Два месяца назад:
Фел вяло помахал рукой знакомым, девки засмеялись, а одна, азиатской внешности, показала в ответ выставленный средний палец. Подруги начали дурачиться, демонстративно обнимаясь, похлопывая друг друга по плечам, вышучивая свою высокомерную «подружку». А эта «подружка» хотела схватить девчонок за запястья и, сильно сжав, дёрнуть на себя, зло и отчаянно прокричать: «Отдайте мне свои чувства. У вас их слишком много, а у меня нет совсем. Прошу вас, мне хочется того же, что есть у вас. Мне хочется радоваться, искренне смеяться, быть в предвкушении. Хочется чувствовать. Чувствовать себя живым, чёрт подери!» Проблема была в том, что чувства — это нечто химерическое и вроде как бестелесное. За деньги Феликсу их не купить. И не отрезать от себя и не отдать, как кусок торта. И вроде бы он не может их потрогать, зато ощущает, когда они трогают его. И единственное, что ему остаётся — решить, разрешать им трогать себя или нет. Фел не разрешал. Он долго и упорно взращивал в себе эту способность сквозь сжатые зубы, которые чудом не раскрошились от многолетнего усилия. А потом, видимо, зубы всё-таки треснули. Первой к нему явилась зависть. Она, словно мощный удар битой, пришлась в солнечное сплетение, сбив дыхание. Кажется, это случилось, когда к его соседу посреди ночи явился друг. Он пришёл не ради денег, информации, а просто, чтобы поддержать. Просто потому, что так правильно. Можно сказать, голыми руками залез в чужое дерьмо и, шаря там руками в попытках нащупать друга и, наконец, ухватившись, вытащил. Помог вздохнуть. Там, где другие сказали «безнадёжно» и ушли прочь, незнакомец протянул руку. Внутри Феликса пробудилось неприятное липкое ощущение, которое нашёптывало гадкие вещи. Почему апатия вмиг сменилась чем-то кислым на языке, обжигающим вены на затылке и стягивающим лёгкие? Почему так противно? Почему зло? Почему обидно?! Ах, если бы Фел внимательно взглянул на биту, то увидел бы, что на одной из её сторон корявым почерком зависти было нацарапано: «Потому что у тебя подобного никогда не было».***
Сейчас Феликса захлёстывают неслабые эмоции. Он даже испугался. Внезапное и сильное влечение едва не помутило рассудок. Внутри что-то взорвалось неожиданно ярко, хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Фел осторожно пробрался по черепице до самого края. Здесь крыша дома подходила к соседней практически вплотную: их разделяло не больше метра. Этот метр был настоящей пропастью, внизу, на дне этой пропасти, всё казалось таким маленьким! Ужасная глубина этой бездны засасывала, затягивала парня, казалось, она манила его — только шагни вперёд, и все твои неприятности исчезнут… Тогда, много лет назад, в другой жизни, Мастер легко перепрыгнул на соседнюю крышу, а Феликс испугался. Он стоял на самом краю крыши, губы его тряслись, он был готов заплакать — и от страха, и от стыда, и от боязни, что Фу заметит его испуг. Старик оглянулся на Кота, и на его лице появилось не презрение к трусливому пацану, не высокомерие ловкого старика, а сочувствие и понимание. Мастер перепрыгнул обратно, встал рядом с ним, взял его за руку и мягко сказал: — Черныш, не бойся! Здесь совсем не широко, ты перепрыгнешь на раз! Только не смотри вниз! Давай вместе! Раз, два, три… Фел тогда и сам не заметил, как оказался на другой крыше. И сейчас он представил, что Фу стоит рядом, услышал его голос: «Главное — не смотреть вниз! Раз, два, три…». Феликс сделал два шага для разбега, оттолкнулся… И приземлился на краю другой крыши. В первый момент он едва не потерял равновесие, едва ли не соскользнул назад, к обрыву — но ему показалось, что Мастер схватил его за руку, поддержал — он шагнул вперёд и выпрямился. Пропасть была позади, теперь парень твёрдо стоял на крыше соседнего дома. Дальше всё было проще: несколько шагов по покатой кровле — и перед ним, как и много лет назад, оказалось слуховое окно. Стекла в нём не было, в оконном проёме самозабвенно ворковал белый голубь. — Извини, — проговорил Фел, наклонившись к окну. Голубь испуганно шарахнулся, взлетел, задев его лицо крылом — он был неприятно поражен, что человек в странном костюме, которому положено обитать внизу, на пыльных и душных улицах города, появился в его владениях, на крыше, так близко к небу, к облакам, к солнцу. Парень пролез в окно (сделать это было куда труднее, чем в детстве) и оказался на чердаке. Чердак был точно такой же, как и раньше — пыльный, заваленный бесполезным хламом, обжитый голубями. Кладка стен — кирпичная — кое-где рассохлась, в одном месте большой пласт штукатурки обвалился и несколько кирпичей лесенкой выдвинулись вперёд. Феликс поднял половицу и вытащил шкатулку. Он поставили её на стол у окна, трижды повернул ключ в замке. Поддавшись небольшому усилию, замок щёлкнул, и Фел с восторгом заглянул в шкатулку, рассматривая единственные, принадлежащие только ему вещи: письма, браслетики, открытки. Он долго пыхтел, шуршал бумажками и, наконец, поднёс к самым глазам небольшую фотографию. На ней мальчика лет шести-семи, облачённого в чёрный спандекс, обнимает добрый старик, на губах которого блуждает лёгкая улыбка. Воспоминания нахлынули… Парень слегка прослезился. В детстве мама часто осуждала Феликса за неприемлемые по её мнению поступки (помощь прислуге, игры с детьми низшего социального статуса) и наказывала его за них. А когда он рассказал обо всём Фу, старик дал ему слово, что больше наказывать его не будут. Ha другой день утром он постучался в комнату Амели и о чём-то долго с ней наедине беседовал. Фела оставили в покое… Парень подходит к окну и высовывается из него, полной грудью вдыхает свежий воздух, который овевал лицо. Он засунул в карман фотографию и блестящую безделушку, оглядел ещё раз чердак, и, нежно улыбнувшись напоследок, растаял в утреннем тумане.***
Феликс-Нуар уже битый час прыгал по крышам зданий, перемахивал через препятствия, слетал с этажей. За всё это время он успел поймать двух грабителей банка — глупых и неуклюжих, которые совсем не заботились о конспирации и прожигали жизнь в открытую, самым нелепым образом. Геройствовать было легко. Даже слишком. И тут случилось то, чего он ожидал, но не хотел. Двухэтажный дом в конце квартала взорвался осколками, явив собой гигантскую тень, похожую на кота, издалека не поймёшь. Отряхнувшись, нечто раскрыло пасть, обнажив острые зубы, с которых стекала слюна. Раздался рёв, и чудовище начало разгоняться в сторону Нуара. Акуманизированный одним прыжком оказался перед ним и попытался напасть. Фел парировал удар и буквально ринулся на демона-кота всем своим телом, понадеявшись на свои способности, которые должны были помочь увернуться от атаки. Заметив его стремительный порыв, акуманизированный сделал резкий выпад, целясь парню в грудь, но Феликс оказался быстрее. Через минуту к драке присоединилась Ледибаг и, к удивлению Фела, справлялась намного успешнее него. Плавное скольжение вправо и немного вперёд, удар кулаком над скулой демона-кота, слегка пригибается и от души бьёт под дых. Акуманизированный наклоняется, из его лёгких с шумом вырывается воздух, слышится стон, быстро переходящий в хрип. Но демон-кот не сдаётся сразу, пытается дать отпор. Во лбу акуманизированного виднелся камень, должно быть, туда-то и вселилась акума. Баг закинула йо-йо и тут же направила его сверху, целясь в голову демона-кота. Тот подскочил как ошпаренный, распушив хвост. После этого акуманизированный старался не встречаться с героиней взглядом и вообще держался на расстоянии чуть ли не в десять метров. Леди подняла руки над головой, прикрыла глаза и призвала Супер-Шанс. Ей выпала прищепка. Двигаясь неестественно быстро, Феликс пытался отвлечь внимание на себя, пока Баг подкрадывалась и крепила прищепку к холку демона-кота. У акуманизированного произвольно последовали заторможенность в поведении и замедление реакции. Девушка подпрыгнула на метр и резко развела и опустила ноги. Удар был чудовищен: как в замедленной съёмке морду демона-кота сжало, корёжа череп, он влетел на полной скорости в бетонную стену. Акуманизированный сразу отключился и застыл неподвижной тушей. Камень раскололся около девичьей головы, осыпав крошками, бабочка вылетела и тут же была поймана. Тёплое розовое свечение окружило место происшествия. — Миледи, давай поговорим. Наедине, — Фел раздражённо дёрнул Баг за руку, девушка слегка отшатнулась назад. Огромные зелёные раскосые глаза с вытянутыми зрачками полыхали бешенством. Героиня уже открыла рот, но не проронила ни звука, глядя на напарника полным ужаса взглядом. — Не бойся, это просто профилактическая беседа. — С этими словами он потащил за собой перепуганную, отчаянно сопротивлявшуюся Леди и скрылся с ней под громкий хохот спасённого парня и довольной толпы зевак. Нуар чуть ли не силой затащил слабо отбивающуюся напарницу на крышу. — Объясни мне, что, чёрт подери, это сейчас было?! — хорошая осанка, сдержанная улыбка и холодный взгляд с первой же секунды создали между ним и напарницей невидимый барьер. Девушка виновато опустила взгляд. — О ч-чём т-ты? — Леди закусывала от волнения губу и была совсем не похожа на того воина, который просыпался в ней всякий раз, стоило им приступить к очередному заданию. — Так ты, красавица, не осознаёшь, что только что натворила?! — Баг поднимает глаза от пола: перед ней разъярённый Кот с хвостом-ремнём в руке. — Позволь напомнить, — покрасовался и хрясть ремень об пол, — ты чуть не убила человека, словившего бабочку, вдобавок, пробила его тушей стену. Люди, находившиеся внутри здания, могли пострадать! — Феликс уже просто кричал от злости, от всей этой дурацкой ситуации, которая как будто испытывала его на прочность. — П-прости, — у девушки ком подступил к горлу, она зажмурилась, стараясь сдержать слёзы. — Хей, не плачь, — лицо парня преобразилось, черты смягчились, взгляд лучился нежностью. — Прости, я не должен был так делать, просто… эх, просто больше так не делай, хорошо? — улыбаясь, попросил Фел и, получив кивок в ответ, тихо рассмеялся.«Она ведёт себя как маленький ребёнок…»
— Ну, до скорого, Миледи! — попрощался парень, как-то нахально подмигнув.