Мой милый ангел

Почти всю ночь Польша и глаза не сомкнул. Он сидел на кухне, сложившись пополам на стуле, поставив на него и ноги тоже, и читал книгу, попивая уже неизвестно какую чашку чая. Ближе к рассвету он понял, что больше не может и переместился на кресло в зал, где неспокойно проспал ещё часа три. Разбудил его собственный организм. Из-за того, что поляк держал в уме всё, что пережил, и то, что должен пойти к Еве, он проснулся утром, подскочив на кресле и чуть не упав с него. Даже Ватикан, казалось, ещё спал, хотя в итоге потом обнаружился в ванной, причёсывающимся. К слову, уже одетым. Он пожелал Польше доброго утра и подметил его усталый вид. — Ты, что же, всю ночь не спал? — спросил он. Польша в ответ измученно и с раздражением улыбнулся ему и захлопнул дверь ванной, не выслушав, что ещё ему могут сказать. Он побрёл на кухню, где достал из холодильника глазированных сырочков две штуки и сел ими завтракать. Ничего более не хотелось брать в рот. Через минуту в дверях показался Ватикан. — Ванная свободна. И не хочешь ли ты позавтракать чем-то более серьёзным? — Нет, — грубо ответил Польша и продолжил жевать творожную массу. Вати вздохнул и сказал: — Надеюсь, тебе станет лучше, когда ты посетишь миссис Еву, и извинишься за то, что наговорил мне. Это обидно, знаешь ли. — Ватикан сложил руки на груди и оперся спиной о стену. — Если с ней всё хорошо, — ответил Польша с подозрением косясь на священника. Он быстро доел и отправился в ванную, чтобы не оставаться с Ватиканом на кухне. Он торопясь умылся, почистил зубы и расчесался, затем оделся в спальне и, не попрощавшись, пошёл к Еве. Когда Поля вышел к церкви, он оглянулся, дабы убедиться, что за ним нет хвоста, и перешёл на бег. У миссис Евы он оказался через несколько минут. Поля, плюнув на приличие, бился в дверь, пока ему не открыли. Это была Ева, но выглядела она слегка иначе. — Польша? Что случилось? — спросила женщина, открыв пошире дверь. Во внимание сразу попали её потускневшие глаза, бледная кожа и усталый вид. — С вами всё хорошо? — поинтересовался поляк, только после этого поняв, что Ева ни слова не сказала о его побеге. Не спросила, почему он ещё здесь, и не сказала торопиться. Что-то тут точно было не так. — Всё чудесно, оставь волнения, — сказала она, улыбнувшись. — А ты как? Крыло заживает? — Да… — похлопав глазами, ответил Поля. — Ватикан к вам не приходил? — Нет, а что? Что-то произошло? — Польша! — из-за спины матери выглянул Карл. Он был нахмурен отчего-то. — Ты… Он не успел договорить: Ева закрыла его собой и перебила: — У нас всё хорошо, — повторила она и спеша закрыла дверь. Польша опешил. Раньше она не стала бы вот так захлопывать дверь перед его носом, даже не попрощавшись, а теперь… Что-то очевидно изменилось, но Польша не мог понять, что с ней сделали. — Гипноз! Может, он снова загипнотизировал её? — спросил сам себя поляк, идя по улице обратно в дом Ватикана. — Но почему она выглядит настолько нездоровой? Теперь прямо как Карл. — От этой мысли по его телу прошла дрожь. Он дёрнул плечами и почесал голову. — Ничего не понимаю. И Микаэль выглядел так же до того, как умер. Ватикан точно с ними что-то делает, но я без понятия, что именно, — рассуждал он. В подобных размышлениях протёк весь день. Польша постоянно предавался сомнениям, вставая то на одну, то на другую сторону. То верил в слова Ватикана про сон, то снова возвращался к тому, что помнил сам. Сейчас единственным, кому он мог довериться, был он. Это подтолкнуло его найти доказательства реальности вчерашних событий. Те следы, которые ватиканец попросту забыл замести или не заметил. Обшарить Польша решил для начала спальню. В общем-то, нигде больше не могло найтись улик. Он подошёл к окну и оглядел подоконник. Тот был идеально чистым. Тогда парень заглянул под него в поисках осколочков стекла, кои он поскидывал вчера сюда. Пришлось для этого общупать руками весь пол. Через три минуты он успел отчаяться, пока не наткнулся на что-то острое на самом краю ковра. Он приподнял оный и заметил стеклянный блеск. Польша взял кусочек и повертел в руках. Это точно был элемент окна. Далее он перепроверил ткань занавесок, ибо пока он ими пользовался для защиты, те могли повредиться. Хотя бы немного. Тщательный осмотр помог увидеть затяжки, располагавшиеся почти что ровной линией. — Сон, говоришь? — себе под нос сказал Польша, бросив занавеску. Повезло, что Ватикан учёл не всё и не сделал слишком идеальную уборку. Напоследок, как финал, Поля взялся разглядывать стул, но тот был невредим. — «Ну ладно, мне и того, что я нашёл, достаточно», — подумал он. Оставалось придумать, как поступить дальше. Так просто теперь Польша не хотел уходить. Он желал отомстить Ватикану за всё.

***

— Польша, — позвал вернувшийся домой ватиканец. Поляк вышел к нему в коридор, спокойный, как никогда. — Привет, — сказал он тем милым голосом, которым не одаривал Вати последние два дня. Священник улыбнулся, подошёл к нему ближе и обнял, поцеловав в макушку. — Ну что? Как там миссис Ева? — поинтересовался ватиканец, улыбнувшись. Он всем своим видом показывал, что ждёт извинений со стороны Польши. — Она в порядке, прости, что накричал, — извинился крылатый и прижался к Ватикану. — Похоже, это правда был кошмар. Самый ужасный. В нем ты не только её убить хотел, ещё и со мной ужасно обошёлся. — То был всего лишь сон. Главное, что в реальности ты в порядке, — Вати провел рукой по его пушистым волосам. — Я никогда не стану причинять тебе боль. Я слишком сильно люблю тебя, — прошептал он последнюю фразу и прислонился ко лбу поляка своим. Тот улыбнулся и кивнул. Они вместе поужинали и побеседовали о прошедшем дне. В основном, говорил Ватикан, ведь Польше поведать было нечего: он целый день сидел дома. Парень разве что разочек пожаловался на странное поведение миссис Евы. Так, для вида. После ужина Ватикан направился в свой кабинет, а Польша принял душ и засел в спальне. План, который он придумал, был довольно рискованным и страшно не нравился ему самому, но должен был работать, а это главное. Через час Ватикан покинул кабинет и Польша приготовился действовать. Он быстро скинул с себя одежду и сел на краю кровати. Дверь спальни открылась, вошёл Ватикан. Он застыл на месте, как только увидел крылатого. На его лице медленно расплылась улыбка, а сердце поляка пропустило удар от страха перед предстоящим. — Что ты удумал? — спросил ватиканец, подходя к кровати. — Ты ведь хотел этого, и я подумал, что готов. Тем более, мне правда жаль за ложные обвинения, — смущаясь, сказал Польша, уперев руки в кровать между ногами, чтобы закрыть низ. — Ты серьёзен? — спросил светящийся счастьем священник, наклонившись к крылатому. Он поставил руки по обеим сторонам от того и заглянул в его невинные глаза. Поля через силу кивнул. — Ну тогда и я буду действовать на полном серьёзе. — Сразу после слов он поцеловал Польшу, проник в его рот языком и огладил нёбо, вызвав лёгкую дрожь от слабой щекотки. Польша вцепился руками в одежду Ватикана и потянул на себя. Они упали на кровать. Ватикан разорвал поцелуй и забрался пальцами в волосы поляка. Они смотрели ровно в глаза друг друга. — Я польщён тем, что ты решился на это со мной, — прошептал ватиканец в губы Польши и опустился ниже, к его шее. — «Сволочь», — подумал крылатый, надеясь на скорое завершение вызывающих у него отвращение ласок. Голова шла кругом, его мутило; хотелось оттолкнуть священника, ударить, расцарапать — что угодно, лишь бы он прекратил. Но парень держал себя в руках. Ватикан с трепетом выцеловывал чуть ли не каждый миллиметр кожи поляка, опускаясь всё ниже. Ему не терпелось приступить к самой желанной части. Польша, в свою, очередь, лежал, тяжело дыша и смотря в потолок. Он машинально считал про себя секунды. Польша закрыл рот рукой и выгнулся, когда почувствовал прикосновение к члену. Ватикан сначала невесомо провел пальцами вдоль органа, после чего взял его в руку и двинул ею вверх-вниз пару раз. Поля согнул ноги в коленях, упёршись пятками в край кровати, и раздвинул колени шире, когда ватиканец коснулся губами головки. — Быстрее, — попросил шёпотом поляк: всё равно Ватикан воспримет это по-своему. Подумает, что парню просто не терпится. В следующую секунду Ватикан взял член польши в рот наполовину и очертил его языком. Пока ему делали минет, Польша сбился со счёта, который вёл в голове. Мысли сбились в кашу, он закрыл глаза. Остались одни ощущения. Горячий мокрый рот принимал его с удовольствием, ватиканец создавал пульсации в горле, дополнительно стимулируя, его руки сминали бёдра. Скоро поляк не выдержал и выгнулся с особо громким стоном, почувствовав, как стремительно скапливается тепло внутри живота. До этого он и не замечал своего тихого поскуливания, но сейчас стало всё равно на это. Он хотел кончить, однако ему не дали, зажав орган у основания рукой. — Тщ-тщ-тщ, мы ещё не закончили, — сказал томным голосом Ватикан, когда Польша посмотрел на него через пелену скопившихся в глазах слёз. Священник расположил Польшу удобнее на кровати и на время отстранился от него, дабы сбросить с себя одежду. Растяжку он делал особо медленно и тщательно, лишь бы его мальчику было не больно. Польше казалось, пальцы внутри него никогда не покинут нутро. Даже испугался раз, что Ватикан хочет поместить в него всю кисть руки, но тот остановился до того, как страх стал реальностью, и приготовился входить. В качестве смазки он использовал собственную слюну из-за неимения других вариантов. — Ты готов? — спросил Ватикан и убрал пряди волос с лица крылатого. Тот кивнул. Он был готов ко всему ещё до того, как ватиканец вошёл в комнату. Потому что принял тот факт, что других вариантов, ведущих к победе, нет. Чтобы ослабить своего противника, против которого воспользоваться силой недостаточно, он придумал вымотать его самым незаметным способом, который вряд ли вызовет подозрение у Ватикана, скорее всего, давно грезившего об их сексе. Ватикан входил медленно, давая поляку постепенно привыкать к инородному предмету в нём, который его тело так и старалось вытолкнуть. Чтобы помочь расслабиться, священник одаривал парня простыми ласками. Поглаживал бока, выцеловывал лицо и шею. Перешёл на спину и коснулся крыльев у самого основания, отчего поляк дрогнул и выгнулся. Он ухватился за шею Ватикана покрепче и зажмурился. Всё было бы куда проще, если бы только Ватикан не оказался тёмной лошадкой. Если бы только он был на самом деле таким, каким показал себя. Если б только… Но реальность показала свою самую тёмную сторону Польше. Яркий свет надежды погас, удача отвернулась от него. Мир дал смачную пощёчину, напомнив, что в жизни всё не может быть так просто и нельзя доверять кому попало. Шлепки и тихие постанывания раздавались в комнате, было невыносимо жарко. Польша выплёскивал свои эмоции, расцарапывая спину ставшего ненавистным Ватикана и кусая его за плечи, на что тот реагировал более чем спокойно. Через несколько минут они оба кончили. Польша — на свой живот, Ватикан чуть позже, через несколько финальных толчков; он покинул нутро крылатого и излился на его тело. Часто дыша, ватиканец оглядел восхищённым взглядом парня и странно улыбнулся. На его щеках был лёгкий румянец. — Это было чудесно, спасибо, — поблагодарил священник и, прежде чем уйти за салфетками, поцеловал поляка в лоб. Как только Вати вышел за дверь, Поля засунул руку под свою подушку, проверяя, на месте ли нож. Повезло, что они спали не на одной подушке, иначе было бы куда сложнее спрятать оружие. Приподнявшись на локтях, он оглядел себя. От вида своего тела, выцелованного и испачканного в их сперме, тянуло блевать. Польша прикрыл рот, подавляя позыв, и лёг обратно, пока не вернулся Ватикан. Тот тщательно обтёр его тело, выбросил салфетки, и они легли спать. Оба уставшие. Подождав с полчаса, ориентируясь на свои внутренние часы, Польша принялся действовать. Он аккуратно вынул нож из-под подушки и встал на колени. Нависнув над Ватиканом, он взял нож покрепче за рукоять и, медленно вдохнув и выдохнув, быстро вонзил в его грудь. Точнее, ему так показалось, пока в темноте не блеснули золотые глаза, и он не увидел, что Ватикан схватил лезвие руками, не дав ему коснуться груди. Всё это время он не спал. Неужели смог догадаться, что было на уме у поляка? С самого начала всё знал? — Польша, Польша… Что же ты делаешь? — спросил, словно жалея поляка, священник. Польша вздрогнул и надавил на нож подрагивающими руками, но это никак не изменило положение. — Я единственный, кто у тебя есть. Убьёшь меня, и останешься один на белом свете. Ты никому, кроме меня не нужен, понимаешь? У тебя нет тех, к кому ты смог бы вернуться, путь домой отрезан, миссис Ева больше не на твоей стороне, и ты хочешь убить единственного, кому ты сдался? Польша задрожал и ослабил хватку на ноже. Ватикан потянул его на себя, усаживая поверх. Он крепко взялся за голову поляка и насильно притянул к себе. — Без меня ты останешься один, — прошептал, на удивление, заботливо он. — Тебя станет некому защищать. Вспомни, как я оберегал тебя, заботился, дарил свою любовь. И ты хочешь отплатить мне этим? Ну давай, вперёд. — Вати раскинул руки в стороны, предоставляя себя Польше. — Я… Я должен от тебя избавиться! — крикнул поляк и с размаху проткнул грудь священника ножом. — Ты лжец! Я смогу верн… В-вернуться… — В памяти вспыхнули воспоминания о том, как ему пришлось бежать из дома, оставив тётушку. Единственного человека, находившегося подле него. Даже родителей не было рядом, они лежали глубоко в земле. Но если путь назад правда отрезан, это ведь не значит, что он не сможет двигаться вперёд? В светлое будущее. Но что если в новом месте окажется так же? Ватикана он тоже считал лучом надежды до некоторого времени. — Я сбегу… Сбегу далеко… — По его щекам потекли слёзы. Ни миссис Евы, ни Ватикана теперь нет рядом с ним. Единственных, кто вселял в него светлую веру в лучшее. Он убил их обоих. Всё кончено. — Нет, ты не можешь быть прав, не можешь… — прошептал Польша. Но как бы он ни отрицал, Ватикан был прав во всём. У Польши был только он. Только ему было дело до него с самого начала. Другие в деревне желали ему лишь зла, устраивали покушение, выслеживали из окон ночью, а с любовью относилась только миссис Ева, коей теперь не будет рядом больше никогда. Только Ватикан. Только он, любящий Польшу, несмотря ни на что: ни на свою личность жестокого убийцы, ни на то, как к нему стал относиться сам крылатый. Но даже его теперь не стало. Никого не стало. Это конец. Польша ударил Ватикана по груди кулаками, стукнулся лбом о неё же, рядом с торчащим ножом, и зарыдал. Ему некуда вернуться, некуда пойти. Никто не поддержит и не поможет. Остаётся только умереть самому и воссоединиться на небе с теми, кого он любил. Когда он почувствовал под собой шевеление, очень испугался. Его обняли одной рукой, а второй вырвали нож из груди и откинули в сторону, на пол. — Тише, тише, всё хорошо. Меня не так просто убить, Польша. Поля в шоке распахнул глаза и хотел подскочить, но его удержали на месте. Он вырывался первые секунды, пока не обмяк в чужих руках, продолжая лить горькие слезы отчаяния. — Всё хорошо, не плачь, — успокаивающе прошептал священник, поглаживая Польшу по спине. — Я останусь рядом с тобой, что бы ни случилось. Буду твоей опорой, что бы ты обо мне ни думал, ведь я правда люблю тебя, — сказал самым нежным голосом Ватикан. — Мой милый ангел…