- А что, если я откажусь вам помогать? -Ну, тогда, боюсь, что, например, с вашим возлюбленным молодым писателем может произойти что-нибудь очень нехорошее: он может утонуть где-нибудь или сгореть во время пожара. Тут уж, знаете ли, как мне больше понравится.- на лице мужчины расплылась белоснежная улыбка.
***
От своего возлюбленного ее отделяло стекло, замаскированное под зеркало, и три стука. Ровно три. Бог ведь троицу любит... верно? Откуда же этой темной знать, чего там Бог любит, ей не до него. Ни сейчас ей нет времени молиться, ни потом ей этого времени не предоставили. -Ну же, голубчик, чего же вы такой стеснительный?- сквозь акулью улыбку сочились слова. Хозяин улыбки и положения стоял в дверном проеме, слегка подталкивая молодого человека. - Яков Петрович, я так и не понимаю...-он не мог понять ровным счетом ничего: Зачем он тут, о чем они будут говорить. -Николаша,- мужчину уже изрядно достало сопротивление, и он уже не так нежно, как прежде подтолкнул писателя в комнату.- если я Вас вызвал, стало быть, это важно.- Яков невзначай кинул взгляд на зеркало напротив кровати. Парень без прежней боязни вошел в комнату. Дверь за ним мгновенно захлопнулась, прозвучал щелчок замка. Никого не было и быть не могло, дверь запиралась интуитивно, а вдруг сбежать захочет? -Ну что же вы, как не родной?-жилистая рука протянула зрительную тропу к огромной кровати в самой середине комнаты. Николай, посмотрел на кровать машинально и перевел взгляд на глаза Гуро, сегодня они не казались ласковыми или заботливыми, они пугали, заставляли мурашки огромным стадом пробежать по спине, парень еще с половину секунды смотрел в эти глубочайшие дыры, висевшие над ровным рядом белесых плиток, и соизволил все таки сесть, поместив руки на плотно сжавшиеся колени.