Дорогая Гермиона! Буду ждать тебя в маггловском пабе «Swift & Stump» возле Тауэрского моста завтра в час дня. Пожалуйста, не говори Рону, поскольку это касается Джинни. Спасибо, Гарри.
***
Гермиона перечитала письмо ещё раз и аккуратно сложила его. Она осторожно спрятала его в карман, радуясь, что Рон всё ещё спал, когда утром прилетела сова с почтой. Она подумала о том, что, может, Гарри просто требовалась помощь в выборе подарка для свой жены. Гермиона была единственной девушкой, которая дружила с Джинни достаточно хорошо, чтобы знать её пожелания, а тем более размер, если речь шла о покупке нижнего белья. А вообще, если так подумать, то получается странно: годовщина Гарри и Джинни была два месяца назад, до дня рождения подруги ещё два месяца, а до Рождества так вообще — полгода. «Может, Гарри в чём-то провинился, а теперь хочет извиниться при помощи какой-нибудь красивой бриллиантовой безделушки», — размышляла она про себя. Затем снова задумалась. Возможно, ему хотелось обсудить с ней кое-какие моменты. Гермиона отбросила это в сторону, чтобы поразмыслить о своём собственном браке. Она тяжело вздохнула, чувствуя на своих плечах невидимую тяжесть разочарования. Три года в роли миссис Уизли, конфетно-букетный период давно закончился. Не нужно быть умной ведьмой, чтобы понять, что Рон — не выходец из богатой семьи, но она верила, что хотя бы обстоятельства заставят его от всего сердца постараться чего-то достичь в этом мире. Запасной вратарь «Пушек Педдл», подрабатывающий барменом в «Ценных мётлах», — далеко не то, к чему люди стремились в его годы. Бывали дни, когда Гермиона жалела, что закрыла глаза на уход Рона с учёбы в Аврорате вскоре после падения Волан-де-Морта. Она понимала, что это плохая идея, но ей не хотелось за несколько месяцев до свадьбы устраивать скандалы, поэтому и держала рот на замке. Вместо споров Гермиона отправилась к Гарри и попросила того ещё раз убедить Рональда остаться. Он только пожал плечами, сказав, что Рон принял решение и как-то на него повлиять уже невозможно. Отставив уже остывшую чашку чая, Гермиона, прежде чем отправиться на работу, закрыла глаза и попыталась подумать о том, за что ей следует быть благодарной. «Гарри и Рон пережили войну, оба выжили. Все Уизли выжили. Мы здоровы. У меня хорошая должность в Министерстве. Минимальный процент остаться безработной в ближайшее время. У нас есть крыша над головой, пусть и небольшая, но, по крайней мере, умещает нас двоих». Она остановилась в попытке придумать что-то ещё, но на ум ничего не приходило. Всё хорошее, о чём Гермиона могла думать, в то же время делало ей больно. Да, Золотое трио пережило войну, но Фадж и его тупые работники — тоже. Да, все Уизли выжили, но Альбус и Минерва — нет. Оба погибли в последние дни войны. Да, у неё была хорошая работа, но и кормила всю семью только она. Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы убедить себя, что жена, зарабатывающая больше мужа, — это нормально. Она не хотела настолько открыто принимать сторону антифеминизма, но Гермиона действительно придерживалась некоторых старомодных ценностей. Например, мужчина, способный заработать достаточно, чтобы, когда настанет время детей, женщина спокойно могла оставаться дома, оправляясь после родов, и не беспокоиться о том, что плата за аренду дома не будет вовремя выплачена. Нет, они не сводили концы с концами, но из-за содержания профессиональной квиддичной метлы Рона, еды, арендной платы и прочих предметов первой необходимости денег оставалось мало. Мизерная зарплата Рона с его-то двумя работами и низкооплачиваемая должность Гермионы, где она была незаменима, но едва ли это компенсировало её мастерство, знания и усилия, не позволяли держать хотя бы какие-то средства в хранилище Гринготтса. Так же, как и не хватало места для расточительности или незапланированных трат. А что касается их… квартиры. Места хватило бы для них двоих и ребёнка — так говорила Молли, тонко намекая на протяжении их последних трёх семейных встреч. Не то чтобы Молли не хватало внуков — у неё их было более чем достаточно, чтобы создать отдельный городок, — просто она пока не дождалась внуков от двух младших детей. Гермиона и Джинни — обе подвергались допросам со стороны Молли, почему они до сих пор не удосужились обзавестись потомством. Первая вежливо уклонялась от вопросов, заявляя, что она только начинает строить карьеру и времени на детей будет достаточно только при финансовой стабильности. Молли и на это находила возражения: если б каждая семья ждала этой самой финансовой стабильности, прежде чем завести детей, в таком случае никто бы и не рожал вовсе. В качестве примера она рассказала, как им удаётся содержать семью, несмотря на скудный доход Артура. Молли явно ожидала подобного и от Гермионы. Да, её семье хватало любви, чтобы восполнить некоторые недостатки, но одна только любовь ведь не накроет на стол? Джинни оказалась совсем в другой ситуации. Гарри унаследовал приличное состояние и получил высокооплачиваемую должность в Аврорате. Миссис Поттер не работала в привычном смысле этого слова, но с радостью состояла во многих благотворительных организациях и комитетах, которые требовали столько времени, сколько и официальная работа. Часто на семейных сборищах девушки сбегали в сад, расположенный за домом, когда разговор заходил о детях. Но на последней встрече Молли всё-таки подкараулила Джинни, когда все уже уселись за стол, и отчитала дочь за то, что та даже не пыталась забеременеть. На что она горячо возразила: «У меня появятся дети только тогда, когда я буду чертовски привлекательна и готова к ним, и не раньше!» Джинни в полнейшем бешенстве выскочила из-за стола и рванула домой под вопли матери. На следующий день Гермиона отправилась к Поттерам, где Джинни разбивала всё, что только могло разбиваться в доме. Гарри не выходил из своего кабинета, осматривая последнюю приобретённую метлу. Это произошло два с лишним месяца назад, а Джинни до сих пор казалась расстроенной из-за случившегося. Гермиона надеялась, что Гарри сможет пролить свет на эту тему за следующим разговором, а если нет, то ей, возможно, удастся, наконец, обсудить этот вопрос с Джинни на их еженедельном обеде в среду, послезавтра. Дело здесь не только в вечных придирках Молли. Поднявшись с шаткого кухонного стула, Гермиона подошла к столу, взяла лист пергамента и нацарапала ответ. Поставив подпись, она привязала записку к лапке Свина и угостила птицу, прежде чем та взмыла в ясное июньское небо.***
Войдя в паб, Гермиона осмотрела обшитый тёмными панелями интерьер в поисках чёрной копны волос. Почти в самом конце зала, в уединённой кабинке, она увидела макушку Гарри, торчащую чуть выше задней стенки перегородки. — Гарри, привет, — тепло поприветствовала она, подойдя к столику. Остановив поток любезностей, Гермиона уставилась на его тёмные круги под глазами и щёки с дорожками от слёз. Его юное лицо выглядело усталым и осунувшимся. На лбу, рассекая знаменитый шрам на две части, образовалась лёгкая складка. Грейнджер сразу же села за стол. — Что произошло, Гарри? — её голос звучал приглушённо, но при этом настойчиво. В последний раз она видела его таким, когда четыре года назад, всего за неделю до финальной битвы, погибли Альбус и Минерва. Гермиона мысленно принялась перебирать сотни сценариев, что же в поведении Джинни так могло его расстроить. И только одна мысль пришла в голову. Дети. В последнее время что для Гермионы, что для Джинни тема детей была очень болезненной. После ссоры с матерью Джинни во всех красках описала, что она просто морально не готова к детям. Она не была готова к тому, что ей придётся взять на себя обязательства по отношению к вопящему комку плоти, как часто шёпотом говорила про своих новорождённых племянниц и племянников. И только Гермионе. По секрету. Одной из многих причин также стало то, что им с Гарри ещё попросту требовалось время притереться друг к другу, заняться тем, что обычно делают молодые парочки: путешествовать, быть беспечными ещё некоторое время без каких-либо ограничений. Она винила Волан-де-Морта в том, что тот украл годы беззаботного детства, которые Джинни намеревалась себе вернуть. Причём с процентами. Сам Гарри никогда не говорил, готов он к детям или нет. Уверенная, что он наконец-то созрел для подобного разговора, Гермиона вздохнула и попросила повторить то, что он только что ей сказал. Неужели она не ослышалась? — У Джинни кто-то есть.