Равноценный обмен

Хакс не мог сказать точно, что вынуждало его пробираться в недра «Супримаси», когда тот буквально раскалывался на куски. Любой здравомыслящий человек помчался бы к спасательной капсуле, к шаттлу — куда угодно, только не в глубь пылающих руин умирающего корабля, бывшего их столицей. Но что-то подталкивало его к лифту, заставляя рискнуть воспользоваться ненадёжным механизмом и подняться к тронному залу. Что-то, от чего щемило в груди, клещами стискивая рёбра вокруг лёгких. Сердце бешено колотилось о сведённую судорогой грудную клетку, нутро, казалось, наполнилось расплавленным свинцом, который ворочался в кишках, словно живое существо, готовое разорвать его на части. Хакс ни разу до сих пор не игнорировал своё внутреннее чутьё — и оно никогда прежде не подводило его. Когда оно ему говорило действовать или предупреждало об опасности, он прислушивался к нему. Когда нутро подсказало ему, что аристокра Митт’али’инрокини очарована Рэй Слоун — он поделился этим с ней, со своей приёмной матерью, и не ошибся. И теперь Слоун жила в счастливом союзе с могущественной чисской, которую любила без памяти. Когда нутро подсказало, что именно Брукс организовал диверсию на его шаттле, он не ошибся. И у него наконец появился необходимый предлог, чтобы покончить с одним из своих обидчиков из детства. Когда нутро подсказывало, что ещё не время убивать Брендола, он проявил выдержку и был вознаграждён. Фазма помогла ему уничтожить отца, избавиться от его гнетущего влияния. Чутьё никогда не подводило его, даровав терпение, присущее ему и поныне. Терпение, которое его враги принимали за слабость. Слоун говорила ему, что у него есть чутьё, чтобы вести вперёд, планировать, предсказывать события до того, как они произойдут, угадывать мотивы окружающих задолго до остальных. Она поощряла его интуицию, его инстинкты, утверждая, что это качества хорошего, талантливого лидера. Хакс считал иначе, но альтернатива ужасала (и Слоун тоже понимала это). Поэтому они списали всё на интеллект, созданный для военного поприща, на врождённый талант — подобно тому, как было у гранд-адмирала Трауна. Хакс проигнорировал свой внутренний голос только однажды. «Супримаси». У него было ужасное предчувствие: сосредоточить все ресурсы в одном, довольно уязвимом, месте — безрассудство и бессмысленная демонстрация силы. «Со „Старкиллером“ всё было иначе», — напоминал себе Хакс. «Старкиллер» был оружием, а не вместилищем основной части ресурсов Порядка, если не абсолютно всех. С «Супримаси» они допустили ошибку, но не существовало безопасного способа сказать «нет» Сноуку. И теперь Хакс видел доказательства того, что стоило прислушаться к своим инстинктам. Створки лифта разъехались в стороны, и Хакс застыл при виде открывшейся перед ним картины. Сноук был мёртв. Его тело, разрубленное пополам, валялось у трона. Трупы преторианцев разметало по всему залу. В живых остались лишь два человека. Мужчина в чёрном лежал на полу, над ним стояла фигура в бело-серых одеяниях. Ярость овладела Хаксом, весь мир сузился до одной точки, когда он опознал в этой фигуре мусорщицу. Склонившись над Кайло, она неуверенно протянула руку, словно размышляла над чем-то. На её юном лице читался внутренний конфликт. Хакс знал, что девчонка обладает Силой, знал, что она, скорее всего, одолеет его, независимо от того, что он предпримет, но тело не прислушалось к разуму. Шинель соскользнула с плеч, и Хакс ринулся вперёд, прежде чем успел в полной мере осмыслить то, что делает. Сосредоточенный на своей ярости, он приближался к девушке. Ноги сами несли его по обугленному полу, усыпанному обломками. Рука метнулась к спрятанному бластеру. Вскинув его, Хакс оскалился, прицелился и выстрелил. Девчонка шевельнула ладонью, и лазерный заряд отлетел в сторону. Бластер вырвало из руки Хакса и протащило через весь зал. Хакс без колебаний встряхнул кистями, и из рукавов кителя выскользнули мономолекулярные клинки. Он продолжил наступать на девчонку, на застывшем лице отражалось лишь одно — намерение убить. Да, возможно, первые два клинка она отбросит Силой, но у Хакса были припрятаны ещё, и не все они предназначались для ударов. Какими-то можно было вывести из строя, какими-то точечно порезать, а какие-то метнуть. К тому же некоторые из них были отравлены. Девчонка, шустрая, быстроногая, пустилась наутёк и скрылась в смежном с тронным залом личном ангаре Сноука, где был пришвартован шаттл. Хакс кинулся за ней. Он бежал почти так же быстро, как она, но находился слишком далеко, чтобы тягаться с юркой джедайкой. Люк захлопнулся перед самым его носом. Хакс отпрянул как раз вовремя, чтобы не попасть под ударную волну — двигатели взревели, и шаттл вылетел из ангара. Сцепив зубы, Хакс посмотрел вслед удаляющемуся кораблю. С губ сорвалось рычание. Он выругался, но не стал мешкать — были дела поважнее. Нужно было привести Кайло в чувства и убраться с «Супримаси», прежде чем тот развалится на куски и утянет их за собой. Ловко крутанувшись на каблуках, Хакс поспешил в раскуроченный тронный зал, к распростёртому на полу телу Кайло. Этот болван по-прежнему валялся без сознания. — Кайло, вставай, — вздохнул Хакс и, вернув клинки в ножны, поднял бластер. Приблизившись к трону, Хакс обследовал тайник в его основании в поисках действительно важного — кодовых цилиндров Сноука и чипов с информацией. Притормозив на несколько секунд, он с отвращением глянул на разрубленный пополам труп, а затем наклонился и снял с пальца мертвеца кольцо. Хакс как-то подслушал, что оно имеет большое значение для рыцарей Рен. Кольцо его не слишком впечатлило. На золотом ободе были начертаны какие-то неведомые письмена, а кристалл напоминал обсидиан. Зазубренный, удлинённый и, в сущности, несуразный. Разве что… Разве что камень предназначался для того, чтобы причинять боль, когда Сноук наказывал строптивых подчинённых… или учеников. У Хакса что-то сжалось внутри, когда он вспомнил, сколько раз видел Кайло с разбитой губой или кровоточащим носом. — Кайло, ребёнок ты великовозрастный, поднимайся. Нет времени разлёживаться, — прорычал Хакс. Его привёл в чувство оглушительный грохот — корабль снова тряхнуло от серии взрывов где-то в недрах. Ответа не последовало. Хакс обернулся и увидел, что Кайло лежит там, где его оставила мусорщица. Хакс со вздохом подошёл к нему, опустился на колени и, перекатив на спину, потормошил. — Кайло, давай вста… Голова Кайло безвольно свесилась набок, и тут Хакс заметил, что его грудная клетка не двигается. Он ахнул, в горле запершило, от страха болезненно свело грудь. Кровь отлила от лица, тело словно опалило огнём. Хакс хлопнул Кайло по щеке — никакой реакции. Стянув перчатку, он прижал пальцы к шее — там, где должна пульсировать сонная артерия, — и ничего не почувствовал. Хакса охватила паника, дыхание стало прерывистым, он схватил Кайло за плечи и встряхнул. — Кайло, очнись! — прошипел Хакс. Паника усилилась, когда голова Кайло откинулась назад под неестественным углом, а корабль вновь содрогнулся. Внутренности «Супримаси» стонали, конструкции постепенно разрушались, одна за другой, в результате цепной реакции. — Нет, нет, нет, ты не можешь умереть, Кайло Рен. Тебя не могла убить какая-то мусорщица. Ты не можешь умереть, ты не настолько слаб, чтобы погибнуть из-за этого никчёмного ничтожества! Очнись! Он не мог (и не хотел) смириться со смертью Кайло Рена. Смерть Сноука — это одно. Многие боялись его, считая бесчеловечным инородцем, равнодушным к нуждам и чаяниям Порядка. Он не расхаживал по мостикам кораблей, не отдавал команды там, где люди могли услышать их вживую. Он был практически мифом, словно неумолимое божество. И Хакс всегда подозревал, что так и было задумано. Хакс и Кайло — другое дело. Хакса уважали. По крайней мере, молодые офицеры, его ровесники. Кайло опасались, но ценили за его силу и способности. Он лично отдавал приказы штурмовикам, когда вёл их в бой, а экипаж «Финализатора» видел его каждый день. Пусть его истерики были сущей занозой в заднице для инженерного отдела, но они же являлись доказательством того, что Кайло Рен ценил жизни членов Порядка. Не то что Дарт Вейдер или Император Палпатин в схожих ситуациях. Кайло понимал: уничтожение личного состава приводит лишь к потере квалифицированных специалистов, для замены которых требуется время и ресурсы. Уже этого хватало, чтобы люди уважали его. Хакс, Кайло и Фазма представляли собой триумвират командования, могущественное трио, объединившееся ради Порядка, чтобы вселять ужас в Сопротивление. У сопротивленцев была джедайка, беглый штурмовик и пилот — сын легендарных повстанцев. Хакс не знал, выжила ли Фазма, а теперь ещё Кайло… — Нет! — взревел он. — Нет! Ты не оставишь меня одного! Не сейчас! Поднимайся! Но не только страх за оказавшийся беспомощным перед лицом Сопротивления Порядок довёл Хакса до приступа паники и заставил грубо встряхнуть Кайло. И слёзы катились по его щекам не только из-за осознания провала. Слёзы усугубили его неприятие происходящего, приведя к эмоциональному раздраю. Любой, кто задал бы Хаксу или Кайло вопрос об их отношениях, получил бы одинаковый ответ. Они ненавидели друг друга. Хакс ненавидел Кайло — стихийного, дикого, хищного, упрямого и эгоистичного. Кайло ненавидел страсть Хакса к контролю, дотошность и излишний прагматизм. Ни один из них не признал бы, что напряжение между ними возникло не только из-за взаимной ненависти. Ни один из них не признал бы, что, попадаясь друг другу на глаза в будничной обстановке, без формы, они обменивались оценивающими взглядами. Кайло никогда бы не признал, что восхищался изящными линиями стройной фигуры Хакса, находя их обворожительными и смертоносными. А Хакс скорее побрился бы налысо, чем признал, что сильное, мускулистое тело Кайло неоднократно являлось ему в непристойных снах. Оба отказывались признавать, что ходили вокруг да около добрые пять лет, изнывая от вожделения. Никто из них не желал быть тем, кто поступится гордостью и раскроет свои чувства. Никто не хотел признавать, что ситуации, когда им пришлось выживать бок о бок, дали повод изучить таланты друг друга. Что между ними начало прорастать семя доверия, как минимум товарищества. Хакс даже подумывал, что при наличии времени — в перспективе — они смогли бы нормально общаться и, возможно, стать друзьями. И теперь не мог примириться со смертью Кайло. Гордость мешала ему принять то, в чём он должен был признаться давным-давно, но упорно продолжал отрицать. Он не мог признаться себе, что боится остаться один. И всегда был одинок — из-за собственной гордыни. А сегодня утратил шанс изменить это. Металл и осколки стекла прорезали ткань галифе, впились в кожу, и Хакс вдруг обнаружил, что его колени кровоточат. На мгновение он перенёсся из тронного зала гибнущего «Супримаси» на «Затмение» и теперь стоял на коленях не в крови, а в луже разлитого вина, и откуда-то сверху доносился мерзкий смех адмирала Брукса, который требовал, чтобы он наклонился и слизал вино с пола. А Брендол орал, приказывая подниматься. Хакс вспомнил, когда в последний раз видел этот кошмар. Кайло кричал ему: «Вставай!», пылающий корабль неотвратимо пикировал. Разница заключалась в том, что Хакс тогда поднялся и выжил. А Кайло так и не встал. Рёбра словно сдавил тугой обод, позвоночник свело от напряжения. Хакс впился пальцами в плечи Кайло, горе терзало его, к горлу подступил комок. Грудь Хакса ходила ходуном, он шумно дышал сквозь стиснутые зубы, пытаясь совладать с собой. — Прошу, — Хакс почти зарыдал, прижавшись лицом к телу Кайло. Но так и не услышал биения сердца в могучей грудной клетке. — Прошу, не покидай меня… Вокруг всё громыхало, пол вибрировал. Хакс понимал, что если он хочет выжить, то должен бежать к шаттлам или спасательным капсулам, но он не мог. Не мог вот так бросить Кайло здесь. Он заслуживал лучшего, чем упокоиться рядом с трупом Сноука и останками преторианских гвардейцев. — Я не могу оставить тебя, хотя ты без проблем бросил бы меня, верно? — прошипел Хакс. Напряжение достигло пика, и внутри Хакса словно что-то лопнуло. Пол снова затрясло. — Криффов трус, как ты посмел умереть и оставить меня одного?! — закричал Хакс, уткнувшись в грудь Кайло. Вопль получился таким громким, что Хакс едва не порвал связки. — Как ты посмел сдаться?! Трус! Что ж, может, и к лучшему. Ты — сплошное разочарование, слабак! Внезапно с его рёбер будто кто-то снял металлический обруч, по телу разлилась лёгкость, тварь из расплавленного свинца у него внутри исчезла, и Хакс ощутил нечто вроде трепета крыльев или порыва ветра. Он уловил какое-то движение под собой, что-то вырвалось из груди Кайло и пронеслось мимо лица Хакса. Подняв голову, он уставился на прозрачную фигуру, взмывшую вверх и начавшую кружить по залу. Не в силах постичь то, что он видит, Хакс изумлённо моргнул. Над его головой парили два призрачных существа. Огромная хищная птица с могучими крыльями металась по залу, разверзнув острый, как бритва, клюв в молчаливом крике. Похожий на собаку зверь, с густым мехом вокруг шеи и вдоль позвоночника, преследовал птицу, вертя длинным, напоминающим хлыст, хвостом с шипами на конце. Хакс знал этих животных. Аврил — крупная плотоядная птица, крик которой разносится на многие километры и может повредить барабанные перепонки. И ворнскр — безжалостный охотник с ядовитыми шипами на хвосте и уникальной способностью отслеживать добычу при помощи Силы. Аврил бросился на ворнскра, впившись клювом и когтями в мех. Разинув пасть, ворнскр испустил яростный беззвучный вой и изогнулся, чтобы отбить атаку. Они сшибались друг с другом снова и снова, образовав клубок из перьев, когтей, шипов и шерсти. А потом разделились и направились прямо к Хаксу и бездыханному телу, которое он сжимал в объятиях. Хакс накрыл собой Кайло, не желая отдавать его. Ворнскр налетел на Хакса. И хотя существо было бесшумным, прозрачным и не оставляло следов на полу, у Хакса перехватило дух, когда оно столкнулось с ним, но не прошло насквозь, а исчезло в груди. В тот же миг аврил с безмолвным криком взмыл вверх, а потом сложил крылья и, устремившись вниз, скрылся в груди Кайло. Тело Кайло дёрнулось. Хакс почувствовал, как их обоих прошила дрожь… …и Кайло шевельнулся под ним. Хакс уставился на Кайло. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот вздрогнул, кашлянул и распахнул глаза. — Хакс, что случилось? — прохрипел он. — Что?.. — Вставай, — рявкнул Хакс и, вскочив на ноги, потянул Кайло за собой. — «Супримаси» разваливается на куски, пора убираться отсюда. — Сноук… — Он мёртв, и мы тоже умрём, если не выберемся отсюда. А теперь шевелись, Кайло! — подстегнул Хакс и придержал Кайло, когда тот споткнулся, словно забыл, как ходить. — Хакс, что… — У нас нет времени, — дрожащим голосом произнёс Хакс. Кайло был мёртв. Хакс видел его неподвижную грудь, слушал тишину вместо биения сердца, смотрел, как безжизненно мотается из стороны в сторону его голова. И всё же вот он — идёт рядом с Хаксом (пусть и с небольшой помощью) к спасательным капсулам. По пути к ангару Кайло хранил молчание, его руки и ноги по-прежнему подрагивали. Кайло пристально и пытливо взглянул на Хакса, когда тот пристегнулся к креслу и, нажав на кнопку, отправил капсулу в полёт — на встречу с «Финализатором». — Ты изменился, — мягко сказал Кайло. — Ты живой. Хакс зыркнул на него, нахмурив брови: — Ну да… я живой. О состоянии Кайло менее пяти минут назад он такого сказать не мог. Кайло покачал головой: — Ты лучишься энергией, я чувствую тебя в Силе. Вообще я всегда тебя чувствовал, так или иначе, но сейчас… Ты словно маяк. Хакс сглотнул и отвёл взгляд. Кайло поёрзал в кресле и, поморщившись, потёр грудь. — У меня всё болит, я чувствую себя таким разбитым, — жалобно произнёс он. — Что за неведомая хрень там произошла? Хакс не ответил. Он испытывал кое-что новое. Его обуревали эмоции. Замешательство, сумбурный страх, разочарование и… боль. Боль исходила от Кайло. Он ощущал, как пульсировала жизненная энергия в человеке рядом, и это пугало его. — Хакс. — Что? — резко отозвался Хакс, глядя в иллюминатор капсулы на приближающийся «Финализатор». Он отказывался смотреть на Кайло. И отказывался признавать, что внезапно увидел, как корабль пронизывают лучики света. Каждый лучик был чьей-то жизнью — штурмовика, офицера, техника. Хакс не понимал, откуда это знает, но он знал. — Что случилось? Ты как-то изменился. Я будто с того света вернулся. А ты напуган. Хакс наконец повернулся и встретился глазами с Кайло. Он сомневался, что тот поверит ему. Да он и сам себе не верил. Хакс посмотрел прямо в лицо Кайло и, прежде чем смог остановить себя, взял его ладони в свои, дрожащие, и крепко сжал. — Ты был мёртв. «Ты был мёртв». Кайло мысленно повторял эти слова, но каждый раз они ударялись о стену недоверия. В его разуме образовалась чёрная дыра. Он не ведал, что произошло в промежуток между взрывом светового меча и тем моментом, когда он открыл глаза и обнаружил, что Хакс вжимается в него. «Ты был мёртв». — Мёртв? Наверняка он просто потерял сознание. Он не знал, был ли он мёртв. Вокруг была лишь тьма. Холодная, бесчувственная тьма окутала его, утягивая за собой. По телу пробежал холодок, когда он сосредоточился на этом крохотном воспоминании. Он слышал шёпот, чувствовал, как чьи-то руки тянут его во мрак, а чернильно-чёрная тьма вьётся вокруг, пытаясь проникнуть в нос, уши, рот, силясь заполнить неподвижные лёгкие. Он умер. Но почему тогда он жив? Хакс кивнул и выпустил ладони Кайло, словно обжегшись. Он отвернулся, и Кайло уловил волну разочарования и смущения, а ещё угасающий гнев. И скорбь. Когда он разомкнул веки, там в зале, то увидел слёзы в глазах Хакса. Настоящие слёзы. А первое, что он почувствовал, — как печаль сменилась шоком. Хакс был искренне расстроен его смертью, и Кайло не знал, как к этому относиться. И только теперь, взглянув на профиль Хакса в свете ходовых огней капсулы, Кайло заметил следы слёз, оставивших дорожки в грязи и копоти на бледных щеках. — Тебя расстроила… моя смерть? — тихо спросил Кайло. Он долгие годы испытывал смешанные чувства к Хаксу. Кайло раздражала неуёмная потребностью генерала к совершенству и порядку, почти навязчивая одержимость чистотой. Но при этом его терзало сбивающее с толка, приводящее в бешенство желание и похоть, которую пробуждали в нём стройная фигура, жестокое красивое лицо и умные глаза. Не говоря о восхищении его решительностью, амбициями и безжалостным профессионализмом. Кайло лелеял праздные фантазии, как позволит Хаксу взять над ним контроль, позволит прижать носок отполированного сапога к его промежности, позволит нагнуть его над столом. Но, думая, что генерал ненавидит его, Кайло эти фантазии отринул. И всё же, вот он, Хакс, излучает смятение и облегчение, радуясь тому, что Кайло жив. Что-то шевельнулось у Кайло внутри. Надежда, что чувства, возможно, были взаимными. И что эмоции Хакса как-то связаны с его… воскрешением. Вопрос оставался открытым. — Как… — Не знаю, — Хакс словно старался уклониться от ответа. — Я кричал на тебя. Бил тебя по груди. Но ты не двигался. Я называл тебя идиотом и трусом, но пульса не было, сердце не билось. А потом появились призраки. Кайло моргнул, и Хакс снова посмотрел ему в лицо. Опасливо, будто сомневаясь в собственном здравомыслии, Хакс рассказал, как из него вылетел аврил, а из Кайло — ворнскр. Как они сражались, а потом рухнули вниз и исчезли: аврил — в Кайло, а ворнскр — в Хаксе. И тогда Кайло открыл глаза. Кайло помолчал немного, впитывая эту информацию, наряду с новыми ощущениями, новой жизнью и энергией, исходящей от Хакса в Силе. А затем озвучил свою теорию: — Хакс, Сноук говорил о пробуждении Силы. Я думал, он имел в виду Рей, но позже осознал, что это касалось и штурмовика FN-2187. Это не было единичным событием. Пробуждение произошло повсюду, словно Сила пришла в движение и пробудилась в множестве живых существ разом. Кайло посмотрел Хаксу в глаза: — Произошло пробуждение, и ты — его часть. Хакс усмехнулся и вновь отвернулся от Кайло, на лице его отразилось колебание. Недоверие и отрицание волнами исходили от него. Хакс понимал, к чему всё идёт, и явно пребывал не в восторге. — Ты о чём? Кайло помолчал несколько секунд, а потом взял Хакса за руки. Одна генеральская перчатка куда-то исчезла, но под нежной кожей скрывались сильные мускулы. Вторая перчатка, чёрная, потёртая, опаленная местами, была мягкой и эластичной. Израненные пальцы Кайло всё ещё болели (после взрыва меча или смерти — он не мог сказать точно), но прикосновение к рукам Хакса было приятным. Оно успокаивало, дарило чувство уверенности. И Кайло цеплялся за это чувство. — Хакс, ты чувствителен к Силе. У тебя была связь с ней, и теперь… она раскрылась, ожила. А ты… Застигнутый осознанием, Кайло запнулся и, с трудом сглотнув, ещё крепче стиснул ладони Хакса, когда тот попытался вырваться. Он с мольбой взглянул Хаксу в лицо, и от искренности и суровости этого выразительного взгляда у Хакса перехватило дыхание. — Ты вернул меня к жизни.