В мире теней, где мы с тобой

      После сражения и поражения Момошики оставил Боруто метку — карму. Она похожа на ту, что есть у Каваки на левой руке. Сам Ооцуцуки попал в подсознание блондина, прямо как Девятихвостый после запечатывания. По сравнению с Наруто, тут было не так сыро и темно, но с каждым днём всё вокруг становилось мрачнее: стены окрашивались чёрным вперемешку с алым, света становилось всё меньше и меньше. Всё это могло значить только одно...       Его сосуд медленно умирает...       В какой-то момент Момошики начал видеть прошлое блондина. Он видел, как тот притворялся, как всё время прятал настоящего себя за маской вечно неунывающего идиота. Он чувствовал те же эмоции, что испытывал голубоглазый. Ооцуцуки сначала хотел, чтобы это уже наконец закончилась, потому что почти каждый день ощущать чужие эмоции не очень приятно. Но со временем он привык. Хотя как к такому можно привыкнуть?       Вот ему попалось счастливое воспоминание Боруто: день рождения его сестрёнки — Химавари. Лицо голубоглазого светилось от счастья, в груди поселилось тёплое чувство, согревающее душу изнутри, руки слегка тряслись от предвкушения, а улыбка никак не могла сойти с лица. Смотря на эту картину, Момошики сам начал ощущать, как уголки губ поднимаются вверх. "Довольно миловидный..." — эта мысль появилась в голове беловолосого на мгновение, но была моментально отброшена куда подальше.       Момошики аж передёрнуло. Когда это он начал считать сосуда привлекательным? Он Ооцуцуки или сопливый человечишка, чтобы так думать?       Внезапно воспоминание оборвалось. Чувство радости пропало, оставив после себя лишь уходящее с каждой секундой тепло. Неожиданно воспоминание продолжилось, но оно уже не было радостным. Вокруг царила аура печали и обиды.       " Его отец всё-же не сдержал обещания..." — как-то разочарованно предположил бессмертный, чуть опустив голову.       И оказался прав. Наруто так и не пришёл на день рождения своей дочери, а послал на своё место клона, исчезнувшего в самый знаменательный момент — подача торта на стол. Этого Боруто боялся больше всего, ведь он сам пообещал Химавари, что их отец придёт на праздник.       Маленькая принцесса очень расстроилась. Она ведь так хотела провести этот праздник со всей семьёй... А получилось как всегда. Папа на работе, а мама и братик утешают её и пытаются развеселить.       Но больнее всех было всё равно блондину. Ему было стыдно перед сестрёнкой. Он ведь так старался, просил отца прийти и поздравить Химу, даже взял с него обещание и надеялся, что тот обязательно сдержит его. Наруто ведь говорил, что Узумаки всегда сдерживают данное ими обещание, верно? Как оказалось, не все Узумаки так поступают. Момошики было даже как-то жалко их. А в особенности свой сосуд. Похоже, что пророчество, озвученное после победы Боруто над Ооцуцуки, начало действовать даже раньше, чем предполагал беловолосый.       ... " Эти голубые глаза отнимут у тебя всё "...       А ведь и вправду, от него все отвернулись, все забыли про его существование. Бросили его на произвол судьбы, как надоевшую игрушку, которая уже не в моде или выцвела на солнце, став некрасивой и неинтересной.       Размышляя над этим, Момошики невольно нахмурил брови, делая своё лицо ещё более серьёзным и грозным. " Люди. Они ещё хуже, чем мы представляли. Готовы загнобить любого, не похожего на них, так ещё и не видят ни в чём своей вины. Убьют друг друга за любую мелочь. Мерзость. " — думал бледнокожий, наблюдая за очередным воспоминанием.       Его переполняли чувства отвращения и презрения по отношению к этим людям. Хотелось просто поубивать всех на месте, и неважно, какой ты — добрый или злой. Будь ты хоть невинным ребёнком — ты всё равно рано или поздно заметишь чужое отношение к кому-нибудь, будешь думать, что так надо и начнёшь неосознанно повторять за другими. На этом построен весь мир людей. Так было, есть и будет продолжаться до тех пор, пока самим людям это не надоест.       И вот его взору предстают сравнительно недавние воспоминания блондина. Вот он тренируется, не жалея ни сил, ни себя, а вот ему предлагают воспользоваться новым нинджетом.       " Стоп, что? Зачем им предлагать такое генину? " — размышлял Момошики про себя, всё ещё смотря на воспоминание своего сосуда.       Вот виден экзамен. Чувство предвкушения битвы никак не отпускало Боруто. Он сражался довольно хорошо, хоть и часто действовал на эмоциях. Эйфория наступала после каждой победы, но голубоглазый постоянно оборачивался к отцу, желая увидеть и его реакцию тоже. Не зря же он так старался? Но всё тщетно. За все бои Хокаге посмотрел на него от силы несколько раз, и то во время битвы. Его больше интересовали шиноби из других стран и их навыки. Блондин это знал, но не собирался сдаваться. " Ведь я Узумаки, а Узумаки никогда не сдаются! " — пронёсся возглас из другого воспоминания.       Момошики не знал, плакать ему или смеяться. Ну вот за что ему попался именно такой сосуд? Нельзя было какого-то спокойного, уравновешенного юношу? Он что, так много просит? Хотя ему даже понравилось такое жизнерадостное отношение к жизни и стремление к своей цели этого мальчишки. Беловолосый и сам не заметил, как начал к нему привязываться, хоть и не признавал этого. Гордость не позволяла.       И вот самый главный момент: сражение с Шинки. Этот сынок Казекаге был очень силён. Из своего металлического песка он мог сделать любые формы оружия, мог успешно парировать любые техники, будь то стихийные или другие. Подобраться к нему слишком близко практически невозможно, поэтому тайдзюцу здесь не поможет. Ещё и эта техника с крыльями из песка никак не позволяла дотянуться к шатену.       Бой был сложным, по крайней мере, для Коноховцев. Для Шинки же это было сродни развлечению. Ему нравилось смотреть, как мучаются другие люди. Нравилось видеть в их глазах отчаяние и страх, чувствовать вкус собственного превосходства над другими. И ещё ему приносило удовольствие смотреть на чужое поражение. Такая уж у него натура.       Но Боруто всё же победил, пускай и с использованием нинджетов. Он не хотел разочаровывать своего отца проигрышем. Тем более от такого высокомерного, как успел подметить у себя в голове блондин, индюка.       И всё опять вернулось к тому звёздному моменту, когда к младшему Узумаки спустился сам его отец. Парня трясло, Момошики это ощущал так же, как и сам хозяин тела. Он готов был прыгать от счастья, лишь бы деть куда-то внезапно появившуюся энергию. Глаза светились, словно два ярких фонарика, а улыбка показывала, что её обладатель чувствовал полный восторг. Он никак не мог успокоить своё бешеное сердцебиение. Адреналин дурманил голову и не давал спокойно стоять на месте, из-за чего Боруто незаметно переминался с ноги на ногу.       И вот он, момент истины. Наконец-то его папаша заметил его, и сейчас он похвалит его и даст ему ранг чунина. Непонятно почему, но бессмертный тоже ощущал себя счастливым. Он просто смотрел на блондина и ощущал... гордость? Да, именно. Как будто это не для Наруто все старания, а для Момошики. Как бы странно это не звучало, но именно в этот момент Ооцуцуки почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.       Но, по всеми известному закону подлости, рано или поздно все радости заканчиваются. Вот и нашему герою не повезло. Удача в этот день явно не на его стороне. Повсюду были слышны крики людей, обзывания, даже проскакивали матерные высказывания. Боль. Обида. Отчаяние. Это те самые эмоции, которые с головой накрыли Боруто. Момошики остолбенел. Буквально секунду назад всё было хорошо. Как так? Неужели его раскрыли?       Ооцуцуки резко развернулся. Он рассматривал зрителей, что так яростно выкрикивали его сосуду всякие гадости. В нём проснулось невероятное чувство презрения и ненависти.       " Да какое они имеют право называть так себе подобного, когда сами ничем не лучше? " — скрипя зубами от злости, буквально прошипел беловолосый. Его лицо не предвещало ничего хорошего: брови нахмурены, глаза наполнены ненавистью к окружающим его людям и желанием прикончить их всех на месте, челюсти сжаты до скрипа, а губы изогнуты в недоброй ухмылке.       После этого всё резко прекратилось. Момошики этому никак не удивился, не впервой ему такое видится. В его понимании время шло намного быстрее. И если в реальности прошло всего полтора месяца, то в подсознании бледнокожий уже успел посмотреть почти всю жизнь своего сосуда.       Внезапно появилось ещё одно воспоминание. Это было знакомство с "новым членом семьи Узумаки". Ооцуцуки немного удивился.       "Когда успели?" — пронеслось у него в голове.       Это был шатен с выбритыми висками золотистого цвета и серыми, безразличными глазами. Он был выше Боруто где-то на голову. И тут начался небольшой скандал. Каваки ругался похлеще соклановца Момошики – Урашики Ооцуцуки.       "Кстати. — подумал беловолосый, прислонившись ладонью к подбородку и слегка наклонив голову на бок. — Где этот лентяй прохлаждается? В воспоминаниях сосуда про него ни слова. Опять ускользнул куда-то? Вот же мерзавец. " — выругался на своего товарища тот. Хлопнув себя по лбу и пробурчав что-то нечленораздельное себе под нос, Момошики стал дальше смотреть предоставленное воспоминание блондина.       И остановился он на том, где Боруто извинился за своё поведение, мило улыбнулся и ушёл, прикрыв за собой дверь.       " Вот это поворот. " — удивился Ооцуцуки, вспоминая прежние реакции блондина на какие-то замечания.       Дальше всё было чёрным. Нигде не было света, осталась одна мгла, что очень насторожило пепельноволосого. Лишь спустя несколько минут из-за угла неизвестно откуда взявшийся комнаты, стали доноситься едва уловимые всхлипы и вскрики. Спустя ещё какое-то время картинка стала яснее, а звуки стали чётче. И тут Момошики понял. Это Боруто...       Мальчик забился в угол и обнимал подушку, попутно вскрикивая и всхлипывая. По его щекам с причудливыми усиками ручьями текли слёзы, волосы были растрёпаны в разные стороны и напоминали воронье гнёздышко, только блондинистого цвета. Всё тело нещадно била дрожь, плечи постоянно опускались и поднимались в такт резким и быстрым вдохам. А глаза... Они были пустыми, под ними появились красные следы от слёз и недосыпа. Раньше они искрились, светились изнутри, были живыми, как и сам их обладатель. Но сейчас они просто опустели. Потемнели на несколько тонов. Смотрели с безразличием и болью. Блондин сильно исхудал за эти полтора месяца, стал похожим на хрупкую фарфоровую куклу, которая буквально от любого слишком сильного прикосновения треснет и рассыпется на мелкие осколки.       Смотря на эту картину, Ооцуцуки и сам почувствовал резкую боль в груди. Отчего-то он совсем не хотел видеть его слёз. Ему хотелось подойти к этому прекрасному созданию, обнять до хруста костей, вытереть все слёзы и никогда больше не давать грустить. Хотелось вновь увидеть его белоснежную улыбку, услышать его звонкий, беззаботный смех, хотелось снова посмотреть в его искрящиеся жизнью небесно-голубые глаза.       И тут мужчина начал слышать то, что говорит его сосуд. Момошики шокировано посмотрел на блондина. — Что? Умереть? — повторил он слова Боруто, не веря тому, что услышал.       Он не мог понять одного: как за такой короткий срок из мальчика-солнца он превратился в того, кто желает себе смерти? У Ооцуцуки это просто в голове не укладывалось. Но, тем не менее, он не собирался оставлять это всё на самотёк. Бессмертный слишком привязался к этому мальцу, хоть тот его даже и не знает толком. — ... Завтра... — последнее, что смог услышать беловолосый, прежде чем воспоминание окончательно исчезло. — Не позволю... — полушёпотом сказал Момошики, уходя в другой конец подсознания Боруто....