И не жили они долго и счастливо

      Гермиона с Джинни направились к своему любимому месту в конце сада, подальше от Молли и Добби.       В связи с тем, что домовому эльфу почти нечего было делать на Гриммо двенадцать, Гарри с Джинни предложили ему помочь с хозяйством другим членам их семьи. Последние несколько месяцев он проводил большую часть времени в доме Фреда и Грейс или Джорджа и Флоренс, помогая им в уборке и приготовлении пищи, пока женская половина ухаживала за новорождёнными детьми.       Сегодня Добби помогал Молли на кухне. А учитывая настойчивость домового эльфа и ревность к собственной кухне миссис Уизли, под их ногами лучше не мельтешить. Несмотря на то, что Молли радовала помощь Добби, это всё равно не мешало ей периодически выгонять эльфа из своих владений.       — Вон! Вон из моей кухни! — в очередной раз завопила женщина, что означало одно: если Добби вскоре не вернётся на кухню, то Джинни с Гермионой придётся вернуться.       Гермиона оглянулась через плечо и увидела картинку: мужчины, летающие на мётлах, и их жёны, сидящие в тени раскидистого дуба с детьми на руках. Малыши бегали и болели за своих отцов, крича им, чтобы те забивали побольше голов.       Джинни, нахмурившись, наблюдала за летающим Гарри. Гермиона поддерживала дружеское молчание.       — О чём вы разговаривали в чулане? — спросила миссис Поттер, на что Грейнджер тяжело вздохнула.       — Он сказал мне о том, что вы оба на выходных поговорили.       Затем последовала долгая пауза, прежде чем Джинни заговорила снова.       — Я всегда задавалась вопросом, не в этом ли причина отсутствия сексуальных фантазий. И он подтвердил мои подозрения.       Взглянув на Джинни краем глаза, Гермиона поняла, что, как бы пристально она ни вглядывалась, она не могла видеть глубже, чем позволяла ей подруга.       — Мне следовало проигнорировать настойчивое требование матери и братьев оставаться девственницей, пока не выйду замуж за Гарри, — она раздражённо вздохнула. — Конечно, во фразе «попробуй, прежде чем купить» что-то есть.       Гермиона слегка усмехнулась такому сравнению. Было бы смешно, если б не было так грустно.       — Как Гарри отреагировал на ваш разговор?       Джинни склонила рыжую голову набок и слегка пожала плечами.       — Мне показалось, что он меня понял, — она ещё раз оглянулась через плечо и посмотрела на мужа. — Но у меня возникло ощущение, что ему было не по себе. Что он каким-то образом виноват в том, что позволил этому случиться. Я сказала ему, что во всём виноваты Люциус Малфой и Том Риддл, но ты же знаешь Гарри. Ему до сих пор трудно смириться с мыслью, что не в его силах что-то исправить и кого-то спасти… Мы должны жить с этим и двигаться дальше.       Размышляя над словами подруги, Гермиона задумалась, не выглядела ли она со стороны так же? Скорее всего, выглядела. Было что-то в несправедливости этого мира такое, что ей хотелось исправить, решить, найти правильные ответы. Мысли о Снейпе и Малфое снова всплыли в её голове.       — Я посоветовала Гарри обратиться в маггловский Альянс, к психиатру. Если там таковой, конечно, имеется. Ему действительно нужна помощь, особенно послей той стычки с Колином.       — Я знаю, — Джинни перевела взгляд со своих ног на ребят, чтобы убедиться, что их не подслушивают. — Теперь ты понимаешь, что он моментально убьёт его, как только обо всём узнает? Или мне продолжать врать?       Ощутив прилившую усталость, Гермиона опустила голову. Её лицо скрылось завесой волос.       — Продолжать, — неохотно пробормотала она и закрыла глаза, оплакивая мальчика, которого когда-то знала. Взрослая жизнь и война в корне поменяли их всех, теперь люди не оценивались только с чёрной или только с белой стороны — в различных оттенках серого. Когда они были младше, жизнь казалась куда проще. — По крайней мере, он готов обратиться за помощью. Может, тебе тоже подумать над этим? Хуже не станет, — добавила Гермиона.       — Сомневаюсь, что даже профессионал, а тем более маггл, который пусть и знает о нашем мире, сможет понять, каково это — когда тобой манипулирует такие, как Том, — она качнула головой.       — Тогда, может быть, к брачному консультанту?       Гермиона надеялась, что ей удастся заставить Джинни передумать и попытаться исправить нынешнее положение в семье, а не пустить всё на самотёк.       Джинни ещё раз огляделась.       — Знаешь, почему я люблю его, по-настоящему люблю?       Гермиона отрицательно покачала головой.       — Он любит меня такой, какая я есть. Не из-за большой семьи, которая стала и его семьёй, и не потому, что его шурин — ко всему прочему его лучший друг. И не потому, что со мной удобно, не потому, что вы с Роном всегда рядом. Я его друг не из-за тебя и Рона, а несмотря на тебя и Рона. Он готов принять то, что я сестра Рона, что я вечно ошиваюсь возле тебя и Гарри. Он раскаивается в том, что постоянно дразнил меня в школьные времена.       — Значит, он готов принять тех людей, которых всю жизнь презирал, — хмыкнула Грейнджер. — Как чертовски благородно с его стороны.       — По крайней мере, он способен на это. Ты всё ещё видишь в нём копию его отца и придурковатого мерзавца со Слизерина.       Гермиона отвернулась. В подобных суждениях она казалась такой же фанатичной и недалёкой, как и те люди, которых она надеялась просветить по окончании войны, что магглорождённые — такие же выдающиеся волшебники, как и чистокровные.       — И что с того? Мне его при следующей встрече поприветствовать с распростёртыми объятиями? — язвительно спросила девушка.       — Нет, но ты могла бы подумать о том, что он изменился. Будь терпимее. Тебя ведь всё равно никто не заставляет с ним общаться, просто имей в виду, что, если к нему относиться с уважением, он будет в ответ относиться к человеку точно так же.       — С уважением? — зашипела Гермиона, стиснув зубы. — После… — она понизила голос до шёпота, оглядываясь по сторонам. — После того, как он бесчисленное количество раз называл меня грязнокровкой? Ты, должно быть, шутишь!       — Он раскаялся в том, что верил во всю эту чистокровную чушь. Он повзрослел и пошёл дальше. Почему так сложно в это поверить? — спросила Джинни, не отводя от подруги взгляда.       Крик позади отвлёк их от разговора. Гарри кружил над травянистой площадкой и в правой руке держал снитч. Дети кричали от радости, прося своего дядю показать золотой шарик — каждому хотелось подержать его.       Стоило девушкам отвлечься, напряжение между ними немного спало.       — Хочешь, я назову ещё одну причину, почему я люблю его?       На самом деле, Гермиона не хотела этого знать, но понимала, что Джинни всё равно расскажет.       — Когда Гарри хочет извиниться, или, например, близится мой день рождения, Рождество, он отправляет к тебе сову с письмом, и ты ведёшь его по магазинам. Он покупает мне бельё или украшения…       — О да, всем бы нам таких состоятельных мужей, как Гарри, которые хотят порадовать любимую женщину дорогой вещью, — фыркнула Грейнджер.       — Я собиралась сказать… да, спасибо, что перебила, — выдавила Джинни. — Что Гарри даже не утруждает себя тем, чтобы поговорить со мной и спросить напрямую, чего я хочу. Нет, он идёт к тебе и спрашивает это у тебя.       — Разве тебе не нравятся сюрпризы?       Джинни качнула головой, не понимая, как сформулировать свою мысль.       — Когда мы встречались, Гарри спрашивал у Рона, куда меня можно пригласить на свидание. Он никогда не спрашивал это у меня. Похоже, Гарри считает, раз всё то, что он узнал обо мне из разговоров с вами, достаточно для того, чтобы сделать вывод, что знает обо мне теперь всё! Он даже не пытается узнать меня получше. Я думала, что как только мы поженимся, то Гарри раскроется и мы станем с ним больше разговаривать, но он остался таким же закрытым. Он не хочет ничем делиться. Заставить его поговорить о чём-то откровенном — всё равно что пытаться вытянуть слезу из камня. И Гарри, кажется, даже не заинтересован в том, чтобы узнать меня настоящую. Я чувствую себя каким-то проклятым трофеем, а не женой. Мне это так надоело…       — Гарри очень скрытный человек.       — Я его жена, — проворчала Джинни. — Если он не может говорить со мной, то с кем? Но, похоже, я уже знаю ответ. Ты и Рон. А он ведь меня знает… И даже лучше, чем Гарри.       Гермиона подумала уже что-нибудь съязвить в ответ, сославшись на то, что видела в замочную скважину; о том, насколько именно Малфой лучше знал её, но попридержала язык за зубами. Ведь и правда: сама Грейнджер знала Гарри лучше, чем его собственная жена.       — Он слушает, задаёт вопросы, очень внимательно слушает, — продолжала Джинни. — Он знает, что я предпочла бы красивый букет пионов или тюльпанов какому-нибудь нижнему белью. Он знает, что я люблю пить чай с молоком; знает, что я думаю по поводу тех или иных вещей. Он может закончить мои мысли так же легко, как я — его шутки.       — Я по-прежнему считаю, что вам обоим следует обратиться к брачному психологу.       Гермиона услышала шорох травы позади них. Обернувшись, девушки заметили Флёр, которая медленно ковыляла к тому месту, где они сидели, — к каменной стене. Жена Билла ещё была слишком далеко, чтобы подслушать их разговор, но Грейнджер всё равно надеялась, что их болтовня не донеслась до дуба, под которым сидели остальные женщины.       Джинни с Гермионой как по команде натянули на лица сияющие улыбки, когда Флёр, измученная своей беременностью, обхватила руками низ живота, чтобы облегчить напряжение в спине.       — Привет, Флёр, — поздоровалась Джинни. — Ты что-то хотела?       — Разве я не могу просто подойти к вам и поздороваться? Что случилось? Молли снова достаёт вас расспросами о детях?       — Нет, — вздохнула Джинни. — Пока нет. Но ещё не вечер.       Гермиона даже не знала, смеяться ей или плакать.       Флёр заговорщически огляделась.       — Знаете, вы обе должны сделать то, что сделали мы с Биллом.       Теперь она привлекла их внимание.       — Когда мы с Биллом вернулись из свадебного путешествия, Молли уже тогда спрашивала, не беременна ли я.       Услышав эту новость, обе девушки закатили глаза одновременно от сочувствия к Флёр и отвращения ко всей этой ситуации.       — Так вот, когда мне уже надоели её дотошные вопросы о детях, я сказала ей, что перестала принимать противозачаточные зелья, и теперь, когда получится, тогда я и забеременею.       Глаза Гермионы и Джинни просияли. Билл и Флёр объявили о беременности спустя год, как произошла свадьба.       — А когда ты действительно перестала пользоваться противозачаточными?       — В нашу первую годовщину.       — И получилось с первой попытки? — спросила Джинни.       Флёр кивнула.       — И мне пришлось сказать, что вечные расспросы «а когда?», «ну как?» только заставят меня лишний раз нервничать, и это может негативно сказаться на зачатии.       Девушки рассмеялись над такой махинацией. Как всё, оказывается, было просто.       — А вы как думали, почему Чарли и Анджелине потребовалась пара лет, прежде чем «взяться за дело и начать рожать детей», а? — подмигнула Флёр, старательно изображая свекровь. Её французский акцент не придавал схожести с Молли, но она выбрала удачный пронзительный её голос, чтобы намекнуть девушкам, кому принадлежат эти слова.       Похоже, Гермиона с Джинни были весьма далеки от того, что творилось в семье Уизли.       Положив руки на спину и хорошенько потянувшись, Флёр закончила свою мысль:       — Предлагаю кому-то из вас объявить об этом сегодня, а другой подождать несколько месяцев. Иначе всё это будет казаться несколько подозрительным. А мы ведь этого не хотим?       Девушки, перебросившись взглядами, кивнули.       — Раз, два, три… — сказали они вместе.       Гермиона победила. Бумага покрывает камень.       — Чёрт! — воскликнула Джинни. — Я так и знала, что надо было выкидывать ножницы.

***

      Драко доставал на кухне очередную бутылку какого-то алкогольного напитка, в то время как Северус расставлял шахматную доску.       — С кем ты теперь работаешь? — поинтересовался Снейп.       — Не расслышал, — бросил Драко, высовывая голову обратно в гостиную.       — Я спрашиваю: сколько клиенток у тебя осталось?       Малфой вернулся на кухню в поисках сорокалетнего виски для Северуса.       — Всего три. Джинни и ещё две. — Зазвенели бутылки. — Лаванда уступила мне и позволила отказаться от тех, кому нужен был только секс, и оставить тех, кому хотелось просто поговорить.       Он вышел с кухни с двумя бутылками шотландского виски и двумя новыми стаканами и плюхнулся в кресло — все его чистокровные манеры испарились после пятой бутылки виски.       — Ненавижу врать Джинни, но если чиновничьи псы решат сунуть нос к нам, что, вполне вероятно, рано или поздно произойдёт, то все мы, включая Джинни и Лаванду, выйдем сухими из воды. И это ещё один прекрасный пункт, чтобы прикрыть свой зад на случай, если Грюм заинтересуется нашей вечерней работой.       Северус одобрительно хмыкнул. Последние шахматные фигуры вернулись на свои места: чёрные, со стороны Снейпа, готовые бить белые Малфоя. В настоящее мужчину вернул звук разливаемого виски.       — Продолжая тему о клиентах, когда у тебя следующая встреча с миссис Уизли? — спросил Драко, заранее зная, что этот вопрос рассердит Северуса.       День Победы был единственным днём в году, когда Снейп и Малфой собирались вместе, разговаривали о своих клиентах, о желанной свободе, о самых что ни на есть коварных ядах и проклятиях, которые можно было бы обрушить на Грюма и Фаджа, напивались до чёртиков. Обычно они вели беседы за ежедневными обедами, но на более нейтральные темы. В этот же день, в этот праздник, они ощущали смешанные чувства, вспоминая мечты о светлом будущем, которое у них отняли. Где сейчас царило пусть и частичное, но порабощение, условия тюремного заключения и непринятие волшебным обществом.       Залпом осушив свою порцию виски, Северус поморщился и отставил стакан в сторону. Он был ещё достаточно трезвым, поэтому ощущал, как алкоголь, сползая вниз, обжёг его желудок.       — В четверг.       — Чем она занимается?       Одно из негласных правил Джинни и Драко — никогда не обсуждать Золотое трио. Это была запрещённая тема. Однако Малфой был не прочь обсудить бывшую однокурсницу с Северусом, поскольку его прежний декан относился к этой троице с таким же презрением, что и он.       — Не знаю, — ответил Снейп низким, скрипучим голосом. — Я потратил большую часть времени, пытаясь спасти вашу с миссис Поттер шкуру. А затем я выслушивал её стенания о паршивом муже, мистере Уизли. Насколько я понял, она разочаровалась в этом браке и, наконец, осознала, за какого никчёмного парня вышла замуж. А знаешь, что самое интересное? Миссис Уизли понятия не имела о связующем свойстве брака, когда рождается первый ребёнок. — Он сдвинул фигуру слона на клетку вперёд.       — Что? — хохотнул Драко. — Ты хочешь сказать, что наша мисс-я-всё-знаю-на-этом-свете чего-то всё-таки не знает? — и направил фигурку королевы в атаку, не обращая внимания на усталые взгляды, бросаемые остальными пешками.       — Да, видимо, так оно и есть. Все были уверены, что перед тем, как вступить в брак, она изучит все подводные камни… Но Молли, вероятно, специально умолчала об этом пункте, в надежде заманить свою сноху в вечный ад вместе со своим никчёмным сыном. — Ладья сделала шаг вперёд.       Если бы Драко не знал своего друга так хорошо, то подумал бы, что тот сочувствует ведьме. Но скорее Фадж отменит закон о Пожирателях, в Гадесе пойдёт снег, и свиньи заменят сов в почтовой системе, чем это произойдёт.       — И сколько она заплатила? — как бы невзначай поинтересовался Малфой, приказывая пешке сделать ход вперёд.       Северус ничего не ответил, переведя своё внимание на шахматную доску, и сделал следующий ход.       — Ну? — настаивал Драко. На его губах заиграла ухмылка.       — Галлеоны… — невнятно пробормотал Северус.       — Извини, не расслышал, — сказал Малфой, наклонившись вперёд и приложив ладонь к уху.       — Семь галлеонов.       Послышался громкий стук. Драко повалился на пол, съехав со своего кресла, и громко рассмеялся, не в силах даже что-либо сказать. Он частенько посмеивался над своим бывшим профессором. Северус ногой пнул по его бедру, давая понять, что не разделяет с ним веселья.       Вытирая выступившие слёзы, Малфой забрался обратно в кресло, не обращая внимания на убийственные взгляды со стороны Снейпа и тупую боль в бедре.       — Вот это да-а, как много, — пробормотал он в перерыве между приступами смеха и снова прыснул, — или нет, вернее сказать: у-у, как ничтожно мало. — Вытянув ноги, самоуверенный волшебник даже не заметил приближения королевы Северуса. — Подожди, я вот скажу Джинни и… — радостно мурлыкнул парень. Единственное, чего ему сейчас не хватало, — это мерзко, как муха, потереть свои ладошки.       Снейп смерил его стальным взглядом.       — Ты этого не сделаешь, — строго произнёс он.       — А почему бы и нет? — возразил Драко.       — Потому что если Джинни расскажет Гермионе о её визите в мою, скажем так, обитель, она начнёт отпираться, потом разозлится и решит досадить тебе, закончив твоё жалкое существование. Она расскажет всё Поттеру. В общем, зная характер твоей подруги, лучше держать её в неведении.       Драко надулся, как будто ему сказали, что Рождество перенесено на более позднюю дату.       — Кроме того, — продолжал Северус, — если интуиция меня не подводит, Гермиона пригодится нам и нашему побегу.       Мастер зелий не стал вдаваться в подробности своих планов. Его мысли, возникшие в тот момент, когда он заметил фиолетовые пятна на руках Грейнджер, привели его к выводу, что девушка так или иначе связана с зельями или ингредиентами для них. Если это так, то её доверие ни в коем случае не должно быть нарушено эмоциональными вспышками некой рыжеволосой ведьмы. Конечно, Джинни хорошо умела врать, благодаря тому, что когда-то ей довелось связаться с Томом Риддлом, но в ней имелась такое качество, как вспыльчивость. Если Гермиона — та самая возможность, которую они с Драко так отчаянно искали, то ему придётся полностью завоевать её доверие. И когда этот план сработает, только тогда Джинни сможет узнать о том, что к этому была причастна Грейнджер.       Драко подтолкнул вперёд ещё одну пешку, казалось, уже не проявляя к игре никакого интереса.       — Поработай над своей хитростью, Драко. Это одна из немногих вещей, которой твой отец пренебрёг во время твоего воспитания. Шах и мат, — закончил Снейп с холодным превосходством.       Фигуры Драко уже были сыты по горло игрой и быстро сошли с доски, намереваясь бойкотировать последующие игры до тех пор, пока жгучее негодование от проигрышей не сойдёт на «нет».

***

      Гермиона сидела за столом между Гарри и Роном, хотя знала, что вскоре им с Поттером придётся поменяться местами, чтобы её муж вместе с лучшим другом смогли продолжить обсуждение последней игры «Паддлмир Юнайтед» без преград. Гермиона с Джинни болтали за спиной Гарри, в то время как двое мужчин — над её тарелкой с едой.       Чарли держал на коленях свою дочь — Кейли — и пытался накормить её картофельным пюре. Малышка неохотно открывала рот, а он всё приговаривал: «Во-от летит квоффл и залетает прямо в кольцо!» Таким образом и проходила их трапеза: словами Чарли подбадривал Кейли открыть рот, а рукой выделывал в воздухе крутые пассы. Анджелина в это время была занята двумя другими детьми, следя, чтобы те сидели на своих местах, а не пытались присоединиться к своим двоюродным братьям под стол.       Самые младшие дети Фреда и Джорджа, Джаспер и Жасмин, спали наверху в одной из спален, пока их старшие братья и сёстры ползали на четвереньках под столом, играя в «тролля под мостом». Флоренс и Грейс пытались уговорить их вернуться на свои места, как подобает воспитанным детям. Фред и Джордж, не пытаясь даже помочь своим жёнам, казалось, наоборот, приходили в восторг каждый раз, когда на семейных сборищах творилась полная неразбериха.       Билл и Флёр оккупировали одну треть стола своим непрекращающимся размножаться выводком. За пять лет у Флёр родилось четверо детей, и вот-вот должен был родиться пятый. Гермиона всё удивлялась, как такие женщины, как её невестка и свекровь, способны так много рожать без риска, что их матка просто отвалится. Да они как кролики! Мысленный образ Флёр с длинными висячими ушами и Молли с пушистым, дёргающимся кроличьим хвостиком заставил девушку поперхнуться сливочным пивом.       Перси и Пенелопа сидели в центре стола с двумя детьми, которые вели себя так спокойно, что Гермиона подумала уже о том, что их отец, вероятно, подсыпал им в молоко настойку опия. Пенелопа, несмотря на свою третью беременность, держала детей в чистоте и порядке.       Молли с Артуром сидели на другом конце стола, наслаждаясь семейным ужином в кругу детей и внуков.       Именно в такие моменты Гермиона терялась. Будучи единственным ребёнком в семье, она часто проводила каникулы в компании родителей. Изредка к ним присоединялись чокнутые дядя, тётя и кузины, которых она, к своей радости, видела раз в несколько лет. В конце дня, как обычно, у неё будет звенеть в ушах. Но Рон, казалось, был счастлив в такие дни, в отличие от своей жены, которая в попытках блокировать свою раздражительность бесилась ещё больше.       Продолжая обсуждать с Джинни их общую знакомую из отдела международного магического сотрудничества, Грейнджер услышала голос Молли. Она старалась говорить не очень громко, но так, чтобы её всё равно услышал весь стол:       — Интересно, когда Гермиона и Джинни порадуют нас детками?       Уровень шума моментально снизился вдвое. Присутствующие принялись гадать, не случится ли сегодня очередного скандала.       Бросив быстрый взгляд сначала на Флёр, Гермиона откашлялась, перевела внимание на Молли и небрежно ответила:       — Вообще, в этом месяце я прекратила пользоваться кое-какими зельями, так что посмотрим, когда нам повезёт.       Лукавое подмигивание Гермионы в сторону Флёр осталось незамеченным. Мужская половина семьи Уизли принялась хлопать Рона по спине, тем самым проявляя к нему уважение, что скоро он тоже присоединится к их отцовскому клубу. Почему-то постоянная тошнота, судороги в ногах, боль в теле, растяжки, одышки, эмоциональные всплески, бессонные ночи, изжога, неприятные ощущения в бёдрах и спине, схватки, опухшие ноги в течение девяти месяцев парней вообще ни разу не волновали. Женская же половина одарила Грейнджер взглядами а-ля «наслаждайся последними спокойными деньками, пока можешь».       Когда все снова уселись на свои места, Рон повернулся к Гермионе и прошептал ей на ухо:       — У нас наконец-то будет семья?       В его голосе звучало столько надежды, что девушка тут же пожалела о своих словах. Она должна была предупредить его о своём плане.       Пытаясь поумерить его возросшие надежды, Гермиона тихо и серьёзно прошептала:       — Поговорим об этом дома.       Рон, казалось, всё понял: его улыбка немного померкла и уже не касалась глаз.       Чувствуя себя виноватой, девушка ободряюще сжала руку мужа под столом. Он сжал её в ответ, и его глаза сразу же потеплели.       Посмотрев направо, Гермиона увидела Гарри, и всё внутри у неё сжалось. Герой дня пытался скрыть хмурый взгляд за бокалом вина, потягивая напиток и продолжая держать бокал перед лицом, как будто что-то обдумывал. Она знала этот встревоженный взгляд и быстро перевела внимание на Джинни, в глазах которой тоже плескалось беспокойство.       Гарри осушил свой бокал одним большим глотком и потянулся за бутылкой Мерло, наполнив свой бокал не до половины, а почти что до краёв.       Гермиона подумала, что, возможно, ей следовало отдать право голоса Джинни. Переведя взгляд вновь на Поттера, она увидела в его глазах искры ревности. Девушка почти слышала его мысли: «все, все решили обзавестись семьёй, почему мы не можем?»       Она думала поговорить с ним, но потом решила, что Джинни сама найдёт слова, чтобы наедине поговорить с мужем и объяснить, что их с Роном «решение завести детей» обосновано лишь тем, чтобы отвести внимание Молли. Может, тогда Гарри немного успокоится.       Как только Поттер в рекордное время допил второй бокал вина, Рон встал.       — Ну, мне пора в паб. Самый что ни на есть подходящий день для хороших чаевых. — Он обошёл вокруг стола, обнял всех и поцеловал, прежде чем выйти из гостиной.       Гермиона проводила его до камина на кухне.       — Итак, — Рон сделал паузу, обдумывая свои следующие слова, — ты ещё не совсем готова к этому, да?       Девушка опустила голову и покачала ею.       — Мне очень жаль. Мы с Джинни должны были сначала рассказать тебе и Гарри. Флёр поведала нам о том, что именно это они с Биллом и сделали, чтобы отвести от себя внимание твоей мамы. Пока они не будут готовы к детям, — она подняла голову, ища в глазах мужа прощения.       Он заключил её в медвежьи объятия и поцеловал в макушку.       — Ты права, мы молоды. У нас впереди ещё много времени. Может быть, к тому моменту, когда мы начнём пробовать, у нас уже будет собственный дом.       Сердце Гермионы дрогнуло. Не столько от волнения, сколько от опасения; образ её самой, стоящей перед домом с большим, толстым ипотечным платежом, с парой рыжеволосых мальчишек, бегающих по двору и играющих с Роном, с животом, растянутым до невозможности из-за тяжести очередного ребёнка, заполнило её разум. Это видение, по какой-то причине, которую она не могла понять в данный момент, испугало её. Почему-то вместо того, чтобы обрадоваться этой приятной мысли, этому идеалу, к которому нужно было стремиться, ей захотелось убежать и спрятаться. Нет, она не хотела детей от Рона.       Когда муж шагнул в камин, разорвав их объятия, Гермиона не почувствовала желания протянуть ему руку и поцеловать на прощание. И после того, как он уйдёт на работу, она не станет тосковать по нему, не станет ждать его скорого прихода домой.