Поиски покоя

Утро было тихим и солнечным. Проснувшийся первым Алекс сидел на ступенях у входа в их дом и жмурился на встающее солнце, греясь в его лучах. Он всей душой ненавидел холод, зато легко переносил любую жару. Зевая и потягиваясь, на улицу выполз Шерри, сел у ног командира и тоже зажмурился, но не от солнца, а от нежных поглаживаний по волосам. Их всех поражало, насколько же Алекс ласковый. Он никогда не выходил из себя, никогда не повышал голос, не злился. Словно не был способен на это — непоколебимый, закрытый, сдержанный. Не рассказывал о своем преступлении, о своем прошлом, о семье и друзьях, чем делились друг с другом остальные, переживая приступы ностальгии и грусти по той жизни, к которой они уже никогда не смогут вернуться. И все равно они обожали его — и уже даже почти не заглядывались на красивое тело. Алекс требовал уважения и понимания к своей ориентации, как уважал и понимал их. Завтрак проходил спокойно. Все вернулось в привычную колею, о визите наемников на прошлой неделе никто не вспоминал вслух. Монахам претило насилие, а гости монастыря уже детально обсосали все подробности происшествия, реальные и приукрашенные, и потеряли к нему интерес. Раны, полученные в тот день, уже почти зажили. Все стало как всегда. Только в комнате Брока появился стол, на котором, бережно укутанная в тонкую ткань, лежала трофейная винтовка. И ее фанат норовил вцепиться в горло каждому, кто смел протянуть к ней руки. — Брат Александр, подойди, будь добр, — позвал настоятель перед молебном. Алекс привычно окинул своих подопечных взглядом, но ни один не выказывал признаков беспокойства от перспективы рассекречивания проступка, так что подошёл спокойно, опустился на колени, — сегодня после полудня в монастыре появится ещё один гость. Блондин озадаченно нахмурился. Обычно о таком предупреждали сильно заранее, срочности не было и быть не могло, потому что решение о пожизненной реабилитации в монастыре принималось в начале судебного процесса, а суды не бывают быстрыми. Особенно когда это трибунал. — Почему нам не сообщили раньше? — все же поинтересовался он, предвидя ответ. — Только Вселенной известно, — вздохнул старик, — наверное, коррупционная схема, — Алекс тихо усмехнулся. Воспитываясь в монастырях, вдали от светского социума, монахи были прямолинейны и простодушны до неприличия, — прошу тебя, подготовьте для него место на первое время, пока мы не построим комнату для него. Понимаю, это доставит неудобства... — Вовсе нет, — поспешил заверить бывший полковник, — мы все равно спим все вместе, а новенького пока что поселим в одну из комнат. Эти комнаты использовались больше для хранения немногочисленных личных вещей, чем для сна. Даже если мужчины ругались, спать они все равно ложились в одну постель, пусть и по разные стороны от Алекса. — Надеюсь на твою помощь в обучении гостя правилам и распорядку нашего монастыря, — продолжил настоятель, — и в обеспечении безопасности, если понадобится. Блондин молча склонил голову и встал. Монахам очень нравилась его исполнительность, он любил помогать, никогда не отказывал любым просьбам. И понукал своих не самых трудолюбивых подопечных, если они отлынивали. Чтобы не волновать парней раньше времени, Алекс не стал сообщать им новость до молебна. Но сам не смог привычно помедитировать, размышлял, обдумывал, планировал. Подбирал разные варианты характера и темперамента, которыми может обладать новый гость. Но правила программы реабилитации обещали, что это будет покладистый, спокойный офицер, совершивший тяжкое преступление в состоянии аффекта или по неосторожности. Оставалось только дождаться послеобеденного времени, чтобы узнать, наконец, кого к ним принесло. Тихая захолустная планетка-монастырь все больше напоминала Алексу проходной двор. Гости отреагировали на появление новенького очень бурно. В основном, радовались, что узнают новости, раз уж лишены связи с внешним миром. Предполагали, какие фетиши и мании будут у незнакомца, а обладатели таковых, Брок, Макс и Тим, огрызались. Алекс не был настроен так оптимистично, но заметил это только очень чуткий Джейк. Тихонько спросил, что не нравится командиру. — О нем не сообщили заранее, значит, кто-то срочно отмазывал его от казни, — так же тихо ответил он, чтобы не было слышно за грызней Брока с Винсом, — вряд ли он белый и пушистый. — Ну так мы его перевоспитаем, если надо, — подмигнул парень. И первый раз в жизни увидел в исполнении Алекса ядовито-горькую, довольно жуткую и красноречивую полуулыбку. Уж опытный наставник знал, что есть такие черты, которые не изменить никакими методами. И ещё во время молебна продумал, что будет делать, если новенький окажется совсем невыносимым. Он не собирался позволять нарушать свой покой, который с таким трудом обрёл. Новый гость прибыл не один. Компанию крио-капсуле составлял белокожий, худосочный мальчишка десяти лет, выращенный до этого состояния искусственно и прибывший в монастырь для обучения. Юного послушника встречали с радостью и теплом. Его увели показывать выделенную келью и вообще территорию, а бывшие военные отнесли капсулу в свой дом, в комнату Шерри, который согласился временно потесниться с Винсом. — Симпотный, — одобрительно хмыкнул Джейк, заглянув в окошко, когда основной слой инея растаял. Все засмеялись, источая подколы разной степени остроумности, но смущения и раскаяния, понятное дело, не добились. По собственному признанию, он любил красивых людей. Чисто с эстетической точки зрения, как минимум. Правда, пока эта его страсть к платоническому разглядыванию не выяснилась, Алекс очень нервничал от его восхищенных взглядов. Новенькому привычно помогли снять респиратор и вытащить трубку из горла, похлопали по спине, пока он судорожно кашлял, ещё слабыми пальцами хватаясь за бортики капсулы. И даже не обиделись, когда он оттолкнул помощников, дико озираясь. После крио всегда требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, разогнать туман в голове и вспомнить, кто ты, где и почему. И незнакомое окружение не помогало в этом деле. — Как тебя зовут? — негромко поинтересовался Алекс, не подходя ближе. Парню будет полезно подумать о том, что ему абсолютно точно известно, без переменных. И уж точно ему не нужно, чтобы над ним нависали. — Оливер, — прохрипел новенький, поднимая практически лишенный осмысленности взгляд, — Оливер Хилл. — Тебе холодно? — Алекс и не удивился, когда осуждённый закивал. Бледный и трясущийся, с синими губами и кончиками пальцев, он явно очень сильно замёрз. — Пойдем, погреешься на солнце. Как и большинство людей после крио, Оливер безропотно попытался встать. Перемороженные мозги соображали медленно и слабо, в такой ситуации подчинение было самым простым сценарием и не требовало почти никаких усилий. Щурясь и морщась, новенький пытался осматриваться, сидя на крыльце и всё ещё дрожа всем телом. — Ты понимаешь, где ты? — спокойный и приятный голос будто забирался под кожу, как и практически безразличный взгляд бледно-голубых глаз. — В тюрьме, — хмыкнул Оливер, зябко растирая ладонями плечи. Он видел в этом высоком мужчине надзирателя и ничего не мог с этим поделать. Его контроль над ситуацией и окружающими ощущался почти физически. — Не совсем, — мягко возразил Алекс и плавно встал, — тебе нужно размяться. Предлагаю сходить на пляж. Оливер с некоторым недоумением наблюдал за взрослыми мужиками и их несуразным воодушевлением — они метнулись в дом за полотенцами и помчались по двору к морю. Только Алекс шел степенно, размеренно, подстраиваясь под темп ещё окоченевшего новенького. И ничего не говорил, не пытался втереться в доверие, не спрашивал о прошлом и статье. Просто сопровождал, следуя въевшейся в самое естество привычке защищать и заботиться. На пляже Оливер остался предоставлен сам себе. Пока все расстилали ткань на песке и шумно раздевались до белья, Алекс молча улёгся на постеленное для него большое полотенце в тени самодельного навеса и накрыл голову чьей-то футболкой. Он любил плескаться, но не хотел радовать местную биоту допуском в свое тело через ещё не затянувшуюся рану. Добрый здоровяк Шерри помог ещё немного деревянному Оливеру усесться на песок на самом пекле и тоже рванул к воде, догоняя Тима и Винса. — Тебе разве уже можно купаться? — Джейк окликнул второго раненого, сосредоточенно стягивающего штаны. — Да кто мне может указывать? — ощерился Брок. Он все ещё носил лёгкую повязку на голени, потому что кожа не сомкнулась, и иногда ещё выступала сукровица, яркими пятнами пачкающая белые одежды. Алекс из-под ткани тихо кашлянул. — Я сам решил, что купаться не хочу сегодня! Высокомерно задрав нос, он решительно удалился под навес и подлез командиру под руку, молчаливо выпрашивая ласку за послушание. И довольно прижмурился, сполна ее получив. — Братья, вы не будете возражать, если мы к вам присоединимся? — поинтересовался Ларри, до сегодняшнего дня бывший единственным послушником и самым младшим в монастыре. Гости не сразу разглядели, что за шестнадцатилетним парнем робко прячется новый самый младший послушник. — Конечно, — у добряка Винса даже глаза загорелись, он прошлепал по мелководью и вышел на горячий песок, присел рядом с мальчиком на корточки, — как тебя зовут, малыш? — Демиан, — практически прошептал он, нерешительно подавая руку для пожатия. Алекс тихо усмехнулся. В том, что Винс найдет общий язык с ребенком, он не сомневался — в конце концов, мистер Вэнсдей Уик был третьим ребенком из семи и, по собственному признанию, все детство и юность нянчился с младшими братьями и сестрой. С особым теплом он вспоминал как раз ее, Фрайдей, говорил, что это самая красивая и милая девочка на свете. И обычно на этом моменте Джейк, тоже души не чающий в своей младшей сестренке, включался в спор не на жизнь, а на смерть. Вскоре над пляжем разносились не только грубые мужские голоса, но и звонкий детский хохот. В монастыре уважали детство, но сами монахи слишком быстро погружались в науку и бытовые заботы, а потому очень радовались, что могли доверить гостям побыть аттракционом. Когда здесь был только Алекс, Ларри, ещё совсем юный, таскался за ним практически хвостом, а отставной офицер развлекал его, как мог — учил делать фигурки из бумаги, разводить огонь с помощью лупы, тоже баловался с ним на пляже. Теперь он стал серьезнее, много занимался, его привлекали уже к физической работе. Зато явно приставили к мальчишке, чтобы говорили на одном языке. Не приходилось сомневаться, что Демиан получит столько внимания от гостей монастыря, на сколько у него хватит времени в сутках. Накупавшись до усталости, все развалились на пляже, будто бы не замечая, что Оливер держится в стороне. И плавать с ними не пошел, но это и понятно, слабость ещё не прошла. Перестал дрожать, согрелся на солнце — и то хорошо. Впрочем, заметив, что Алекс задремал, пристроив голову на коленях у довольного Брока, они завистливо повздыхали и громкость высказываний убавили. Тим с таким вдохновением рассказывал Демиану, какую здоровенную рыбу они с Максом поймали на днях на рыбалке, что все только умилялись. Рассказчик из него вообще всегда был отличный, он мог добавить комичности любой ситуации, так ещё и жестикулировал активно, интонации использовал самые подходящие. Когда история кончилась, а сам Тим выдохся, в дело вступил Винс, выпытывая у мальчишки, не хочет ли он, чтобы ему сделали качели, а Джейк украдкой ласково поцеловал сказочника в благодарность от всех за удовлетворение любопытства ребенка. — Полагаю, эту идею стоит обсудить с настоятелем, братья, — тихо усмехнулся Ларри, пальцами приглаживая тонкие светлые волосы своего подопечного, — а ещё с завтрашнего дня у Демиана начинаются занятия, на вводных уроках астрономии, может быть, и вам будет интересно. — О, да, я бы послушал, — оживился Макс, подмигнул мальчишке. К ужину все смыли с себя соль, переоделись в свежее. Оливер почти на автопилоте таскался за старожилами, ещё немного заторможенный. Но зато активно шнырял взглядом по сторонам, и от него не укрылось, что Джейка за полдня успели потискать все. На самом деле, это Джейк на всех вешался и дразнил облизыванием губ, как всегда, но со стороны выглядело, будто он просто поддается всеобщему желанию. И потому Оливер, чувствуя потребность в разрядке и встряске, скользнул следом за парнем в его комнату, когда он зашёл переодеваться. — М? — почувствовав объятия со спины, Джейк улыбнулся было, но, увидев, что это новенький, попытался высвободиться. — Ты чего? — Да ладно, не ломайся, я уже понял твою роль, — хмыкнул Оливер, и это была первая связная фраза, которую от него услышали. Интонация, с которой это было сказано, вызвала у Джейка приступ тошноты. Он почувствовал себя как дерьмом облитым, и едва сдержался, чтобы не дать нахалу по морде. — Нихуя ты не понял, — изобразив самый ледяной тон, на который только был способен, Джейк силой убрал от себя чужие руки, — вон из моей комнаты. Оставшись один, он уставился в стену, сжимая кулаки и зубы. Ему было так противно от того, что случилось. Плевать на мнение пришельца, конечно, но каким же должно быть это мнение, чтобы так нагло пытаться зажать его? Неужели правда Джейк похож на казарменную проститутку? Алекс легко заметил, что заводила и генератор веселья в их компании несколько потускнел. И заволновался, когда после ужина тарелка обычно страдающего от здорового аппетита парня осталась почти полной. — Не очень-то богато, — хмыкнул Оливер, облизывая ложку. — Порции маленькие, потому что калорийность очень высокая, ты привыкнешь, — ответил Тим, потягиваясь, — сейчас будет молебен, послушай, если хочешь. Ему предстояло просидеть весь молебен, и это было единственным, что он недолюбливал в службе, потому что ноги затекали быстро, отвлекали от самого смысла. Но куда более удивительным было то, что Алекс, обычно медитирующий во время молебна, встал, как и те, кто не были причастны к религии чистоты. Умыкнув Джейка подальше, чтобы никто не подслушал и никому не мешать, номинальный командир молча приподнял брови. — Да ничего, все нормально, — не слишком-то натурально улыбнулся парень, отводя взгляд. — Кто тебя обидел? — почти потребовал блондин, обхватив его лицо ладонями. Само то, что у Джейка, вечно позитивного и развязного, не было настроения, тревожило. Он не был горячим или бледным, значит, не болел, но что-то с ним, определенно, было не в порядке. — Я не... Я... — не выдержав вселенскую заботу Алекса, он уткнулся лбом ему в плечо. — Джейк не блядь, — полковник и не подумал шикать за нецензурщину, одна только несчастная интонация заставляла молчать, — Джейк просто любвеобильный, да? — Вы все у меня те ещё сатиры, — тихо, чтобы не обидеть, усмехнулся Алекс, поглаживая вихрастую макушку, — с чего ты решил так себя назвать? Вообще, Джейкоб Уизерс — не стукач. Но наябедничал: — Хилл этот, придурок, решил, что я тут общая подстилка. Алекс стиснул зубы. По крайней мере, чтобы сдержать желание ими же и перегрызть горло, которое посмело сказать такое про одного из его подопечных. — Общество само определяет свою мораль, — прошептал блондин, отстраняясь, чтобы заглянуть младшему в лицо, — ты даже не представляешь, как помог мне тогда. Улыбнувшись, Джейк подставил лоб под поцелуй и, уже успокоенный, вернулся к товарищам. Алекс остался, где стоял, потому что молебен уже начался, садиться в круг ему не хотелось. Поэтому он предпочел в одиночестве прогуляться по пляжу, любуясь на две маленькие луны — одна ещё только поднималась над горизонтом, а вторая уже была в зените. — Я думал, ты асексуален, — голос за спиной подсказал, что новенькому придется научиться понимать намеки. — Так и... — осекшись, Алекс нахмурился и обернулся. — Откуда ты знаешь? — Ну, я знаю, кто ты, — пожал плечами Оливер, — моя сестра была в твоей последней группе. Бывший инструктор крупно вздрогнул — то ли от напоминания о своем преступлении, то ли от осознания, что теперь сохранение его тайны под угрозой. — Не помню никакую Хилл, — пробормотал он, пытаясь побороть разливающееся по телу напряжение. Он отчаянно не хотел, чтобы кто-то знал. Стыдился своих демонов, не любил вспоминать тот отвратительный день, прятал это глубоко в себе. Знал, что это повлияет на его отношения с подопечными — пусть временно, но все же. У двоих были младшие сестры, за свою Джейк убивал — и за чужих бы не простил. Как и Винс. — Оливия Жиран, — поправил новенький, и Алекс сглотнул. Они были подругами. Он точно знал все в деталях, — так все же, ты гей? Собственная ориентация вдруг стала волновать первого гостя монастыря меньше всего на свете. Он осознал, что с этого дня его покой утерян безвозвратно. — Я не испытываю ни к кому влечение, — отрезал он, все же взяв себя в руки, — извини, я пропустил вечернюю медитацию и хотел прогуляться наедине с собой. Пожав плечами, Оливер развернулся и пошел обратно, к освещенным воротам монастыря. Алекс смотрел ему в спину и боролся с желанием догнать и свернуть шею. В темноте никто не заметит, на расстоянии не услышит криков, а тело легко утопить вместе с секретом, морская живность уже к утру найдет ему полезное применение. Но все же продолжил прогулку, теперь ни капли не напоминающую медитацию. Скорее, лихорадочные размышления, приправленные беспокойством и потребностью защитить себя и то, что ему дорого. А доверие гостей монастыря, он не сомневался, одноразовое. Больше таких близких отношений не будет, если они узнают. Могут не поверить чужаку, но доверие точно будет подорвано. От всех этих панических мыслей у него заныла рана. И вообще, Алекс уже очень давно отвык так о чем-то беспокоиться. И не хотел возвращаться к тем временам, когда не мог быть уверен, что завтра будет точно таким же, как и сегодня. Чувствуя себя больным и разбитым, он вернулся в дом раньше остальных и решил, что не сможет заснуть с ними рядом, нервничая, как преступник, ожидающий разоблачения. Поэтому закрылся у себя в комнате, лег в непривычно узкую постель и попытался убедить себя, что Оливер не станет в первый же вечер все им рассказывать. В том числе, и о себе. Заметив, что дверь комнаты Алекса закрыта, гости сразу же перешли на шепот. Объяснили новенькому, где ему ложиться, и стали готовиться ко сну. Джейк, успокоившийся и сам себя мысленно поругавший за истерику на ровном месте, все же решил, что хочет перед сном нежного мужика. А потому прихватил Шерри под локоть и в сопровождении с посвистами утащил к себе — наполнять комнату приятными ощущениями и выгонять из нее неприятные воспоминания. У них было жесткое правило — не трахаться в душе, пока не все помылись. Потому что душевая была на двоих, за попытку занять ее надолго могли и утопить. Но и ждать застрявших там Макса и Тима не стали, потому что они дальновидно купались последними, погасили свет и разлеглись на общей кровати. Полусонно болтая и зевая, мужчины обсудили и бесстыжего Джейка, который точно своими стенаниями разбудит Алекса, и то, что без Алекса, собственно говоря, пусто и неуютно. Джейк проснулся, ощущая себя каким-то скукоженным. А все потому, что Шерри свернулся практически в клубочек и притиснул менее массивного парня к груди. И отпускать отказался, так ещё и улыбку спрятать не смог, пока плененный пытался высвободиться, за что был несерьёзно шлепнут по плечу. — Ну ты такой маленький, как игрушечный, — немного хрипло после сна поделился Шерри, улыбаясь. Джейк пересекся взглядом с Броком, стоящим в дверях. Злющим до невозможности Броком, который до этого состояния, как всегда, завелся за миллисекунду. А все потому, что только коренастый и крепко сложенный Брок из всех был ниже стройного и изящного, но невысокого Джейка. И никто никогда не говорил ничего об его росте, потому что "маленький, но злой". Взрывной темперамент и снайперские навыки вообще делали Брока не лучшим объектом для безобидных дружеских дразнилок. — Ах, так, да? — прошипел оскорбленный повар всея монастыря, который просто пришел разбудить заспавшихся голубков. А он-то думал, чего это Шерри вечно норовит его к животу прижать и носом в шею уткнуться. За игрушечного, значит, принимал. — Ты не должен был это услышать, — обречённо пробормотал провинившийся, втянул голову в плечи, потому что у него за спиной грозно и неторопливо затопали босыми ногами, — ну не бей. Как и всегда, миротворцем выступил Джейк. Пристал к здоровяку с развязным мокрым поцелуем, стрельнул лукавым взглядом на Брока — и он успел возбудиться буквально за три шага. Поэтому оседлал Шерри вместо того, чтобы тыкать его твёрдыми предметами, и набросился с агрессивными кусачими поцелуями. И добрый, мягкий, нежный Шерри просто обожал такую ласку на грани. Брок заворчал, когда безбашенный Джейк, не боясь быть погрызенным и обруганным, потянул с него штаны и вылил добрую половину тюбика ледяной смазки на поясницу и невзначай приглашающе отставленные ягодицы. Шерри воодушевленно заерзал, потянулся приласкать обоих, с удовольствием подставляясь под игривые укусы за шею в исполнении Брока, ворчащего, конечно же, для приличия, но расслабленного, возбужденного, с довольным мутным взглядом. Джейк тоже перекинул колено через бедра Шерри, пристроился поудобнее, потратив несколько секунд, чтобы нормально разместить ноги. И принимающий замер, вытягиваясь в струнку, напрягая мускулистую спину так, что парень не выдержал, наклонился и расцеловал твердые мышцы. Медленно толкнулся и ощутил под собственной задницей ещё кое-что твердое. Хмыкнул, прищурился и снова потянулся за смазкой. — Ох, Джейк, — слабо выдохнул Шерри, покрепче упёрся пятками в постель. — Чего он там? — недовольно забурчал Брок, пытаясь извернуться, чтобы посмотреть. — Угада-ай... — со сладким стоном протянул самый бесстыжий, по всеобщему мнению, парень на планете. Понадобилось время, чтобы синхронизировать движения, Джейк сосредоточенно сопел и ерзал, подбирая угол и амплитуду, а практически невольные участники его эксперимента терпеливо ждали и развлекали друг друга поцелуями. Но они не сомневались, что изобретательный извращенец разберётся — так и случилось. Шерри только старался не смеяться, думая, что, будь оба его наездника повыше, устроиться в такой позе точно не получилось бы. Брок, уже не скрываясь, кайфовал. Его зацеловывали, наглаживали, без спешки трахали, ласково покусывали. Сорванно застонав, он нахмурился, услышав за спиной самодовольное хмыканье, и мстительно подался бедрами назад, насаживаясь сам и с усилием насаживая Джейка на здоровенный член Шерри целиком. Все трое не сдержали стон, и Брок почувствовал себя отмщенным. — Братья, мы пошли на завтрак, догоняйте, — окликнул через дверь Тим, коротко стукнув по полотну. — Нахрен им завтрак, — фыркнул Винс, обуваясь, — они уже с утра сытые и довольные будут. После секундной паузы все трое старожилов заозирались. Оливер непонимающе склонил голову к плечу. Только по отсутствию привычного укора в сквернословии они заметили, что Алекс ещё не выходил из комнаты. Боясь его разбудить, они тихонько поскреблись. Ответа не было, так что решили заглянуть. Командир спал, неловко согнувшись и хмурясь. А на белоснежной футболке в левой части живота красовалось бурое пятно. Как самого шустрого, Макса отправили за медиком. Винс присел на край кровати, пощупал осторожно немного бледный и влажный лоб Алекса. — Нет, я... Мне так жаль, — хрипло заскулил блондин, заставив всех потрясённо замереть. Такой интонации от всегда спокойного и уверенного в себе мужчины они не ждали, — не подходи, нет... Я не хотел... От интимности признаний им стало не по себе. Конечно, было любопытно, за что Алекс оказался здесь и почему именно для него сделали эту программу реабилитации, но узнать вот таким путем было бы подло. Гостями монастыря были порядочные люди, офицеры. Просто лишь раз серьезно оступившиеся. — Эй, — негромко позвал Винс, легонько встряхнул его плечо, — эй, Алекс, проснись, — крупно вздрогнув, почти дернувшись, он со стоном открыл глаза, его пальцы мертвой хваткой впились в чужое запястье. Очевидно, он не понимал, где находится и кто перед ним, — все хорошо, все хорошо, успокойся. Бывшему полковнику понадобилось несколько глубоких вдохов, чтобы осознать происходящее. Неловко улыбнувшись, он потёр лицо, пытаясь спрятаться от их встревоженных взглядов. — Простите, я... Плохо спал, — пробормотал Алекс, садясь. И изумлённо нахмурился, когда его силой уложили обратно, — в чем дело? — У тебя рана открылась, — Винс покачал головой и встал, — сейчас придет медик, полежи лучше. Принести тебе что-нибудь? Воды? Покачав головой, Алекс послушно остался лежать и закрыл глаза. Рана не открылась, он знал, слишком хорошо уже зажила. Ночью, не понимая, где воспоминания, где сны, а где явь, он сам разодрал верхний слой кровавой корочки и молодой кожи ногтями, чтобы болью вернуть себя в чувство. Слишком многого ему стоило беспокойство о том, что кто-то может узнать, почему он здесь оказался. Что же такого он сделал. Перед завтраком Алекс подошёл на зов настоятеля. Заверил, что хорошо себя чувствует, извинился за беспокойство. И задал вопрос, который пришел ему в голову во время полубессонной ночи: — Скажите, за что брат Оливер осуждён? — Ох, это... — старик с оттенком брезгливости поморщился. — Ужасные дела, брат Александр, отвратительные. Он не такой, как вы, его преступления намеренные и жестокие. Буду с тобой откровенен, — он вздохнул и отвёл взгляд, — мне противно и страшно от того, что такой человек существует, не говоря уже о том, что он живёт рядом с нами. Не в силах усидеть спокойно, Алекс снова отказался от медитации. Вместо этого сидел с тихонько переговаривающимися гостями в сторонке и наблюдал. Оливер явно пришел в себя. Внимательно рассматривал всех, с головы до ног. О, Алекс знал этот хищнический взгляд. Он выбирал себе жертву. Оливия Жиран приходилась дочерью прайм-губернатору крупного кластера, включающего десяток пусть отдаленных, но развитых секторов. На ее теле было несколько жутковатых шрамов, недвусмысленных — до Алекса доходили через десятые уши рассказы, что это брат ее в детстве покусал. Чтобы сопоставить известные факты и принять решение, понадобилось не так уж много времени. Отправив всех подопечных на небольшую площадку с самодельными снарядами и тренажёрами, Алекс пригласил новенького показать пристань и место, где они обычно рыбачат. Отлучился только на пару минут куда-то в лес. Лодочка была крошечная, казалось, с трудом выдерживает вес двоих крупных мужчин. Абсолютно спокойных, вежливых друг с другом. Даже если Оливер что-то и подозревал, виду он не подавал и позволял себе отвлекаться на пейзажи. Алекс любил честные сражения. Но и окунуться с разодранной раной ему не хотелось, а лодка не выдержала бы раскачивания. Поэтому, когда доплыли до рифа, далеко от берега, он молниеносно вынул из-под полы монашеских одежд один из самодельных ножей Тима и полоснул Оливера по горлу. Без промедления проделал по отверстию в каждом лёгком и в брюшной полости, чтобы тело не всплывало, переместился к левому борту для компенсации качки и перевалил ещё живого парня через правый. Вернулся в середину, вытер пару капель крови, которые все же успели попасть на обшивку. Пока наблюдал, как медленно тонет подергивающаяся проблема, ополоснул испачканное лезвие и руку. А на берег вернулся уже прежним Алексом — умиротворённым, уверенным, обретшим заветный покой. — А где брат Оливер? — поинтересовался прямолинейный Винс. — Какой ещё Оливер? — приподнял брови невозмутимый блондин с твердым, непроницаемым взглядом. Они все поняли. Да и все равно он никому не нравился.

***

782 у.г.г. — старший сержант Оливер Хилл. Состав преступления: изнасилования (см. дела 729е58о7294, 729е58о9384, 729е58о8268), убийство с особой жестокостью (см. дело 729е82а6389), дача взятки, превышение должностных полномочий (не доказано). Итог реабилитации: отрицательно.