Love me gently

Тэн обожает время, когда Юкхэй дома: в это время в квартире почти непрерывно звучит заливистый детский смех и радостный визг, Джисон мотается по квартире, убегая от отца, Куньхан же отыгрывается когда Юкхэй берёт его на руки: может и за волосы потаскать, и по щекам ладошками побить. Третью неделю Юкхэй дома и всё это время он помогает Тэну всем, чем только можно, нянчится с малышами. Особенно Читтапону нравится наблюдать за тем, как Юкхэй сюсюкается с детьми – и не скажешь, что мужчине почти тридцать. На эту картину Тэн мог бы вечно смотреть, если бы не перечень пунктов, по которым этого не получится сделать. Но, хвала небесам, в век технологий можно всё записывать на камеру, фотографировать и смотреть-пересматривать столько, сколько захочется. Именно поэтому вся галерея в телефоне Тэна и Юкхэя забита фото и видео своих детей. Им обоим просто необходимо оставить как можно больше воспоминаний о детстве детей, чтобы в будущем поделиться этим с ними же, и с их вторыми половинками, которых они приведут на знакомство. У Тэна есть два самых любимых фото: где Юкхэй везёт коляску с Куньханом – это фото он сделал недавно, во время одной из прогулок – и там, где Юкхэй поднимает Джисона до потолка и они оба смеются. Тэну иногда кажется, что он помешанный на своей семье, но он действительно так сильно их любит, так сильно любит проводить время вместе, что не может не запечатлеть хотя бы один момент из дня. Он может не брать телефон в руки, чтобы сфотографировать Сони, или Куньхана, или Юкхэя с сыновьями, но это должно быть что-то будничное, не такое важное, как остальное. Как сейчас, когда Тэн с Джисоном убирает игрушки в детской, а Юкхэй в спальне пытается уложить Куньхана спать, но звучит детский смех и, очевидно, спать никто не хочет. Тэн знает, что Юкхэй наверняка кривляется, чем смешит Куньхана, или щекочет малыша, что было не совсем правильно, поскольку ребёнок недавно поел. В прочем, если Куньхан не хочет сейчас спать, то ничего страшного, что с ним играет отец – позже он уснёт, как наиграется, главное не сильно сбивать режим. Джисон уже не складывает игрушки, потеряв к этому интерес, он теперь сидит на полу, где разложен крупный конструктор, и пытается расставить фигурки. Тэн и сам сел на пол, с улыбкой смотря на своего старшенького сына и спустя минуту присоединился к нему, чтобы помочь сложить что-то из конструктора. – Давай сделаем домик, Сони, - предложил Тэн, ожидая согласия ребёнка. Малыш кивнул, отдал папе пару частей конструктора, что держал в руках, и стал смотреть как строится «дом». Тэн рассказывал и показывал как устанавливать фигурки, попутно заставляя повторять Джисона названия и цвета фигур, а ребёнок старательно повторял, хоть и не все слога проговаривал, и подавал другие фигурки, что были рядом с ним. – Ставь жёлтый кубик на красный, - Тэн осознавал, что для двухлетнего ребёнка ещё тяжело понимать где куб, а где красный и жёлтые цвета, но Джисон поставил жёлтый на красный так, будто он знает всё лучше других. – Умничка, солнышко моё, - он чмокнул сына в щёчку и не удержался от объятий. – Будем ещё собирать домик? – Будем, - кивнул Джисон и начал тянуться к другим фигуркам, чтобы продолжить «строительство». Тэн отпустил сына и продолжил с ним собирать дом. Джисон выучил жёлтый цвет и начал только его выискивать среди конструктора. На радость родителям Джисон рос любопытным и умненьким мальчиком, он с удовольствием играл в развивающие игры, понимал и повторял всё, что ему говорят. Как и любой ребёнок, он не сидит на месте, но если привлечь его внимание и занять чем-то, то будет послушно играть и заниматься, пока, конечно же, ему не надоест. Тэн всегда хотел развивать своего ребёнка сам; он хочет подготовить Сони к детскому саду, чтобы его малыш не отставал от других детей, а может даже наоборот, был в чём-то лучше других. Для своих почти двух лет Джисон может говорить несложными и короткими предложениями, глотая некоторые слоги и слова, узнаёт некоторые цвета, и сам познаёт окружающий мир: чего стоит прогулка, во время которой ребёнок обязательно ощупает снег, рассмотрит голые деревья. По скромному мнению Читтапона, у него с Юкхэем чудо, а не ребёнок. И Куньхан будет таким, они уверены. – Тэн, иди сюда! - неожиданно позвал из спальни Юкхэй. Голос у него был чуть паникующий, что дало Тэну толчок к мгновенной панике и беспокойству: он схватил самое важное – Джисона – и быстро пошёл на зов мужа. – Что такое? Джисон сразу попросился на волю, а затем пошёл обыскивать прикроватные тумбочки. Юкхэй даже шутил, что Джисон станет следователем, раз часто проводит обыск в каждой квартире, где он находится. – Смотри, - Юкхэй чуть отошёл в сторону, чтобы дать обзор Тэну. На глазах Тэна Куньхан, лежащий на кровати, сам переворачивался на животик, смешно кряхтя, пыхтя и краснея от приложенных усилий – как-никак, ребёнок ещё слабенький и сейчас совершает первый в своей жизни буквально подвиг. Над ребёнком навис восторженный Юкхэй, внимательно следящий за каждым движением ребёнка и еле сдерживающийся, чтобы не помочь – тем самым он мог бы помешать – ему перевернуться на животик. – Я думал, что-то серьёзное произошло, ты меня напугал, - Тэн вздохнул спокойно, так как его мгновенное беспокойство оказалось беспочвенным. – Это тоже серьёзно! Я тоже испугался, когда Хани начал поднимать голову. Я сам увидел первые попытки ребёнка поднять голову! Я не пропустил это! Какой молодец мой сынок, сам переворачивается, - воркует Юкхэй и всё-таки помогает улечься ребёнку удобнее на животике. Куньхан сразу же начал поднимать голову, вцепившись пальчиками в плед, покрывающий кровать, и неустойчиво качаясь, поскольку мышцы ребёнка всё ещё были слабыми. Круглыми глазками он начал рассматривать открывшийся перед ним вид на роющегося в тумбе Джисона и окно. – Всё-таки нужно детей уложить спать, чтобы не сбивать режим, - Тэн присел на край кровати и по привычке погладил по спинке Куньхана, заставив его рефлекторно вскинуть ручками по пледу и вытянуть ножки. А ведь пару дней назад он привычно делал ребёнку массаж-упражнения для развития и укрепления мышечных рефлексов, и малыш не поднимал голову, хоть и напрягал шею, видимо уже тогда пытался поднять голову. Пришло время для взросления, с грустью осознаёт Тэн; Куньхану уже четыре месяца, ещё несколько месяцев и сидеть начнёт сам, а вместе с тем и зубы полезут. Омеге совсем немного печально, что время так быстро идёт, он уже со вторым ребёнком будет проживать то, что было, казалось, совсем недавно. А нет, «это недавно» уже сам устойчиво ходит, интересуется окружающим миром и растёт, кажется, не по дням, а по часам. – Да, сейчас уложим, конечно, - отозвался Юкхэй, всё ещё с улыбкой наблюдая за младшим сыном. – Поверить не могу, что я посмел пропустить такой момент у Джисона… – Ты ведь исправляешься, зачем наговаривать на себя? Думаешь, дети вспомнят, видел ты как они поднимают голову или не видел? - хмыкает омега, аккуратно беря на руки Куньхана и укладывая его спинкой на свою грудь. – Когда я увидел, как Джисон поднимает голову в первый раз, я запаниковал, правда. Лежал ребёнок, игрался погремушкой, а потом вдруг поднял голову. – Согласен, выглядит страшно, но это так прикольно: самостоятельным становится. – Ага, а теперь только и наблюдать, чтоб наш самостоятельный не перевернулся и не свалился с кровати, - сказал Тэн с улыбкой, а в конце мягко поцеловал Куньхана в душистый затылочек. От ребёнка по-детски пахнет молоком и его проявляющимся запахом бергамота, с ноткой лимона – запах маленького альфочки. Тэн готов сойти с ума от любви к своим детям. – Уложишь спать Хани, а я Сони. – Да, конечно, - Юкхэй с готовностью забирает с рук Тэна Куньхана и сразу приступает к укачиванию малыша, пока Тэн принимается уговаривать Джисона пойти спать. Минут через двадцать Тэн справился: Джисон уснул, затащив с собой две мягких игрушки – зайца и дельфина – которые привезли птенчики из Бордо. Зайца подарили Сончан и Донхёк, а дельфина – Джено и Джемин. Игрушки были небольшого размера, поэтому ребёнку было удобно уложить их по бокам от себя в кровати и спать. Тэну не захотелось убирать игрушки, когда Джисон уснул, потому что, очевидно, ребёнку понравились подарки и зачем лишать его этой радости. Хорошенько укрыв Джисона, Читтапон тихонько вышел и неплотно прикрыл дверь в детскую, а затем пошёл в спальню, где Юкхэй всё ещё покачивал на руках Куньхана. Подойдя ближе, Тэн увидел, что Куньхан уже тоже спит, а Юкхэй с улыбкой за ним наблюдает. – Можешь уже ложить его в кроватку, - прошептал омега, обнимая Юкхэя со спины и потираясь щекой о его плечо. – Он так же морщит носик во сне, как и ты, - уже не первый раз замечает Юкхэй и повинуется словам супруга: укладывает малыша в кроватку и укрывает одеялом. Альфа выпрямляется, поворачивается к Тэну и приближается к нему, отходя от кроватки. Они одновременно подаются друг другу на встречу и обнимаются. Юкхэй прижимает Тэна к себе, а затем спускает руки по талии и бокам к бёдрам, чтобы в следующий момент взять супруга на руки, заставив обхватить ногами свой торс. Он идёт к выходу из спальни, пока Тэн что-то ворчит шёпотом и крепко держится за мужа. Они оказываются в гостиной, Юкхэй садится на диван и помогает устроиться Тэну, не позволяя ему переместиться с себя. – Ты что это выдумал такое посреди дня? Мне нужно убрать, запустить стирку и приготовить ужин, пока малыши спят, - снова ворчит Тэн, но уже чуть громче и разборчивее. – Я хочу посидеть с тобой, моя радость, а потом помогу тебе с уборкой, или с чем скажешь. Мы всё успеем, сейчас просто посиди со мной в обнимку, - попросил Юкхэй, не отпуская слабо сопротивляющегося супруга. В конце концов, он добился своего: Тэн сдался, придвинулся ближе и обнял Юкхэя и руками, и прижался коленями к его бёдрам. Между ними не осталось свободного места, поскольку тесно находились друг к другу. – Ты и так пол дня тягаешь детей, зачем ещё и меня на руках держать? Отдохнул бы. – Всегда буду носить на руках тебя и таскать наших детей, пока они не сопротивляются. – До тех пор, пока спину не надорвёшь, да? – Ну чего ты разворчался? - перебил Юкхэй Тэна, а затем поцеловал его в приоткрытый и с готовностью податливый рот. В любой момент они могут приблизится к друг другу и уже быть готовыми к поцелую. – Мы давно не проводили время в интимной обстановке? – Ага, пару дней как, - усмехается Тэн, укладывая голову на плечо альфы. – Я ворчу на тебя, потому что беспокоюсь, а не потому что мне нужен секс. Не всё решается сексом, мой дорогой. – Да? Разве у нас не было периода, когда мы в любой момент уединялись? – Полгода с момента как мы съехались. Все мои претензии и недовольства заканчивались тем, что ты меня прижимал к первой попавшейся стене и целовал до тёмных пятен перед глазами. – Зато какая у нас страсть была: только зайдём в квартиру и уже раздеваемся, - продолжал вспоминать Юкхэй, невольно зажимая руками бёдра Тэна. По мере их воспоминаний просыпались и нынешние чувства и желания. Тэн весь подобрался, подняв голову с чужого плеча, и вопросительно посмотрел на улыбчивого мужа. – Что ты такое вспоминаешь? - поинтересовался омега, намекая на улыбку Юкхэя. – Наше прошлое. И то, что я тебя люблю. – Прошлое может произойти и в настоящем времени, ты ведь знаешь, - Тэн положил ладони на щёки Юкхэя и большими пальцами погладил гладкую кожу – Юкхэй не позволяет себе отпустить щетину, даже когда сидит дома. Это радует Тэна не только потому, что Юкхэй следит за собой, но и потому что у него и детей не остаётся раздражений на коже после поцелуев Юкхэя. – Может конечно, но сейчас хочется просто пообниматься. Юкхэй снова поцеловал супруга, отдаваясь его рукам на своём лице. Тэн продолжал нежно поглаживать его щёки, приподнимал его голову для удобства, и просто Юкхэю было комфортно находиться буквально в руках Читтапона. Тэн же «задним числом» думал, что: «Вот оно, наши чувства уже остужаются, страсть угасает, а вскоре может совсем пропасть, и тогда мы либо будем терпеть друг друга, либо разойдёмся». Но он остановил свои мысли, так как не произошло ничего плохого, и нет ничего такого в том, что Юкхэю хочется пообниматься, а не придаваться плотским утехам. К тому же, Тэн сам сказал, что у него есть ещё дела, а после секса они обычно засыпают в обнимку, а не идут убираться в квартире и готовить ужин. Закончив свой нежный поцелуй, они потёрлись носами и улыбнулись друг другу. И Тэн окончательно заткнул свои мысли, потому что нечего себя накручивать по поводу того, чего нет. Лучше провести какое-то время в объятиях любимого, чем надумывать себе всякого и тем самым портить себе настроение.

♡♡♡

– Надо убирать привычку пить каждый день, - задумчиво произнёс Джемин, держа бокал за ножку и покручивая его так, чтоб вино переливалось по стенкам. Не то чтобы они пили каждый день, но достаточно часто, в течении двух недель после возвращения домой, они сидели вчетвером и распивали бутылку-другую вина. Или пива, смотря какое настроение. – Звучит как тост, - улыбнулся Донхёк, приподнял свой бокал и поднёс к бокалу Джемина, чтобы чокнуться. Они посмеялись, чокнулись бокалами и отпили по глотку вина. Они сидели в квартире Донхёка и Сончана, разговаривая о том, о сём, вспоминая поездку во Францию и Германию, и обсуждали свои насущные «проблемы» в своей семье. Донхёк жаловался, Джемин успокаивал, и наоборот. Хоть и жаловаться было не на что, но под вино хотелось к чему-то придраться и обсудить это в тесной омежьей компании. А всё потому что Сончан и Джено оставили их дома, не взяли их с собой, потому что у них неожиданно появились свои какие-то дела. Вот Джемин и Донхёк решили тоже заняться своими делами: сперва они посмотрели какой-то фильм, а после просмотра достали бутылку вина, взяли бокалы и закуски и уселись на диване в гостиной, обложив себя подушками и укрывшись пледом. До сегодняшнего вечера они пили вместе со своими мужьями, но так как они приняли решение провести время по отдельности, то и выпивать они будут отдельно, хотя неизвестно, будут ли Сончан и Джено пить или нет. – Сончан рад стать дядей? - спрашивает Джемин. Он-то знает, что да, они все рады пополнению в семье, особенно если это дети Джехёна и Тэёна. Но вдруг Донхёк с Сончаном это обсуждали, а сейчас как раз было настроение посплетничать и пообсуждать что-то личное. – Думаю, более он будет рад только когда узнает, что сам станет отцом, - ответил Донхёк, выпивая ещё глоток вина. – Чего? - удивился Джемин, уставившись на друга. – Ты беременный? – Стал бы я пить, если бы был в положении? И вообще, эту тему мы с Сончаном решили не обсуждать ближайшие лет пять… - Донхёк загрустил, смотря в почти пустой бокал и закусив губу. Почему ему вдруг стало грустно он и сам не понимал, так как его всё устраивало: и жизнь, и их с Чаном планы, и их договорённость на счёт детей. Но с тех пор, как Сончан хотел купить какой-то детский костюмчик перед Новым годом, Хёк задумывается, когда говорит на тему детей – конкретно, их с Сончаном детей – и ему становится грустно. Было ощущение, что они ограничивают себя в этом плане, но на горизонте вырисовывалось их общее дело, над которым они сообща уже работают, и им точно будет не до ребёнка. Кажется, Донхёк запутался в своих чувствах по отношению к этой теме. – Ты же знаешь, что за эти пять лет может много чего случиться. А вдруг у вас так получится, что ты забеременеешь? Это уже не зависит от вашего желания и контрацепции, всё может произойти совсем неожиданно. И зачем себе запрещать что-то? Сейчас вы просто договорились, что не будете в ближайшее время заводить детей, а позже, когда захотите себе бэйбика, у вас может не получиться, потому что ранее, то есть сейчас, вы этого не хотели. Как себя настроишь, так оно и будет. – Я прекрасно это знаю, - усмехнулся Донхёк, покачав головой, а затем осушил свой бокал. Он не отрицал, что Джемин прав, но вот ощущать нависающую над собой угрозу «того самого» было страшно. – Я понимаю, что могут возникнуть проблемы и… Сончан тоже странный! - внезапно вспылил Донхёк, со стуком ставя бокал на журнальный столик. – Говорит, что детей пока нам не нужно, а сам выбирает эти костюмчики, интересуется всякими штучками для ребёнка, якобы он в этом ничего не понимает и хочет разобраться. Хотя мы достаточно узнали со времени рождения Джисона. И опыта какого-то набрались, родилось уже трое детей в семье. – И ещё успеем набраться, - поддакивает Джемин. – На подходе близняшки хёнов. – Да, я о том же. Странно это всё… – Главное вообще не думай об этом. Как будет, так будет. – Сказать легко, - хмыкнул Донхёк и потянулся за бутылкой, чтобы налить себе ещё бокал вина. В этот же момент входная дверь открылась и весь их вечер обещал разбавиться обществом их мужей. Пока Джено и Сончан переговаривались и раздевались с улицы, Донхёк всё же налил себе вина и расслабленно откинулся на спинку дивана, прижав к себе бокал. Через несколько секунд зашли альфы. – Ну и что это такое? - возмущённо протянул Джено, смотря на Джемина. Джемин улыбнулся, пожал плечами и выпил оставшееся вино в своём бокале. Ясно, как день – он дразнил Джено. Или играл ему на нервах, что происходило, если омега выпивший, а Джено нет, но это бывало очень-очень редко. Обычно они пили вместе, а затем веселились или ещё что, но не играли друг другу на нервы. Они в принципе не ссорились по пустякам и на трезвую голову, но вот если Джемин выпивший и у него подобающее настроение, чтобы «доебаться», то так и будет. Джено стоически всё примет и вытерпит, потому что это его любимый Джемин, будь он хоть пьяный, хоть трезвый. – Это единственное, чем вы занимались, пока нас не было? - спрашивает Сончан, подходя к Донхёку и забирая у него бокал, а затем подносит посуду к лицу и нюхает аромат вина. Сончан был в курсе, что Донхёк и Джемин не будут просто смотреть сериал или вышивать, а проведут время в своё удовольствие, поэтому он не удивился увиденному. – Нет, - хитро улыбнулся Донхёк, будто это не он ещё пару минут назад сидел тут и грустил, изливая свои переживания лучшему другу. – Стриптизёры в ванной, любовники в спальне. – Смешно, - кивнул Сончан, показывая что он Донхёка услышал. Со стороны омеги это была провокация, но Сончан не поведётся, так как знает Донхёка как себя самого. Сейчас Донхёк показывает своё недовольство и вредность, потому что испытывает обиду, поэтому ему нужно уделить внимание, задобрить чем-то, закидать комплиментами и всё вернётся на круги своя. – Выпьете с нами? - предлагает Донхёк, не обращая внимания на то, что его муж освобождает от подушек место сбоку для себя, чтобы в конечном итоге обнять Донхёка и поцеловать его за ушком. Возможно, Донхёк не будет долго обижаться, капитулируя уже через пару поцелуев. Джено и Джемин переглянулись, один смотрел с неприкрытым недовольством, а другой с игривостью и вызовом, но, конце концов, Джено сходил на кухню за ещё двумя бокалами. Джемин взял его за руку, потянул на себя, заставляя усесться рядом с собой. Их вечер продолжается уже в полном составе; бокалы вновь наполнены вином, улыбки были искренние и радостные, потому что никто не может долго обижаться друг на друга. Не тогда, когда Донхёк «купается» в хаотичных лёгких поцелуях Сончана, который вот так бессовестно задабривает супруга; не тогда, когда Джемин сам ластится к Джено, сглаживая его недовольство по поводу того, что он выпил без него. Им хорошо друг с другом, даже если рядом так же милуются друзья: за годы своей дружбы они и не такое проходили и, уверенны, пройдут ещё что-то. Стоило им выпить пару глотков, как всё помутнение и притяжение друг к другу рассеялось, словно по щелчку пальцев – они не забываются в своей любви друг к другу. Раз этот вечер они решили продолжить вместе, вчетвером, то нужно уделить внимание друзьям, не только друг другу. Донхёк и Джемин, конечно же, интересуются где были Сончан и Джено и почему их не взяли с собой. То ли отмазались, то ли сказали правду, но альфы ответили, что это сюрприз. Больше они ничего не говорили на эту тему, а Джемин и Донхёк не допрашивали, как бы не хотелось узнать что это за сюрприз. На фон они включили какую-то рождественскую комедию, но в основном они разговаривали о всяком разном и пили вино – обязательно с тостом друг за друга, за их дружбу, за их любовь, за их будущее… Вечер заканчивается спустя три бутылки вина – помимо этого, Джемин и Донхёк выпили ещё одну, пока Джено и Сончана не было дома – и в час ночи. Им уже хотелось спать, поэтому они приняли решение расходиться и договорились, что это последние их посиделки с алкоголем без повода. – Хочу рис с мясом, - говорит Джено, стоит им с Джемином зайти в квартиру. Джено покачивается у стенки, пока разувается, Джемин закрывает входную дверь и контролирует, чтобы Джено не навернулся случайно. Джемина, на самом деле тоже немного штормит, но он чувствует ответственность и необходимость проконтролировать Джено и себя до тех пор, пока они не лягут в кровать. – Рис с мясом? Час ночи, Джено, какое мясо? - интересуется Джемин, снимая куртку, которую на него надел Джено, чтобы не простыл в подъезде, пока они спускались с пятнадцатого этажа. – Маринованное в соевом соусе, - отвечает Джено, мило улыбаясь, а Джемин ловит микроинфаркты от этой улыбки и спокойного, притягательного голоса альфы. Джемин не хочет отказывать такому милому Джено, даже если тот чуть-чуть пьяный. – Может в душ и спать? А завтра я приготовлю тебе то, что ты захочешь, - предлагает Джемин. – Хорошо, тогда спать, - легко соглашается Джено, кладёт руку на талию Джемина и вместе они идут в ванную: чуть пошатываясь, но держась друг за друга и за стены. С горем пополам они приняли душ, никто не поскользнулся и не упал, разве что Джено задел полочки и всякие баночки-бутылочки свалились и Джемину пришлось ставить всё на место, потому что он: «лучше знает, как всё должно стоять». Освежившись и чуть протрезвев, они оделись в пижаму и легли в кровать. Джемин удобно устроился почти полностью на Джено, уложил голову ему на грудь и слушал спокойное биение сердца. Джено обнимал его, кончиками пальцев поглаживая бока – этот жест вместе с ароматом лаванды Джено действовал на Джемина как успокоительное и он был уверен, что вот-вот уснёт. – Что ты думаешь на счёт свадьбы? - вдруг спрашивает Джено, говоря шепотом на случай, если Джемин уже уснул. Джемин уже начинал погружаться в сон, поэтому ему показалось, что так начинается его очередной сон с Джено. Не то чтобы Джемин часто мечтал перед сном о своём любимом Джено, но такое происходило и в основном ему потом что-то снилось с участием себя и Джено. – Что? Джено улыбается – чего не видно в темноте, но Джемин буквально чувствует его улыбку – и повторяет свой вопрос. Услышав, что спрашивает Джено, Джемин всё ещё думает, что он уже во сне. Он поднимает голову, пытается в темноте рассмотреть выученные до миллиметра черты лица любимого человека, а шестерёнки в нетрезвом и сонном мозге начинают усиленно крутиться. – Оу, ну, я думал, что мы подождём год-другой, когда освоимся на работе, - нерешительно звучит Джемин, боясь обидеть Джено. – Зачем нам ждать год-другой? Я просто спрашиваю у тебя, хочешь ли ты свадьбу в ближайшее время. – Конечно я хочу, но… – Хорошо. Всё обсудим завтра, - перебивает Джено, целует Джемина точно в лоб и гладит его по голове, зарываясь пальцами в волосы. – Спи, зайчик. Как бы ни было интересно Джемину, он не стал ничего спрашивать – лёг обратно на грудь Джено и попытался уснуть. Джено засопел уже через пять минут, а Джемин всё не мог выбросить слов Джено из головы и, собственно, не мог даже сомкнуть глаз. Что бы там не задумал Джено, Джемин рад был слышать эти слова от него, потому что сам он не хотел поднимать тему свадьбы – его в принципе устраивал статус жениха, его устраивало быть окольцованным, а о росписи и свадьбе он думал только мельком, как бы на будущее, что будет когда-то там. Но если Джено поднял эту тему, то он что-то надумал и они это обязательно обсудят завтра. Но уснуть Джемин всё равно не может, даже в тёплых объятиях Джено и с усталостью в теле.