Лесная

      … Наверное, прошло лет десять, не меньше.       Всё так изменилось… Я теперь не похожа на ребёнка, наконец-то. Выросла, стала немного выше ростом и шире в плечах. Но изменились мы все, особенно мои друзья-люди. Они уже совсем взрослые внешне, а я больше похожа на подростка-недоростка. А взрослые люди начали стареть. А некоторые уже ушли.       Рысь как-то не вернулся после весеннего паводка, это было несколько лет назад. И барсук, который постоянно ругался с ним из-за территории, погиб — его нора провалилась и засыпала его заживо. А уж Бурого я не видела уже лет восемь, если не больше. Зимой вообще многие пропадают. Я думала, что когда придёт моё время, я дождусь снегопада, обязательно продержусь, чтобы уйти красиво.       Вьюга совсем постарела, ослепла и часто начинала говорить, что не переживёт следующую зимовку, её потускневшая шкура весела клоками на костлявом теле; да и Ветер тоже здорово сдал. Он давно уже уступил своё место Лугу и стал старейшим, занял место Снега. Их дети давно выросли, у них уже были внуки, правнуки. Многие ушли искать свой путь, двое присоединились к стае Мха, который, несмотря на почтенный возраст, оставался бодр и силён. И всё же стая разрослась так сильно, что на лето распадалась на отдельные пары — благо, добычи было всем достаточно.       Они все — даже лояльный ко всем и вся Мох — были не в восторге от клана собачников, который не так давно перебрался в Коноху и во всю изучал окрестности. И ладно люди — собаки. Волки собак не переносили, ненавидели. Даже сильнее, чем белки и зайцы, косули, которых собаки гоняли, могли и погрызть, и убить.       Лес переменился. Болото начало подсыхать, в одном месте земля просела в карстовую воронку и получилось озеро, синее-синее, как небо, и очень глубокое. Мы все ныряли по очереди в холодную прозрачную воду, но так и не смогли добраться до дна, даже Тобирама не смог, а вода — его стихия.       Кабаны как-то раз подрыли и обглодали корни моего старика, ободрали кору. Я на них орала с красными глазами до хрипоты и сорванного голоса и запретила вообще приближаться к этому месту. Потом долго замазывала раны глиной, закапывала ямы, вытирая злые слёзы. Дуб немного подсох, листья опали, кора потрескалась, но он не погиб. К счастью. Конечно, за прошедшее время я привыкла жить сама по себе, научилась принимать решения за себя и за других, но всё же часто навещала деда, чтобы рассказать новости, интересные истории. Чтобы рассказать про людей.       Таджима ушёл на заслуженный отдых, передав бразды правления Мадаре, как только тому стукнуло пятнадцать лет. Вот в тот же день, после праздника Таджима отозвал старшего сына в сторону и обрадовал, что ему всё надоело и что буквально через месяц его обязанности будет выполнять Мадара. Потому что времена изменились, нужен новый свежий взгляд, всё такое. К тому же мало кто мог переносить деятельную натуру Хаширамы на сколь-нибудь постоянной основе. А приходилось, он, как ни крути, глава влиятельного, большого клана.       Мадара, естественно, не сильно обрадовался, но против воли отца, разумеется, не пошёл. Да и кто, если не он? Изуна, что ли? Так нет, нельзя, он ещё мелкий, так ещё и с Хаширамой (и с братьями) не особо дружит. А второй войны не хочет никто.       На инаугурации Мадара стоял, бледный до синевы, и смотрел прямо перед собой, даже не моргал почти. Неаккуратные лохмы ему причесали и пригладили, и теперь он напоминал человека, а не косматого, потасканного жизнью медведя. Почему его нельзя было просто постричь, я не понимала. Хаширама был уверен, что это он так повлиял на друга; Изуна всё отрицал, но нашёл золотую середину: он наловчился подравнять чёлку перед зеркалом, а затылку позволял обрастать и просто убирал волосы в хвост. И вот ему такая причёска шла, вопросов нет. А вот Итама… Ну, тут оставалось только скорбно молчать, потому что волосы у него двуцветные. В общем, он никак не мог сделать нормальный пробор, и у него белые волосы смешивались с тёмными и получались этакие полоски.       — Что за дураки, — высокомерно щурился Тобирама. Он как был, так и остался с короткими, белыми как снег волосами. Правда, теперь я едва ли доставала ему до середины груди. Другим друзьям — тоже. Я теперь была ниже даже Итамы и Мито. Что же, логично. Расту я куда медленнее, чем люди.       — И не говори, — вздыхала я печально и дёргала светлые короткие колючие пряди. — Повторюшки.       — Никакой оригинальности.       — Безыдейность. Слепое подражание.       — Как же вторично.       — Вы просто завидуете, — заметила Мито, неодобрительно косясь на нас. У неё волосы были по пояс, но она всегда их убирала в сложные причёски, чтоб ни волоска не торчало. Она и меня пыталась научить, но мне было проще раз в год отрезать всё это и горя не знать. Я определённо была убеждённым фанатом коротких стрижек. И это меня несколько роднило с Тобирамой. А все остальные — нет. Так что мы стояли в стороне, как — буквально — две белые вороны, и сплетничали. Мито нас подслушивала.       Вообще, их здесь быть не должно, потому что инаугурация происходила у Учиха, а те, как правило, на подобные мероприятия звали только ближайших союзников и кого-нибудь из чиновников, чтобы Даймё не переживал. Но теперь наконец у них был мир с Сенджу, и Таджима со старейшинами заключили, что заклятых друзей можно всё же пригласить поприсутствовать, чисто чтобы продемонстрировать хорошее отношение и доверие. К тому же Хаширама очень просился, даже Тобирама не смог его урезонить. Так что они были здесь.       На церемонии я тоже присутствовала, но не из чувства дружбы, а из чисто меркантильных соображений: после инаугурации будет банкет, и Изуна (который и пригласил меня; хотя все считали, что я должна прийти и это просто само собой разумеется) по секрету рассказал, чем будут угощать. Ещё он сказал, что точно будет интересно, а потом, противореча себе, добавил, что без меня ему будет очень скучно.       В итоге Изуна подрался с Тобирамой. Не всерьёз, без цели убить или покалечить, они не использовали оружия или чакру, но они действительно вцепились, покатились по полу и снесли стол. Парней довольно быстро разняли со смехом и шутками и развели по разным углам, где Мадара выговорил брату, чтобы тот вёл себя подобающе, и добавил, что по носу противнику можно было дать и сильнее, а Хаширама попросил не ставить под угрозу хрупкое перемирие, особенно в такой день.       Самое удивительное — мы все как-то забыли, что полноценный мир так и не был заключён. Было только перемирие, заключённое ещё тогда, во время охоты на Зецу.       Еда была вкусной и разнообразной, я впервые в жизни попробовала рыбу. Мяса я не ем, разумеется, но тут просто не удержалась — очень уж интересно было. Очень странный вкус, к тому же мне показалось, что соли было слишком много. Ещё принесли алкоголь, и Изуна, оставшись без присмотра отца и брата (тот получал поздравления чуть в стороне), напился и вскоре уже спал, упав лицом на стол, за что и поплатился: Мадара отомстил брату за то, что тот весь день его позорил. Он не поленился сбегать за чернилами и изрисовал братишке всё лицо.       На следующее утро Изуна ругался и стенал, тёр лицо холодной водой и обещал страшно отомстить — он думал, что это Тобирама ему что-то подсыпал в отместку за драку, в которой Изуна, без сомнения, победил. Я некоторое время сомневалась, стоит ли говорить ему горькую правду, и в итоге всё же сдала Мадару. Но вообще он сам догадался, потому что Мадара тоже вчера был не совсем трезв, сам измазался в чернилах и изрядную часть утра отмывался.       Как только Мадара вступил в должность главы клана, дело пошло веселее. Хаширама быстро взял его в оборот, втянул в активную переписку (ещё более активную, чем раньше — мы с Изуной тайком читали письма некоторое время, когда он ещё подозревал, что Сенджу что-то замышляют). Перезнакомил с кучей народа, со многими кланами, причём не только с военными, но и с торговцами, и с ремесленниками — в общем, со всеми своими союзниками. Мадара обрастал новыми знакомствами и связями, но своих предпочитал держать в стороне на всякий случай. Можно подумать, он не в курсе, что Тобирама в тот же день, как получил право здесь находиться без постоянного присмотра целого отряда, не пробил все каналы снабжения клана Учиха.       Отношения между кланами постепенно теплели. Конечно, забыть о десятилетиях нескончаемых боёв невозможно, никто этого и не требовал. Просто бывшие противники поняли, что по ту сторону — такие же люди. Этого недостаточно, чтобы завязалась дружба, н хватает, чтобы присмотреться, найти нечто общее.       И своего Хаширама таки добился. Хоть и только через десять лет. Через десять лет был подписан «вечный мир», действительно вечный — на века. А ещё через пару лет два клана уже стали добрыми соседями и вскоре уже обитали вместе. Так безопаснее, так удобнее. Со временем все уверовали в это, даже другие кланы. Люди, как капли ртути, тянулись друг к другу, собирались вместе.       Сначала было сложно, потом стало легче и понятнее. Главы кланов зашивались, пытаясь устроить быт и разобраться со всеми конфликтами, которые неизменно возникали везде, где собирались разные люди. Таджима над ними посмеивался, в работу не вмешивался (он же на пенсии), только иногда, если было хорошее настроение, давал советы. Иногда это помогало, но чаще нет.       Совершенно отдельной историей было то, как решали, кто будет в поселении главным. Мальчишки давным давно уже решили, что поселение будет называться Конохагакуре-но-Сато, а главный — Хокаге, тень огня. Никто не спорил, ни у кого не было идей лучше. Я сочувственно похлопала Тобираму по плечу и высказалась: как хорошо, что не мне тут жить.       Но вот кто именно будет Хокаге решить не могли долго. Для начала, надо было определиться с претендентами: понятно, что это или Учиха, или Сенджу, как те, кто это начал, другим кланам пока что можно было только высказаться в пользу одного или другого. Лично я думала, что лучше всего справится Тобирама. Собственно, он и так был единственным логичным вариантом, потому что Мадара и Хаширама уже были главами кланов, Изуна как мог открещивался от управляющих должностей после одной истории с колодцем, а Итама был ещё мелким.       — А давай тебя изберём, а, Нарат? — как-то предложил Хаширама. В шутку, естественно, но я всё равно чуть не упала с крыши и вытаращилась на него, как на идиота. У Изуны лицо было примерно такое же, а вот на физии Тобирамы читалось, что он вообще не удивлён.       — Командуйте по очереди, если определиться не можете, — буркнула я. — Или, не знаю, распределите между собой обязанности, и дело с концом.       Они так и не определились. Мадара считал такой подход разумным, Тобирама с ним не соглашался из принципа, Хаширама сомневался, а Изуна благополучно взял самоотвод и занимался своими делами.       И всё же жизнь складывалась как никогда хорошо. Деревня разрослась, со временем все военные кланы страны Огня и многие местные семьи примкнули к новообразованной Конохе. Боёв почти не было, только если за пределами страны. Изредка так. Даймё ввиду последних событий несколько присмирел и с соседями ссориться перестал, сосредоточившись на внутренней политике. В этом я разбиралась… Ну, не разбиралась почти, так что оставалось верить, что Даймё знает, что надо делать. В любом случае дела людей меня касаются поскольку-поскольку, и вообще… Изуна утверждал, что теперь дороги стали лучше.       Они с Мадарой поменялись глазами. Знали об этом только в узком кругу своих, самых близких. Ну и я, потому что что-то скрыть от меня довольно сложно и потому что я и так знаю многие секреты клана. И когда я услышала об этом, мне чуть плохо не стало. Но они говорили, что это было необходимо, чтобы не ослепнуть. Лично мне казалось, что шансов ослепнуть после пересадки больше. Типа глаза чужие, их надо извлечь… Поди попробуй сделать это, не повредив нервы и кости. Они могут и не прижиться, и тогда будут осложнения на мозг…       Впрочем, всё прошло благополучно. Раны зажили, через пару дней Мадара смог «включить» свои страшные глаза с чёрным узором, а не запятыми; а потом и Изуна подоспел; а там и другие решились повторить опыт. Я глядела на это всё и вспоминала Кенту. Он медициной очень интересовался, ему было бы интересно поглядеть, как делается пересадка. Может, даже придумал бы что-то своё…       М, раз вспомнили об этом. У кланов были сильные недопонимания касательно погребальных ритуалов. Вроде бы ничего особенно, смерть не так важна, как жизнь, вопросы были и важнее: где что взять, где что построить, как защититься, как обустроить быт, потому что поселение было действительно большое, а коммуникации оставляли желать лучшего.       Почему в такое время всех так сильно беспокоило, как следует поступать с уже мёртвыми трупами, я не понимала вообще.       Ещё… Да всё, думаю. Всё было так хорошо, что даже не верится. Конечно, найдутся те, кто со мной не согласится. Но на то я и дух, иное существо, а не человек. Мнение у меня другое, точка зрения другая.       То были хорошие времена, да.       Только вот… Будущее меня тревожило. Мы не знали, чего добивался Зецу, зачем ему надо было стравливать два клана, для чего ему требовались Бижду. И люди поймали только одного, а я же точно, своими ушами слышала, как Чёрный с кем-то разговаривал. А значит, вполне вероятно, что где-то оставался ещё один, союзник Зецу, посвящённый во все планы, замотивированный закончить начатое. А это могло свести все усилия на нет.       Меня беспокоило, что в других странах происходили похожие процессы: мелкие кланы объединялись против крупных, сливались в одно. Долго держать создание Конохи в секрете не вышло, весь континент уже был осведомлён о таком ноу-хау. Естественно, многим не понравилось, что Сенджу, Учиха и Хьюга объединились и до сих пор ничего не сделали: не свергли Даймё, не развязали конфликта. Соседей это беспокоило.       Наших главных — тоже.       Впрочем, чего загадывать? Поживём — увидим.