Сказание о Лютой

      Подобно множеству ныне существующих историй, эту хочется начать со знаменательной фразы, яркой и запоминающейся, которая тут же бросится в глаза, поймает на крючок и не отпустит.       И началось бы все так: «Впервые увидев Геру — именитую Белую Волчицу — в богами забытой отсыревшей корчме, Юлианне показалось, что она нашла ту самую».       Вот только все это чушь собачья. Реальность даже в воспоминаниях — в коих имели место быть недосказанность, неточность и щепотка воображения — прозаична и куда менее романтична.       Но в Юлианне — в Лютике — живет душа истинной поэтессы, хотя скорее то, что от нее осталось. Желание приукрасить, соврать, а иногда и изменить до неузнаваемости было у нее в крови.       Перед ней на старой деревянной кровати сидит Цири. Смотрит честными глазами, в которых, несмотря на калейдоскоп мрачных событий, сохранилась детская невинность. И перед этим взглядом не лгать хочется, а правду говорить. Вздохнув, Юлианна тащит единственный табурет ближе к кровати и садится. Наклонив корпус, она замечает спадающую на плечо прядь почерневших, угольных волос, а затем переводит взгляд на окно. Земля и небо зовут, напевая ветром песни, просят воссоединиться. Непривычно-привычное чувство, которое никогда не покидает и всегда находится где-то на задворках сознания.       «Расскажи, что между вами случилось?» — прозвучал тонкий детский голос, когда на заре Гера исчезла за деревянной дверью. Тогда Юлианна не нашла, что сказать.       Вопрос продолжает крутиться в голове без ответа. Какая же интересная девчушка. Еще ничего знает, но все чувствует.       Между ними кинут жребий судьбы. Упал ребром — ни герб, ни решка. Вот что случилось.       Прошлого не воротишь, изменить можно лишь настоящее, да и то за пределы предопределенности далеко не выбраться.       Спустя долгие минуты губы порываются сказать: «а чего только не случилось», но она их сдерживает, кусает. Юлианна бросает взгляд на потолок, глаза отчего-то щиплет. Судорожно вздохнув и проморгавшись, она меланхолично улыбается.       Нить судьбы ребенка спутана в клубок, который то светится, то пульсирует. Распутать его будет непросто, да и для этого нужен второй человек. Гера. Белая Волчица. Потрошительница из Блавикена. Ведьмачка из Ривии. Но и Юлианна тоже не промах, помочь сможет. Она вновь переводит взгляд на Цири, дитя света и тьмы. Руки невольно тянутся к старому грязному одеялу, укрывают ее ласково.       Вечереет. Гера не придет до глубокой ночи, так что это не самый худший вариант скоротать время.       — Ложись, дитя. Так уж и быть, великая поэтесса, бард и менестрель в одном флаконе поведает тебе не то историю, не то сказание о нашем дуэте. — Юлианна касается детской щеки, хлопает по одеялу.       Ах, как же ей не хватает любимой лютни, но та потерялась в черном дремучем лесу еще до воссоединения с Герой.       — Правда, моя дорогая, начать придется с меня. Ведь без пролога все сказание лишено смысла. Но не страшись, я поэтесса хорошая, бывает, даже великолепная, увлечь смогу! Готова?       Цири уверенно кивает, вызывая улыбку.       — Моя история берет истоки вдали от Геры, поближе к семье…       Возможно, пришло время распутать собственный клубок. Где-то глубоко их судьбы уже успели переплестись. Она тянется к нити руками и, набрав в грудь побольше воздуха, начинает историю.