Я выжил, потому что огонь внутри меня горел ярче, чем вокруг меня. Джошуа Грэхем, Fallout: New Vegas
Школоносец «Оараи» Две недели спустя
Махо выбралась из такси и поежилась. Погода, как назло, была пасмурной. И хоть пальто спасало от прохлады, всё равно оставалось какое-то неприятное ощущение. Сложно было сказать, с чем это было связано: с влажным от недавнего дождя воздухом или с последними событиями. «Тигр» терроризировал страну, да и весь мир, уже третью неделю. Танк, покрашенный в белый цвет и лишённый каких бы то ни было знаков различия, всегда нападал неожиданно и очень эффективно. Никто не знал, откуда взялась эта машина, кто ей управляет и чего они добиваются. Теорий было много: кто-то считал Белого Тигра новейшей боевой машиной, которую неизвестный конструктор решил испытать в поле; кто-то полагал, что это призрак из прошлого, которому кажется, что война ещё идёт; третьи были уверены, что им управляют самые настоящие демоны; а иные даже говорили, что это настоящий бог войны. Чем же был этот стальной монстр на самом деле, не знал никто. Он атаковал везде. На материках, на островах, на школоносцах — где угодно можно было ожидать появления Белого Тигра. Особую тягу он питал к солдатам и командам по танководству. Он почти не «светился» на тепловизорах, хранил абсолютное радиомолчание, выдерживал обстрел, способный уничтожить роту современных ОБТ, а от его снарядов вопреки логике почти не помогала ни композитная броня, ни динамическая защита, хотя изучение подбитой техники и осколков снарядов говорило, что это заурядные восьмидесятивосьмимиллиметровые каморники, которыми стреляли «Тигры» во время Второй Мировой. Новейшая техника неожиданно оказалась не эффективнее ровесников «Тигра». Подкалиберные снаряды с урановыми сердечниками прошивали его насквозь, почти не причиняя вреда. Кумулятивные оставляли аккуратные дырки, на которые стальной монстр даже не обращал внимания. Огромных трудов стоило нанести ему хоть сколько-то серьёзные повреждения, после которых он скрывался с глаз и бесследно исчезал, порой довольно экстравагантными способами: например, нырнув с моста в реку или въехав прямо в центр пожара, где его след попросту обрывался. Теперь и на борту «Оараи», и во всех других школах царила боевая готовность. Он словно искал себе достойного соперника как среди танкистов Сил Самообороны, так и среди танководческих команд. И он не щадил ни солдат, ни гражданских, ни даже школьниц. К счастью, при наличии кого-то, кто хотя бы в теории мог ему противостоять, танк-призрак сразу же переключался на него, хоть и не брезговал атаковать гражданских, если это привлекало внимание потенциального противника. Потери были небольшими, и то в основном среди солдат, но само их наличие не прибавляло оптимизма. В первом же появлении Белый Тигр сжёг три танка университетской команды. Впрочем, та бойня была сущим избиением младенцев: даже если бы Белый Тигр был обычным танком, что мог сделать турнирный снаряд настоящей боевой машине? Силы Самообороны среагировали оперативно, но танк исчез быстрее, чем над полигоном появился первый ударный вертолёт. Теперь солдаты и танководы, впервые в жизни получившие боевые снаряды, жили в готовности встретить очередную атаку. И эта готовность окружала Махо повсюду. То там, то тут попадались танки и бронетранспортёры, а по улицам разъезжали бронеавтомобили с ПТРК. Порой взгляд цеплялся за солдат, у каждого из которых при себе был «Карл Густав» или «Панцерфауст 3». А на аэродроме, выходя из самолёта, старшая дочь семьи Нишизуми заметила три «Кобры» — две целых и одну сгоревшую. Неужели это чудовище достаёт даже до вертолётов? В холле больницы, куда вошла Махо, было немноголюдно. В глаза сразу бросились две девушки в форме школы «Оараи», поверх которой были надеты противоосколочные бронежилеты. Точно такой же, пусть пока и скрытый под пальто, носила и сама Махо. Одна из девушек невесело посматривала по сторонам, вторая дремала. — Махо-сан! — к ней подошла одна из школьниц. У девушки были длинные чёрные волосы, в целом же она держалась сдержанно. Нишизуми-старшая не сразу вспомнила её имя. Кажется, Хана. — Ты же из экипажа сестры? — на всякий случай уточнила Махо. — Да. Исузу Хана. — Как она? — спросила Нишизуми-старшая. Хана растерянно развела руками. — Не знаю. К ней никого не пускают. Только говорят, что она жива. Махо не особо удивилась. Она догадывалась, что представляет собой человек, рядом с которым взорвался танк. Вряд ли это то, что стоит показывать старшеклассницам. Но это точно не было причиной для самой Махо разворачиваться и уходить. Глубоко вздохнув, она решилась идти дальше, какой ужас бы её ни ждал. Она должна увидеть Михо. — Меня должны пропустить. Обязаны, — сказала она, убеждая себя, и направилась к регистратуре. — Здравствуйте. Я бы хотела увидеть одну пациентку. Нишизуми Михо. Женщина по ту сторону окошка уставилась на неё усталым взглядом поверх очков. — Сколько раз повторять: никаких посещений. Только для родственников или по особому распоряжению, — неохотно сказала она. Махо расстегнула пальто и сунула руку во внутренний карман. — Я её старшая сестра. Нишизуми Махо. Вот документы. Через несколько минут доктор — худощавый мужчина с проседью в чёрных волосах и круглых очках — вёл её к лифту. В руках у Махо были два небольших пакета с угощениями для сестры: один от неё, второй от подруг, переданный Ханой. — Как там Михо? — спросила она. — Очень… необычный случай. Даже не знаю, с чего начать, — произнёс доктор, нажимая кнопку вызова. — Никогда в жизни такого жуткого зрелища не встречал. Переломы, компрессионные травмы от взрывной волны, три десятка осколочных ранений, ожоги восьмидесяти процентов тела вплоть до четвёртой степени, потом начался сепсис… после такого не выживают. Двери открылись. Махо застыла на месте, но взяла себя в руки и, глубоко вздохнув, вошла следом за врачом. — Но её друзьям вы сказали, что Михо жива. — Да… в холле постоянно кто-нибудь из них сидит, — доктор поправил очки. — Это правда, она жива. Вы представляете, как выглядит человек, в метре от которого взорвался танк? — от его взгляда Махо вздрогнула, на свою беду представив последствия. — Ваша сестра не должна была прожить и минуты. Но она не только выжила, но и восстановилась за прошедшие две недели. Нишизуми-старшая нахмурилась. — Восстановилась? Что вы хотите сказать? — Именно это и хочу. У вашей сестры прошёл сепсис, начали заживать раны и ожоги, все повреждённые ткани принялись восстанавливаться. Мы перевели её в отдельную палату. Я связался с несколькими клиниками, включая зарубежные — нигде не слышали о таких феноменах, — доктор сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Три дня назад исчез последний рубец. Как будто ничего и не было. Вы замечали за ней такое раньше? Или, может, такие феномены происходили в вашей семье? Махо покачала головой. Она попыталась вспомнить хоть один случай, похожий на описанное, да хоть какую-нибудь мелочь, хоть упоминание… ничего. Впрочем, сейчас она была слишком шокирована услышанным, чтобы копаться в прошлом. — Нет, кажется… Вы точно ничего не путаете?.. — она постаралась вспомнить хоть что-нибудь. — Однажды Михо сломала руку, но ничего сверхъестественного не случилось. Выздоравливала так же, как и все. Двери открылись. Доктор покинул лифт, жестом приглашая следовать за ним. Махо же пыталась уложить в голове разбежавшиеся мысли, которых было слишком много. — Я бы хотел сказать, что путаю, но я занимался вашей сестрой с того момента, как она попала, и видел всё своими глазами. К тому же… — он снова поправил очки. — Вчера она порезала руку. Я даже не уверен, что это была случайность — порез был очень глубоким. Но пока бинтовали, кровь перестала идти. Через полчаса ваша сестра самовольно сняла повязку, и под ней ничего не было. Если б не кровь на бинтах, я бы решил, что всё привиделось. — Я правда не знаю, что всё это значит, — извиняющимся тоном сказала Махо. — Если честно, я боялась, что… забудьте. Но если Михо в порядке, почему ей нельзя видеться с друзьями? Доктор остановился у двери в одну из палат. Его лицо приняло какой-то совсем уж тоскливый вид. — Вам стоит поговорить с ней самой, тогда поймёте. Я вас оставлю — надо проведать других пациентов. Врач ушёл, оставляя Махо одну у двери. Глубоко вздохнув, она открыла дверь и вошла. Михо сидела на кровати, поедая обед. Она даже не обратила внимания на то, что кто-то вошёл. Лицо не выражало никаких эмоций. Только когда Махо кашлянула, она подняла взгляд. На вид она была в полном порядке, как и говорил доктор. Ни ожогов, ни царапин, ни более жутких следов. — Привет, сестрёнка, — сказала Нишизуми-старшая, чувствуя сухость в горле. — Прости, что не заглянула раньше. Из-за этого Белого Тигра всё пошло наперекосяк… Она осеклась, натолкнувшись на взгляд сестры. Махо ожидала увидеть что угодно, но не бесконечное удивление. Причём не то удивление, каким встречают родственника, которого не ожидают увидеть. Такое лицо бывает у человека, который занимался своими делами, когда к нему вдруг обратился незнакомец и спросил, как пройти в библиотеку. — Мы знакомы?***
Офицер ростом на голову выше неё разглядывает экипаж с неприкрытым скепсисом. — Уничтожить сарай фугасом. Максимально — двумя выстрелами. — Есть, — отвечает Михо. — По местам. Форсированный двигатель заводится с пол-оборота. Машина трогается с места, немного набирает скорость, делает поворот. Михо прислушивается к модифицированному Т-34-85, старается его прочувствовать. Плавный разворот. Боевая машина прекрасно слушается управления. За спиной заряжающий с лязгом загружает снаряд. Короткая остановка. Выстрел. Фугас врезается в сарай. Во все стороны разлетаются щепки. Танк тут же устремляется вперёд, набирая скорость. От сарая мало что осталось и формально приказ можно считать выполненным, но стоит проверить стабилизатор. Снова выстрел, на этот раз на полном ходу. Остатки сарая разлетаются по округе в клубах дыма и пыли. Отличный выстрел. Танк доволен. Михо тоже. Открыв глаза, Михо несколько минут разглядывала потолок. Остатки сна растворялись в небытии, хотя в ушах ещё слышались рёв двигателя, лязг гусениц и эхо выстрелов. Ей часто снились сны. И в каждом она была кем-то другим. Но каждый раз — танкистом. Каждый раз она должна была уничтожить одного и того же врага. Того самого, который стрелял в неё. С этого и начинались её воспоминания. Выстрел, летящий снаряд, силуэт танка «Тигр», а потом взрыв, пламя и боль. Очень долгая и непрекращающаяся боль. Михо ждала конца, но боль не прекращалась. Она слышала, как врачи жалели несчастную девчонку, гадали, сколько ей осталось, и рассуждали, этично ли продолжать её страдания. Потом зажили сгоревшие голосовые связки, и Михо издала первый стон. Но с того момента начался путь к выздоровлению — болезненный, тяжёлый, полный мучений. Настоящим счастьем было даже не прекращение боли, от которой даже опасные дозы морфина почти не спасали, а восстановление век и возможность закрыть глаза. Тогда Михо впервые улыбнулась. Когда она смогла говорить, а боль стала терпимой, и раскрылась амнезия. Михо не помнила никого и ничего, не имела даже понятия о том, где находится. Речь проблемой не была, многие общие понятия она знала, но даже собственное лицо в зеркале, так похожее на лицо Махо, не воспринималось как своё. Махо… она называла себя старшей сестрой, и Михо в это верила. Правда, долгий разговор с ней под чай с принесёнными пирожными никак не помог. Ничто в душе не отзывалось на рассказы сестры, что расстраивало последнюю, хоть Махо не подавала виду. А когда она ушла, Михо взяла телефон и долго шерстила интернет. Её интересовала ни собственная личность, ни сведения о Махо. Важнее было танководство. Михо обстоятельно расспросила сестру, а после её ухода долго собирала информацию, мимоходом даже найдя себя. Спорт, в котором девушки на танках времён Второй Мировой или репликах таковых сражались друг с другом. Специальные снаряды, электроника, защитный подбой — всё для безопасности. Почти настоящие бои, ставшие развлечением как для людей, так и для танков. Глянув время на телефоне — полпервого — Михо встала и открыла окно. В палату проник свежий воздух, принося с собой звуки ночного городка. Отсюда, с одного из верхних этажей больницы, можно было увидеть борта неимоверно огромного корабля, на котором находилась женская школа «Оараи» с общежитиями, магазинами и прочей инфраструктурой, позволявшей персоналу и ученицам автономно жить вдали от дома. Закрыв глаза, Михо прислушалась. В шум ветра и волн вплетались звуки боевой техники — танков, бронетранспортёров и бронеавтомобилей. Они всегда переговаривались друг с другом. Люди не слышали, не понимали их речь, скрытую в рычании двигателей, скрипе гусениц, гуле башен, шуршании шин… А Михо слышала. Когда танки предупреждали друг друга об опасности, Михо ловила каждое мимолетное изменение в тоне их двигателей. Когда снаряд пробивал броню, она слышала крик. Когда боевые машины, развороченные и покинутые уцелевшими членами экипажа, замирали на месте, а их двигатели затихали, до Михо долетали их предсмертные хрипы. Чужеродной была разве что авиация. Рёв реактивных двигателей и стрекот несущих винтов оказались чуждыми её пониманию. Да и были ли живыми эти стальные орлы? И от боевых машин она знала о Белом Тигре. Том самом, который пытался её убить. Том самом, на который охотились люди из её снов. Том самом, которого нужно было сжечь. Стальной монстр издевался над своими противниками, переживая попадания снарядов, отказываясь подставлять уязвимые места и с механическим упорством расправляясь с противниками. Сейчас техника волновалась: танки чувствовали его приближение. Их тревога нарастала, передаваясь Михо. Боевые машины готовились, предупреждали друг друга, предупреждали Нишизуми. Стальной монстр уже был на школоносце и готовился нанести удар. Он крался среди построек и скверов, выбирая себе позицию. Бог войны заряжал восьмидесятивосьмимиллиметровое орудие, предвкушая жатву. Над кораблём прокатилось эхо выстрела. Прошло несколько секунд гробовой тишины, прежде чем завыли сирены. Танки первыми отреагировали: тональность их рёва неуловимо изменилась. Им вторила техника помельче: колёсные боевые машины да бронетранспортёры с противотанковыми ракетами. Снова загремели выстрелы. Михо слышала это раньше, но тогда она могла лишь беспомощно лежать, чувствуя, как пульсирует её боль в такт канонаде. Теперь же она могла… нет, должна была оказаться там. Снова встретиться с Белым Тигром, но теперь быть не жертвой, а охотником. Закрыв окно, Нишизуми-младшая подошла к шкафу. Инстинкты звали в бой, требовали оказаться там, где сейчас сражаются танки. Но бежать туда в больничной пижаме — не лучшая идея. Стоило переодеться. Белая блузка, зелёная юбка — местная школьная форма. На взгляд Михо, это была не лучшая одежда для боя, но, судя по тому, что она видела, форма для танководства мало отличалась от того, что сейчас пришлось надеть. Покинуть больницу оказалось проще, чем она думала. То скрываясь от чужих глаз, то делая вид, что она тут по делу и уже уходит, Михо спустилась на первый этаж и вышла через главную дверь. Только снаружи её остановил солдат с «Панцерфаустом» за спиной. — Здесь опасно, лучше оставайся внутри, — дружелюбно сказал он. Его напарник, тоже гранатомётчик, постоянно осматривался и нервничал. — Это… это… — произнесла Михо, указывая пальцем куда-то ему за спину. — Что? Где? — военный развернулся, путаясь в ремне гранатомёта. Напарник повернулся в ту же сторону и опустился на колено, устраивая оружие на плече. — Э-э-э… Но тут ничего нет! Обернувшись, солдаты поняли, что школьницы рядом с ними уже не было. Михо бежала прямо по центру улицы. Она не имела понятия о планировке школоносца, но знала, куда идти. Туда, где грохочут орудия, свистят ПТУРы и ревут моторы. В конце концов, она чуяла, где искать врага. Через несколько перекрёстков Михо увидела следы присутствия Белого Тигра. Это был след из разрушений, гари и подбитой техники. Солдаты, помогавшие раненым и убиравшие с дороги пострадавшие боевые машины, удивлённо оглядывались на несущуюся прямо в пекло школьницу, но были слишком заняты, чтобы её остановить. У очередного поворота она притормозила. Белый Тигр был рядом, и его полагалось достойно встретить. Только чем? Тут её внимание привлёк чей-то стон. Повернув голову на звук, Михо увидела сидящего у фонарного столба солдата. Рядом лежал гранатомёт. Первой реакцией Нишизуми-младшей было схватить оружие, что она и сделала. Теперь она была готова. Но сделав шаг к цели, она остановилась, сама не понимая, почему. Что-то было не так. Закрыв глаза, Михо выдохнула и присела рядом с солдатом. Бедняга зажимал правой рукой рану на левой. Между пальцев сочилась кровь, и по бледному лицу солдата было ясно, что там далеко не царапина. — Где жгут? — спросила Михо, но через секунду уже сама нашла его в кармане разгрузки. Она не задумывалась о том, что делает. Руки справились сами. Наложить, затянуть как можно туже, разорвать зубами упаковку перевязочного пакета, найденного в том же кармане, перевязать. — Время? Солдат не сразу сообразил, чего от него хотят. Поморгав несколько секунд, он посмотрел на наручные часы. — Двенадцать… сорок семь… — Так и скажете санитару. Никуда не уходите, — подхватив гранатомёт, Михо свернула за угол. Добравшись до подбитого танка, она провела ладонью по броне. Внутри Типа-90 что-то скрипело. Он пережил три попадания и остался без трансмиссии и поворотного механизма башни. Но экипаж выжил, да и сам танк был ремонтопригоден. И он предупреждал, что Белый Тигр находится совсем рядом. — Всё будет хорошо, отдыхай, — прошептала Михо, погладив броню, и бесстрашно выскочила из своего укрытия. «Тигр», выкрашенный в белый цвет, прекрасно выделялся на ночной улице. Взгляду Михо предстала его корма: танк не спеша продвигался по улице, перестреливаясь с кем-то. Этот шанс никак нельзя было упустить. Бросившись вперёд, Нишизуми-младшая сняла с плеча «Карл Густав». Она вдруг осознала: Белый Тигр чует её. Остановившись, стальной монстр начал разворачиваться, одновременно поворачивая и башню. Михо опустилась на одно колено, прицеливаясь. Она опоздала совсем чуть-чуть: одиночный выстрел пулемёта оказался на долю секунды быстрее. Пуля пропахала правую руку около локтя, отчего та дрогнула. Со злобным шипением реактивный выстрел вырвался из «Карла Густава». Меньше чем за секунду преодолев разделявшее их расстояние, он взорвался. Струя расплавленного металла сорвала с крыши пулемёт, превращая его в бесформенный кусок стали. Михо тут же отбросила гранатомёт и перекатилась в сторону. Снаряд врезался в асфальт в том месте, где она только что была, отскочил и взорвался ещё через несколько метров. Левый бок словно обожгло огнём. Вскочив, Нишизуми-младшая бросилась вперёд, к ближайшему перекрёстку. До него было ближе, чем до подбитого танка. На ходу она взглянула на левый бок, ухватилась за торчащий осколок и с криком выдернула. Это было чертовски больно, но Михо закусила губу и, зажав рану ладонью, продолжила бежать. По белой блузке начало расплываться красное пятно, но уже переставшая кровоточить рана у правого локтя говорила, что и эту напасть можно пережить. К счастью, ей удалось скрыться за углом быстрее, чем танк выстрелил ещё раз. У Михо появилось время, чтобы найти другое решение. И оно появилось буквально перед носом: к перекрёстку на полном ходу ехал PzKpfw IV. Михо тут же выскочила на дорогу, размахивая правой рукой. — Стойте! Из командирского люка высунулась рыжеволосая девушка, одетая в серую форму, поверх которой был натянут бронежилет. — Мипорин? — шокированно спросила она, а потом, присмотревшись, побледнела. — Ты ранена! Превозмогая боль, Михо забралась на броню. — Царапина, — она остановилась напротив собеседницы. — Белый Тигр прямо за углом. Есть свободное место? Девушка перебралась в пустующее кресло радиста, уступая командирское место. — Нишизуми-доно вернулась! — радостно воскликнула заряжающая. — Э-э-э… привет, — растерянно ответила Михо. Танк сразу узнал её и был рад встрече. Жаль, что узнавание не было взаимным: ни знакомые элементы, ни экипаж, очень дружески настроенный к ней, не пробуждали никаких знакомых чувств. Прямо как визит Махо. Разум понимал, что её не обманывают, но прошлое всё так же было отделено непреодолимым железным занавесом. — Махо говорила, что у неё амнезия, — вспомнила наводчица. — Ты можешь сражаться? — Я должна сражаться, — твёрдо сказала Нишизуми-младшая. — Нишизуми-доно, мы в твоём распоряжении! — заряжающая лучилась энтузиазмом. Глубоко вздохнув, Михо провела ладонью по крыше башни. Танк был заправлен и укомплектован. В орудии ждал своего часа подкалиберный снаряд. Давно не было слышно орудия Белого Тигра, хотя за прошедшее время он успел бы выстрелить не раз. Но прочего шума хватало: стального демона всё так же атаковали. Из боевой какофонии удавалось выхватывать отдельные звуки, собирать картину из того, что говорили танки. И когда паззл сложился, сердце пропустило удар. — Быстро вперёд! — закричала Михо. Танк тряхнуло, и он двинулся вперёд. Тут же Белый Тигр выстрелил. Он тоже вслушивался и вынюхивал свою цель. Выстрел проделал неровную дыру в углу здания и опоздал лишь на жалкую секунду: вместо того, чтобы пробить башню насквозь вместе с Михо, снаряд лишь задел её корму. Нишизуми-младшая поморщилась, когда горячий осколок едва коснулся её щеки. «Четвёрку» сотрясло, а от лязга зазвенело в ушах. — Стой! — крикнула Михо. — Бей на полметра ниже дыры! Громыхнул ответный выстрел. Эхо отразилось от стен, заглушая лязг попадания. Михо почувствовала восторг «Четвёрки». — Полный вперёд, — она скрестила руки на груди. Под рёв мотора и скрип гусениц «Панцер» выехал на перекрёсток. Орудие без подсказок продолжало целиться туда, где должен был быть противник. Белый Тигр действительно прочувствовал выстрел: из-под башни сыпались искры, а сам танк начал поворачиваться, подставляя борт, но продолжая «вести» цель своим орудием. Значит, в привод попали… — Целься в боеукладку. Они выстрелили одновременно. Снаряды столкнулись, меняя курс друг друга. Почувствовав предупреждение танка, Михо наклонила голову влево. Восьмидесятивосьмимиллиметровый пронёсся рядом, взъерошив ей волосы. Снаряд же «Четвёрки», сбитый с курса, с громким звоном разбил гусеницу Белого Тигра. — Объезжай, пока перезаряжается, — хладнокровно произнесла Нишизуми-младшая. Стальной зверь понял, что она задумала, и поступил по-своему. Высекая из асфальта искры, он начал разворачиваться, но не в ту же сторону, а в противоположную. С громким хлопком вылетели дымовые шашки, отскакивая от стен. Улицу стал стремительно заволакивать серый дым, закрывая обзор. Зазвенело стекло, заскрипел сминаемый металл. — Он въехал в танковый магазин! — крикнула заряжающая. — Подкалиберный заряжен! Михо развернула пулемёт в сторону едва угадывающейся в дыму громадины, продолжавшей пробираться в недра магазина и с грохотом сминать всё, что попадалось на пути, и передёрнула затвор. — Целься по трассерам, — скомандовала она наводчице и дала длинную очередь. Громыхнуло орудие. Снаряд исчез в дыму. Снова лязг. А потом Белый Тигр затих. Исчез грохот, больше не было слышно рёва двигателя и скрежета сорванной гусеницы, что волочилась следом за танком подобно диковинной змее. — Мне уйти с линии огня? — сонным голосом спросила мехвод. Михо разочарованно поморщилась. Чутьё, явственно указывавшее на бронированное чудовище, перестало сжимать её сердце. — Оставайся. Всё равно он уже ушёл. — Ушёл? — переспросила рыжая радистка. — Мипорин, ему же придётся проломить стену! — Сами увидите, когда дым выветрится. Пока завеса рассеивалась, подтянулись военные. Рядом с «Четвёркой» встали два Типа-10, наведя свои орудия прямо на вход. Подбежали несколько гранатомётчиков, готовые атаковать по первой же команде. Но когда дым рассеялся, по улице разнёсся удивлённый возглас. Молчала лишь Михо: она и так знала, что увидит. В магазине царила полная разруха: Белый Тигр отчаянно пытался ехать прямо, но даже у этого монстра были свои пределы возможности, хоть траектория его пути была куда прямолинейнее, чем это было возможно для танка, потерявшего гусеницу. Хотя было отчётливо видно, как он с каждым метром заворачивал всё левее и левее, пока не остановился. И прямо посреди сотен товаров для танководства он куда-то исчез. — Это… невозможно… — проговорила заряжающая, не веря своим глазам. — Он не мог просто взять и испариться! — Этот — мог, — мрачно ответила Михо. Через пару секунд она забыла об этом разговоре, ибо почувствовала на себе чужой взгляд. Из стоящего рядом Типа-10 выглянула женщина в форме со знаками различия майора и теперь внимательно разглядывала Нишизуми-младшую. Любопытство на её лице быстро сменилось узнаванием, а потом — удивлением, смешанным с испугом. — Нишизуми? Что ты тут делаешь? И… ты ранена! — воскликнула она. — Просто царапина, — Михо даже не заметила, когда место попадания осколка перестало кровоточить. У неё были дела поважнее. — В той стороне за поворотом солдат. Я наложила жгут, но помощь ему не помешает. Кивнув, женщина подозвала одного из солдат и отдала несколько приказов. Потом её взгляд снова устремился к Михо. — Забирайся ко мне. Нужно поговорить. Команда по танководству свободна, остальным заняться уборкой. Капитан, завтра в десять принесёте рапорт. Нишизуми-младшая не стала спорить. Помахав экипажу, она выбралась из своей боевой машины и перепрыгнула на «Десятку». Сев на край башни, она вопросительно посмотрела на майора. — Не знаю, что и как ты сделала, но спасибо, — сказала собеседница. — Махо говорила, что ты потеряла память, так что позволь представиться: Тёно Ами, Сухопутные Силы Самообороны. Я инструктор вашей команды по танководству, временно повышена в звании до майора. Давай-ка поговорим в более спокойной обстановке. Довольный победой и собственным выживанием в этом бою, танк повёз их прочь от места недавней схватки. Михо провожала взглядом развороченный магазин. Ушёл. Пока что.