Порок сердца

Глава 23 Теперь Билл трахал Тео каждый день, как он называл это про себя, а иногда и вслух, «объезжая» мальчика. Юноша не задавал лишних вопросов, покорно ложась в постель с мучителем. Иногда парень видел страх и даже слёзы в глазах юноши, но Тео не позволял себе заплакать или попросить, чтобы его не трогали. Каждый раз кареглазому удавалось завести юношу, заставить его самого желать большего, потом приходил страх, который прочно поселился в душе Тео, врос в неё корнями, затем снова было желание, возбуждение, желание разрядки… Из раза в раз этот чёртов порочный круг повторялся, заставляя Тео думать, что он сходит с ума, потому что тело отказывается слушаться его, а, порой, подводит и разум. Билла радовала такая отзывчивость юноши, хотя, он иногда и смотрел на него насторожено, словно ожидая, что мальчик вдруг должен перестать притворяться и взорваться. Но этого всякий раз не происходило. Так, Билл начал списывать странное и ненормальное в такой ситуации спокойствие пленника и его покладистость на действие опиума, небольшие дозы которого парень продолжал колоть юноше каждый день. Тео был слишком спокоен, слишком. Казалось, будто его мучитель и того больше переживает от связавшей их ситуации, чем сам юноша-пленник. А на самом деле… На самом деле Тео не было всё равно, хотя, казалось, что именно так и было. Просто, он не боролся. И каждый раз, вновь ощущая прикосновения мучителя, прекрасно понимая, чем всё закончится, юноша закрывал глаза и думал, что лучше отдаться добровольно, чем вновь напроситься на проявление насилия. Пусть Билл и был с ним много нежнее, чем в самом начале его пребывания здесь, Тео прекрасно понимал, что мучитель его не пожалеет, если он что-то сделает не так. Потому было проще согласиться. Несмотря на то, что, пусть его не насиловали в плане применения силы, по факту это оставалось изнасилованием, потому что согласия его и желания никто не спрашивал. Но, отчего-то, юноша получал от этого удовольствие. Нет, он не приучил себя к этому, так было с самого первого «добровольного» раза. Вот только было в их близости кое-что, что каждый раз доводило его до исступления и сводило с ума, а поделать с этим он ничего не мог. Дело в том, что Билл всякий раз не позволял юноше кончить. Заводил, доводил до предела и бросал на этом гребне волны, запрещая к себе прикасаться. Тео оставалось только сжимать зубы и терпеть, потому что в юном теле и так бушевали гормоны, а после такой игры на нервах и выдержке тело вовсе сходило с ума. Так к юноше пришли странные сны, за которые он вечно краснел на утро. До этого его мучили кошмары, теперь же в сновидения пришла откровенная, развратная эротика, да что уж там, порнография. Вот только кошмарная составляющая снов никуда не исчезла. Так и получалось, что в одном сновидении юноша дрожал и кричал от страха и сгорал от желания. Порой, ужас и удовольствие приходили к нему в одном образе, тогда становилось особенно невыносимо. Крепящаяся из последних сил психика подбрасывала в сны Тео образы маньяков и монстров, чтобы не сломаться. И она же, чтобы юноша не двинулся умом, наделяла эти сновидения невероятной эротичностью, даря юноше шанс на разрядку хотя бы во сне. Так и получалось, что Тео убегал во сне от чудовища, а потом жарко стонал под ним. Потом даже эти сны перестали исполнять свою миссию. Если первые два раза юноша просыпался на утро с ощущением стыда, но, в тоже время, чувством приятного опустошения внизу живота, то потом тело объявило мозгу войну и стало совсем невыносимо. Сны никуда не ушли, а только становились всё более кошмарно-эротичными, но они более не приносили разрядки удовольствия. Так, Тео вот уже пятый день просыпался с изнывающим, колом стоящим членом и ощущением того, что орган вот-вот лопнет от напряжения. Казалось, запрет на разрядку так плотно запечатлелся в памяти юноши, что даже всесильное бессознательное не могло соперничать со спокойным и властным голосом его мучителя. Про то, чтобы заняться самоудовлетворением тогда, когда Билла нет рядом, Тео даже думать боялся. Первое время юноше казалось, что он боится парня, которого в своих мыслях иногда начал называть хозяином, но потом он понял, что он просто не может ослушаться его, не понимая почему, но не может. Юноша вздрогнул и открыл глаза, неутешительно понимая, что задремал днём. Ощущение болезненного напряжения в паху стало, казалось бы, совершенно привычным, вот только легче от этого не становилось. Снова опустив веки, Тео откинулся на подушку, пытаясь дышать ровно, надеясь, таким образом, расслабиться и перестать думать только об одном. Вот только это у него не получалось. Снова приоткрыв глаза, юноша посмотрел в сторону двери. Смысла в этом не было, но была привычка. Он сглотнул, думая, решаясь. Билл оставил его одного в спальне и, судя по тому, что юноша успел задремать, достаточно давно. «Если Билл меня застукает за этим делом, то мне мало не покажется, - спутано думал юноша. Он никогда не считал себя экстрималом, даже наоборот, но сейчас риск, отчего-то, лишь сильнее распалял, разогревал кровь. – Мне-то сейчас понадобится секунд тридцать, едва ли больше, - казалось бы, стыдно признаваться даже себе в подобном, но Тео сейчас было совершенно не до того. – А… плевать, - Тео снова прикрыл глаза и облизал губы. – Попро…». Мысль сорвалась, потому что Тео услышал, как открывается дверь в комнату. Юноша сжался и вжался спиной в кровать, замирая. Билл прикрыл дверь и подошёл к лежащему на кровати юноше, окидывая его взглядом хозяина. Тео чувствовал, как с каждой секундой сердце начинает биться сильнее, ещё сильнее, не то от страха, не то от возбуждения, которое уже помутило разум. Зацепившись взглядом за вздыбленную ширинку пленника, кареглазый ухмыльнулся уголком рта и сел на кровать на уровне колен Тео. - Ты ведь не спишь, - чарующим бархатным голосом произнёс кареглазый. – Так, почему ты не открываешь глаза? Юноша приоткрыл рот, закрыл и снова открыл, облизал губы и наконец-то собрал буквы в своей голове в слова, отвечая: - А смысл? Я же всё равно ничего не вижу. Билл помолчал несколько секунд, внимательно глядя на напряжённого юношу. Парень спросил: - А хочешь видеть? - В смысле? – удивился юноша. - У меня для тебя подарок… - Что? Тео не поверил своим ушам, потому что слова мучителя попахивали бредом воспалённого сознания, походили на слуховую галлюцинацию, но никак не на правду. Билл встал и взял с тумбочки принесенный футляр с очками. Он обратился к пленнику: - Открой глаза и дай руку. Юноша удивился, но выполнил приказ. Ощутив непонятный предмет в своей ладони, Тео нахмурился, ощупывая его. Ему даже в голову не могло прийти, чем является эта вещь. - Помочь или сам наденешь? – поинтересовался кареглазый. Юноша не успел ответить, потому что совершенно случайно открыл футляр и наткнулся пальцами на стекло очков. Он очертил столь необходимый ему предмет подушечками пальцев и поднял на мучителя глаза. - З-зачем? – спросил Тео, поняв, что Билл принёс ему очки. - А они тебе не нужны? - Нужны. - Тогда – надевай, - парень сложил руки на груди, с лёгким прищуром наблюдая за растерянным пленником. - Я же увижу тебя? - А я хочу, чтобы ты меня увидел, - ухмыльнулся Билл. – Я хочу, чтобы ты на меня посмотрел. Тео сдавленно кивнул и вынул очки из футляра, осторожно и медленно надевая их на нос, моргая. Вновь проявившийся, пусть и размытый, мир показался таким непривычным, слишком ярким после столь долгого воздержания от его созерцания. Проморгавшись, вновь привыкнув к тому, что мир вокруг существует не только на словах, но и в его глазах, юноша повернул голову, осматривая комнату и, в конце концов, доходя взглядом до своего мучителя. Юноша слегка приоткрыл рот, с таким интересом он разглядывал своего хозяина-мучителя. А Билл, в свою очередь, позволял ему это, спокойно стоя и терпеливо ожидая, когда юноша насмотрится. «Жаль, что лица я не вижу», - подумал юноша. - Насмотрелся? – поинтересовался Билл. Тео кивнул. – А поблагодарить? - Спасибо, - с готовностью ответил юноша. - Что ж, - произнёс Билл, снимая футболку и откладывая её на стул, чем сильно удивил Тео. – Зрение мы тебе вернули, осталось разобраться с другой твоей проблемой. Парень расстегнул штаны, но не снял их. Он подошёл к сидящему юноше и погладил его по волосам. - Раздевайся, - приказал кареглазый. Тео кивнул и прикусил губу, начиная стягивать с себя вещи. Он немного помедлил перед тем, как снять бельё, но, всё-таки, стянул его и тоже отбросил. - Ложись на спину, - скомандовал парень и тоже снял штаны, а затем и трусы. Юноша снова кинул, чувствуя, что его начинает слегка колотить от необъяснимого страха, который каждый раз завладевал им в подобных ситуациях. Он медлённо лёг на спину, вытягиваясь в струнку и закрывая глаза. Тео казалось, что его тело сковало от ужаса, но ощущение не слабеющей эрекции утверждало обратное. Может быть, ему и было страшно, но и другие чувства были сейчас не слабее. Билл тоже забрался в постель, бегло оглядев юношу, и прикоснулся к его коленям, которые были плотны сведены. Решив обойтись без слов, парень просунул между колен юноши руку, побуждая его развести ноги и, как только он это исполнил, поднимая их и сгибая. Тео лежал, не двигаясь. Такая поза была ему незнакома, и он совершенно не знал, как вести себя. Видя напряжение пленника, Билл слегка улыбнулся уголками рта и склонился к Тео, нависая над ним, но, пока, не прижимая к постели. - Не нужно лежать, как мороженая рыба, - произнёс кареглазый, задевая губами щёку юноши. Тео открыл глаза, смотря в лицо мучителя, которое было сейчас так близко. Чёрные волосы, едва различимые очертания пухлых губ и, кажется, тёмные глаза. В последнем юноша не был уверен. Ему нравилось рассматривать пленителя, потому что это было такой роскошью для него – видеть. Юноша даже пропустил тот момент, когда Билл опустил руку ему между ног и прикоснулся к сжатому сфинктеру, массируя его. Он отвлёкся от лица мучителя лишь тогда, когда парень ввёл в него один палец, начиная растягивать. Юноша вздохнул и прикрыл глаза. Несмотря на то, что Билл растягивал его сейчас на сухую, без смазки, ему не было больно. Мешало только то, что Тео всё время норовил опустить ноги, и парню приходилось отвлекаться и возвращать их на место, снова разводя под нужным углом. - Всё, сам нарвался, - сбито произнёс Билл, который был уже и сам сильно заведён. Тео сглотнул и сжался, готовясь к тому, что сейчас будет больно, он закрыл глаза. Послышался непонятный металлический перезвон, а, затем, ноги юноши подняли выше, закрепляя ремни на тонких щиколотках. От ремней-держателей тянулись цепи, которые Билл быстро закрепил на спинке кровати, таким образом, делая так, чтобы Тео не мог опустить ноги. Юноша открыл глаза и взглянул на эту непонятную конструкцию. Поняв, в каком положении он лежит перед пленителем, юноша снова закрыл глаза и залился краской. Билл снова воздержался от слов и попыток раскрепостить пленника, который, скорее, был уже наложником. Парень неспешно взял из тумбочки тюбик лубриканта и принялся смазывать свой член. Покончив с этим кареглазый снова навис над юношей, осторожно опускаясь на него, и приставил головку своего обжигающего органа к анусу юноши. Тео сглотнул и тут же почувствовал, как твёрдая плоть надавливает, продавливая колечко мышц и проникая в его тело. Юноша судорожно сглотнул и прикусил губу. Билл входил в него невероятно медленно, до того медленно, что Тео едва не начал просить его о большем – остатки гордости не позволяли. Но эти скудные остатки смело ко всем чертям, когда мучитель, полностью погрузившись в тело наложника, двинул бёдрами назад и снова вперёд, вновь вгоняя член в задний проход юноши. Тео сдавленно застонал и схватился руками за плечи Билла, цепляясь за них и слегка царапая кожу. Такая смелая реакция пленника послужила сигналом: «Старт», позволяющим делать с юношей всё, потому что он так откровенно показал, что сам желает этого. Билл начал не быстро, но глубоко и ритмично двигаться, мерно входя в тело Тео, впечатываясь в его бёдра своими. Юноша хватал ртом воздух, ему казалось, что он задыхается. Стоны рвались наружу, а от того, что он их сдерживал, они застревали в горле, начиная душить. С каждым мгновением сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее, удовольствие от ощущения ритмичных фрикций внутри своего тела сводили Тео с ума, заставляя начинать бесстыдно постанывать и выгибаться, двигать бёдрами навстречу движениям «насильника», делая это с каждой секундой всё смелее. Громкий стон срывается с губ юноши, и он жмурит глаза, вжимаясь спиной в кровать. Внутри творится что-то невообразимое, он ощущает биение пульса на венах своего члена даже отчётливее, чем стук сердца в груди. Хочется просто раствориться в этом моменте, но это кажется невозможным, потому что пружина удовольствия уже и так предельно натянута, готовясь в любой миг взорваться, если, конечно, хозяин позволит. Тео громко стонет, сильнее цепляясь пальцами за плечи Билла, кусая губы так, что они становятся кроваво-алыми. Он открывает рот, пытаясь вдохнуть, но это у юноши не получается. Лёгкие резко сжимаются, а глаза распахиваются и перед ними вспыхивают сотни огней. Высокий крик срывается с губ юноши, и он выгибается, с силой жмурясь, вжимаясь спиной в матрас, наконец-то получая столь необходимую разрядку, забрызгивая собственным удовольствием свой живот и грудь, попадая и на тело любовника-мучителя-насильника. Билл, не моргая, смотрел в лицо Тео, впитывая каждую эмоцию острого юношеского удовольствия, которое так ярко и живо отразилось в каждой черте его лица. Юноша жмурится, открывает рот и снова закрывает. Прийти в себя никак не получается, потому что его мучитель не остановился, когда Тео кончил, он продолжил мерно и неумолимо глубоко двигаться в его теле, всё более наращивая темп. «А теперь, держись», - подумал кареглазый, хватая наложника за бёдра, ещё сильнее раскорячивая его перед собой и почти выходя из его тела, чтобы вновь войти и начать двигаться под новым углом. Теперь при каждом движении член кареглазого плотно проезжался по простате Тео. В первые несколько секунд юноше казалось, что он разучился дышать и уже никогда вновь не научится. Он распахнул глаза, пытаясь что-то сказать. Во взгляде читалась невообразимая гамма эмоций, вопросов, просьб, озвучить которые не было сил. А потом его вновь накрыло… Удовольствие, острое, словно стрела, и тугое, как ржавая пружина, пролилось в вены, проникая в каждый, даже самый маленький сосудик, разносясь по телу. Тео снова застонал в голос, но стон сорвался на какой-то скулёж. Он даже не мог понять, это уже оргазм или ещё нет, потому что такого разъедающего нервы удовольствия он не испытывал никогда и едва ли сможет вновь испытать. Казалось, что сердце вот-вот не выдержит, но юноша был уверен, что даже в таком случае он не сможет остановиться. Это было слишком. Настолько слишком, что в ушах гудело, а перед глазами всё плыло. Несмотря на то, что у Тео были короткие ногти, он уже расцарапал Биллу почти всю спину. Голос юноши всё больше срывался на визг, на крик. Он уже не понимал, что выкрикивает, о чём просит. В голове звучало только одно: «Хватит и… ещё». И последнее побеждало, заставляя бесстыдно подмахивать бёдрами, скулить, просить. Кажется, он даже просил о том, чтобы Билл «выебал его сильнее», он не помнил, память вдруг стала не длиннее, чем у аквариумной рыбки. И… Что-то внутри вдруг взорвалось и продолжило взрываться, подкидывая над кроватью, выгибая до хруста в позвонках и вжимая в пружинящий матрас. Мир перестал существовать, границы тела стёрлись, осталось лишь ощущение невозможных взрывов внутри сосудов, органов и полостей тела и чувство того, как неумолимо глубоко его продолжает таранить крупный обжигающий член мучителя. Билл неотрывно смотрел Тео в лицо, пока тот сходил с ума, взрываясь острым удовольствием, забрызгивая им их тела. Спермы было так много, что капли её скатывались на покрывало, пачкая чёрное постельное бельё. Кончая, раз за разом взрываясь оргазмом, юноша так сильно сжимал внутри себя член Билла, что парень последний раз толкнулся в горячую глубину и тоже кончил, впиваясь зубами в плечо юноши, чтобы не застонать. Хотелось полежать ещё, но кареглазый пересилил себя и встал с Тео, покидая его тело и садясь рядом с юношей. Парень тяжело дышал, юноша, казалось, не дышал вообще. Билл в очередной раз глубоко вдохнул, пытаясь восстановить дыхание, и отстегнул ноги наложника. Змей взял с тумбочки сигареты и закурил, в кой-то веки не бросаясь сразу же одеваться. Немного придя в себя, Тео потянулся к очкам, которые за время их жаркого совокупления сползли на лоб, и вернул их на место. Юноша сел, слегка поморщившись, привычно обнимая одеяло и прижимая его к животу. - Можно, я тебе потрогаю? – спросил юноша, после нескольких минут сидения и разглядывания мучителя. - Ты меня удивляешь, - ответил Билл и выдохнул дым в сторону. Парень подсел ближе к юноше, садясь перед ним, и добавил: - Можно. Но ты скажешь – зачем? Тео слегка замялся, опустил голову, отчего волосы упали на лицо. Билл взял его за подбородок и мягко, но требовательно заставил поднять глаза. Юноша приоткрыл рот, медля, не решаясь, но, всё-таки, отвечая: - Я вижу в очках, но не настолько хорошо. Я не могу рассмотреть мелких деталей и совершенно не различаю лиц. А мне интересно, как ты выглядишь. Билл не ответил. Он, молча, взял ладонь юноши и поднёс к своему лицу, произнося: - Трогай. Тео едва заметно кивнул и осторожно прикоснулся к щеке мучителя, провёл по ней, доходя до челюстей, подбородка, изучая. Он повторял взглядом движения руки, пытаясь «считать», наконец-то узнать того, кто в последние два месяца всегда был рядом, с кем он, может быть, и не по своей воле, стал так близок. Дойдя до глаз парня, что было последним в этом «осмотре», Тео прикрыл глаза и осторожно выдохнул: - А какого цвета у тебя глаза? - Карие, - ответил Билл, следя за непонятным смятением юноши, за тем, как дрожали его ресницы и он то и дело опускал взгляд. Парень помолчал несколько секунд, а затем спросил: - И как тебе «увиденное»? - Должно быть, ты очень красив, - ответил Тео, опуская руку. - Знаешь, мы с тобой немного похожи, - произнёс кареглазый. – Когда я был подростком, у меня тоже были неприлично миловидные черты лица. - А теперь? – так наивно, по-детски спросил юноша. - А теперь они стали жёстче, - ответил парень, отводя взгляд от лица юноши. – Со временем многое меняется…