***
— Да я никогда на такое не рефуфь! — шепеляво воскликнул рыжий малорослый паренёк, сидя за столиком уличного кафе с незнакомцем, который каким-то мистическим образом вышел на него и предложил встречу, пообещав кое-что, от чего тот не сможет отказаться. Предложение было поистине заманчивым — стать соавтором мобильного IT-приложения, которое на данный момент было в разработке одной информационной компании. Радик, так звали паренька, грезил этим шансом. Это стало бы для него трамплином в будущее. А так он просто бесславно прозибал младшим айтишником в Zimaletto, хотя потенциал у парня был грандиозный, но в нашем мире, увы, все решают деньги и правильные знакомства, которых у приезжего из провинции Радиона никогда не было. — А вы, Радион Сергеевич, подумайте. Что же так сразу отказываетесь? Я познакомлю вас с ведущим инженером из Нетвайз. Они как раз сейчас ищут толковых людей для создания приложения. Это огромные деньги, стабильная работа, авторские права, наконец! И всё это за одну маленькую услугу. — Нитево себе маленькую, — возмутился Радик, глядя волком на своего собеседника, который, напротив, вел себя непринуждённо. Медленно и с расстановкой, он попивал из бокала дорогой коньяк и продолжал гипнотизировать жертву внимательным взглядом. — Маленькую! — прочеканил мужчина, поправив ролексы на левой руке. — Допуфстим, я отключу камеры, но как вы попадёте в кабинет?! А компьютер? Он же у нее запаролен! А я взламывать нитево не буду! Вот уж дудки! — Это мои проблемы, — снисходительно улыбнулся загадочный молодой человек. — Нет, это очень рифкованно! Я не могу. — А вы подумайте. Даю вам срок до завтра. Возьмите мою визитку. Мертвецки напуганный Радик схватил бумажку и дрожащими руками засунул ее в карман. Заикаясь, он выдал что-то наподобие того, что подумает, но вряд ли согласится, и бросился прочь из кафе, чуть не сбив с ног официанта.Глава 12.
28 мая 2021 г. в 12:25
Сегодня Андрей пришел на работу в прекрасном расположении духа. В кои-то веки он провёл хороший уикенд с друзьями за городом. Они веселились, пили пиво, жарили шашлык. В воскресенье он выспался до упора в тишине одинокой холостяцкой квартиры, затем сходил в спортзал, поплавал в бассейне. Если бы не бесконечные звонки Киры, все было бы слишком идеально, а поскольку так не бывает, приходилось терпеть ее телефонные атаки, прикидываться глухим или ссылаться на разрядившуюся совсем некстати батарейку.
Игнорировать звонки невесты на этот раз Жданову было не стыдно. В эти выходные он вёл себя безупречно даже с ее точки зрения. С девчонками он водился исключительно на расстоянии двух метров и никаких похождений себе не позволял, хотя случай представился на редкость удобным — Кира с отцом уехали в Прагу, чтобы подыскать более дешёвое помещение для их магазина. Платить аренду отдельного здания было очень накладно, и Катя предложила арендовать торговую точку в павильоне одного из пражских торговых центров. Отец сразу же поддержал эту идею и предложил Пушкарёвой составить ему компанию, но Кира, как всегда, взбеленилась на пустом месте. Ей показалось будто Катя лезет не в свое дело. Иностранными партнёрами всегда ведала исключительно она и сейчас не могла потерпеть, чтобы какая-то пигалица, появившаяся в компании без году неделя, бесцеремонно взяла бразды правления продажами в свои руки.
К тому же Воропаева собиралась присмотреть в Европе ткань и декор для своего свадебного платья, эскиз которого уже был готов, а их модельер Милко грозился потерей вдохновения и каждый день подгонял невесту, чтобы та не затягивала с покупкой материалов.
В Zimaletto исполнять обязанности президента Павел оставил Пушкарёву. Малиновский этим решением искренне оскорбился, а Андрей принял его спокойно, поскольку даже и не надеялся, что отец когда-нибудь доверит ему хоть что-то решать в семейном деле.
— Это не пуговИцы! Это… Это ширпОтреб!
— Проходя по коридору фирмы, Андрей услышал вопль их неуравновешенного модельера, раздающийся из кабинета финансового директора. Милко орал так, словно его убивали или же он сам собрался кого-то убить, и возможно это бы и произошло не вмешайся Жданов вовремя.
— Милко, друг мой, ты так орешь, что я даже сквозь наушники услышал твои запредельные децибелы. Что случилось, милый? — Андрей вошёл в кабинет без стука и тут же попал в эпицентр истерики гения.
Бедная Катерина так сжалась от страха, что буквально впечаталась в рабочее кресло. Она сидела ни жива, ни мертва, хлопая ошеломленными глазами, и даже ничего не могла возразить беснующемуся арт-директору. Вероятно она присутствовала на этом представлении впервые, поэтому и приняла этот спектакль одного актёра близко к сердцу.
— Андрей, мой мальчИк, посмОтри на этО! Эта некрАсивая женщИна хочет меня Убить! Она кУпила эти уродливые пуговИцы спецИально, чтобы все наши мОдели были такие же Уродливые, как она!
— Милко, не хами! — рявкнул Жданов и резко рванул из рук модельера журнал с образцами фурнитуры от IT-Collection. — Ты знаешь прекрасно, что мы на пороге кризиса! Отец предупреждал тебя неоднократно, что мы вынуждены экономить. Забудь о «Золотом руно» и «Питореске». Качество у Краевича говно, но ты еще не видел его ткани. Вот где сущий отстой! И если ты будешь продолжать закатывать такие истерики, то мы закупим там весь арсенал для новой коллекции, и ты будешь ее шить из целлофана.
— Милко умИрает! Вы его убИваете!
— Милко, прекрати. Твоя валерьянка на месте. Иди. Выпей и успокойся.
— Я хУдожник, а ты ничего не пОнимаешь! — вопил благим матом Вуканович, не замечая, как Андрей в одно мгновение помрачнел.
— Если ты не забыл, родной, я закончил школу искусств.
— Тогда бери вот этО и твОри!
Помаячив перед носом Жданова поломанной пуговицей, дизайнер выбежал прочь из кабинета, оглушительно хлопнув дверью.
— ИдИот! — крикнул ему Андрей с акцентом и покрутил пальцем у виска.
Катя сидела молча, глядя на Жданова с немым вопросом и по всей вероятности ждала, пока тот объяснит или как-то прокомментирует разыгравшееся действо.
— Катя, не обращай внимания. Это его нормальное поведение. Он тот еще псих и самодур. Нужно просто учиться пропускать его гадости мимо ушей.
— Ничего страшного, я привыкла. Роман Дмитриевич тоже с утра нелестно высказался по некоторым вопросам. Но хотя бы не кричал, как Милко, — усмехнулась Пушкарёва, пожимая плечами.
— Ромка просто ревнует. Папà пренебрег им и поставил исполнять обязанности тебя. На неделю, но всё же. А так Рома добрый. Просто очень тщеславный.
Андрей незаметно скинул куртку и по-свойски сел на письменный стол, заглядывая с интересом в Катин монитор.
— Спасибо, что поставил Милко на место. А то он бы так и продолжал здесь кричать, — устало проговорила Катя и мимолётно улыбнулась.
— Спасибо, что в этот раз оценила, — хохотнул Жданов, но осекся, бросив на нее серьёзный взгляд, чтобы ненароком снова не спровоцировать ссору.
— Извини меня за прошлый раз. Не знаю, что на меня нашло тогда. Я почему-то вспылила и наговорила тебе гадостей, — Катерина виновато сморщила носик.
— И ты меня извини. Я же тогда из лучших побуждений. Ну всё, значит, мирись-мирись, — он протянул ей вытянутый мизинец, как в детстве. Катя же только робко хихикнула, но руки не коснулась.
— А правда, что ты закончил школу искусств?
— Да. Еще в юности. Я художник, — ответил Жданов, между делом перебирая документы на Катином столе. — Потом папенька решил, что это не профессия, и я обязательно должен стать управленцем. Это оказалось совершенно не мое. Я протестовал, отец злился, мама горько вздыхала, тогда-то я и собрал всю волю в кулак и, наконец, закончил ненавистный универ.
— Здорово. А я вот совершенно не умею рисовать, — Катя с сожалением вздохнула и протянула ему маленький листочек, на котором были изображены непонятные каракули. — Это максимум, на что я способна.
— Ну, неплохо. Особенно если придумать этому звучное название и притянуть к какому-нибудь новому в искусстве течению. Если правильно распиарить, то твои узоры можно даже выгодно продать, — рассмеялся Жданов.
Пожелав Кате хорошего дня, Андрей ушёл к себе. Настроение стремительно улучшилось. Хоть с ним ей удалось договориться. Все-таки холодная война между ними в последний месяц ее изрядно напрягала. А если учесть, что коллектив здесь был не такой уж дружелюбный, то каждый конфликт оставлял на сердце неприятный осадок.
Конечно, не все в компании были кровожадными пираньями. Девочки-секретари, например, очень хорошо к ней относились, но они были все как на подбор взбалмошными сплетницами, что немного утомляло, а еще не умели держать язык за зубами, за что постоянно огребали от руководства.
В дверь снова раздался осторожный стук. Катя сразу напряглась, перебирая в голове варианты, кто бы мог еще к ней прийти с утра, чтобы в очередной раз высказать свое недовольство новой политикой экономии.
— Это снова я, — в проёме показалось довольное лицо Андрея. Он вошёл в кабинет держа в руках небольшой альбом и хитро улыбался. — Хочешь посмотреть мою коллекцию портретов?
Катя охотно кивнула и перебралась на диванчик для гостей. С живым изумлением в глазах она принялась листать альбом, со страниц которого на нее смотрели портреты сотрудников выполненные карандашом. Она вмиг узнала каждого: и скалящегося слащавой улыбкой начальника отдела кадров, холодную красавицу Киру, злобную фурию Клочкову, некоторых девчонок из женсовета.
— Просто потрясающее сходство, — завороженно проговорила Катя, не отрывая глаз.
— Как думаешь, зачем я сюда пришел? — лукаво спросил Андрей и зазывно глянул на нее.
— Нет… Нет! Я не люблю этого. Ты что! Я даже никогда не фотографируюсь.
Катя засуетилась, подскочила с места и вручила Жданову его альбом обратно. Потом, горячо жестикулируя, начала сбивчиво объяснять, что она совсем не фотогенична, а портрет это искусство, которое, к сожалению, не для нее.
— Не мельтеши. Я уже начал, — ответил Жданов, с горделивой ухмылкой на лице и продемонстрировал Катерине наброски на бумаге для принтера.
Катя нахмурилась, шикнула что-то себе под нос, но смирно села на стул для посетителей и застыла в принятой позе.
— Дружочек, расслабься, ну! Ты же не на расстреле. Здесь даже птичка не вылетит. Сыр говорить не надо. Просто расслабься и смотри куда-нибудь в сторону.
Пушкарёва сделала так, как он велел, и окрыленный вдохновением, Андрей принялся за работу.
— Не бойся. Больно не будет, — недоумевая, заржал парень.
— Хорошо. Ладно. Рисуй, если хочешь. Но я это делаю не потому, что мне хочется, а потому, что я хочу убедиться, что автор этих работ действительно ты, — невольно съязвила она. Совершенно не собиралась. Просто вырвалось, но Жданов ее больше не слушал. Вцепившись в карандаш, он глубоко погрузился в творческий процесс.
— Готово. Это, так сказать, на скорую руку, — спустя минут двадцать он протянул ей листок и смущённо глядя в пол, ожидал похвалы.
Катя ахнула, расплылась в довольной улыбке и даже немного разрумянилась от волнения. На портрете она казалась себе слишком красивой. Правильными штрихами были подчеркнуть ее большие выразительные глаза, прямой нос, полные манящие губы. Взгляд был задумчивым и печальным, а образ романтичным, как у девушек на полотнах Ботичелли. Даже стало неловко за такую приятную, но всё-таки лесть.
— Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит, — застенчиво сказала Катя, продолжая с восхищением разглядывать портрет.
— Оно гласит, что не унижу
Пристрастья важных аонид.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет вид.
— Саркастически продекламировал он в ответ. — Ну, ты не Пушкин, а Пушкарёва, да и я не Кипренский. Кстати, я только сейчас разглядел, какая у тебя интересная внешность. Ты очень красивая.
— Перестань! Я не люблю комплименты, — она замотала головой и еще больше стушевалась. — Прости, я сейчас немного поражена. Просто ты раскрываешься передо мной несколько с иной стороны.
— Нет, все нормально, — Жданов раскатисто захохотал и развалился на диване, вальяжно закинув ноги на журнальный столик. — Просто в детстве моя маменька безжалостно угнетала меня воспитанием: музыка, живопись, классическая литература. Я одно время даже стихи писал. Правда это было очень давно. А сейчас я другой — транжира, гуляка, безудержный тусовщик. Так что, твое мнение на мой счет верное. Не пытайся его менять.
Катя пристально посмотрела на него, но ничего не ответила.
— Рисунок можно оставить на память? Он мне очень понравился, — тихо спросила она, снова устроившись за рабочим столом.
— Если не возьмёшь, я обижусь, — Андрей весело ей подмигнул и скрылся за дверью.