Расцвет расизма эпохи Цин

Клан Сунлинь. Император лениво смотрел в оконный проем, крутив кисть в руке, сидя за столом напротив него. Еще весь дворец спал, а его мучила бессонница, поэтому он разговаривал сам с собой, пока никто не слышит -Нет смысла писать тебе, я даже не знаю где ты и как выглядишь сейчас. Послать гонца? Так он тебя и за 200 лет не отыщет. Или прочитает мою записку и расскажет всем к кому привязан новый император, и меня тут же все засмеют Рука с кистью застыла в воздухе, как внезапно залетевшая бабочка села ему на палец. Казалось ей понравилось это место, и она не думала улетать. Яньлинь слегка улыбнулся -Малютка, почему ты не можешь передать одно важное сообщение одному человеку? Смогла бы такая кроха долететь до Сюли и найти юношу по имени Юймин? Бабочка резко дернула крыльями и слетела с его пальца и словно устремилась куда-то. Яньлинь лишь мог горестно вздохнуть, и положить наконец кисть на место, которая оставила нелепые кляксы на свитке. Потом внезапно он решил проведать бонсай. Ступая по мокрой траве, будущий рассвет щекотал своими нежными лучами лицо императора. Увидев одинокий бонсай, он горестно оперся плечом к стволу дерева, словно ожидая что Юймин будет здесь, сказал -Я стал императором, а что же с тобой сейчас? И в порыве гнева пнул траву со всей силы, как внезапно заметил что травяной слой в определенном участке словно был подорван уже давно, и присев на колени, его черные волосы окружили этот секретный клочок земли. И подняв травяной массив он увидел жалкий кусок бумаги, который казалось уже был готов растворится в воздухе от времени. Сердце Яньлиня бешено забилось. На куске полусгнившей бумаги лежал засохший и почти что разложившийся цветок, который чуть не осыпался в пыль. От него пахло гнилостной прелостью. Наконец аккуратно отложив мертвый побег, он развернул записку, за такое время чернила не смылись, и не смазались, потому что явно были очень дорогие. Записка гласила: «Яньлинь дурак! Если ты это читаешь, значит у тебя хватило ума найти эту записку, а если нет, то ты никогда не узнаешь что я назвал тебя дураком! ха-ха-ха» Зрачки императора тут же расширились, а сердце чуть не остановилось в этот момент. Конечно это тот набор для письма которые он подарил когда-то Юймину. И как же он обижался и грустил, что не находил в дупле записок, после их расставания, а оказывается его прощальные письмена с обзывательствами хитро хранились в траве все это время! Это записка словно заставила его душу гореть, до этого он будто застыл в вечных ледниках, а теперь лед треснул и большие осколки вечной мерзлоты с грохотом опали в океан его кипящей души. Он не мог поверить находке, и аккуратно подобрав гнилой цветок побежал как ребенок во дворец, не веря счастью. Слуги на входе тут же поклонились, а Яньлинь как дите пронесся мимо, даже не ответив на пожелания доброго утра. Спустя столько времени еще никто не видел императора таким несерьезным. Его волосы были даже не расчёсаны после сна, и без шпильки и короны он довольно выглядел приземленно. В отличии от коронации, когда он ледяным шагом медленно выхаживал средь толпы, под падающие лепестки. Приняв корону Лунного дракона, он больше с ней не расставался. Серебряный полумесяц, со спускающимися длинными нитями на которые были насажены черно красные жемчужины во всю длину его волос, по 2 нити на каждую сторону. Лунный полумесяц символизировал его дух Дракона, а жемчужины были не случайно таких оттенков, это означало родство с Синьхуа, кроваво убийственной ауры и мощи в длину достоинства его волос. И хоть они достаточно наконец отрасли, и он больше не носил нелепый хвост, но все равно подкалывал пучок с верху головы серебряным шпилем с драгоценным камнем в форме полнолуния. Его руки украшали изумрудные перстни, которые обозначали цвет глаз Юймина, одежды цвета серебра, символизировали его ледяное спокойствие и еще не пролитую кровь, и свисающие с пояса защитные амулеты с камнями фиолетового оттенка, в память о цвете одежды Юймина.