стерва

      Маргарита поворачивает на раме ручку, когда из распахнутого настежь окна задувают уже неприятно-прохладные порывы ветра. Лето во всю хозяйствует в городе, согревая под лучами солнца, зайчиками прыгая в волосах… вот только к вечеру всё же заставляет приодеться да вспомнить, что не в жарких регионах располагается столица. Из динамиков ноутбука негромко играет какая-то приятная уху мелодия, и капитан невольно улыбается, разворачиваясь спиной к окну.       На кухонном столе красуется букет хризантем с небольшими, но от того ещё более пушистыми и аккуратными цветочками, как кажется, всех возможных оттенков от белого до тёмно-бордового. По самому центру, по праву занимая главное место, взгляды притягивает блюдо с украшенным зеленью мясом по-французски. И Данилов, щёлкая зажигалкой, создаёт последние штрихи романтической обстановки.       — Присаживайся, — выдвигая стул и поворачиваясь к своей даме лицом, улыбается Степан. — Вина?       — Только немного, — кивает Рита и, пока Стёпа, как истинный джентльмен, разливает по бокалам виноградный напиток, раскладывает по тарелкам основное блюдо их долгожданного совместного ужина.       Приятный вечер уверенно течёт своим чередом, Степан с улыбкой признаётся, что уже лет сто не ел этого блюда, а настолько вкусного, что рука сама собой тянется за добавкой, так и вовсе никогда, рассказывает о достопримечательностях Нижнего, который он толком и рассмотреть-то не успел, разбираясь с обстоятельствами местного преступления, и всё никак глаз отвести не может от возлюбленной, устроившей романтический ужин к его возвращению.       Рита улыбается кавалеру в ответ, отшучивается, что он просто проголодался с дороги да отвык от домашней еды за время недельной командировки, практически не притрагивается бокалу с вином и всё поточнее формулирует мысли, как строчки когда-то прочитанных книг проплывающие в голове.       И слова уже практически складываются в предложения, когда по кухне разносится трель мобильного, сообщающая, что Данилов кому-то нужен.       — Да, Лёня, — прочитав имя абонента, в трубку произносит капитан. — Чего? Ты можешь нормально говорить? — спрашивает Степан и вдруг хмурится, отходя к окну. — Я понял. Какой адрес? Хорошо, я сейчас буду.       — И куда ты? — спрашивает Рита, едва Данилов отнимает от уха трубку, не успевая даже развернуться к возлюбленной лицом.       — У Субботина там что-то случилось. Я толком ничего и не понял, если честно, — объясняется капитан, глядя на часы и мысленно предполагая, сколько времени займёт у него дорога и решение всех возникших, но так и не ясных ему проблем. — Он языком еле ворочает, какому-то лейтенанту потом трубку отдал. Я быстро съезжу и вернусь.       Он в два шага преодолевает разделяющее их с Власовой расстояние, осторожно, практически невесомо сжимает ладонью её плечо и нежным поцелуем касается её распущенных волос, волнами спадающих на плечи.       — Ты издеваешься, — не спрашивает даже, а резюмирует Маргарита. Всем корпусом разворачивается в сторону выхода в коридор и не сводит с избранника взгляда внимательных глаз, не позволяя Степану переступить порог. — Ты неделю проводишь в Нижнем, каждый день пишешь оттуда, что соскучился… но когда я готовлю ужин, меняюсь с Соколовой сменами, чтобы встретить тебя, ты уже через час сбегаешь.       Внутри закипает возмущение, и Маргарита решительно поднимается с места, отходя к окну, где ещё недавно стоял капитан. Ругаться нет никакого желания, и Рите единственное, чего хочется — чтобы вновь позвонил Субботин и сказал, что весь недавний разговор — какая-то ошибка, неудавшаяся шутка… да бог весть что ещё, главное — ехать Данилову никуда не надо.       — Я хотела побыть с тобой, — не отрывая взгляд от происходящего за окном, негромко произносит капитан, — обсудить одну вещь.       — Прости, — отзывается оперативник возлюбленной в тон. Всего за пару мгновений оказывается рядом, оплетает рукой её плечи, грудью прижимаясь к спине любимой и на миг касается губами её макушки. — Я быстро съезжу, разберусь, что там у него случилось и сразу же вернусь. Отключу мобильный и буду весь твой. Обсудим всё то, что ты хочешь. Я обещаю.

---

      Названный Данилову адрес обнаруживается без малейших проблем. Всё-таки сложно проехать мимо здания, расположенного практически на самом перекрёстке, с одной стороны отделённого от ближайших строений немаленьким парком, выводящим на набережную, и имеющего на фасаде приветственную надпись о службе закону и народу.       — Вечер добрый. Капитан Данилов, — демонстрируя дежурному удостоверение, представляется Степан. — Мне звонили от вас.       — Да-да, здравствуйте, — откуда-то из-за спины лейтенанта незамедлительно появляется мужчина в штатском и протягивает в окошко руку. — Капитан Ильченко. Владимир.       — Степан.       Данилов собирается было спросить у Владимира о Субботине и причине его появления в этих стенах, но Ильченко жестом останавливает любые попытки и спешно скрывается из поля зрения капитана. Спустя какие-то считанные мгновения оказывается со Стёпой уже по одну сторону стены и, коснувшись его локтя, увлекает за собой куда-то вглубь отдела.       — Понимаете, есть у нас на районе одна бдительная старушка. Елизавета Семёновна. Так вот, звонит она нам чуть больше часа назад, говорит, что возле подъезда, как раз под её окнами, ошивается какой-то подозрительный человек. С бутылкой и каким-то непонятным баллончиком в руках. Ну, отправили наряд, задержали гражданина этого. Он, кстати, патрульных об их же машину и приложил ещё. У одного автомат отобрать пытался. Ну да ладно, не об этом разговор. Привезли его, расспрашивать начали — ничего толком так и не поняли. Всё про стерву какую-то твердит и про то, что он оперативник ФЭС. А в кармане удостоверение на имя старшего лейтенанта Субботина.       — Это действительно наш сотрудник.       — Мне ваша ФЭС здорово помогла с серией одной, — сообщает Владимир. — Вот я и решил должок вернуть, так сказать. Моё начальство не против — межструктурные неприятности никому не нужны, да и не сделал ваш старлей ничего угрожающего общественной безопасности. А вашему руководству сообщать не стали — чего парня подставлять?

---

      — Да стой же ты, — возмущается капитан, одной рукой придерживая плохо держащегося на своих двоих Субботина, то и дело заваливающегося на капот машины и тут же стремящегося скатиться по нему прямиком на землю, а второй отчаянно стараясь попасть ключом в замок своего авто. — Лучше б Тихонов напился. Он в два раза легче, кожа да кости.       — А Холодов в два раза тяжелее, — отмечает Лёня, вдруг совершенно чётко сфокусировав своё внимание на произносимых себе под нос репликах капитана. Ещё буквально минут пять назад он не то что связно не отвечал Данилову, что за повод для напиться появился у него не с того не с сего, а даже вопроса к нему обращённого не понимал. С горем пополам называл свою улицу и номер дома, а тут вдруг складно сложил полное логики предложение.       — Хорош умничать. Садись давай, ручку на себя тяни. Куда? — останавливает старлея Степан, уверенно оттесняя Субботина в сторону. — Сядь ты на водительское место, мы далеко не уедем. Заднюю дверь открывай. Давай-давай, забирайся.       Капитан придерживает Леонида со спины, несколько раз предотвращает его неосознанные попытки завалиться к колёсам машины, словно кланяясь ей за радушный приём, и наконец усаживает напарника на диван заднего ряда. Из спинки сидения вытягивает ремень безопасности и практически сразу получает по руке.       — Не надо.       — Чего не надо? Если не пристегнёшься, я тебя никуда не повезу. Сейчас обратно в отдел отведу и Рогозиной позвоню, пускай она тебя забирает, — не собираясь ходить вокруг да около и терять время на уговоры товарища, Стёпа сразу же озвучивает веский аргумент, — и везёт хоть пристёгнутого, хоть нет, хоть вообще в багажнике. Ты этого хочешь?       — Багажник — не, — машет головой старший лейтенант. — Не хочу.       — Тогда пристёгивайся и не возмущайся, — отзывается Данилов, и замок ремня безопасности послушно щёлкает, слегка притягивая Леонида к спинке заднего кресла.       От стен районного отдела машина Степана отъезжает, кажется, ещё быстрее, чем появилась тут минут десять-пятнадцать назад. За окном мелькают деревья прилежащего к участку парка, проносятся пешеходы и буквально пролетают яркие полосы фар встречных авто.       Данилов сжимает в руке мобильный, гипнотизируя взглядом имя абонента, но так и не решаясь нажать на кнопку вызова. А что он скажет? Что так ни черта и не понял из случившегося с Субботиным? Что только-только отъехал от отдела и теперь путь держит едва ли не на другой конец города? Что совершенно не так представлял себе первый вечер после срочной командировки? Экран мобильного погасает, а сам он летит на сидение соседнего кресла, так и не совершив звонка.       — Ты испортил мне вечер, — не отвлекаясь от дороги, сообщает капитан, говоря вполголоса. Он и сам не знает, хочет ли услышать хоть что-то в ответ, но с заднего сидения не доносится ни звука. — Ты слышишь?       На то, чтобы быстро обернуться и уловить в своём поле зрения пассажира, у Степана уходит не больше нескольких секунд. Он качает головой и вновь фокусирует внимание на убегающей вдаль дороге. Не будить же в самом деле старшего лейтенанта, голову склонившего на бок, руки сложившего на коленях и совершенно не походящего на того Субботина, о котором рассказали Стёпе в отделе.       Ведь не мог же этот провалившийся в сон парень с мелькнувшей на лице умиротворённой улыбкой ругаться почти что на весь отдел, пугая «квартирантов обезьянника», что его незаконно притащили в отделение, сообщать каждому повстречавшемуся, что он сотрудник ФЭС, напоминая об этом снова и снова, и раз за разом твердить о какай-то даме, что предала его самым наглым образом, растоптала, так сказать, душу и сердце. А в добавок ко всему — разбить графин в кабинете Владимира, залить водой из него целую стопку заполненных отчётов и распоряжений, едва не отправить следом телефон, до ныне спокойно стоящий на углу стола и никому не мешавший, и напоследок с грохотом повалить на пол примостившуюся в углу и, казалось бы, совершенно не загораживающую проход вешалку. Ведь не может всё это быть Лёнька, ведь правда?       — Понятно, не слышишь, — резюмирует капитан, всё дальше удаляясь от забитого в навигаторе адреса. — Это так удобно — вырвать товарища из дома, затащить в чужой район и уснуть у него в машине.

---

      Когда створки лифта любезно распахиваются на нужном этаже, Данилов выдыхает с неким облегчением — держать Лёню у себя на плече, то и дело прижимая к стенке и оправляя рукав его отчего-то наполовину снятой ветровки, ещё хотя бы пару этажей он бы точно не выдержал и всё же позволил бы старлею сползти по стенке вниз и разместиться прямиком на полу.       — Какая квартира?       — Угу, — кивает в ответ Субботин, плечом припадая к захлопнувшимся створкам лифта.       — Чего «угу»? Квартира какая? Эта? — указывая рукой на ближайшую дверь и надеясь, что на лифте никто не приедет, завалив Лёню прямиком в кабину, спрашивает капитан, на что тут же получает отрицательный моток головой. — Эта? Отлично. Ключи давай. Лёнь, ключи, — повторяет Данилов, протягивая ладонь.       Лёнька хлопает себя по карманам, едва не теряя остатки равновесия, путается в болтающейся на одной лишь руке ветровке и в какой-то момент решает, что находится совершенно не там, где нужно. Он отчаянно пытается сделать несколько шагов куда-то в сторону, заплетается в собственных ногах и едва не летит на пол, во время оказываясь подхваченным капитаном.       — Ключи, — протягивает руку Субботин, во время своего так и не закончившегося приземлением полёта сумев всё же разобраться с карманами и их содержимым. Находку передаёт напарнику и всё же опускается на пол — выбрав для этого правда не лестничную клетку, а одну из ведущих на этаж выше ступенек.       — Лёня, — спустя минуты полторы зовёт начавшего дремать Лёньку Данилов, опускается на корточки перед ним и для пущей уверенности хлопает по руке. — Лёнь, а больше ключей у тебя нет?       — Зачем? — искренне изумляется старлей и рукой указывает на связку в руках капитана. — Вот ключи.       — Я вижу, — согласно кивает Степан, опускаясь на ступеньку рядом с другом. Тот вдруг осознаёт, что джинсы на нём недостаточно чистые и, подняться всё же не спеша на ноги, начинает старательно стряхивать с них частички пыли да осколки каких-то давно пересохших листьев. — Только половина этих ключей к квартире не подходит. Один замок я открыл, а от второго ключа нет.       — А где он?       — Это ты у меня спрашиваешь? Я твои ключи не брал и уж точно не терял.       Стёпа прикрывает обессиленно глаза, рукой стирает невидимую глазом пелену, словно паутина свалившуюся на него невесть откуда. Вариантов «продолжения банкета» у Данилова всего пара. И если от одного он отказывается в первую же секунду его появления: всё же вести Лёньку в ФЭС в таком состоянии — уж явно не лучшая идея, то второй всё же отмечает наиболее правильным, хоть и не нравится он капитану, по правде говоря, не меньше.       — Давай, вставай, — поднимаясь на ноги, протягивает другу руку капитан. — Поедем с тобой к Рите.       — Почему к Рите?       — Потому что в мою квартиру без ключей не получится попасть точно так же, как и в твою. А если бы мне хотелось ночевать на лестничной клетке, мы б с тобой вполне могли бы остаться и здесь. Всё, поехали! — буквально заталкивая Субботина в гостеприимно распахнувший свои створки лифт, хлопает его по плечу Степан. — Будешь до конца разрушать мне планы на этот вечер.