***
Потихоньку крадучись, словно грациозная кошка наступали сумерки. За пеленой грозовых облачков так и не прогляделось ни одной звезды, да и ветер ощутимо похолодел. Ребята сделали правильный выбор, что ушли из-за стола - здесь, у речки без проблем можно развести согревающий костер, и чудным образом он всё ещё источал аромат подпаленной картошки. Малышка Хис тоже решилась к ним присоединиться, только с отцовским условием, что она наденет теплую кофточку. - Ты ведь не слышала, что Кенни там говорил? - почти сразу Эрвин достал нужную кофту из сумки и подал дочке. Та одевалась самостоятельно, даже пуговицы застегивала, хоть и неумело. - Нет, я вообще ваши глупые споры не слушаю! - Ты просто умница. Не сходя с порога, в умилении глядел Эрвин на то, как перед большим зеркалом красуется его дочурка. Словно недавно Мика точно так же крутилась вокруг себя и старательно приводила себя в порядок, воображая себя принцессой... - Немножко посидишь с ребятами, а потом спать, - выключившийся свет в коридоре заставил Хис побыстрее убежать к папе. - Договорились? - Но я не хочу спать...- надулась Хистория, а стоило выйти из дома, как вновь радостно заулыбалась и побежала к взрослым товарищам. Даже споткнуться умудрилась, но не придала значения ободранным ладошкам - отряхнулась и уселась на бревно прямо рядом с Марко. Сестра всё хаживала вдоль костра и чуть дальше, оставляя следы на сыром бережку. - Ты осторожнее с моей гитарой, - свет от огонька так эффектно ложился на силуэт Мики, что невольно придавал её словам угрожающую окраску. - Что играть-то собираешься? Жан осторожно задевал ноготками струны инструмента. Под тихие звучания нот как-то легче думалось, только за смехом Хистории их почти не было слышно. Она совсем разыгралась вместе с Марко в своеобразные прятки - убегала куда-то, пряталась у него за спиной, за сестрой...И Марко, не вставая с места, не без удивления ("А, вот ты где!") находил и салил её при удобном случае. Кирштейн глядел на его улыбчивое лицо, как завороженный. В голове зароились мысли о том, что всего пара дней, и всё - они не увидятся еще бог знает сколько. От такого даже тоскливой усмешки не получилось выдать, а Жан всё старался гнать реалии прочь. - Жан, ты чего? - наконец обратил на него внимание товарищ. И Хистория вроде как наигралась, уселась на свое место и устало обмахивалась ручками. Вместо ответа парень обернулся обратно к Мике с уже принятым решением: - "Самоцветов" я умею. А песню...Вы сами угадаете. И полилась мелодия, совсем как быстрая речушка. Товарищи с первых же аккордов её узнали - нежную, звонкую, теплую до мурашек. Когда же начали петь, то поняли - никто из них на вокал не ходил, но им то совершенно без надобности. В сочетании друг с другом так переплетались неумелые голоса, что даже вслушиваться не надо для понимания. Просто сядь рядом и сердцем прочувствуешь, с какой душой и искренностью ребята вторят мелодии гитары.***
В беседке атмосфера изменилась лишь с открытой бутылкой сливового самогона. Нет, выпили совсем немножко, но и с тем уже виднелся прогресс. Между Кенни и племянником не чувстовалось привычного напряжения, они будто даже успокоились. Ури не изменился совершенно - что пил, что не пил, всё одна картина. Только Эрвину, как предполагаемому водителю пришлось воздержаться, и чокался он со стаканчиком компота. - Почти то же самое, - посмеивался мужчина. - Но немного полегче. - Эх ты! - Кенни отставил опустевший стаканчик в сторону и приобнял Ури. - Одуванчик-одуванчик... Ты меня так не обижай больше. В дорожку дам тебе, вот попробуешь - хах! - и сравнишь. - Дрянь, да и только. - хоть и морщился, но всё-таки Леви допил остатки алкоголя. Почувствовав покалывание на щеке, он инстинктивно хлопнул по ней и убил присосавшегося комара. - Надо собираться уже. Пойду детям скажу. - Ох, а я думал девочки у нас на выходные останутся. - устало положив голову на грудь сожителя, Ури подметил это с какой-то тоской. - А...Разве? Вопросительно Леви глянул на мужа, и то, что тот для отвлечения всё покручивает в руках несчастную вилку, ему не понравилось. Даже головы не поднял. Старики зато смекнули - Эрвин до последнего дотянул и так ничего Аккерману сказать не удосужился. - Ну, Леви, я тут подумал... - Ты опять уезжаешь? Смит медленно прикрыл глаза и, поджав губы, неторопливо кивнул. Он чувствовал, как Леви не шевелится и сверлит его взглядом. Не перестал и когда Эрвин голову всё-таки повернул. На первый взгляд у Леви никаких эмоций не было, будто просто безразличное выражение, но только Эрвин мог прочитать на нём такой болезненный холодок... - Хорошо. - наконец бросил Аккерман и отвернулся к дяде. - Кенни, налей мне еще. - Ты только скажи. - усмехнулся старик и щедро плеснул племяннику аж до половины стакана, но последнего это не устроило. Вырвав бутылку, он заполнил сосуд чуть ли не до краев. Если бы Эрвин не спохватился, Леви бы уже всё допил, словно обычную воду. Чего уж там, даже Кенни от такого прибалдел. - Леви, Леви!..- Эрвин бережно, но с привычной силой держал названного за плечи, пока тот отмахивался. - Давай отойдем и я всё объясню, ладно? - Что объяснишь? - хладнокровно спросил Леви. Он попытался встать с места, но так сильно закружилась голова от целого полстакана самогона, да и муж не отпускал...Но всё-таки им удалось оставить понимающих родственников и пройти несколько метров до одинокой сливы. - На этот раз всего на месяц-полтора, не как в прошлый раз. - И давно ты узнал? - Леви прислонился к деревцу и глубоко вдыхал холодный вечерний воздух. Внутри, всё разгоряченное, словно водой остудило. - Неделю...Неделю назад документы пришли. - Эрвин потёр шею, глаз не спуская с сожителя. - Уезжаю дня через два-три. Леви тоскливо усмехнулся. На языке всяческие упреки крутились, что Эрвин дома толком не бывает, но всё пришлось сглотнуть вместе с неуместной обидой. Что уж поделать, ничего его возмущения не изменят. Совсем рядом слышалось звонкое бренчание гитары. Песня, что так душевно запевали ребята, раскаленной стрелой пронзила мужские сердца, да там же и осталась остывать. В первой части шла речь о неизбежности разлук, и Леви лишь фыркнул: "разголосились". Но чем больше песня набирала обороты, тем теплее становилась лирика. И подгадав именно такой момент, Эрвин смелее шагнул ближе к любимому. Последний пытался сделать вид, что упирается, но это было невозможно. Невозможно, когда тебя с такой напористой нежностью заключают в объятия, одной рукой обвивая талию и прохладными пальцами поглаживая кожу под незаправленной рубахой. В другую ладонь идеально легла чужая, ощутимо поменьше и грубее. Маленькие поцелуйчики вдоль пальцев сильнее вскружили голову подвыпившему Леви. А то, что Эрвин на самое ухо нашептывал слова песни, и вовсе казалось сведет с ума: - Всё, что в жизни есть у меня...Всё...в чём радость каждого дня... - Всё...что я зову своей судьбой, - Леви тихо отозвался, словно надеялся, Эрвин его не услышит. - Связано...Связано только с тобой. В медленном танце покачивались влюбленные, как крепкие деревья на ветру. Толком не двигались, но так наоборот сильнее чувствуешь партнера. Слышишь его басистый шепот, его сердцебиение...И даже такой идиллии рано или поздно приходит конец. - Всё, я забыл второй куплет! - громко провозгласил Жан и побренчал ещё немного для вида. Друзья от досады только посмеялись, но Мика еще и силы нашла сказать гитаристу, что он самый настоящий оболтус. Эрвин остановился и уткнулся в плечо благоверного, вырвалась парочка смешков: - Ну вот. Так я почему девочек на выходные решил оставить...Хотел с тобой пару дней, ну...Или денёк хотя бы, просто погулять. - Просто погулять? - переспросил Леви с приподнятой бровью. Освободившейся рукой огладил вспотевшую шею Эрвина и не желал убирать ладонь. - В театр сходим. - мягко улыбнулся блондин. - Еще куда-нибудь...Вот увидишь, мы так разгуляемся, что на месяц вперед хватит. Леви в раздумьях водил языком от щеки к щеке, и, цокнув, выдал: - Наивный ты.***
По благополучному возвращению в беседке остался один лишь Ури, неторопливо убирал он со стола посуду. Кенни стоял где-то неподалеку, судя по запаху табака, но упаси бог на него наткнуться в такое темное время суток. Вскоре и он вернулся помогать остальным наводить порядок. Возле гаснущего костерка тоже уже не осталось таких уж бодрствующих ребят. Мика вернула себе законный инструмент и лениво перебирала пальцами струны, убаюкивая саму себя. Жан тоже выбился из сил и не чувствовал прежнего азарта. Сидел на холодной траве возле бревна, голову склонив к мягкой ноге Марко. Сонно глядел в чернющий силуэт леса - а ведь где-то там можно было и берег рассмотреть. У Бодта и самого ужасно слипались глаза, но положение просто не позволяло встать и уйти. Еще минут пятнадцать назад хитрющая Хистория уговорила товарища просто посидеть у него на коленках. В итоге она так крепко уснула, что у благодушного Марко совести бы не хватило разбудить малышку. А тут еще и Жан его ляжку вообразил подушкой... - Ребят...- пугающе вдруг проскрипела Мика, отставив инструмент в сторону. - Пойдемте уже. Жан шумно вздохнул, рукой растирал заспанное лицо и ерошил волосы. До последнего не хотел подниматься с "подушки", но всё-таки пришлось лишить себя комфорта: - Костер только потушить надо, - потянувшись хорошенько, парень доковылял до речушки и, как и в прошлый раз, с ладоней окатил тлеющие угольки водой. - И Хисторию уложить бы. М-м...- Марко, ничего не соображая, чуть сильнее прижал к себе забывшегося сладким сном ребенка. - Мика, у вас же есть здесь...кровати? - Угу, давай сюда... - потерев глаза, старшая сестра осторожно забрала малышку на руки. В полголоса она забормотала, - Мы с ней здесь остаёмся. Спокойной ночи, и унесите Элину обратно...пожалуйста. На той ноте и распрощались (за невозможностью рукопожатий, парни лениво похлопали подругу по плечу). В синеватом мраке всё равно легко получалось разглядеть лица рядом стоящих людей. Ближе к беседке, единственному источнику света, все проглядывалось еще лучше. Но парням не туда - надо вернуть Элину (а так звали Микину гитару) назад, в сырой и пыльный гараж. - Оставим её у стеночки, - оклемавшись, Жан чуть бодрее зашагал, закинув увесистую гитарку на плечо. - Не хочу в гараж заходить, там небось еще темнее. - Боишься? - невзначай так усмехнулся Марко и заметил, как пародийно собеседник мотает головой. - Споткнуться и упасть на арматуру какую-нибудь? Боюсь, конечно. - А-а...- у Бодта протяжная буква ненароком превратилась в зевание. - А я думал, ты совсем бесстрашный у нас. - Скажешь тоже. Как обещали, так и сделали. В саму постройку парни заходить не стали, только дверь открыли и оставили инструмент рядом с железной стенкой. Напоследок Марко попробовал побренчать немного, но гитара такого удара не выдержала - покосилась и упала в сторону, к остальной куче барахла. - Надеюсь, она выжила. - А куда она денется? - Жан спустился на окаменевшую землю вслед за другом. Видно было, как взрослые уже последние тарелки уносят, так что парни уселись на малочисленные гаражные ступеньки в ожидании. С минуту они молча сидели и смотрели вперёд себя, на редкие садовые деревца. Первым решился подать голос Марко: - Чудесный вечер вышел. - вздохнул он и слегка повернул голову в сторону товарища. - Я бы...м-м...Я не знал, что ты можешь "Самоцветов" так хорошо играть. - Да...- Жан без самодовольства провёл рукой по волосам. - Девчонкам нравится, вот я и выучился немного. На его заявление Бодт лишь мысленно закатил глаза, и даже не поймал себя на том, что у него поджались губы. - Но...й-если хочешь, я как-нибудь тебе самому сыграю. Или! Или вообще научу, хочешь? - Жан чувствовал, как от холода уже расходится дрожь от груди и до кончиков пальцев. Уверял себя, что от холода. Обычно Марко с удовольствием бы согласился, но сейчас что-то тянуло его в противоположную сторону. Неприятное чувство, похожее на голод. Такое же, как и раньше, все эти пару дней. Бодт что-то мысленно подсчитывал, переводил взгляд туда и сюда, и наконец отрицательно замотал головой: - Нет, лучше не надо. - А? - Жан искренне удивился такому ответу. - Думаешь, не получится? - Просто...лучше не надо. - повторился Марко, а сам уже чувствовал, как глубже становится яма, в которой они с Жаном застряли. - Ну, - Кирштейн пожал плечами и беззвучно вздохнул. - Дело твоё. О, точно, мы ведь завтра на танцы собирались! - Нет! - уже откровенно заволновался Марко. Ощущение было такое, словно нырнул в ледяную прорубь. Зато он хоть повернулся к товарищу, но что толку? Всё равно заметно отодвинулся и в неловкости замолчал. - Да почему?! - Жан уже начал раздражаться. В полусогнутом положении он повернулся и поставил локти на колени, в недовольстве жестикулировал, - Марко, я послезавтра уже уезжаю, а ты только и делаешь, что сторонишься меня! Эй, я чем-то обидел тебя? Неудобное молчание прерывали шелест листьев и едва слышимые мужские споры на фоне. Никто из парней не продолжал разговор. Марко вместе с тем старался смело глядеть в глаза нахмуренному Жану: - Ответь сначала. Зачем ты вообще приехал? Кирштейн изменился в лице. Он больше не выглядел недовольным, нет, скорее обалдевшим. - Я хотел...Повидаться с тобой, пока есть время. - Тогда к чему все эти твои жесты? - Бодт чувствовал, как лицо наливается жаром, и поскорее отвернулся, направив взгляд на такие неинтересные деревья. - Когда я рубашку не застегнул, когда играли, про сырки вообще молчу...Жан, что происходит? Кирштейн слышал дрожь в голосе товарища. Он и сам ненавязчиво прикрыл одно ухо ладонью, неумело притворившись, словно согревается: - Если ты в этом что-то такое видишь, то это твои проблемы. С языка сорвалось первое, что пришло в голову. Он ведь не это хотел сказать. А Марко уже глядел в огорчении и озлобленности, насколько позволяла ситуация: - Хорошо, что ты видишь в этом проблему. - он вскочил на ноги, а за ним импульсивно и Жан. - Тогда я сам в ней и разберусь. - Что, - Кирштейн отчаянно развел руками. - Прикажешь мне уехать куда подальше? - Не дождешься. Если бы ты такой, - глухо постучал Марко по железу. - Стенкой твердолобой не был, то я хотел просто наконец поговорить! - Я пытался! Если бы ты не убегал от меня, я может вообще бы первым разговор завёл! Ну ладно, раз я стенка, то ты...- и Жан выпалил первое, что пришло в голову, глядя на рассерженного Марко. - Хомячок, вот кто! - Хом...- по началу от такой нелепости Бодт вскинул брови, но обескураженность как рукой сняло, едва он коснулся своей щеки. Он больше не выглядел сердитым. Скорее откровенно разочарованным. - Ох, какой же ты ребёнок. Кирштейн только сейчас подумал о том, как же во время ссоры может звучать даже самое милое прозвище. Голова уже откровенно гудела от избытка чувств и нахлынувшего желания спать. Но ещё сильнее Жана удивило то, что Марко всё ещё не отвернулся от него и не ушёл. - Н-нет я не это имел ввиду, ты!.. Ты не так понял, я просто...Прости, мне на самом деле очень нравится твоё лицо, и вообще...Я вообще...- Жан вдруг закрыл лицо руками и прислонился к стенке, немного сполз вниз. Его голос стал непривычно спокойным и серьёзным. - Я вообще не знаю, что говорить. Мне просто страшно. Парню всё казалось, что от откровенностей сейчас точно съедет крыша. И она бы съехала, если бы чужая рука аккуратно не убрала закрывающую теплое лицо ладонь. - И мне страшно. - Марко старался держаться хоть немного увереннее. - Поэтому нам лучше успокоиться, и дома ты мне всё расскажешь. - Всё-всё?.. - Кирштейн убрал вторую руку и смотрел на товарища украдкой, с надеждой и безысходностью в то же время. - Всё-всё. Я же пообещал решить эту проблему. - Ай, блин...- пришлось Жану выпрямиться, чтобы виновато потереть шею. - Это я тоже...ляпнул, не подумав. Марко пожал плечами и ничего ему не ответил. Он и сам едва соображал. В голове осталась лишь звенящая пустота. И всего одна мысль. С Жаном они больше не друзья. По крайней мере, не такие, как раньше.