Bloody Impress

      Руки заметно потяжелели, замерев с листовкой на полпути. Итэр так и застыл перед новостной доской, опустив глаза к провисшему в пальцах объявлению. Почему-то он думал, что будет проще.       Проще завешивать стены всего университета одинаковыми плакатами, проще засыпать по ночам и терпеть любопытно-сочувствующие взгляды за своей спиной. Парень поджал губы, не в силах бороться с дрожью в руках. Последняя... на сегодня будет последняя. Короткое движение со стуком впечатало листовку в стену, и Итэр тут же двинулся прочь, словно боясь встретиться с родным взглядом с бумаги.       Люмин пропала. Не пришла в субботу, затем в воскресенье. Хлопнула дверью и выскочила из подъезда, словно пошла подышать свежим воздухом, а теперь... её лохматый хвост светлых волос, белая футболка, свисающая почти до колен, пылающие глаза... остались лишь тревожным воспоминанием.       Итэр зажмурился, чувствуя, как сердце обливается горячей обидой и подкатывает тошнотой к горлу. Господи, да если бы он только знал... он бы ни за что не пустил её с порога. Никогда бы не сказал ей то, что тогда сорвалось с его дурных губ.       Парень крепче сжал лямку болтающегося рюкзака, закипая от собственного идиотизма. Как же глупо... ругаться из-за таких мелочей.       В аудиторию он залетел тихо, не поднимая от пола головы, лишь бы не привлекать лишнего внимания. Нервно прошёл на пустующий предпоследний ряд, окинул кабинет подозрительным взглядом. Сокурсники увлечённо столпились в центре, не обращая внимания на происходящее вокруг. Хорошо. Хорошо...       Сплетенных пальцев устало коснулся холодный лоб. Итэр не мог спать вторую ночь. Свинцовые ноющие веки медленно закрылись, не справляясь с желанием ударить в любое сочувственное лицо и раствориться в изжоге, льющейся глубоко из-под рёбер.       Время давно тянулось медленно. Муторно. — Я мастер поддержать человека только тогда, когда мне на него все равно, ты знаешь, — Кэйа. Итэру даже не надо было поднимать глаза, чтобы узнать эту манеру упускать формальности.       Высокая фигура неуютно застыла над головой, стараясь подобрать слова. — Конечно, это не сравнится с твоей проблемой, но... я тоже, можно сказать, терял брата, — он осторожно поставил на стол рюкзак, опускаясь рядом. Тихий голос перешёл на шёпот, казалось выделяя слова искренней нежностью. — Хоть немного попробую разделить твоё несчастье.       Блондин невесело хмыкнул, окинув парня разбитым взглядом. Тот тяжело опустил взгляд на ступни и погрузился в молчание, задумчиво покручивая пуговицу синей джинсовки.       Итэр видел его таким первый раз. Таким поникшим, растерянным и будто... Настоящим? Быть может, они не общались так близко, хотя часто пересекались в компаниях, но Кэйа определенно казался ему другим. Скорее... безучастно-заинтересованным, что бы это не значило. Парень выглядел кошкой, гуляющей самой по себе: самодостаточным, хитрым, таинственным, может даже, опасным. Игриво морочил голову, когда не знал чем заняться, хищно следил глазами, запоминая каждое чужое действие, вальяжно ходил по коридору, собирая все взгляды к яркому ремню на узких чёрных джинсах.       Такую кошку хотел погладить каждый, но лишь смотрел со стороны, понимая, что цапнет. Скорее всего, каждый и хотел бы эту кошку приручить... только продолжал молчать в пол, зная, что ничего не сможет дать ей взамен. Хорошая кошка. Но, увы, кошка. Не преданное, самодовольное существо.       Итэр, наверное, слишком помешался на кошках, пока ненавязчиво изучал Кэйу на любой тусовке, но все равно ожидал, что тот лишь походит рядом, из солидарности погладив хвостом по коленке, и то, если станет скучно.       Однако, Альберих продолжал сидеть, потеряно уткнувшись в свои кеды.       Чья-то тяжелая рука вдруг хлопнула блондина по плечу, моментально выводя из задумчивости: — Держись, парень. — Всё пройдёт, и это тоже пройдёт, — монотонно процитировал в добавок рыжему Чжун Ли, кропотливо листая что-то в телефоне.       Чайлд успокаивающе закивал, одарив всех невесомой смирительной улыбкой, и легким движением сиганул через ряд, присаживаясь рядом с Итэром. — Ты обращался в полицию? Они-то обязательно её найдут, — оптимизм в голосе студента по обмену никогда не был заразительным. — Люди же не пропадают бесследно, верно? — его рука по-хозяйски обхватила плечи блондина, коротко подтянув к груди.       Ли вскинул голову от экрана, растеряно похлопав глазами.       Обычно это забавляло. Но сегодня нет. Ли зацепился с парнем из Снежной в первый же день приезда делегации... И с тех пор, они, кажется, ещё не расставались: вместе приходили на пары, вместе с них уходили, вместе гуляли по улице и ходили по магазинам. Складывалось впечатление, что спят они тоже вместе.       Эти двое вечно плелись чуть сзади, зависая в своей, закрытой для остальных атмосфере, и часто пропуская мимо ушей горячие обсуждения основной компании. Что же происходило у них наедине — год, как стало животрепещущей темой шуток для всех и каждого.       Тем не менее, Чжун Ли оказалось мало постоянного всеобъемлющего внимания Тартальи. Он претендовал на большее, и, видимо, не меньше, чем на всё. Только вытащить из него это признание у Итэра никогда не выходило.       «Друзей не ревнуют» — все что можно было услышать в ответ спокойным, размеренным голосом, и доказать этому каменному столбу, что тот врёт, не получалось.       Темноволосый ринулся обойти ряд, поспешив вернуться к плечу друга, обильно раздающего незамысловатые советы. — У нас в Снежной люди пропадают часто. Выходят за сигаретами, например, и всё... ищи свищи. Потом возвращаются через 20 лет. Может она тоже... вернётся? — Чайлд отвлёкся на подошедшего друга и моментально забыл, что с кем-то беседовал.       Вот у кого было все просто.       Итэр тяжело вздохнул, с мольбой уставившись на кафедру, больше не в силах слушать о Люмин, но братское сердце глухо стучало по рёбрам, ощущая необъяснимую тревогу. ...Спокойно... — Мне вчера написал Дилюк, — образовавшийся возле уха шёпот Кэйи отозвался мурашками по коже. Блондин покосился на сидящих с другой стороны друзей, не замечавших ничего вокруг, в обществе друг друга. Однокурсник загадочно дернул бровью, будто оценив его реакцию, и продолжил так же тихо. — ...У него осталось несколько её вещей, и он не знает, что с ними делать... Может ты...? — Да, — нервно закивал Итэр, не давая парню договорить. — Да, я заберу их. Спасибо.       Кэйа ткнулся в ответ ожидающим взглядом, молча подпирая скулу ладонью, но отвернулся, так и не решившись что-то сказать.

***

      Добираться до винокурни был сущий ад. Два часа, несколькими пересадками, Итэр в полном гнетущем одиночестве ехал в автобусах, избегая любой ненавязчивой студенческой компании.       Дилюк спрятался от всего мира тщательно словно Дракула, и, кажется, парень начинал его понимать.       Кованные узорчатые ворота медленно разъезжались, гудя механическим приводом, пропуская гостя на территорию. Глазам предстала пустующая ухоженная аллея, усаженная декоративными виноградниками. Парень прошёл несколько шагов, чувствуя в воздухе слабый терпкий запах крученных листьев.       Никого... Он неуютно замер, стесняясь ступить дальше, в ожидании хозяина особняка.       После смерти отца, Итэр видел Дилюка один раз: пришедшего подать заявление на академический отпуск. Это был последний день, когда сокурсники могли разглядеть в нем прежнего человека. Человека смелого и уверенного... Но всё же сломленного и опечаленного.       Той же ночью он погреб себя вместе с отцом.       С ним оборвались все контакты и связи. Сначала грубо отрубились знакомые, затем забылись близкие друзья... последним сдался Кэйа, крепко держащий его до конца и свято веривший, что это не даст ему упасть. Через месяц он уехал с винокурни, поставив всех перед фактом, что они больше не братья.       История этого раскола осталась только между ними, и тот сильно отдалился от остальной компании. Дилюк не появлялся.       Казалось, и сама винокурня с того времени сильно изменилась. Итэр видел её лишь два раза, но точно ощущал, как она покрылась невидимой пылью. Словно поросла тёмной известью или ржавчиной, выглядела пустой и неживой. Каждое высокое окно было натерто до сияния, каждая ступень вымыта до каменного блеска, каждый куст винограда идеально стрижен и подобран... но особняк стоял мрачно, в самом центре, под лучами яркого весеннего солнца, и пробуждал в горле тревогу. Периодами парню начинало мерещиться, что он заброшен. — Только не говори никому, хорошо?       Блондин вздрогнул, развернувшись в сторону тихого женского голоса. — Конечно, — недалеко, из хозяйственного домика, вышли две молодые горничные, увлечённые сплетнями. — В тот вечер была моя смена, Аделинда отправила меня прибираться в гостевых комнатах на втором этаже... И знаешь, что я заметила? — парень неуверенно пошёл в сторону девушек, решив спросить, где хозяин. — Все гостевые комнаты были пустые... — Кто уезжает ночью? Это так странно... — другая горничная коротко кивнула, не замечая гостя. — Но дело в том, — она выдержала паузу, доставая из замка ключ, — что я не помню, чтобы кто-то покидал поместье.       Итэр застыл как вкопанный, ощутив, как колючий холод схватил его скулы. Ведь Дилюк был последним человеком, который видел в тот день Люмин.