♡♡♡
Когда у Доёна что-то идёт не так, он начинает сожалеть о том, что он живёт. Ну, так, слегка. Он терпеть не может своё эго, свой характер и то, что он косячит тогда, когда этого совсем никто не ожидает. Он чувствует себя виноватым даже в том, чего не совершал! В этом была его проблема. Он просто сперва поступает так, как считает нужным, говорит что-то, а потом думает. Думает, правильно ли то, как он поступил, сказал, сделал или не сделал. И всё равно винит себя, хотя знает, что окружающие уже привыкли к его вспыльчивой, не всегда постоянной натуре. Он запросто зажигается, как спичка, горит, нагревает всех рядом с собой и быстро сгорает. В спорах добивается победы за собой, в ссорах не признаёт свою вину, но потом первый приходит мириться. У него не было и дня, чтобы не поссориться с кем-то или не поспорить. Обычно он спорит с Тэёном, будь то посуда, постельное бельё, последние новости и прогноз погоды, поступок главного героя в фильме и многое другое – буквально всё. Однажды, Доён вывел друга на спор о том, сколько по времени закипает полный чайник воды. Спорили просто так – на интерес. Они предположили время, поставили секундомер и полный электрический чайник. Доён победил, так как сказал самое приближенное число к времени закипания. Тэёну было абсолютно всё равно, он пришёл в гости к Доёну и Юте с тортиком и сидел его наминал, ожидая свой обещанный чай, пока Доён следил за секундами и в нетерпении дёргал ногой. Юта тогда отказался от участия в этом споре и занялся эскизом будущей татуировки: морда льва. Доёну же кровь из носу, нужно было победить даже в глупом, ничего не значащем споре. С этим смирились все окружающие его люди. Когда Тэён отключил вызов, Доён мысленно уже прощался с Тэёном, со своими коллегами по работе, с родителями и их собакой, со всеми знакомыми и понимал что у него проблема. Одна единственная проблема – он сам. Юта стоял на пороге кухни, оперевшись на косяк, выглядящий разочарованным и даже немного злым. И это то, что Доён не хотел видеть и чувствовать себя виноватым ещё и из-за испорченного настроения Юты. Он вытаращился на мужа, ожидая что тот будет делать и говорить. А Юта может загнуть что-то такое, на что Доён не сможет ответить или как-то отшутиться, не говоря уже про нападение в ответ. Он никогда не мог словесно противостоять Юте, а физически... не будем сейчас об этом. – Ты не хочешь детей, потому что я – это я? - спрашивает Накамото и сам не верит в свои слова. Потому что Доён не такой, он не мог быть двуличным. Юта верит и доверяет Доёну как самому себе, а тут... получается непонятная ситуация, в которой нужно разобраться. – Ты не правильно всё понял, Ютачка! - Доён вскакивает со стула, роняя телефон на стол. Он хотел было обнять Юту, поцеловать и пообещать всё на свете, лишь бы не видеть этой грусти в глазах. Но остановился, увидев нахмуренные брови Юты. – Это не из-за тебя! Я хочу детей... наших детей. Но мы ведь только год как женаты, зачем нам торопиться? Юта горько усмехается от того, что он на секунду смог усомниться в Доёне. Тот прав, возможно им ещё рано заводить ребёнка, но говорить ведь об этом не запрещено и очень даже можно. Да, Юта хочет ребёнка уже сейчас, но идти наперекор Доёну он не может. Юта знает, что если Доён сказал «нет», значит «нет». Если бы он сказал «я подумаю», то это значило бы «да, но я повыделуюсь». А как понять «зачем нам торопиться»? Это значит, что сейчас Доён не готов и им нужно ещё подождать? Или подождать до тех пор, пока одного из них не придавят биологические часы? Можно ведь по разному трактовать по времени эту фразу: может это значит «через пол года», «через год» или «никогда». – Доён, мы два года знаем друг друга, женаты даже больше года, - начинает Юта, проходя к столу и садясь на стул, – а беременность проходит девять месяцев. Итого у нас уже будет три года и два года женитьбы. Этого мало? Чего ещё ждать? Ты не уверен во мне? – Почему сразу не уверен? Я сказал, что мы можем не торопиться с этим и имел в виду то, что у нас ещё много времени. Разве ты готов к эмоциональным качелям? Я не беременный играю тебе по нервам, а представь что будет, когда я... – Ты не играешь мне по нервам! Я полюбил тебя таким, понимаешь? Я прям тащусь от того, что ты такой невыносимый! - Юта готов бить себя в грудь, чтобы доказать свою любовь к Доёну. Да он готов расшибиться об асфальт, чтобы доказать Доёну свои чувства. Доён мило дует губы, подходит к Юте и садится боком ему на колени, приобнимая его за плечи. Альфа порывисто целует его в щеку и трётся носом об ту же щеку. – Любишь за то, что я такой невыносимый? – Не только из-за этого, конечно. Ты сам весь такой... ну, - Юта неопределённо одной рукой описывает что-то в воздухе перед Доёном, а второй рукой держит его за талию. – Я понял, - улыбается Доён, зарываясь рукой в волосы мужа. – Но всё равно рано. Мы ещё не отошли от медового месяца, понимаешь? Какие из нас будут родители? – Мы будем самыми лучшими родителями! Омега качает головой и уже грустно улыбается. Из-за и для Юты он может пересмотреть свои взгляды на беременность и детей. И как бы он не боялся ответственности, родов и прочих проблем, пришедших с ребёнком, он сможет с этим справиться, потому что Юта рядом. Нужно только об этом хорошенько подумать, без давления и без грустных глаз Юты, который смотрит на него как потерянный щенок. Когда любишь человека, ты пойдёшь на всё, даже если придётся переступить через свои принципы, даже если ты от этого пострадаешь, даже если тебе будет больно: ради любимого человека люди выдерживают многое, а затем вместе радуются и чувствуют счастье. Так, если в конце концов все будут счастливы, разве не стоит рискнуть? Поставить на паузу своё кредо, довериться любимому человеку и ничего не потерять при этом. Это ведь возможно. Тэён был прав – Доён это признаёт и ему есть о чём подумать.♡♡♡
– Я ревную, - неуверенно шепчет Джемин, лёжа на Джено, а тот лежит на их кровати. Они недавно вернулись с учёбы, чуть устали и успели закрыться в комнате, прежде чем их отправили бы в магазин – чему подверглись Сончан и Донхёк. Потом, конечно, Джемин вышел поворковать с пришедшим Тэёном, потому что ему понравился этот омега, но в конце концов он опять ушёл к Джено, оставив старших «колдовать» на кухне. Джемин даже не стыдился того, что бесстыдно отвертелся от помощи, сославшись на головную боль. – Меня? К кому? - в полудрёме спрашивает Джено, почти не обращая внимания на боль в районе правого рёбра, где Джемин наверняка устроил свой локоть и теперь давит на кости. – Та ты при чём? - фыркает Джемин, резко садясь на бёдрах альфы и заставляет его проснуться, вздрогнув от резкости движений на себе. – Джехёна. – О боже, - протягивает Ли и замучено вздыхает, – я реально скоро буду думать, что ты втюрился в Джехёна. Тогда уже ревновать буду я. – Ты только угрожаешь, от тебя не дождёшься ревности, - машет рукой и оставляет ладонь на чужом торсе, скрытым футболкой. – Ну, смотри, раньше он всё своё внимание отдавал нам: Тэну, Юкхэю, Джисону, Сончану, тебе, мне и даже, чёрт возьми, Донхёку. А теперь он с Тэён-хёном и... - говоря это всё он отворачивает голову к окну, рукой ненавязчиво пролезая под футболку, – мне мало его внимания. Я совсем не против Тэён-хёна, мне он нравится, но я привык к Джехёну... Джемин (совсем не) легонько щипает пальцами кожу на животе Джено, совсем не обращая внимания на то, как напрягается пресс и шипит альфа. Джемин часто, когда расстраивается или о чём-то думает, щипает или кусает своего альфу, а тот стоически терпит, потому что обычно это не длится больше двух минут. Джено не только как успокоительное для омеги, но и ещё как игрушка-антистресс, когда запах лаванды на Джемина не действует. С этим нужно просто смириться и привыкнуть. К тому же, зависимо от ситуации Джено находит милой эту привычку. Джемин знает о своей «необычности» после того, как Джено пожаловался на синяки от укусов и просил так не делать или делать, но не так сильно. Тогда они неловко посмеялись, Джемин пообещал контролировать себя и, конечно же, не контролирует, а Джено смирился. – Скажи ему об этом. На выходных позови поиграть в приставку, как раньше? - предлагает Джено лишь бы отвлечь Джемина, который щипает его уже двумя руками. Это больше похоже на то, как когда кот умащивается на месте, собираясь лечь. – Я не хочу и не могу лезть в его жизнь, - вздыхает Джемин, снова ложась на Джено и оставив в покое его уже покрасневшую кожу под футболкой. – Он, в конце концов, встретил хорошего человека, хорошего омегу, а тут я такой: «Джехён, мне мало твоего внимания». – Тогда чего ты хочешь? – Не знаю... Может, поцелуешь меня? - он приподнимает голову к Джено, вытягивает губы уточкой и ждёт поцелуйчика. Улыбаясь, Джено берёт Джемина под подбородком двумя пальцами и засасывает его нижнюю губу, затем проникает языком в приоткрытый рот омеги, что совсем не ожидал такого поцелуя, и резко прекращает, наблюдая как Джемин с закрытыми глазами тянется к нему. Он недовольно стонет и поднимается ближе к Джено, чтобы продолжить поцелуй, тот охотно отвечает и прижимает омегу к себе. Они слишком любят поцелуи, слишком любят друг друга, слишком их тянет друг к другу, и вообще всё слишком. Они могли бы весь день обниматься и целоваться, ласкать друг друга, прижиматься, лежать вместе под одним одеялом – жаловаться друг другу что слишком жарко, но не раскрываться и не расплетать свои конечности, чтобы не отстраняться друг от друга. Но дела с утра и днём их не ждут, вечером они могут быть уставшие или их запрягают что-то делать, поэтому, когда выдаётся такое свободное время, Джено и Джемин используют по максимуму каждую минуту. Даже если молчат, даже если Джемин рассказывает о своей ревности Джехёна – они всё равно наслаждаются временем вместе. И никакие Донхёк и Сончан, которые ворвались в их комнату с громким смехом и друг за другом – словно сговорившись, хотя на самом деле запутались в ногах – упали на пол на пороге, не заставят их разорвать поцелуй. – Эй! Ну же, обратите внимание на нас! - кричит Донхёк, одновременно смеясь и кряхтя под Сончаном. Должно быть, эта картина выглядит смехотворно: их ноги находятся в коридоре за пределами комнаты, а туловище – в комнате. Звуки издаются довольно странные и это заставляет Тэёна и Тэна выглянуть в коридор. Но Читтапон, махнув рукой и буркнув что-то типа «ничего нового», потянул Тэёна обратно на кухню. – Господи, что вам надо? - нехотя отстраняется Джено, устраивая ладони на лопатках Джемина, чтоб тот не решил встать с него. – Не Господи, конечно, но мы. Пока вы рассосались, я уже и забыл что мы хотели, - ворчит Донхёк, за секунду поменяв настроение и уже отпихивал от себя Сончана. Он быстренько встал с пола, оставив там своего альфу, и плюхнулся на кровать к Джемину и Джено. – Мы ещё второй раз ходили за мороженым. Ваше любимое тоже взяли, можете сказать спасибо. – Спасибо, а теперь брысь отсюда, - Джемин пытается вытолкнуть Донхёка с кровати, пихая его ногой в бедро, но того с другой стороны притуляет Сончан, не давая ему свалиться. Звучит задорный смех Сончана и Донхёка, они отбивают друг друг «пять» за слаженную работу их пары, а Джемин недовольно скулит, пытаясь от досады не покусать Джено. – Вы противные задницы. – Мы знаем. Такие же как и вы, - говорит Сончан, хитро улыбаясь и обнимая Донхёка со спины. – Мы вообще хотели вам предложить сегодня ночью выпить. По личным расчётам, Джехён сегодня после ужина уйдёт к Тэёну. Вся квартира будет в нашем распоряжении. – Личные расчёты – это когда вы просчитываете, а не подслушиваете, - фыркает Джемин, но он доволен своими друзьями. – А выпивка? Нам ещё придётся идти в магазин? - спрашивает Джено. Это предложение его заинтересовало, он даже забыл чем они с Джемином занимались до этого. Или собирались заняться. – Всё уже продумано, - гордо изъявляет Донхёк, благодаря Сончану вспомнив чего они пришли, – наш запас с Нового года всё ещё на месте. На Новый год они закупились соджу, вином, коньяком, и половину не осилили – решили оставить на «другой раз». Тогда они послушно высидели до часу ночи у Юкхэя и Тэна в квартире, где они все собрались встречать Новый год, а затем свалили в квартиру на этаж ниже, оставив Джехёна с друзьями. Тэн, конечно, их просто так не отпустил: каждому дал по тарелке закусок, салатов и мяса на гриле, при этом ворчал: «Будто мы не знаем что вы там бухать будете. Закусывайте только и подготовьте таблетки на утро». Тэн их отправлял как на войну, Юкхэй буквально перекрестил – мало ли, вдруг поможет и это защитит младших от похмелья, – а Джехён молился о сохранности квартиры. Но следующее утро Тэн всё равно отпаивал молодняк бульоном и таблетками, потому что: «Дети, никто не смешивает соджу и коньяк!». Впрочем, время они провели хорошо. Не то что бы с Джехёном, Тэном и Сюйси было скучно, но молодым людям хотелось выпить без стеснения, бесстыдно поматериться при рассказе какой-то истории, которую услышали в стенах вуза или что-то, что произошло пока они были по отдельности. На крайняк, хотелось обсудить что-то интимное и личное, хотелось на пьяную голову сделать что-то, что точно было бы стыдно делать при взрослых. Сперва всё шло как по маслу: они выпивали, даже играли в какие-то настольные игры, обязательно кидаясь друг в друга обвинениями в жульничестве, которого не было. А затем пошло что-то не так, когда Джемин начал экспериментировать с алкоголем и стал поить друзей и себя своими «невероятными коктейлями». Напившись, они устроили дэнс-баттл, что закончился буквально совокуплением в одной комнате (спасибо Сончану, который не налегал на мешанину Джемина и соджу с коньяком и вовремя опомнился). Их первый Новый год, будучи совершеннолетними, прошёл незабываемо. Они и до этого не стеснялись друг друга, но после произошедшего могли спокойно зайти в ванну, пока кто-то принимает душ, или ворваться в комнату, что они делали практически каждый раз, и попадали на самое интересное. Что будет в этот раз – неизвестно никому, но их радует само по себе то, что они выпьют и будут одни в квартире. – Отлично, прекрасно, - радостно произносит Джено, порывисто целуя в скулу Джемина. – Посмотрим ужастики? – Ох, грёбанный ты трепатель нервов! - взмолился Донхёк, протягивая руку чтобы стукнуть Джено по лбу. Он не любит ужастики и все об этом прекрасно знают, но почему-то из раза в раз Джено предлагает всем вместе посмотреть какой-нибудь фильм, и не важно что Донхёк потом боится глаза закрыть в темноте. – Мы посмотрим что-нибудь не страшное, - успокоил Джемин, перехватывая руку Донхёка. – Я думал, мы просто выпьем и пообщаемся, - бубнит Сончан, тем самым напоминает о себе, хотя о нём никто и не забывал. В конце концов, они так и лежат на кровати ещё полчаса, разговаривают, шутят и смеются, но это не мешает Джено подремать ещё некоторое время. Донхёк умудряется скинуть Сончана с кровати и свалиться за ним, заставив Джемина аж хрюкнуть от смеха – и это даже не будит Джено. И так до тех пор, пока их не позовут ужинать. И позвал их никто иной, как Джехён, со стуком заглянувший в комнату Джено и Джемина. Его, конечно, не удивило нечто подобное клубку на кровати, но было неожиданно увидеть всех четверых спокойно лежащих, обнимающихся и общающихся – Джено уже бодрствовал. Хотя нет, он удивился, потому что четверо его «детей» спокойно лежали и мирно общались, даже без угроз задушить Джено или Донхёка и без всякого насилия, которым они время от времени награждали друг друга забавы ради. Джемин, кстати, вскочил и обнял Джехёна, заставив Джено натянуто улыбаться и шипеть, потому что омега в спешке надавил ему прям на пах ладонью, а остальных – сидеть в непонятках и не знающих как на это реагировать: то ли посочувствовать Джено, то ли поржать над ним. К слову, Джехён и Сончан посочувствовали, пока Донхёк сдержанно ржал. Но ужин не ждёт, еда остывает, а голодный Юкхэй обещает рвать и метать, если через минуту молодняк и Джехён не появятся за столом, поэтому им приходится вывалиться в гостинную. Тэн достаёт из духовки мясной пирог и тихо матерится (хотелось громко, но совесть, или что-то типо того, не позволяет – рядом малыш Джисон), потому что прихватка соскользнула и он обжег палец; Юкхэй в срочном порядке буквально побежал дуть на пострадавший пальчик своего омеги. Кто чем был занят: спасением от ожога, разговорами, не серьёзными угрозами и смехом, и они всё никак не могли усесться наконец за стол, чтобы Юкхэй уже молча ел и не жаловался на бурчащий живот (хотя он и сам не особо стремился сесть за стол, находясь в поисках мази от ожогов). И только малыш Джисон – уже накормленный и напоенный – сидел в детском кресле для кормления, наблюдал за громкими взрослыми и увлечённо жевал печенье, данное Тэёном с разрешения Тэна. Тэён всё больше входил в доверие ребёнка: малыш брал печеньки с рук омеги, спокойно сидел на руках и просился на ручки, даже почти не тягал за волосы. В общем и целом, у Джисона появился ещё один хороший нянька, которого почему-то нельзя таскать за красивую блондинистую шевелюру. Почему – ему пока неизвестно, но ребёнок над этим не зацикливается – в год и месяц ребёнок в принципе ни на чём не зацикливается и не запоминает – и продолжает хватать за волосы: и ему хорошо, и взрослые тоже так же шумят и смеются. Тэён же всему учился у Тэна, просто наблюдая со стороны и спрашивая то, что его интересует. Он считал необходимым знать об уходе за ребёнком, о том, как с ним заниматься, сколько гулять и как распознавать его буквально немые просьбы. Читтапон с какой-то гордостью рассказывал всё и показывал, научил менять памперс, от которого ребёнок уже сам отказывался, научил купать и кормить малыша. Все довольны и счастливы. Особенно Джехён, когда видит заинтересованного Тэёна, спрашивающего что-то у Тэна, когда видит как омега поглядывает на Джисона, пока все сидят за столом. Пожалуй, самое прекрасное что есть в мире – это любовь: к близким и родным, к друзьям, к своей паре, к ребёнку (даже не родному, те, кто любят детей, любят всех детей). А видеть свою любовь, который воркует с малышом – непередаваемо прекрасное чувство. Джехён ни за что не отпустит Тэёна, такого прекрасного и поистине неповторимого, потому что омега разносторонний: любвеобильный, милый и смущающийся, а в следующую минуту может шлёпнуть по заднице и с хохотом убегать по квартире, нарывающийся на игры и дурачества. Он не отпустит, а Тэён и не подумает уходить или как-то сопротивляться: потому что влюбился до одури сильно, до кружащейся головы и сбитого дыхания при виде Чон Джехёна. После ужина, Юкхэй с Тэном и Джисоном собирались к себе, на этаж выше, Джехён – к Тэёну, а четверых молодых людей оставят самих на себя. Никто и не думал, что они что-то задумали. Джехён никогда не был против того что они пьют, но просил ставить его в известность. А пока все собирались расходиться, младшие произвели спектакль: Донхёк мирно стоял мыл посуду, освободив от этого Джено, у которого сегодня была очередь на мойку посуды и уборку кухни после ужина, Джемин устроился на диване в гостинной с конспектом, который ему следовало написать, а Джено и Сончан скрылись в комнате, тихо доставая алкоголь. И все выглядели так увлечённо, никто даже не заметил что эта тишина, покой и умиротворение младших – лишь глазозапыление. Как только Джемин закрыл за последним выходящим Джехёном дверь, конспект улетел куда-то под диван, Донхёк стал бурчать и домывать посуду, а в комнате громче стали греметь бутылки. – Джено, послезавтра моя очередь мыть посуду. Вот и будешь отрабатывать, - Донхёк устало лёг поперёк кровати, когда вымыл ту гору посуды и убрал поверхности стола и плиты на кухне. – И вообще, какого хрена мы вручную моем посуду, если есть посудомойка? – Это было моим наказанием с четырнадцати лет, - говорит Сончан. Он много рассказывал о своём детстве и жизни с братом, но время от времени напоминал откуда удержавшиеся наказания или вот такие дежурства на кухне, что тоже воспринимались как наказания. – Что ж ты такого в четырнадцать сделал, что тебя поставили мыть посуду? - ужаснулся Джемин, затем «упал» сверху на Донхёка. Джено, сидя на полу у кровати, только сказал «спасибо» в никуда за то, что на кровати находится не он. Потому что Джемин костлявый и постоянно делает так, будто хочет раздавить или в крайнем случае травмировать всех к херам собачим. – Какой же ты кабан! Худой кабан, зараза, - кряхтел Хёк. – Пробовал курить. Я тебе рассказывал это, - игнорируя действо наподобие насилия омег на кровати, возмущается Сончан, когда Донхёк удивительно смотрит на него после упоминания курения. – Ты говорил, что чуть не получил по губам в пятнадцать, когда попался с этим на своём балконе. – Началось, - вздыхает Джено, имея в виду разборки Донхёка и Сончана, и открывает соджу, выпивая пару глотков. Пока Сончан обижался на Донхёка, за то что тот его якобы не слушает, Джено и Джемин устроились на полу с бутылками, принесли закуски, мороженое, которое они не ели, и на запивку лимонад без газа. На компьютере они всё же включили какую-то комедию, хотя настоящая комедия происходила у них под носом: Донхёк, всячески оправдываясь и крутясь перед Сончаном, сумел взять бутылку вина, правдами и неправдами как-то заставил выпить Чана и упоённо заткнул ему рот своими губами, несмотря на то что альфа пытался что-то сказать. Эта парочка была сама по себе комична, что бы они не делали, что бы не говорили – на них хотелось смотреть и глупо улыбаться, что и делали Джемин и Джено, забыв про фильм. В конце концов, когда все успокоились и нацеловались, они сели в своеобразный круг – друг на против друга – и стали пить: ради этого они и собрались. Фильм они выключили, потому что он только отвлекал внимание и шумел. Молодые люди просто общались, веселились и пили – впервые за долгое время они употребляли алкоголь, а это ни много ни мало почти месяц, после дня рождения Тэна. – Будет прекрасно, если Джехён будет с Тэёном, - говорит чуть опьяневший Джемин, лёжа на полу, головой на бёдрах Донхёка. – Они уже вместе, - напоминает Донхёк. – Я имею в виду навсегда вместе. Вот, как я с Джено, - он улыбается своему альфе, который улыбается в стопку с соджу. – Ну, и как ты с Сончаном. Донхёк переводит взгляд со своих колен – хотя должен был смотреть на Джемина – на Сончана, смотревшего на своего омегу как на единственную причину жить. Возможно, так и было, потому что каждое утро, на протяжении трёх лет, день они начинают с улыбки и приветствия друг друга с обязательным признанием любви – будь то шёпот на ушко или лёгкий поцелуй в уголок губ. Они друг другу легко улыбнулись и неловко отвели взгляд, чтобы через пару секунд снова встретиться глазами. – Ну, тогда все согласятся. Джехён заслуживает любви, - соглашается Донхёк, немного жалея что Джемин приземлился на его колени, а не в другую сторону – к Джено. Потому что ему хотелось обнять Сончана и просидеть с ним так до тех пор, пока не придёт время спать. – И Тэён-хён, кажется, очень хороший, - поддакивает Джено, отставляя от Джемина вино и соджу. Хватит ему. – Малыш Джисон лезет к нему больше, чем ко всем нам вместе взятым. А дети всегда чувствуют хороших людей. Все синхронно засмеялись, когда до них дошёл смысл сказанного Джено, но всё же согласились. Дети действительно чувствуют хороших людей с добрыми намерениями и поэтому не доверяют всем подряд. Детям, так же как и взрослым, положено доверять человеку, прежде чем доверяться. Джено, учащийся на психолога, многое знает об этом, поэтому никто не спорит и соглашаются. Не то что бы они могли или хотели, будучи подвыпившими, оспаривать понятную истину, которая является ясной, как солнечный день, не только с точки зрения психологии, но и по общим наблюдениям людей. Через полчаса, когда алкоголь ударил в голову и захотелось спать, они решили укладываться, поэтому, убрав все бутылки и закуски, они устроились на кровати, продолжая разговаривать. В основном говорил Джено, потому что Джено под алкоголем – разговорчивый Джено. И никто его заткнёт, даже Джемин, который уснул сразу же как только коснулся подушки. На кровати вчетвером им было тесно, но обнявшись было тепло и удобно лежать, поэтому они решили так и спать, – предусмотрительно, Донхёк отправил Джено и Сончана спать с краю, чтобы падал не он или Джемин, а их альфы.