Взросление меняет людей: Восход Тощего

Тихая мелодия гулким эхом раздавалась по длинным каменным коридорам. Где-то за стенами едва слышался тихий, но протяжный стон, сопровождаемый каким-то гулом и отвратительным бульканьем. Музыка почти не заглушала эти противные звуки. Тощий тяжело вздыхает и прикрывает уставшие глаза, давая им отдохнуть от надоевшего розоватого света, что заполнял всю комнату. Он облокачивается о высокую спинку кресла и втягивает дым сигареты, находившейся у него между тонкими костлявыми пальцами. Второй рукой он медленно покручивал ручку от музыкальной шкатулки, что стояла на небольшом деревянном столике рядом. Эта была та самая шкатулка, которая принадлежала Шестой. Точнее, ее копия, созданная Оком. Прошлая была уничтожена Моно, когда он спасал свою подругу из Башни. Мелодия была такая знакомая, Тощий слышал ее тысячи и тысячи раз, но любить ее от этого не переставал. Она его успокаивала. В какой-то степени даже убаюкивала. Словно возвращала его в прошлое. Такое давнее, почти забытое, прошлое. Тощий сотни раз наблюдал за тем, как новый Моно проходит цикл от начала и до конца. Снова и снова. Но он почти не помнил свой. В какой-то момент что-то всплывает в его голове. Мысли о прошлом вдруг заменяются чем-то другим. Какими-то обрывочными видениями. Тощий начинает видеть глазами Моно. В последнее время подобное случалось все чаще. Он становился невольным зрителем похождений мальчика по Чреву, от которых у Вещателя иногда замирало сердце. Но потом страх и тревога за ребенка почему-то пропадали, заменяясь на нечто совершенно иное. Тощий видел, как те мерзкие и уродливые повара, которые вызывали у него лишь отвращение и ненависть, вдруг проявляли дружелюбие к малышам. Кормили их, даже предоставили место для сна. Худой чувствовал тогда в тот момент все то, что чувствовал Моно. Умиротворение и радость. Мужчина очень давно подобного не испытывал. Это было так странно. И чем больше Вещатель наблюдал за этим, тем непонятнее он себя ощущал. И даже встреча с той гигантской пиявкой ситуацию никак не изменила. Они ведь сумели победить. Победить все вместе. И Тощий почему-то был несказанно рад за них. И вместе с этим его начинало охватывает иное, куда более мерзкое и гнетущее чувство. Худой человек всеми силами старается отогнать от себя мысли об Моно и его… друзьях. Он медленно открывает глаза и бросает выкуренную сигарету в пепельницу, что находилась возле шкатулки. Вторая рука по-прежнему крутила ее ручку, заставляя мелодию играть. Тощий вновь облокачивается о спинку кресла и вздыхает. Свободная рука тянется в карман пиджака, чтобы достать пачку оставшихся сигарет. Бледная ладонь натыкается на что-то другое. Мужчина немного удивляется и вынимает вещицу из кармана, опуская на нее взгляд. Ею оказывается старый потрепанный пакет с двумя круглыми прорезями для маленьких детских глаз. Он про него совсем забыл. Пакет того самого Моно, что сейчас находится на Чреве. Все это время Тощий хранил его у себя. Этой находкой он невольно впускает мысли о мальчике обратно в свою голову. И чем дольше он смотрит на пакет, тем печальнее становится его взгляд, и тем ярче становятся видения в его голове. Постепенно Тощий начинает осознавать, что это было за гадкое чувство, неустанно преследовавшее его. Сомнение. Всего на секунду. Всего на одно мгновение. Его посещает мысль о том, что все может быть не так, как он представлял. Что если его мировоззрение было… неправильным? — Я… хороший человек?.. — совсем тихо шепчет он, не отрываясь от пакета. Как часто Тощий задавал себе этот вопрос? Даже не сосчитать. Он всегда старался убедить остальных в том, что его намерения самые правильные и благородные. Но верил ли он в эти слова сам? Не совсем. Возможно, все это время он убеждал вовсе не других, а себя. Мужчина даже не надеялся, что кто-то сможет ответить на его вопрос. Но меньше всего он ждал того… …что кто-то ответит прямо сейчас. — А как вы считаете… сэр? — раздается низкий голос из-за спинки кресла. Худой испуганно вздрагивает, отпустив ручку шкатулки и чуть не выронив пакет. Музыка прекращается, но ее отголосок еще эхом звучит в ушах. Слышать чужой голос в такой ситуации, подобно грому среди ясного неба. У него ушло несколько секунд, чтобы немного прийти в себя. Почему-то Вещатель не сразу узнал в этом голосе Руководителя. — Ах… это вы, мой друг… — негромко произносит мужчина, слабо сжимая пакет в руке, чтобы он его не увидел. — Я… не слышал, как вы вошли. Тощий списал это на шкатулку и звуки, которое издавало Око за стенами, что могли приглушить приоткрывшуюся дверь, находившуюся за креслом. Но Худой не знал, что Руководителя не было слышно лишь потому, что он и не заходил в комнату. Он был здесь все это время. — Вас что-то беспокоит, сэр? — любезно поинтересовался Глюко-Рук, неслышимо подходя к креслу сзади. Мужчина не оборачивается, продолжая вдумчиво смотреть на сжатый кулак, в котором находился головной убор мальчика. — Я… могу доверить вам секрет? — неуверенно спрашивает он. — Секрет? Мне? Ох, сэр, поверьте, вы можете доверить мне… — существо легонько кладет свои когтистые ладони на верхнюю часть спинки кресла, склоняя над Вещателем голову. — Абсолютно все. Тощий осторожно разжимает кулак, открывая взору Руководителя крохотный пакет. — Знаете, меня в последнее время преследуют очень странные мысли, — все так же неуверенно продолжает он. — Словно… я делаю что-то не так. Что-то неправильное. Худой старался не говорить на прямую о том, что начал сомневаться в самой идее своего Милосердия. Но Руководителю этого и не требовалось, он понял это и так. — Ох, нет-нет-нет, сэр, не говорите так. — спокойно шепчет он, наклоняясь прямо к уху мужчины. — Вы — никогда не поступаете неверно. — Но… — Тощий замялся, ему было страшно говорить это. — Кажется… Моно не так плохо там… и Шестой, наверное, тоже. Когти Руководителя углубились в красноватую ткань спинки, оставляя там неглубокие царапины. — Может быть… стоит воспринимать все это немного инач- — Сэр, а вы уверены в этом? — резко перебивает его Глюко-Рук, наклонившись уже к другому уху. — Вы ведь знаете, с кем они там находятся. Палм и Грен — грязные мясники и убийцы, способные лишь на такие же грязные поступки. Только подумайте, сколько крови на их руках, и сколько будет, если вовремя не избавиться от них. А разве можно доверять Коридорному? Разве можно доверять Лодочнику? Тем, кто отправлял невинные, несчастные детские души прямиком в лапы смерти? — Руководитель, словно проворный змей, неестественно наклонялся и изгибался, размеренно шепча то в одно ухо Вещателя, то в другое. — Не обманывайте себя, сэр. Вы ведь знаете, чем это должно закончиться. Тощий ничего не отвечает. Он молча убирает пакет обратно в карман и достает оттуда уже пачку сигарет. Вынимает из нее одну сигару, а затем ищет зажигалку в другом кармане. Но в этот же момент из-за кресла появляется длинная рука Руководителя, которая прикасается к кончику сигареты большим и указательным пальцами. Как только это происходит, между кончиками пальцев образуется слабая электрическая искорка, которая заменяет пламя зажигалки. Рука исчезает, а Тощий осторожно закуривает, убрав пачку в карман. — А закончится это тем… — спокойно продолжает существо. — Что и Моно, и Шестая останутся с вами, сэр, — теперь другая рука Руководителя стала крутить ручку шкатулки, возобновляя убаюкивающую мелодию. — Навсегда. И у вас будет все время на свете, чтобы провести его вместе. Разве это не чудесно? Разве Вы не этого заслужили? Мужчина вдумчиво смотрит куда-то вдаль, после чего слабо улыбается. — Да… было бы и вправду чудесно. — тихо шепчет он. Его рука опускается на ручку шкатулки, в то время как ладонь Руководителя отстраняется. Теперь сам Вещатель играл мелодию, слегка прикрыв глаза. — И я могу вас полностью уверить, что самолично прослежу за тем, чтобы все произошло именно так. Ведь вы можете довериться мне. Как другу. — Как другу… — повторяет Худой. Верно. Руководитель всегда был опорой для Тощего. Всегда можно было положиться на его прагматизм. Ведь именно он предложил использовать Око, как средство для сбора энергии. Именно он ответственен за то, что Милосердие Тощего наконец сможет стать лекарством для этого больного мира. Он является самым первым созданным Глюко-Руком, и был другом для Вещателя с самого начала… и будет до самого конца. — Именно. Тот, кто сможет помочь нам вернуть детей с Чрева, уже очень скоро явится. А сейчас… — существо аккуратно снимает шляпу с головы Худого и кладет ее на стол. — Вы устали, сэр. Отдохните. — Да… — слабо кивает мужчина и наконец полностью закрывает глаза. — Вы правы. Руководитель медленно остраняется от кресла и направляясь к выходу из комнаты. Тощий был спокоен. Беспокоиться действительно было не о чем. Но из-за всех этих волнений мужчина упустил одну очень маленькую деталь. Откуда Глюко-Рук знал имена взрослых, если Тощий никогда их не упоминал?

***

Руководитель выходит в длинный каменный коридор, тихо закрывая за собой дверь. Коридор расходился на множество развилок, в одну из которых он собирался направиться. Но его что-то остановило. Из небольшой дыры в стене на него смотрело Око. Смотрело напугано, вжимаясь мясной массой вглубь стены. Оно видело и слышало абсолютно все, что произошло в комнате. И Глюко-Рук это знал. Глючащая рука существа медленно поднимается, после чего Руководитель просто приветливо машет Оку. Затем он молча опускает конечность и как ни в чем не бывало уходит в глубь коридоров. Глаз проводил его напуганным взглядом, после чего посмотрел на дверь, откуда Глюко-Рук недавно вышел. Око боялось. Но боялось оно далеко не Тощего.