***
До утра дурацкое наказание Дамблдора вовсе испарилось из моей головы. Ещё до завтрака мы втроем отправились в Больничное крыло проведать Ремуса, хотя я по-прежнему не разговаривал ни с Джеймсом, ни с Питером. По-хозяйски распахнув дверь — наша четверка бывала тут раза в три чаще, чем нормальные люди — я отшатнулся назад, увидев посреди комнаты Снейпа. Тот, как водится, бросил в меня один из своих фирменные ненавидящих взглядов, но из-за его жалкого вида эффекта не получилось. Руками Нюниус опирался на какие-то странные палки, а левая нога висела над полом и была по колено закрыта белыми бинтами, таким толстым слоем, что потрёпанные брюки пришлось закатать. Он стоял на одной ноге нетвёрдо, будто в любой момент мог упасть. — Ну как ты, дружище? — я с трудом отвернулся от Снейпа, пытаясь не думать о том, что с ним случилось. Я знал, что он не заразился ликантропией, а другое меня мало волновало. Ремус ничего не ответил, только посмотрел на меня таким беззащитным взглядом, что я сразу понял, он бы с удовольствием послал меня, но не мог, потому что это был тихий, спокойный Лунатик, который в жизни никому не причинял вреда… по собственной воле. Я застыл в двух шагах у его больничной койки, не решаясь подойти ближе. Джеймс и Питер, как после каждого полнолуния, уселись прямо на кровати рядом с ним, и Ремус посмотрел на них с теплом и благодарностью. Они заговорили о том, когда он снова сможет вернуться в нашу спальню. — Мистер Снейп, ну что вы застыли, пройдитесь, вам всё равно придётся учится! — раздражённо прикрикнула мадам Помфри. Мне было прекрасно видно, как он перенёс палки, на которые опирался, вперёд, а потом, опуская весь свой вес на руки, шагнул вперёд здоровой ногой. Так он далеко не уйдёт. Но что, в конце концов, с ним случилось? — Он сломал ногу вчера в тоннеле, — вполголоса сказал Джеймс, как всегда безошибочно прочитав мои мысли. — А царапины от когтей оборотня действуют как проклятие, из-за которого любые исцеляющие заклинания или зелья не работают. Придётся ему лечиться маггловским способом. Он всё так же пытался выглядеть траурно-серьёзным, но я-то знал, что надолго его не хватит. А Снейп… ну что Снейп, не повезло ему. Потому что не надо было совать свой огромный клюв, куда не просят. Я отвернулся от него, почти оказывая ему этим одолжение: было жалко смотреть, как он неуверенно делал крохотные шаги по комнате, тощими руками судорожно вцепившись в опору костылей. Точно, именно так и назывались эти маггловские штуки! Я снова подошёл к кровати Ремуса и уже открыл рот, чтобы искренне извиниться. Мне правда было жаль, что так получилось, и я знал, что Ремус обязательно поймёт это, он не станет держать обиду. Но Ремус только посмотрел на меня так, будто ожидал удара исподтишка, потом обернулся к Джеймсу, словно искал у него защиты. Джеймс кивнул ему утешительно, встал с кровати и сделал шаг вперёд: — Сириус, — смущённо, но уверенно начал он, — послушай, дай Ремусу немного времени. Он пока не готов говорить с тобой, после всего, что произошло… Я прикусил в губу. Мне хотелось бить, крушить, причинять боль, но я не мог сделать этого со своими друзьями. — Я только извиниться хотел, — с трудом выдавил из себя и позорно сбежал из Больничного крыла. Я не могу поверить, что остальные мародёры обратились против меня и считают каким-то чудовищем. Если бы я только мог им объяснить, что я просто сглупил, не думал, что Нюниус дойдёт так далеко… Я ведь не убийца, они же прекрасно знают, что я не такой, как моя семья… Я уже почти забыл о так разозлившем меня лицемерии Джеймса и готов был на всё, только бы снова вернуть всё как было, забыть, как страшный сон, то, что произошло.***
На уроки я в тот день не пошёл: не готов был выдерживать этот новый, укоризненный взгляд Джеймса. Полдня прошатался на опушке Запретного Леса, замёрз, как собака, хотел зайти в Хижину погреться, только отчего-то так и не решился. На свежем морозном воздухе я смог немного успокоится и начал думать о том, как мне заслужить обратно доверие Ремуса, да Джеймса с Питером тоже. Мне становилось мучительно стыдно за свой поступок, хотя ещё вчера я считал его всего лишь неудавшейся шуткой. Нужно было всё исправить — я готов был на всё, только бы всё было как раньше. Я долго метался от одной сосенки к другой, загребая в ботинки снег, всё выдумывал планы по возвращению дружбы, один невероятнее другого. Когда я уже окончательно выбился из сил и побрёл в сторону теплиц, мне вспомнился вчерашний разговор с директором, который я до этого, кажется, вовсе вытеснил из памяти. В моей голове словно люмос зажёгся. Дамблдор хотел, чтобы я помогал Снейпу в качестве наказания за то, что сказал ему, как пробраться в Хижину. Хотя эта идея всё ещё казалась мне абсурдной и несправедливой, я не мог не понять, что это точно поможет мне смягчить недоверие Лунатика. А там, стоит ему только начать со мной разговаривать, я обязательно объясню ему всё, и это недоразумение наконец-то закончится! И у Сохатого с Хвостом и подавно не останется причин злиться на меня. Это был замечательный план, не считая, конечно, Снейпа. Нет, ради такого дела, я даже согласен был помочь ему немного, хотя толком не знал, что мне нужно было делать. Я даже готов был на несколько недель прикусить язык и совсем не доставать его — так или иначе, в таком состоянии он вряд ли будет достойным соперником в дуэлях. Но я не был идиотом и неплохо знал Снейпа: стоит мне только подойти к нему, как он взбесится, и никакой помощи от меня, естественно, не примет. Снейп тоже не дурак и ни за что в жизни не поверит в такое великодушие. Ещё сложнее было от того, что Нюниус теперь знал о секрете Ремуса и мог рассказать о нём всей школе, если его разозлить. Дамблдор, конечно, пригрозил ему насчёт этого, но я лично не рассчитываю на честь и достоинство Нюнчика. О том, что меня директор тоже пригрозил отчислить, я вовсе не думал — честно говоря, все ещё не верил, что он станет воплощать эти угрозы в жизнь. Других идей не было, и я решил, что это не самый плохой план. Придётся действовать осторожно, да к тому же бегать за Нюниусом, как влюбленная барышня. Но я готов был пойти на это, чтобы заслужить прощение Ремуса. Я вернулся в замок через час после того, как закончился обед. Коридоры в это время стояли почти пустыми, и я, не опасаясь попасться на глаза учителям, отправился на хогвартскую кухню подкрепиться. Для того, чтобы попасть туда, нужно было спуститься в подземелья, которые я ненавидел. Низкие каменные потолки давили на меня, особенно когда я был один, так что даже дышать становилось трудно. Я шёл и шёл, стараясь поторопиться, но проклятый коридор всё не заканчивался, а натюрморт с грушами всё не показывался. В какой-то момент мне показалось, что стены ещё сильнее сжались, и коридор стал почти таким же узким, как подземный ход, ведущий в Визжащую Хижину. Меня затошнило, но я продолжал упрямо передвигать ноги. В голову всё лезли картинки, как Луни бросается на Снейпа, как когти размером с мой кулак раздирают плоть, мантия Снейпа мгновенно пропитывается кровью. В своей голове я слышал надрывные крики, и слёзы от ужаса и мольбы. И другие картинки я тоже видел: как Луни достаёт его не огромной лапой, а острыми, как бритва, зубами, разрывает ставшее тряпичным тело на куски, с утробным рыком отрывает куски мяса с костей… Я едва не упал на колени перед натюрмортом, дрожащими руками пощекотал нужную грушу и ввалился в кухню. Судя по виду встретивших меня домовиков, выглядел я совсем свихнувшимся. Просидел там почти два часа, пока наконец не дождался проголодавшегося Хафлпаффца. Он был не очень рад моей компании, но я не обращал на это внимания и болтал без умолку всякую ерунду, пока мы наконец не выбрались из подземелий.***
В нашей спальне стало как-то неуютно. Без Ремуса, который всегда умел сглаживать наши различия, напряжение ощущалось ещё сильней. Я боялся, что на этот раз, даже когда он вернется через пару дней, станет только хуже. Поэтому я ещё больше преисполнился решимости следовать моему новому плану, чего бы это ни стоило. Я не знал, когда выпишут Снейпа, и поэтому на следующий день снова явился в больничное крыло спозаранку. Вначале я испугался, что опоздал: в комнате был только Лунатик, который неловко отвёл взгляд, стоило мне войти. Но в ту же секунду из своего кабинета вышла мадам Помфри, а за ней, всё также тяжело опираясь на костыли, еле-еле тащился Снейп. Я состроил свое лучшее выражение пай-мальчика и подошёл поближе. Нюниус, конечно, тут же прошипел «Проваливай!», но я даже не смотрел на него, пытаясь произвести впечатление на мадам Помфри: — Профессор Дамблдор попросил меня помогать Снейпу, пока его нога не заживёт… Да, я провожу его на завтрак… Это правда, можете сами спросить у директора! Медсестра вначале смотрела на меня подозрительно, но потом поверила — мне все всегда верили, если я этого хотел. Я помахал рукой Ремусу и пошёл следом за Снейпом. К счастью, он ненавидел привлекать к себе внимание и не стал закатывать сцену. — Давай сумку понесу! — громко предложил я уже у двери, так что и Ремус, и Помфри могли хорошо услышать. Снейп, разумеется, не удостоил меня ответом. Он мог только плестись еле-еле, хотя нервные подергивания головой выдавали в нём желание сбежать. Он выглядел ещё бледнее обычного, а эти его патлы, никогда не отличавшиеся чистотой, сейчас и вовсе слиплись в настоящие сосульки. Как ни странно, сегодня мне даже не хотелось шутить по этому поводу. Не пройдя и пятидесяти метров, Снейп остановился. Повернулся ко мне, неловко удерживаясь в равновесии на одной ноге, снова дёрнул головой, отбросил патлы с лица и уставился на меня своим черным, немигающим взглядом. Это тоже было одной из его привычек, которые порой доводили меня до бешенства. — Значит, попытаться убить меня было для тебя недостаточным? — неожиданно спокойно сказал он, — ты решил воспользоваться возможностью и поиздеваться надо мной как следует, пока я не смогу себя защитить? Я поморщился. Почему все повторяли эти слова? Ладно, я повёл себя, как идиот, подставил Ремуса, Снейпу тоже не повезло, но я и не думал никого убивать! Неужели это так сложно понять?! Впрочем, если всех остальных мне со временем ещё удастся убедить, то Нюниус наверняка вцепится в эту выдумку когтями и всю жизнь будет припоминать. Да что с него взять, слизеринец. — Послушай, я признаю, что виноват, — я решил порадовать его, хотя прекрасно знал, что Снейп никогда в жизни не поверит в моё раскаяние, — ну вот, меня и наказали! И ничего я тебе не сделаю, хватит быть таким параноиком. Злая ухмылка перерезала его лицо наискось, словно нож, делая его ещё более уродливым. — Если старый маразматик и правда тебе это приказал, то он точно ждёт, что ты закончишь начатое. Я захлопнул рот так, что уж зубы клацнули: — Послушай, Снейп, я не знаю, что ты там себе опять навыдумывал, но я не собираюсь… — Да мне уже всё равно. Делай, что хочешь, — с этими словами он отвернулся и медленно пополз дальше в сторону подземелий.