◆
Тэхён из тех вампиров, которые исключительно сексуально привлекательны, красивы и стройны, и все эти грёбаные прилагательные объединены в какое-то скульптурное ваяние, и вау, это всё выливается в некую клишированную подборку, а мальчишка заставил Чонгука возненавидеть подборки. Существует смехотворно длинный список вампирских черт (в Википедии, отмечает Чонгук), и сам он ежедневно просматривает его, пытаясь связать их с Тэхёном. Лично он находит человеческую литературу забавной (и довольно вкусной в некоторых моментах), поэтому читать книги и смотреть фильмы — всё равно, что греческим богам судить диснеевского Геркулеса. Чонгук не может сосчитать, сколько раз они с Тэхёном обжимались, глядя, как волк на экране похищает ребёнка. Он записывает Кармиллу, историю о какой-то женщине, она хорошенькая и всё такое (Тэхён красивее) и использует своё странное обаяние, чтобы, знаете ли, убивать. Или ещё чего ради. Тэхён, как и она, действительно обладает неземной красотой. Чонгук будет сравнивать его с Лавандой из «Улицы Сезам» в дни, полные потешного задора. Но у Тэхёна и черты сирены также имеются. Его глаза какого-то красно-сине-чёрного единорожьего цвета радуги, и они сиюминутно заставляют цепенеть любую тушку в кампусе.◆
В их университете вполне сносно. Правда, мило и потрясающе и так далее, но так жить чертовски скучно и напряжно. Даже с жалкими пятью сотнями учеников, у них там довольно широкое видовое разнообразие; большинство из них — ходячие, за которыми следуют существа, подобные Чонгуку. Тэхён особенный. Породистый. Между вампиром и наядой. То, что испокон веков течёт в его семье… в нём самом, его брате Сокджине. (В какой-то момент Чонгук подумал, что Юнги, друг Сокджина, был вампиром из-за его, э-э, бледной кожи. А он — нет.) Чонгук действительно не в состоянии осмыслить собственные чувства, совершенно ошеломлённые тем, как вампирские манипулятивные инстинкты Тэхёна смешиваются с его прекрасным голосом и создают, возможно, худшее оружие в мире. Его манеру речи. Чёрт, эта сирена могла сказать всё, что захочет — например, Чонгуку закончить домашнее задание, которое не было связано с половыми циклами и вязкой, если Тэхёну хочется. Или, к примеру, перестать так часто линять на диван. Чёрт, он бы съел свои овощи. Ну ладно. А может, и нет. Тэхён действительно абсолютная лисица — возможно (зачеркните сие, определённо) более хитрая, чем сами оборотни-лисы. Чонгук не может не избаловать его донельзя, честно говоря… особенно с такой задницей. Они живут рядом с озером у кампуса в маленьком двухэтажном доме, который Чонгук купил для них. Он богаче, чем следует студенту университета, и вполне самодостаточен, чтобы они вдвоём жили в комфорте, а у Тэхёна было столько трусиков, сколько он ни пожелает. Лично Чонгуку нравятся кружевные в пастельно-голубую полоску. Это делает задницу Тэхёна намного восхитительнее, что Чонгук считал невозможным. Но парни уже три немыслимых дня обходятся без секса. Это ненормально. Тэхён обычно прыгает на его члене каждую ночь или около того, иногда во время дополнительных после учёбы, которыми их награждали за то, что они трахались в уборной. В любом случае, администрации бы привыкнуть к дикому сексу. Не то чтобы они никогда не слышали о течках. О, но опять же, омег в течке автоматически прощают вместе с их альфой (или, если они немеченные, их лучшим другом детства, который, вероятно, станет их альфой в любом случае, потому что ох, он такой высокий и адски красивый). Конец цитаты. Чонгук номер два внутри его рассудка ругает его. «Идиоты. Администраторы не видели задницу Тэхёна—конечно, они не возбуждены 24/8.» «Но всё же, — хнычет Чонгук номер три. — Это не значит, что они должны помешать НАМ увидеть эту задницу.» «Заткнитесь, идиоты», — делает выговор Чонгук номер четыре. Чёрт побери! Он определённо сходит с ума. Говоря об этом, он действительно был бы не прочь сойти с ума сегодня вечером. Тэхён заходит на кухню, словно по какому-то воображаемому сигналу. Он одет в смехотворно дорогие шортики, и у Чонгуков номер один, два, три и четыре текут слюнки. «Что ты там говорил, четвертый?» Три нахала. С него хватит. На Тэхёне ещё и столь же дорогой чёрный кардиган от Vogue, который Чонгук купил, когда ему стало скучно. Он не знает точно, как он называется, но знает, что тот был дорогим и весьма прозрачным. Под ним любимый кроп-топ Чонгука, весь чёрный и кружевной, и он не уверен, из какого бренда. Возможно, Гуччи. Вполне разумная оценка. Может быть, Прада. Может быть, что-то другое. Он внутренне щёлкает пальцами, как Шерлок. Правильно. Он сделал его на заказ специально для Тэхёна. Тэхён идёт на кухню без каких-либо угрызений совести или вины за то, что заставил Чонгука пускать слюни, размазывая по всему дивану. Чонгук за его спиной хмурится. Конечно, та самая красивая попка, идеально изогнутая и не слишком большая, но определённо совсем не плоская, но она наполовину закрыта кардиганом, и слова на задней стороне верха в переводе гласят: Хочешь её? Да, он хочет её. Он хотел бы сделать заказ на немного Тэхёна прямо сейчас. На девять миллионов и ещё три его части. «Нам всегда хочется Тэхёна», — напоминает ему Чонгук второй. Это правда. Совершенная правда. — Что готовишь, детка? — Чонгук хрипит, наконец, потому что он клянётся, что Тэхён сегодня надел чёрные трусики. Тэхён хмыкает и выуживает из шкафа муку. — Капкейки. Сокджинни приезжает со своим парнем, и мне надо отпугнуть его от хёна. Чонгук поднимает бровь. — Как ты собираешься отпугнуть капкейками кого-то, кто на много лет старше тебя? Звук, который достигает ушей Чонгука, похож на оргазм для перепонок. Смех Тэхёна звучит словно колокольчики, единороги, щенки, младенцы и радуги, смешанные вместе, дабы создать его задницу… нет, подождите, его смех. Да, его смех. И голос. И задница. — О, Гукки, — тихо вздыхает Тэхён, неторопливо направляясь к своему месту на диване с наполовину открытым мешком муки. Он дотягивается до Чонгука и обхватывает его за шею, прислоняя свой нос к его носу. — Ты же меня знаешь, — хихикает он, и Чонгук снова застывает. Его руки даже не взлетают, чтобы сжать его задницу. — Я могу быть очень. — Он наклоняется. — Очень убедительным. И вот так, Тэхён снова уходит к своим сладостям, оставляя Чонгука с рукой, хватающей воздух. Ебать его во все поперечные. Он упустил шанс схватить эту задницу. Тэхён возвращается за кухонный остров и достаёт мерную чашку (из Нарнии, добавляет четвёртый Чонгук), чтобы погрузить в муку. Он отмеряет несколько, может быть, две, может быть, две тысячи чашек и просеивает их в большую миску. Чонгук не уверен, зачем ему нужна мерная чашка, чтобы наложить муку в миску. Концепция кажется проста и без чашки. Мука + Руки + Ложка + Миска = Мука В Миске. Но ему нравится смотреть, как работает Тэхён. Он представляет себе его в фартуке, возможно, и оставляет мысленную напоминалку для себя (как в Чонгуке четвёртом, самом зрелом из четырёх, даже если он всё ещё зависим от этой задницы) — купить симпатичный фартук. Ух. И костюм горничной. Подходящую повязку на голову. Он задаётся вопросом, будет ли вампир носить что-то подобное. Тэхён засыпает все сухие ингредиенты вместе, как по рецепту сказано: вроде сахара, муки и всего остального, что идёт в сухой белый порошок. Он направляется к холодильнику, где у них хранится нормальная к употреблению пища. Мясо Чонгука (и овощи, которые Тэхён покупает ему в продуктовом магазине, которые парнишка никогда не ест) — в одной стороне, той стороне, которую он считает «моей стороной еды, хотя Тэхён готовит то дерьмо для меня», а маленькие закуски Тэхёна — в другой. Поэтому Тэхён приносит пару пакетов с кровью и закрывает дверцу холодильника, чтобы снова подойти к Чонгуку. — Какая из них самая выдержанная? — требует он, засовывая их в нос Чонгуку. Вау. Грубо. Но Чонгук буквально не может устоять перед этим тоном. Буквально. Как будто ему промыли мозги или что-то в этом роде. Он обнюхивает мешки с кровью. Один из них пахнет восхитительно, почти так же восхитительно, как Тэхён, а другой пахнет шампунем Тэхёна—который тоже хорошо пахнет, но Тэхён зависим от своих натуральных (оттеночных) масел для волос или какого-то дерьма, и он пахнет лучше. Он указывает на ту, которая была лучше (он, конечно, не указывает, но тычет в неё, как ребёнок в пакет с молоком, потому что это весело, ясно?), а другая его рука угрожающе быстро обвивается вокруг Тэхёна и сгребает его задницу… Оооу. Ему удаётся лишь немного совладать с ощущением, прежде чем Тэхён поблагодарит его поцелуем в лоб и уйдёт трудиться. Интересно, как Тэхён справляется с лакомствами. Чонгук наблюдает за ногами и плавной походкой Тэхёна, словно он прирожденная модель. Он хотел бы просто подойти прямо сейчас и шлёпнуть эту задницу… О, подождите. Он может. Чонгук третий вздыхает. «Если бы ты раньше заметил, что у тебя есть ноги, мы все могли бы насладиться той задницей.» Он встаёт через минуту, если не только ради того, чтобы позлить Чонгука номер три. Тэхён выливает небольшое количество свежей крови, пока вымешивает, и субстанция так хорошо пахнет, признаёт Чонгук, но Тэхён всё ещё пахнет лучше. Он умудряется подкрасться к Тэхёну сзади (и о, как здорово сзади) и обхватить его рукой за талию. Он прижимает задницу Тэхёна к своей растущей эрекции, ухмыляясь и цепляясь за шею Тэхёна, облизывая с пылкостью. — Ч—Чонгук, — хнычет Тэхён (восхитительно), будто не он разнагишался до одной четвертой едва скрытого одеждой тела. — Гукки, я пеку. — А я возбуждён, и ты — этому причина, — бросает он в ответ, лаская кожу Тэхёна, прежде чем прикусить. Тэхён стонет от этого ощущения и кое-как роняет лопатку в миску. Он только что работал над красной (или окрашенной красным?) глазурью, но теперь он работает над тем, чтобы собрать все мысли воедино, прежде чем Чонгук выебет их из него. Ему удаётся выскользнуть из его хватки, но Чонгук всё ещё крепко приобнимает его за талию, прижимая к кухонному островку. — Г—Гукки, — выдыхает он, лихорадочно постанывая. — Нг—твой гон скоро начнётся? — Может быть, — клевещет он, — а может, и нет. Это объясняет, почему в последнее время я так часто пялюсь на твою задницу. — Завались, — ворчит Тэхён, совсем не впечатлённый, даже если они сейчас трутся друг о друга. — Ты всегда пялишься на мою задницу. Чонгук не отвечает, потому что это правда, и вместо этого трётся своей выпуклостью о прикрытую тканью расщелину задницы Тэхёна. Он стонет, потому что Тэхён снова издаёт эти сладкие восхитительные звуки, и он по-прежнему подаётся навстречу прикосновению. — К чёрту всё, — рычит Тэхён, оборачивается и опускается на колени, утягивая за собой штаны Чонгука. Открывая видный стояк в боксерах, и Тэхён облизывает губы. Блять. Блять. Чонгуку следовало бы встречаться с тем невинным ангелочком с класса «Заклинаний» или с гибридом лисицы с класса «Рунической магии». Не с этим дразнящим маленьким вампиром-сиреной, который заводит его так чертовски сильно, что это смущает. Но Тэхён весьма искусен и в том, чтобы снять созданное собой же напряжение. Наверное, это одна из причин, почему он любит этого негодника. Тэхён заставляет время сладостно тянуться, когда впивается ногтями в заднюю сторону бёдер Чонгука, а рот призрачным касанием скользит по его члену. Чонгук наклоняется над парнем, чтобы опереться о стойку (о, теперь его очередь), когда Тэхён, наконец, стягивает свои боксеры (но, знаете, копался он совсем недолго) и прижимается головкой прямо к языку. Ох. Чонгук стонет громче, чем должен. Тэхён делает языком то, что ему очень нравится, слегка просовывая кончик языка в щель и медленно обхватывая головку, прежде чем отстраниться и повторить всё вновь. Тэхён уже упоминал, что член у Чонгука огромный. Чонгук пожал плечами, сказав, что это потому, что он оборотень, но Тэхён ответил, что он был с другими оборотнями, и у Чонгука был ещё больше. Внушительная победа. О, они жёстко трахались в ту ночь. И теперь Тэхён болезненно скользит его членом по своим пухлым губами и быстро заглатывает, толкаясь вперёд, пока его нос не утыкается в кожу, а член Чонгука — в его горло. Забавная история, почему у парнишки нет рвотного рефлекса. Конечно, у вампиров обычно минимизированны рефлексы, но Тэхён ещё и наполовину сирена, а сирены практически созданы для секса, и один плюс один — это, как бы, два, так что Тэхён на пятьсот процентов более предрасположен к оральным ласкам. Чонгук сейчас прям сделал больший прогресс в математике, чем за последние две недели. А результат даже не был правильным. Его рука находит волосы Тэхёна и дёргает, потому что за этим следует боль, а Тэхён — та ещё мазохистская сука. Тэхён, конечно, стонет от хватки, лишь посылая больше вибраций вниз по его стволу. Тэхён смертельно хорош в этом, а он даже не старается. Чонгук гадает, что бы он почувствовал, если бы парнишка по-настоящему постарался. Небесный рай, воображает он. Но в любом случае они все попадут в ад. О, во имя падших ангелов. Тэхён начинает по-настоящему стараться. Он кончит слишком быстро, если это продолжится, а этот маленький засранец будет смеяться над этим лет десять. Когда им исполнится восемьдесят и у них появятся внуки, Тэхён будет рассказывать им историю целиком о том, что у Чонгука нет выносливости. Мол, вообще. Ха. Тэхён щёлкает языком по вене внизу, и Чонгук вздрагивает, когда кончает. Это не его вина, на самом деле, потому что то, как Тэхён царапает своими клыками по бокам, действительно сводит всех с ума, и Чонгук знает это лично. Чонгук немного отстраняется, и Тэхён устраивает небольшое шоу, разрешая кончить ему в рот, прежде чем громко прихлёбывать жидкость во рту, позволяя маленькой струйке стекать из уголка его губ. — Да ладно, — хрипит Чонгук и размазывает остатки спермы по своему члену, а после растирая по губам Тэхёна. — Всё лучше, чем трахаться без смазки, мой ты дорогой, — хихикает Тэхён, и его глаза озорно блестят, прежде чем он впивается пальцем в ногу Чонгука. — Вертел я тебя на члене, — шипит Чонгук секунду, и Тэхён собирается отвесить какой-то комментарий о том, как он… — О, вот и повертишь, — и Тэхён начинаёт расстёгивать свои шортики. Чонгук падает на пол и прислоняется к шкафам, наблюдая, как Тэхён торопливо раздевается. Его задница мокрая, потому что сирены — те ещё скользкие существа, и поэтому Тэхён толкает три пальца, растягивая себя, прежде чем встать рядом с членом Чонгука. И его счастливый обладатель, положив руки на чужие бёдра, выгибает бровь, и Тэхён медленно качается назад, шипя от внезапного вторжения, всё происходит очень быстро, но Чонгук наслаждается быстрым сексом больше, чем тем, что зовётся ванильным сексом. О, Ваниль. Она немного растянутая (как и его задница), но рука Чонгука умудряется найти миску со льдом и подцепить немного пальцами, чтобы протолкнуть их в задницу Тэхёна, даже если его член входит в тепло. — Чон Чонгук. — Он свирепо смотрит на него, — какого хрена ты творишь? Чонгук небрежно пожимает плечами и вытирает излишки с колечка его мышц, слизывая языком. Тэхён переворачивается и для полной поддержки аж опирается на стойку, а Чонгук устраивается между его ног, положив одну из них себе на плечи. Так, что он по-прежнему может растягивать Тэхёна пальцами, а тот может приподняться и поцеловать Чонгука. Он кусает нижнюю губу Чонгука, как всегда, это кровожадное существо. У Тэхёна есть какой-то жуткий (но не совсем) фетиш (но не совсем) на кровь оборотней, и тем более на четвёртую группу. Наверное, поэтому все его предыдущие бойфренды в основном были существами-оборотнями. Чонгук — просто счастливчик (вот же ж сука), у которого есть и то, и другое. Тэхён уже вовсю лакает его кровь, а Чонгук совсем не возражает. Тэхён в какой-то момент прокалывает себе губы, и из них текут капли крови. Парнишка слизывает их, как грёбаный щенок, кем технически и является, и маленькое «себя вылижи» от Тэхёна расценивает совсем неуважительно. Он знает, что Чонгук гордится тем, что он гибрид волка, и выражает себя таким образом, и Тэхён где-то на отрицательные два процента прав, что вести себя так ему и правда не стоит. Пфф. Пока Чонгук медленно теряет кровь в жадном маленьком рту Тэхёна, забивая на сей факт, потому что он теребит задницу Тэхёна, будто это какой-то персональный вид массажа для его пальцев. Черт, нет, сотри это из своей башки. Агх. В любом случае, он по костяшки глубоко в Тэхёне, а, судя по выражению на лице парня, тот, похоже, проводит какие-то гейские каникулы с радугами, единорогами, щенками и своей личной коллекцией фаллоимитаторов, которые он заставил Чонгука купить для него. Он подумывает о том, чтобы отпустить мягкое «гей», но мысль оставляет его разум, потому что Тэхён уже похабно просит об ещё одном пальце, хотя у Чонгука там пять уже, и боже, из него по-прежнему чертовски хлещет кровь. Она стекает по его нижней губе и капает на причудливо загоревшую шею Тэхёна (или она бледная? Вот ведь вопрос), пока кулак Чонгука сжат настолько, как в том меме про кулак Артура. Ярко-красный цвет на шее Тэхёна (видите ли, он не уверен, загорелый парень или бледный, потому что вампиры и сирены бледные, но Тэхён вроде как загорелый, и чёрт бы его побрал) ужасно возбуждает его, потому что цветовой контраст просто невероятно привлекательный и эй, восхитительный. В одно мгновение он вцепляется ему в шею. В любой другой день было бы странно слизывать собственную кровь с кожи Тэхёна, но это кожа Тэхёна, поэтому его не особо парит, потому что сам Тэхён просто полностью превратился в скулящую, просящую лужицу перед ним. Чонгук приподнимается и целует Тэхёна в волосы. — Хнгх~ Гукки, твоя кровь, ~ — стонет он и на этот раз кусает шею Чонгука. Его клыки достигают главной вены, или артерии, или какого-то другого блядского сосуда, который качает кровь, и он просто вгрызается в него, пока больше этой восхитительной жидкости не просачивается наружу, чтобы Тэхён слизнул. — Послушай, дорогой, — говорит Тэхён, когда он по обыкновению чертовски нетерпелив, — ты собираешься трахнуть меня или нет? Брови Чонгука морщатся. — Только не с таким отношением. — Я хочу почувствовать, как этот толстый член заполняет мою задницу—если ты не можешь этого сделать, я просто буду кататься на фаллоимитаторе, пока ты не будешь умолять прикоснуться к моей великолепной заднице. — Тэхён резок в своих словах, и Чонгук очень хотел бы чувствовать Тэхёна вокруг себя. Тем не менее, он морщит нос от этого всплеска эмоций. — Веди себя хорошо, милашка. — Поторопись, щеночек. Чонгук прям весь застонал от разочарования. Тэхён — идеальное существо, и он очень любит его, но он так же упрям, как, например, Робби Роттен или кто похожий. Ах, город Мемов, следующая остановка. Поэтому Чонгук принимает приглашение вылить побольше глазури на задницу Тэхёна и использует предэякулят парня в качестве смазки. Он действительно плохо соображает, потому что в обычный день ему было бы противно видеть кровь, но Тэхён пахнет ОЧЕНЬ хорошо, и он не может ничего с собой поделать. Выебать его? Он скользит достаточно легко, но всё же есть какое-то нелепое трение, хотя Чонгук уверен, что парнишка расслаблен, как эластичная лента, прикреплённая к двум разным деревьям в миле друг от друга. Однажды Чонгук вернулся домой с положительными тестами на СДВГ. Интересно, почему? Возможно, его подставили, и Чонгук винит маленькую бабочку на листе бумаги в том, что она может двигаться? 11?! — Не будь такой трусливой цыпой, детка, — говорит Тэхён, голос высокий и насмешливый. Вау. Грубо, Тэхён. Грубый. Но опять же, Тэхён всегда грубит только во время секса, и он раздаёт 69 вариаций оскорблений во время секса. Чонгук считает, что у него хорошее чувство юмора. Так и есть. Тэхён каким-то образом сполз вперёд, и теперь истекающий кончик Чонгука плотно прижимается к краю его задницы. Он задумывается над ситуацией на секунду, что бывает редко, потому что обычно он вообще никогда не думает, но кажется, что под определённым углом он сможет добраться до его простаты прямо с первой попытки. Хорошо. Вперёд. Ух. Чонгуку всегда трудно входить, потому что Тэхён тугой, до смешного тугой, и глазурь едва ли помогает. Чонгук использовал бы смазку, но им нужно ещё закупиться, потому что та закончились сегодня утром. Этот маленький вампир с недотрахом. — Г-Гук, — хнычет Тэхён, вцепившись в гладкий мраморный кухонный островок. — Ах, блядь— блядь, двигайся, ты, медленная сука, наполни меня своим членом… — Он хватает ртом воздух и давит своей задницей назад. — Ты стонешь для меня, как хорошенькая маленькая шлюшка, а я ещё даже не начал, — ухмыляется Чонгук, похлопывая Тэхёна по губам. Они буквально на столешнице и ему повезло, что та такая просторная, потому что глазурь уже была бы на полу сейчас, и о да. Он мучительно медленно вытаскивает свой член из задницы Тэхёна и смотрит, как он снова исчезает, двигая бёдрами взад-вперёд. Тэхён стонет, как лисица в течку. Это немного забавно, то, как Тэхён похож на каждую сексуальную часть каждого существа, вместе взятого, и он, вероятно, сексуальнее (чрезмерное использование слова «сексуальный», отмечает Чонгук), чем грёбаная нимфа. — Давай, дорогой, — подбадривает его Чонгук. — Ты как джинн, знаешь? Тэхён хмыкает, когда Чонгук снова прижимается к нему. — К-Как так? — Ты, — хихикает Чонгук (он хихикает. Во время секса), — исполняешь все мои желания прямо сейчас. — Заткнись на хрен, или я больше никогда не прикоснусь к твоему члену. Он моргает. Что ж, ему это определённо не понравится. Мгновение на пике интенсивности, и никто из них даже слова вымолвить не может. Чонгук больше не беспокоится о ритме, потому что Тэхён всегда толкается навстречу, когда ему этого сильно хочется. Обычно у них всегда мокрый и развязный секс из-за смазки Тэхёна, и Чонгук наклоняется, чтобы укусить его за шею, но не срабатывает, потому что Тэхён всегда быстрее. Он впивается зубами в шею Чонгука, пронзает его кожу, и Чонгук воет от боли и удовольствия, что смешиваются друг с другом. Чонгук стонет от ощущения, как Тэхён облизывает его кожу, слизывает потёкшую кровь и резко сосёт. Сегодня он невероятно требовательный. Чонгук удивляется в природе настоящей причины. Но такая динамика потрясающа для секса, и Чонгук полностью вытаскивает себя, пока не погружает только головку, а затем безжалостно врезается в тугой жар. — Ммф, а—да, да, прямо здесь, — стонет Тэхён, — да, хнхх— Чонгук видит, как собственная кровь падает на кожу Тэхёна. — Пей, маленькая шлюха, — дико ухмыляется Чонгук. — Не хочешь же, чтобы всё это пропало даром, а? Тэхён кивает. Он подчиняется и слизывает её со своей кожи с небывалым упорством, и кровь на его языке — самый красивый контраст, когда-либо существовавший. Он клянётся, что Тэхён сжимается вокруг него сильнее, и Чонгуку тоже становится всё труднее входить и выходить. — Ты уверен, что ты не инкуб? — спрашивает он. Тэхён пристально смотрит на него, словно такое вполне возможно. Тэхён облизывает порез на шее Чонгука. Он распухает, и пара последних капель крови падает на щеку Тэхёна. Порез превращается в шрам и медленно исчезает, превращаясь идеально гладкую кожу. — Хм, — прокашливается Чонгук. — Засасываешь мой член, как жадная сучка, да? — хрипит он, и Тэхён кивает. — Просто симпатичная сирена страждущая, чтобы я её трахнул, да? — Ах, мм… да, да, трахни меня, — бормочет Тэхён. — Я твоя шлюха, трахни меня, пока я не закричу, детка… — Не трать мою кровь, дорогуша. Её не бесконечно. — Тэхён присосался к упавшим каплям, как щеночек, и наслаждался вкусом, окрашивающим его язык. — Ты такой вкусный, — выдыхает Тэхён. Чонгук смеётся. Его пальцы добрались до соска Тэхёна и сжали его, и Тэхён лишь прерывисто выдыхает. — Кончи для меня, детка, — насмехается Чонгук. — Дай мне насладиться твоей сладкой спермой, а? А Тэхён сжимается в два миллиона и три раза сильнее, когда кончает. Отчего Чонгука бросает за край, и всё происходит слишком быстро, и, о боже, у него буквально образуется полуузел. В глазури сперма, и у Тэхёна она вся на груди. Чонгук дёргается вытащить, но всё слишком липкое, мокрое и грязное, и Тэхён умоляет его большими блестящими глазами: «Останься во мне, пожалуйста». — Конечно, — говорит Чонгук, целуя его в лоб. Тэхён улыбается. — Но мне всё равно нужно допечь кексы. — Как скажешь, принцесса. ~ — Что ты делаешь? — Чонгук хмыкает и шлепает Тэхёна по заднице, проходя мимо шкафа. Тэхён укладывает волосы перед зеркалом. Вот только он сам себя не видит. Чёртов Шерлок, этот парень. Тэхён ещё и поет, ну, громко, и это опасно для всех окружающих ушей прямо сейчас, и парень делает это вслух, и это чертовски ужасно. О, радостное наслаждение! Чонгук чувствует себя вынужденным просто вернуться туда и снова шлёпнуть его по заднице, но он всегда чувствует себя принуждённым это сделать, так что игнорирует эту идею. Ох уж эта задница. Волк Чонгука присвистывает, потому что когда это люди не присвистывали от вида этой задницы? Есть три возможные реакции на Тэхёна: Первая: Челюсть отвисла. Буквально. Чонгук видел двух упырей и нежить, близкую к обмороку при виде маленькой задницы Тэхёна. Вторая: Шлепок по заднице. Этот вариант относится только к Чонгуку. ТОЛЬКО. Третья: Иди дальше, потому что ты просто слеп, глух и нем одновременно. Тэхён совершает свой ежедневный ритуал чистки клыков, потому что «засохшая кровь, которая не твоя на моих клыках, Гукки, дорогой, отвратительна». Он ел вчера, а Чонгук ел два дня назад, так что их графики немного не совпадают, но они просто выйдут вместе на охоту на следующей неделе. Удивительно, но его хвост торчит наружу. Чонгук редко видит русалочий хвост Тэхёна, когда он не в воде. Он держит ведро тошнотворно чёрной и синей приблуды для макияжа, а Тэхён почти не красится, потому что, похоже, на его лице уже есть самый идеальный макияж. — Ты готов идти, красотка? — хрипит Чонгук, и в итоге у него ужасно завязанный галстук на шее и какой-то странный до задницы костюм, от которого у него чешется кожа. Тэхён быстро шикает на него и продолжает красить веки. Чонгук думает, что это забавно, потому что блестящая синева не распространяется вообще, сиренская тема, а Чонгук на самом деле не утруждает себя попытками расшифровать сирен. — Обязательно скажи им, чтобы пригласили меня в следующий раз, — надулся Тэхён. — И никакого чеснока. — Я думал, ты выносишь чеснок. — Конечно, выношу. Он просто чертовски отвратительный. Чонгук вздыхает. Тэхён — самое милое существо на свете. С хорошей задницей. С симпатичной задницей и весьма сексуальной. — Я люблю тебя, — сумбурно выпаливает Чонгук, и Тэхён смотрит на него. — Я тоже тебя люблю. А теперь дай мне свой галстук—я хочу его надеть.