биение сердца

      Ланга обошёл, наверное, всю территорию, спрашивая у неуемных фанатов и своих ненавистников, не видели ли они поблизости рыжеволосого парня.       Сегодня он победил Джо, одного из самых сильных соперников, стал на шаг ближе к гонке с Адамом, но ему было все равно. Чувство в груди, пробудившееся после того, как Ланга услышал своё имя из уст Рэки, не исчезло. Оно, смешанное с тревогой, и вело его сейчас.       Ланга не виделся с Рэки всего несколько дней, но это ощущалось совсем иначе. У Хасегавы никогда не было такого друга. У него в принципе не было друзей. Да и зачем? Рядом всегда был любящий отец, способный выслушать и поддержать, вечность готовый кататься с ним на сноуборде. Но он его оставил.       С гибелью отца в Ланге что-то угасло, а внутри образовалась пустота. Он словно лишился голоса, оказался запертым в стеклянной комнате — видит всех и вся, но сам и слова промолвить не может. С того дня ему хотелось изо всех сил закричать, высказать вслух всё, что накопилось, но дело в том, что он ничего не чувствовал. Больше ничего. Покинув Лангу, отец словно обесцветил его жизнь.       А потом Ланга Хасегава встретил Рэки, этого жизнерадостного яркого парня с бесконечной любовью к скейтбордингу.       Ланга обрёл все и тут же потерял вновь. Месяцы, проведенные с Рэки, что-то разожгли внутри него. Кян словно вытащил его из этой непроглядной пелены одиночества, заполнил пустоту внутри, заново собрал его по кусочкам, бережно склеив разбитые осколки и окрасил жизнь новыми красками.       Ланга безмерно скучал по их долгим разговорам обо всем на свете и ни о чём одновременно, по тому, как глаза Кяна сияли, когда тот говорил о чем-то, что ему нравится. Хасегава скучал по звонкому смеху и искренней улыбке, по растрепанным огненно-рыжим волосам и глупой повязке, безуспешно призванной их сдержать. Он никогда не был любителем объятий, но что-то в том, как его обнимал Рэки, заставляло желать этого.       Ланге вспоминались их посиделки на закате. То, как они, счастливые и обессиленные, обсуждают улучшения и недочеты в катании Хасегавы. Рэки бережно лепит на каждую маленькую царапину Ланги цветастые пластыри (очевидно, беззастенчиво позаимствованные у его сестёр), тихо смеётся и закатывает глаза каждый раз, когда Хасегава морщится от боли. Ланга скучает по ночёвкам у семьи Кян, по разным фильмам, которые друг безумно любит и пересматривает уже в миллионный раз, по стряпне мамы Рэки и его сёстрам, каждый раз заплетающим ему десяток косичек и хвостиков.       Сейчас, блуждая по пыльной трассе и ища в каждом встречном такое родное лицо, Ланга винит себя во всем произошедшем.

***

      Он нашел его почти у самого выхода с S. Рэки медленными шагами направлялся в сторону ворот, а потому Ланге не составило труда догнать его в несколько мгновений. Остановившись в паре метров, он окликнул друга, совершенно не понимая, что собирается делать после того, как тот обернется.       Рэки нехотя остановился и неспешно обернулся. Ланга встретился с его взглядом — глаза покрасневшие и выдающие усталость. Секундное удивление на лице друга тут же спряталось за неубедительным безразличием и некой печалью.       Сердце Хасегавы пропустило удар. Все это время он только и думал о встрече с ним, обдумывал все, что скажет. Но сейчас, находясь так близко к Рэки, смотря на него, такого подавленного и поникшего, прячущего покрасневшие от слез глаза, Ланга словно потерял голос, а все мысли из головы бесследно исчезли. — Рэки, — тихо позвал он. — Мне не стоило приходить, — охрипшим от долгого молчания голосом сказал Кян. — Я рад тебя видеть. Правда рад. —переводя тему отвечает Ланга, делая пару осторожных шагов вперёд.       Рэки ничего не отвечает, взгляд отводит куда-то в сторону и прячет руки поглубже в карманы. Не верит. — Все это время я чувствовал что-то непонятное, невыразимое, заставляющее сердце биться быстрей. Мне нравилось это чувство, я думал, что оно вызвано удовольствием от скейтбординга, — он с трудом находит слова, тщетно пытаясь встретиться взглядом с другом. — Но это чувство исчезло в тот же момент, когда ты перестал со мной разговаривать. — Не говори глупостей. — дрожащим голосом перебил Рэки. — Ты должен кататься с равными себе. Я тяну тебя вниз. — Это не так. Мне не нужен кто-то другой, Рэки. — все таким же тихим голосом попытался убедить его Ланга. — Я хочу кататься бок о бок с тобой.       Рэки застыл. Тишина, длившаяся долгую, чуть ли не бесконечную минуту, заставила нервничать ещё больше.       Сейчас он снова развернется и уйдет не поверив ни единому слову, продолжит избегать его в школе и отводить взгляд янтарных глаз каждый раз, когда Ланга будет искать зрительного контакта.       Ланге никогда не удавалось подбирать правильные слова, высказывать свои чувства. Он редко понимал людей.       Все, что он сейчас знал наверняка — он не хочет, чтобы Рэки ушёл, вновь оставил его.       А потому в следующую секунду Ланга сократил оставшееся расстояние между ними и тут же застыл на месте, не решаясь действовать — Можно я тебя обниму? — тихо, словно боясь спугнуть, задал он глупый вопрос.       Рэки ничего не ответил, но и не отпрянул. Хасегава воспринял это как молчаливое согласие и осторожно обвил его руками, прижимая немного ближе, но оставляя необходимую дистанцию между их телами. Его прикосновения — нежные, чуть ли не невесомые, наполненные странным, почти незнакомым чувством трепета.       С минуту Кян ничего не делал и Хасегава понял, что сглупил. Ему захотелось исчезнуть, провалиться под землю прямо сейчас. Он совершил очередную ошибку, в этот раз ещё и нарушив личное пространство Рэки.       Поток мыслей прервал обхвативший его руками Рэки. Парень теперь крепко сжимал его рубашку где-то в районе спины, уткнувшись лицом в ключицы Хасегавы. Они стояли так близко, что Ланга с лёгкостью мог чувствовать неровное сердцебиение Кяна и то, как дрожит его тело.       Ланга прижал его ещё ближе, не оставив между ними и сантиметра. — Ты нужен мне, — почти неслышно пробормотал Хасегава.       Рэки в ответ лишь вздрогнул. Они стояли так, наверное, целую вечность, совершенно не следя за временем. Им нужно, просто необходимо поговорить. Но это может немного подождать.       Ланга в самое ухо тихо бормочет Рэки что-то успокаивающее, а Кян, в свою очередь, продолжает крепко цепляться за него.       Когда они немного отстраняются, Ланге удается наконец встретиться взглядом с этими янтарными глазами, в которые постепенно возвращается прежнее мерцание. На щеках Рэки появился небольшой румянец, а губы тронула слабая, но впервые за долгое время искренняя улыбка.       Расстояние между их губами — всего пара сантиметров. Когда Рэки выдает тихое «Ты тоже мне нужен», теплое дыхание касается губ Хасегавы и вызывает миллион мурашек. Кажется, сердце Ланги начинает биться сильнее, чем когда-либо прежде.