***
Каждый день на протяжении целого месяца весь Орден искал Альфарда, а министерство — Катрину. Когда Блэк-Уизли надоело бегать и её терпению пришел конец, она лично заявилась в министерство без души и с разбитым сердцем, потому что каждая клетка её тела твердила «Твой сын мёртв и это не исправить. Ты сама виновата.» Устав от собственной слабости, Катрина собрала волосы в высокий хвост, оделась в кожаную куртку и, привычно разбрасывая фиолетовые огоньки, пришла в кабинет Министра. — И так, перебью вас, пока вы своими словами не подписали себе смертный приговор. Я сильнее. Я в тысячи раз сильнее и могла сбежать из Азкабана в любую минуту, но я не делала этого из уважения к закону. Я убила Волан-де-морта, заставила Пожирателей Смерти добровольно сдаться Министерству и убила Монику Шафик — истинного злодея, которая чуть не подчинила себе весь магический мир. Что сделали вы, министр? ЗАСАДИЛИ МЕНЯ ЗА РЕШЕТКУ! — Её голос разнёсся по всему министерству. — Я надеялась поступить дипломатично и решить вопрос мирно, но теперь, я передумала. Если вы не можете договориться с людьми, то запугайте их. Так вот, я вас запугиваю. Если вы ещё раз прикоснетесь к кому-то из моих близких, я подниму здание министерства в воздух, а вас — закопаю под землю. Я Катрина Луиз Блэк-Уизли, величайшая ведьма последнего тысячелетия и не допущу неуважения к себе и моей семье! От неё исходила величественная энергия, заставляющая людей кланяться. Они не показывали виду, но внутри каждая их кость жаждала расколоться под напором её хрустальных глаз. В тот день по всему миру разнеслись одни и те же слова: «Катрина Луиз Блэк-Уизли — величайший родомаг и опаснейшая ведьма разрушит все миры, если её семья и личная честь пострадают хоть на грамм. Она подчинила себе вселенную.» Она стала величайшей волшебницей времён, чей шепот звучал громче крика сотни людей; чей взгляд был опаснее всех запретных заклятий; чья магия была величественнее всего волшебного мира. Катрина прославилась своей мужественностью, отвагой, силой и могуществом. Катрина заплатила за свою силу душой. Теперь, она чернее её собственной фамилии.***
Они нашли её. Нашли злосчастную воровку покоя и счастья. Вальбурга стояла над малышом Альфардом и смотрела на него своим темным взглядом, готовая вонзить кинжал в сердце невинному. — Да упакоится этот позор в могиле… Она занесла кинжал над головой и… И её откинуло на несколько метров. Горящее фиолетовое пламя окружало Катрину. — Не смей. Трогать. Моего. Сына! Ещё один огненный шар и Вальбурга уже серьезно ранена. Удар за ударом, эмоции сильнее, взгляд туманнее, звуки тише. — Ты ошиблась, Вальбурга, когда назвала меня Шафик. Я Блэк. Я родилась с этой кровью в венах! Я жила с ней, проживая проклятья нашей семьи и борясь за её честь! Я достойна фамилии Блэк больше, чем каждый из ранее живущих! Я — Королева рода Блэк, а ты лишь шавка, что должна быть выжжена с древа. Ты шутка! Ты — ничто! Тщеславие и гордость завладели Катриной перекрыв её собственный гнев. Она восхищалась собой больше, чем когда-либо. Именно сейчас, сжимая кулак и поджаривая внутренности своей бабушки, Катрина осознала, что значит быть Блэком: «Блэком можно стать, лишь убив менее достойного члена семьи.» Беллатриса не была Блэком, но Вальбурга… Она родилась с этой фамилией, с этой фамилией и умрет. Вальбурга не имела настоящей цели, не имела искреннего желания и поэтому шансов на победу у нее не было. Она следовала слепой вере в чистоту крови, это и стало её концом: Вальбурга сгорела в лиловом пламени ярости Катрины — одной из самых чистокровных. Она спокойно подошла к кроватке в которой сидел Альфард, взяла сына на руки и посмотрела в его большие голубые глаза. — Мой мальчик… Мой маленький воин… Никто в этом мире не навредит тебе… Никогда. Её душа стала светлее, наполнившись искренней любовью. Эту любовь она отдала сыну.14 июня 2010 года.
Катрина стояла перед маленькой могилкой на которой было написано имя её наставника и поставлена явно неправильная дата рождения, но уж точно верная дата смерти. — Когда родомагия готова, она отпускает тебя. Отпускает туда, где ты обретёшь покой… Катрина села на корточки, приложила два пальца к губам, а затем к мраморной плитке с именем покойного. — Прощайте, Дориан… На плитку упала слеза, еле заметная, будто и вовсе несуществующая. В этой слезе было все: благодарность, скорбь, сочувствие, мольба о прощении. Дориан Фальгольтес — человек, к которому Катрина Блэк испытывала настолько сильное уважение, что поклонилась даже его могиле, что уже не могла бы оценить её благосклонности, но она это сделала. — Катрина? Кэт подняла голову и увидела Фреда в черном костюме. — Ты готова? — Мне кажется, он давно меня к этому готовил, но… — Но тебя преследует чувство, что все должно быть по-другому? — Да. — Тогда пойми наконец, что мир уже такой, какой он есть, и даже родомагу разума его не изменить. Пошли, моя луноликая леди. — Он протянул ей руку. Катрина взяла его ладонь в свою и крепко сжав её до хруста в собственных пальцах, они ушли от могилы, провожая не только Дориана, но и все, что с ними произошло за эти долгие годы. Она наконец обрела гармонию со своей темной и светлой стороной. Она обрела покой в своем мире.