Бордовое золото

Катрина проснулась с непривычным чувством веса на талии. Опустив взгляд она поняла, что вокруг нее обвилась рука Фреда. За долгое время, что она не жила с ним, Катрина успела отвыкнуть от пробуждения с кем-то. Раньше они всегда просыпались в странных позах, переплетаясь друг с другом и прижимаясь ближе, но прошло много времени и теперь это стало непривычно. Год. Год она не спала с ними в постели. Если они решали заняться сексом, то после него один из них уходил из комнаты, утверждая, что не будет спать. Они будто отказались друг от друга. Так и было. До того дня, когда Калисса с Фабианом вмешались. В тот день они показали им все их прошлое. Катрина даже не знала, где они взяли такие воспоминания и как смогли спроецировать их в разумы Фреда и Катрины, но они это сделали. С одной стороны она гордилась детьми и их успехами, а с другой — картины, которые они им показали, были явно не для детских глаз. Катрина хотела отстраниться от Фреда и она бы так и сделала, если бы в последний момент его рука не прижала ее сильнее к его телу.       — Ты никуда не пойдешь, — сказал он хриплым голосом и приказным тоном. Такой тон Катрина слышала от него только в магазине, когда он раздавал приказы подчинённым. Но не с ней. Ей он не указывал. Ей никто не указывал.       — Ещё как пойду, — его уверенность пробудила в ней волну негодования и Катрина захотела вырваться из рук Фреда, что сделала весьма успешно. Она встала с кровати и вскинула голову, скептично оглядывая комнату. Последний раз она здесь была полгода назад. Ничего не изменилось. Даже Фред лежал в той же позе, что она его оставила. Она его оставила. Она всех их оставила. Всю жизнь борясь с одиночеством она сама загнала себя в него. Загнала себя в мир без свободы и полный одиночества. То, от чего она бежала — то, к чему в итоге пришла. Катрина ненавидела себя за то, что сделала. И все же, жалеть и извиняться за содеянное было не в ее духе. В этот раз она не изменит принципам. Вчера они забрали заявление о разводе и дали своему браку второй шанс. Сегодня они проснулись в одной постели. Тогда почему она выскочила из нее, как только поняла, где находится? Почему сразу поспешила убраться от тепла Фреда, ее мужа? Фред еле открыл глаза и начал рассматривать Катрину. За многие годы она мало изменилась. Ее волосы были угольно-черными, кожа белоснежной, губы розоватыми, скулы высокими и острыми, шея длинной и изящной, глаза голубые и пронзительные. И все же, появилось в ней что-то более величественное, высокомерное, могущественное. Фреду нравилась ее сила, нравилась ее красота и характер, но со временем это стало проблемой. Катрина стала проблемой. Но он любил ее. Любил и именно поэтому вчера забрал заявление. Именно поэтому лег в постель с ней. Именно поэтому сейчас вскочил на ноги, схватил ее за руку и притянул к себе. Катрина ударилась в его грудь, а когда отстранилась, испепеляла Фреда взглядом, в ответ на который он лишь рассмеялся. Годы не сильно меняли Фреда. Может из-за родомагов, которыми был наполнен его дом, а может из-за его собственной любви к жизни. Все те же теплые карие глаза с азартным огнем, ярко-рыжие волосы лишь с несколькими седыми волосками, веснушки на всем лице и сила молодого гриффиндорского загонщика. Ей всегда нравилось, называть его «своим гриффиндорским загонщиком». Это было не просто место в команде. Это была ее маленькая собственническая шалость. Тот, кто играет для всех, но с ним играет только она.       — Куда-то спешишь?       — К сожалению, нет.       — К счастью. Почему бы тебе не вернуться в кровать и не согреть свои чёртовы ледяные кости? Я ведь теплее тебя.       — Намного теплее.       — Это намек, что я горяч?       — Обжигающе. Катрина не успевала подумать, как слова срывались с ее губ, заставляя Фреда все ярче сиять улыбкой. Он схватил ее и бросил на кровать, а она лишь рассмеялась.       — Ты как всегда холодна. Всегда была. Всегда будешь.       — Разве я не изменилась?       — Может в чем-то. Но в тебе осталось то, что я полюбил. Осталось то, что я любил бы всегда. Но появились и новые особенности, которые я с радостью принял.       — Могу сказать о тебе то же самое. Безумная любовь, Фред.       — Не бывает безумной любви. Бывает вечная.       — Мне кажется, эту игру мы уже проиграли.       — Нет. Но мы были близки.       — Второй шанс для нас двоих?       — Мне кажется, что это уже тысячный шанс для нас двоих.       — Думаешь, мы снова его проиграем?       — Думаю, что мы снова его проиграем. Но ведь в итоге мы выиграем?       — Мы всегда выигрываем.       — Я люблю тебя, Катрина. Также, как в первый день знакомства. Также, как в день, когда Джордж сломал руку. Как в день, когда у нас было первое свидание. На святочном балу. В день, когда ты умерла для всех. В день нашей свадьбы. Я люблю тебя все так же. Катрина чувствовала, как слезы норовят вырваться, но поддаваясь привычке она сдержала их и улыбнулась Фреду.       — Я не буду извиняться за ошибки и не буду сожалеть, но я исправлюсь. Я изменюсь, чтобы загладить вину. Перед тобой и перед нашими детьми.       — Я конечно их очень люблю, Катрина, но давай ты начнёшь с меня? — Фред улыбнулся одной из своих улыбок разбойника. — Я, конечно же, сделаю все возможное, чтобы ты простила меня за мое нетерпение.       — Так с чего начнем исправлять? — Катрина выгнула бровь и закусила губу, заранее зная, что скажет Фред. Ей не нужна была никакая магия разума, чтобы знать, что он думает, что он сделает и что скажет. Она знала Фреда лучше самой себя. Знала каждую его слабость, каждый шрам, каждое достоинство и недостаток. Она изучила его до мельчайших деталей. Также как и он ее. Фред знал Катрину с ног до головы, способный предсказывать ее действия и единственный, кто мог утихомирить ее пылкий нрав.       — Это будет совсем не романтично.       — Наши отношения никогда не были романтичными. Ты не сделаешь хуже.       — О, ты же меня знаешь. Я люблю делать то, что все считают невозможным.       — Рискни снова, Фред Уизли. Фред задумался, приложил палец ко лбу и посмотрел в потолок. Конечно же он уже знал, что будет его первым шагом для возвращения Катрины. Шаг к тому, чтобы снова привязать ее к себе, напомнить о вкусе жизни, какая была рядом с ним. Он сделает все, чтобы она снова влюбилась в мир, который они создали. Они никогда не были романтиками. Никогда не были сентиментальными. Ссоры, драки, секс. Они были пламенем, разгорающимся мгновенно и вечно горящим. И это пламя горело ярче, чем когда-либо. Он наклонился к ней, заправил волосы за ухо и прошептал, едва касаясь губами мочки уха:       — Сядь мне на лицо. Никакой романтики. Желание. Страсть. Любовь. Их любовь. Пылкая, опасная, безумная и вечная. Непохожая ни на какую другую любовь. Принадлежащая только им, подходящая только им, существующая лишь для них.