Постель ещё была разворошена, только подушки уже были в наволочках и ожидали на кресле на колёсиках, когда их вернут на законное место у изголовья кровати. Но паре так хорошо было лежать вплотную друг к другу, без подушек, среди всего вороха одеяла, простыни и пледа. Сончан уже расслабился, слушая тишину, прерываемую лишь разговорами Тэна и Юкхэя, каких-то писков Джисона и шума воды в ванной. Донхёк спокойно дышал, казалось что он снова уснул, но омега обдумывал то, что ему приснилось на не совсем пьяную голову. – Я хочу метку, - говорит Донхёк, заставив Сончана судорожно вдохнуть и привстать на кровати. – Чего? Мы ведь договорились подождать? – Ох, да какая разница. Меня могут изнасиловать, понимаешь?! - таким необычным способом Донхёк решил рассказать альфе свой сон. Возможно, он это сказал слишком резко и необдуманно, потому что Сончан тут же подорвался с кровати, а по спальне разнёсся его запах терпкой вишни, что смешалась с горечью, – это означало одно: он взбесился и разозлился. – В смысле блять? Кто?! – Мне приснился сон! Незнакомцев было двое, альфачи... Они затащили меня в подворотню, изнасиловали и оставили свои метки, потому что подумали что я свободный! - Донхёк тоже поднялся за Сончаном, беря его за руку. Альфу нужно было успокоить в зародыше этих эмоций, которые не нравились Донхёку. Сончан тяжко и протяжно вздохнул, крепче держа руку омеги. – Мне иногда кажется, что ты испытываешь меня на прочность, а мою нервную систему – на выдержку. – Не без этого конечно, - улыбается Донхёк и тянется обнимать Сончана, а тот тут же резко притягивает его к себе. На самом деле, Сончан и сам думал о метке, ведь так они будут ещё больше друг друга чувствовать, их запахи соединятся, ароматные железы возьмут себе лёгкий шлейф запаха истинного и это будет прекрасно. Джехён ему рассказывал, что истинные с метками – это больше, чем просто отношения, это больше, чем брак, заключённый перед небесами и на бумаге. Это единство, что ощущают только двое. И Сончан всё пытался представить, как это будет ощущаться с Донхёком, с которым они и так достаточно хорошо друг друга понимают и чувствуют. – Во время течки, хорошо? - спрашивает Сончан, уверенный в том, что с появлением метки всё действительно будет правильным, таким, каким заложено им природой. – Почему не сейчас? - спрашивает Хёк, готовый уже подставить своё плечо или шею Сончану для укуса. – Потому что во время секса не так сильно будет чувствоваться эта боль, особенно в течку. Мы не знаем, отключишься ты от боли без течки или нет. Ты очень чувствительный, малыш. – И ты решил, что в течку можно меня проверить и испытать? - спрашивает Донхёк, чуть отстраняясь от альфы и вставая на носочки, чтобы заглянуть в его красивые тёмно-ореховые глаза. – Во время течки ты испытываешь меня на прочность, - напоминает Чан, опуская руки на бёдра Хёка и рывком притягивает его ещё ближе к себе, прикасаясь пахом к донхёковому. – У тебя встал, - как можно безразличнее констатирует Донхёк, – сам с этим разбирайся. Я хочу кушать, поэтому пойду на кухню. – Ты зараза. Донхёк с улыбкой поцеловал Сончана и нехотя отстранился. Всё-таки он хотел есть и это он проигнорировать не мог – желудок, не то что бурчал, а болел от пустоты внутри. А Тэн, как назло, приготовил что-то очень вкуснопахнущее и теперь есть хотелось ещё больше. Он даже смог вырваться из крепкой хватки альфы, оставив его в комнате, и убежал на кухню. Тэн только вздрогнул, когда за спиной одновременно прозвучал скрип стула по полу и хлопок двери одной из комнат. А учитывая, что Донхёк неожиданно и резко появился, то Читтапон предположил, что нервы сдают у Сончана. Он неодобрительно покачал головой и поставил на стол кружку с чаем Хёку. – Что-то случилось? - Тэну нужно узнать причину почему Сончан стучал дверью. Если это он конечно же. – Да так… Я хочу есть больше, чем помогать ему расслабляться, - Донхёк спокойно вещал, будто рассказывал о погоде, кидая три кубика рафинада себе в чай. – Ты жесток. – Нет, если у меня со дня на день течка. Я просто храню силы. – Храни нервы Сончана, - поучительно сказал Тэн, поворачиваясь к Донхёку, который уже ел приготовленные бутерброды с красной рыбой и заедал клубничным джемом, предназначенным для почти готовых панкейков. В поведении младшего омеги всё говорило о наступлении течки. Тэн знает много подробностей об интимной жизни всех в этой квартире, кроме Джехёна, который всегда умудряется выкрутиться и поменять тему. Донхёк сам не против потрепаться об омежьем, а Джемина не сложно разговорить. – И как тебя не тошнит? - спрашивает скривившийся от комбинации еды у Хёка Юкхэй, садящийся за стол с Джисоном на руках. – Это вкусно, - пожал плечами Донхёк и продолжил есть. – Что вкусно? От чего должно тошнить? - неожиданно из своей комнаты Джехён с Тэёном за руку. Они пришли в то же время, что и Тэн с Юкхэем, поэтому слышали всё, что происходило в комнате Сончана и Донхёка до того, как они повставали, слышали как Юкхэй проводил «воспитательные работы» с уже взрослыми детьми, но у них были дела поважнее, чтобы уделять этому внимание. В спальне Джехёна, пока альфа переодевался, Тэён отрыл свитер Чона и натянул на себя. Тэн ещё успел понаблюдать как Джехён заботливо подворачивал рукава своего свитера Тэёну, а затем их лёгкий нежный поцелуй. – Наконец-то вышли, - улыбнулся Тэн, предлагая завтрак и кофе пришедшим. Он прекрасно притворялся «валенком», будто он ничего и не подсматривал минут двадцать назад, а потом сдерживал себя от визжания поросёнком и воплей от милости. К слову, вот этот порыв к нежностям Тэн излил на своего мужа и сына, кружащихся вокруг него, крепко обняв их и поцеловав в щёки. Донхёк вёл себя тише воды, ниже травы, пытаясь не высовываться, но своим молчанием он как раз и привлёк к себе внимание. И, казалось бы, сейчас начнутся расспросы, как пули – разного калибра, но тут, словно по команде или волшебству, в гостинную вплывает Джено с Джемином, висящем на спине и не совсем осторожно роняет омегу на диван. – Та поаккуратнее ты со мной, дубина! - возмущается Джемин, успевая пнуть ногой в бедро Джено, пока тот отходил от дивана. – Ты просил дотащить, ничего больше ты не уточнял! – А что происходит? - спрашивает Джехён, перебивая не начавшийся спор этой парочки и откровенно непонимающе смотря на всех, кроме Тэёна, который так же не понимал, но ему было не менее интересно всё узнать. Тут-то Тэн почувствовал себя словно властелином мира, ну или следователем, раскрывшим запутанное преступление. Он с улыбкой предоставил снятое около часа назад видео – потому что Джехён этого не видел, а Читтапон считал что обязаны это видеть все. Пока Джехён с Тэёном смотрели видео и улыбались от увиденного, на галёрке чавкал Донхёк, стараясь быстрее всё проглотить и свалить в комнату, Джемин громко кряхтел, пытаясь встать с дивана, а Джено чувствовал некое предательство от Тэна. Это что же, он позволил Тэну подслушать, а их всё равно, как в старых добрых традициях семьи, будут дразнить? И что же сделает обиженный на своего хёна альфа? Сядет за стол, надует щёки и губы и решит объявить голодовку. Так-то, будут знать, думает (наш глупый альфа) Ли Джено. Тэён тихонько мило промычал, хватаясь за руку Джехёна, потому что проявления близости в этой семье доводили его до микроинфаркта, а когда это младшенькие, все четверо почти в обнимку, вплотную, спят рядышком друг с другом – то ему можно вызывать скорую. Только с приходом Сончана все успокоились. Джемин схватился за мимо проходящего Чана и тот помог ему добраться до стола, Донхёк перестал давиться едой, потому что у него появилась защита, Джено подумал что Сончан его поддержит с его бойкотом «Скажем «нет» еде Читтапона Личайяпорнкула», а малыш Джисон обратил на себя внимание, срыгнув на свой бодик и чуть-чуть попал на отца. Тэн засуетился с сыном – а потом и с Юкхэем, дополнительно ворча на него, что тот слишком заигрался с сыном, и напоминая не дёргать ребёнка, когда тот поел, – пока все дружненько садились за стол. И снова, как и каждые выходные, вся семья в сборе. Они уже привыкли за несколько недель завтракать вместе и ужинать; обедать даже на выходных не всегда получается вместе, потому что у Тэёна с Джехёном свидания, Тэн и Юкхэй проводят время с сыном и иногда забывают вообще сами пообедать (но не забывают про Джисона), а молодые люди этой семейки ходят гуляют: то парами, то разделяются на альф и омег, то все вчетвером. Тэён поинтересовался у Донхёка всё ли в порядке его вкусовыми рецепторами и не будет ли ему плохо. Всё-таки то, что младший сметал всё, что находилось рядом с ним и в пределах досягаемости стола, – не нормально. Хотя... – У меня скоро течка, - тихо сказал Донхёк и продолжил макать огурец в блюдечко с мёдом. – А если быть точнее, то завтра, - добавил Сончан, положив ладонь на бедро Донхёка под столом. Они переглянулись, в глазах был вопрос; спрашивали друг у друга, стоит ли обсудить их желание поставить метку с Джехёном. Возможно, они все слишком привязаны к Джехёну, словно утята, но этот человек дал им многое: некоторое воспитание, кров, еду, поддержку, опору и создал прекрасную семью. Поэтому и Джено с Джемином сперва говорили с Джехёном о беременности, а не после того, как всё уже прошло. Но если те прислушались к Джехёну, а заодно и к Тэну и Юкхэю, то Сончан и Донхёк могут пойти наперекор, сделают по своему и не пожалеют. Они упрямы, немного эгоистичны, но всегда делают всё для блага их союза. – Снова пропустите неделю учёбы, - мягко говорит Тэн, поглаживая по голове справа сидящего Джено. Он заметил, что Джено надулся, даже поначалу попытался поменять место, чтобы не сидеть рядом с Тэном, но от этого омеги ещё никто не уходил просто так. Таким образом, Джено остался сидеть рядом с ним, всё ещё обижался (немного, лишь для вида), но кушал, потому что пошли угрозы от того же Тэна, что он будет запихивать в него еду. – Лучше так, чем их приключения в университетском туалете, - вспоминает Джехён. Донхёк давится огурцом – Сончан жалеет что это не его член, – а остальные не обращают внимания. Кроме Тэёна, который не знает этой истории. Поэтому, пока остальные вернулись к поглощению пищи, Джемин стучит по спине Донхёку и ворчит на Сончана, мол, мог бы сам помочь своему омеге, Джехён рассказывает Тэёну о том случае, когда Донхёка внезапно настигла течка в универе и им пришлось уединиться в туалете. Их тогда спалил завуч и вызвал Джехёна в университет. Казалось бы, взрослые люди, а потерпеть до дома не могли. В том то и дело что не могли, потому что Донхёк в течку действует слишком опрометчиво, беспечно и не терпит ожидания: если «засвербело», значит надо устранить это здесь и сейчас. Они и без «всяких естественных штучек» не очень сдержанные, а когда поддаются животным инстинктам и природе – это буквально конец всему: выдержке, стыду, морали. Поэтому им лучше закрыться в комнате и творить беспредельщину дома, чем в публичных местах. День у всех начался громко, весело, немного шокирующе, но тем не менее у всех было хорошее настроение и предвкушение отличных выходных (а у некоторых – ожидание течки и небольшое волнение от их планов). В общем и целом все счастливы, не смотря на мысли Тэёна о собственной отсутствующей течке...