***
Кабриолет Громова остановился на парковке крупного жилого комплекса в центре столицы, где он снимал квартиру своей любовнице и музе, как он ее сам называл, Виктории Клочковой. Их история взаимовыгодной любви началась недавно. Около года назад. Молодые люди познакомились в элитном стриптиз-клубе, где девушка работала танцовщицей и носила псевдоним «черная пантера». Громов тогда оценил в нимфе не только умение красиво раздеваться под музыку, но и острый ум и искусство казаться полной дурой, когда это необходимо. Пользуясь своими связями и падкостью господина Урядова на деньги, Илья сумел пропихнуть Викторию в ненавистное «Zimaletto», обретя в ее лице верного и преданного шпиона. Что-то серьёзное он ей поручить не мог, но новости компании Громов теперь всегда узнавал первым. Попрощавшись со своей ненаглядной, Илья достал телефон и с загадочной ухмылкой набрал наизусть телефонный номер. — Салют! Здарова, Гриш! Как ты? — Какие люди! Громов, ты звонишь только когда тебе что-то очень нужно и поздравить с днем полиции. Но я рад тебя слышать. У меня для тебя две новости — хреновая и очень хреновая, — в трубке раздался громкий смех. — Давай сначала я тебя попрошу кое о чем. Я планирую снова навестить «Zimaletto». — Громов, ты дебил?! Я в прошлый раз заколебался это дело тормозить. — Расслабься. В этот раз я не буду сносить сервер. У меня будет доступ к системе. Просто один нужный человек сообщит мне пароль, а другой нужный человек отключит камеры. Опс, временный сбой. Минут на пятнадцать. Мне хватит, — весело рассмеялся Илья. — Илюх, вот мы и подошли к хреновым новостям. Меня в Барвиху переводят. — С каких это пор перевод на Рублевку стал чем-то хреновым? — Это хреново для тебя. Скоро это будет не моя земля. Я не смогу больше тебя отмазывать. Я, конечно, все понимаю. Ты у нас такой охреневший Робин Гуд. Богатых кошмаришь, детским домам помогаешь, но я-то больше не смогу дела сдерживать. А новый следак обязательно раскрутит, а если будет принципиальный, то ты не откупишься. Понимаешь? — Гриш, я должен рискнуть. Я просто хочу наказать человека, который предал и уничтожил мою мать. Он проводил шикарные показы, в то время, как она беспомощно умирала от рака, — голос Ильи дрогнул, рука сжалась в напряженный кулак, а в глазах засверкали злые слёзы.— Измайлов, помоги мне еще раз. Если Жданов копать начнет, тормози это дело. Пожалуйста. — Я сделаю всё, что в моих силах, — мрачно ответил собеседник и отключился. Громов сел в автомобиль и достал из бардачка свежий номер журнала «Личность», на первой полосе которого красовалась фотография Павла Жданова. — Ну что, папочка, нужно будет еще раз поделиться со мной деньгами. И спасибо за Катюшу. Я ни на минуту не сомневался, что ты ее оценишь. В кармане завибрировал мобильный. Илья достал его, открыл новое сообщение и улыбнулся. «Спасибо за чудесный вечер, котик. Люблю тебя» — Эх, Виктория, мне тоже очень хорошо с тобой, но вот люблю я совсем другую, — задумчиво проговорил мужчина и с невозмутимым выражением лица написал ответное «Я тебя тоже».Глава 10.
4 мая 2021 г. в 15:13
Катя несмело открыла входную дверь и замерла на пороге. Реакция родителей на ее достижения всегда была неоднозначной. Иногда отец захваливал дочь до липкости в ушах, а порой делал свои выводы, понятные только ему одному, и обрушался на неё с упрёками. Так было с немецкой стажировкой. Пушкарёву вроде бы и было отрадно, что дочь попала в число лучших, но в то же время народная мудрость гласила, что где родился, там и пригодился, а ведь Катерине могло понравиться в бывшем вражеском вермахте и единственная дочка могла пожелать остаться там. Тогда отец бушевал долго, упирался до последнего, но слезами, мягкими уговорами и давлением на его тщеславие Кате с мамой удалось его переубедить. Здесь с «Zimaletto» была похожая ситуация. Компания с точки зрения отца была срамная и занималась непотребством, поскольку моделей отец приравнивал к проституткам и не стеснялся это подчеркивать и плеваться всякий раз, когда по телевизору шёл очередной модный показ. Но зато должность Катерине предложили солидную. Это вам не в приёмной сидеть и кофе подавать.
При мысли о кофе в памяти невольно всплыл утренний инцидент с Андреем. Выходные на младшего Жданова благотворно не повлияли. Видимо, парень сильно оскорбился ее словами. Ей уже и самой казалось, что тогда в машине она перегнула палку. Всё-таки личную неприязнь лучше держать при себе, а язык за зубами — самый действенный метод не нажить себе врагов в новом коллективе. Но вот почему Андрей ее так раздражает, Катя не могла понять. Она сама была тихой и совершенно неконфликтной, но этот тип каким-то образом умудрялся пробудить в ней стерву.
Пушкарёва закусила губу и принялась обдумывать дальнейшие шаги в общении с ним. Надо было как-то сгладить ту ситуацию. Она не думая, не гадая, своими колкостями тогда попала точно в цель. Надавила на самое больное. Чем больше Катя присутствовала при их общении с Павлом Олеговичем, тем больше осознавала, что тот здорово прессует непутевого сына, и где здесь причина, а где следствие, было совершено непонятно.
— Ну что встала-то у дверей, как не родная? — пробубнил отец, проходя из спальни на кухню.
— Папочка, привет, — робко сказала Катя, выйдя из своих глубоких раздумий.
— Чего задумалась? Расчёт получила? Вон мать тебе газет набрала. Предложений немного, но худо-бедно есть. Найдёшь чего-нибудь, а сейчас иди руки мой и сядь поешь.
— Ой, Катенька пришла. Садись скорей за стол, — из зала мягкой поступью с вязанием в руках вышла мама.
— Папочка, мамочка, вы только не волнуйтесь.
— Что случилось? — гаркнул Пушкарёв, уже начинающий закипать от Катиной загадочности.
— Мне не нужно искать работу.
— Как это, Катенька? Ты что, не уволилась? — всплеснула руками Елена Александровна, испуганно переводя взгляд с дочери на мужа.
— Мамочка, папочка, Павел Олегович меня отговорил увольняться. Он предложил мне должность финансового директора.
В прихожей воцарилась тишина. Катя с надеждой в глазах взирала на отца, Елена Александровна с неопределённостью на лице ждала реакции главы семейства, но сам Пушкарёв молча хмурился, недовольно поджимал губы и кашлял в кулак. Его молчание обычно не предвещало ничего хорошего, но в этот раз, как ни странно, все обошлось.
— Молодец, дочка. Вот этот Олегович ваш мне уже нравится. Разглядел сразу стратегическую ценность. Такими кадрами, как Катюха наша, нельзя разбрасываться.
Мама радостно закивала, приобняла дочь и потянула в сторону кухни, а Катерина испустила протяжный выдох и наконец-то расслабилась.