Одиссея

***       На небе загорались первые звёзды. И пора бы уже поднимать парус. Бин потянулся и взбежал на полуют. Оглядел темнеющий горизонт и просвистел команду поднять паруса, выводя дрейфующий корабль на нужный курс. Его задача — довести корабль до оговоренной ранее точки. А если ветер будет благоволить, то и дальше. Чем быстрее они встретятся, тем лучше. И у Бина была уверенность, что их ждут. Иначе зачем это всё. Лино обнаружил всю компанию в том же составе, в каком и оставил. Белочка тихо сидела между своими консортами и ощущала себя вполне комфортно. И судя по всему, они не заметили пролетевшего времени. Кок обошёл стол, положил блюдо с пирогом, а потом и котелок, перед дикорастущим организмом. — Так, вот тебе супчик. Ешь. — Ой, тут много… — А ты начни, — хмыкнул Лино.       Белочка неуверенно поднесла ко рту первую ложку. Вторую. Третью. Ложка всё ускорялась. Айен и Феликс с умилением наблюдали, как пустеет посуда. Лино стоял чуть в стороне, сложив руки на груди и с интересом ждал, когда Белочка сыто отвалится на спинку стула. ХенДжин в начале сидел погруженный в себя, положив руки на стол и устроив на них голову, как бы подставляясь под руку Феликсу, а тот привычно перебирал прядки волос на шее Оракула. Но вдруг он настороженно поднял голову, скидывая с себя руку старпома. — Брысь! — вскрикнул он, — Уйди! Я же сказал, чтоб держался подальше!       Все вздрогнули и посмотрели на Хенджина. — Джи? — Отойди! — продолжал Оракул, уставившись потемневшим взглядом на кока. — Я предупреждал! — Лино, отойди от Хан, — понял Айэн. — Вам нельзя рядом долго быть. Опасно.       Кок растерянно оглядел всех. Напряжение почти искрилось. Он сделал маленький шажок к стене приподнимая руки. И абсолютно ничего не понимая. Единственное, что он даже не то чтобы понимал, а чувствовал, что его не пускают к этому ребёнку, что воспринимают угрозой. Но ведь он ничего плохого не думал. Наоборот. Он же заботится. — Линноринэ. Иди сюда! — позвал Сынмо.       И Лино пошел. Маленькими шажками вдоль стены, мимо Йени, мимо пустого стула Бина, мимо Кристофера. Где его и взяли под руки его консорты. — Мы пойдем, пожалуй, — попрощался Кристофер. — А вы тут сами тогда. -Ага, — кивнул Феликс — Разберемся.       Хенджин устало сел обратно. — Ешь, Хан, всё в порядке, — улыбнулся Йени. — А что случилось? — все же спросила она. — Вот как я посчитаю скорость твоего роста в его присутствии, тогда и решим, как часто и как долго вам можно рядом быть. Организм твой может не выдержать такого быстрого роста. — Джи, что ты увидел? — решил уточнить Феликс. — А? — Оракул удивлённо поднял голову. — Ты о чём? — Ты прогнал Лино. — Когда? — Сейчас. -Но я спал, — удивился Хенджин. — Не помню.       Неприятный холодок пробежал по спине Феликса. Выходит, что он не полностью гасит безумие. Или оно начало брать верх. Что совсем не радует. Он же всё это время был рядом, держал руку на шее, но это не помогло. — Так. Айэна, нам с Джи, кажется, тоже пора, — напряженным голосом проговорил Феликс, не спуская глаз со своего психа. — Ага. Вам выспаться надо. С усталости клинит, наверное, — Айэн был на удивление сообразительным и понимал с полуслова многое, складывая обрывки фраз, быстро вникал в суть вещей. — Спокойной ночи, Хан.       Феликс потянул Хенджина на выход. Точнее, в каюту. В ней он мог запереться. И выдохнуть, расслабляясь. Закрытую на замок дверь Оракул в бреду не откроет и никуда не уйдёт. Но у Феликса всё равно мелькнула мыслишка — приковать парня цепью. Ведь когда осталось совсем немного до берега, получить слетевшего с катушек психа, что играючи нашинкует весь корабль, превратив его в мифического голландца, совсем не хочется. — Джи, мне не нравится то, что ты сейчас сделал. Ты почти кинулся на Лино. — Хочешь сказать, что не было повода? — Я не знаю, насколько его влияние опасно для Хан. Но ты себя вёл так, будто он над ней с ножом стоял. — А у него не было ножей? — Хенджин вздернул бровь. — У него они всегда с собой. Но скажи честно, ты беспокоишься о девочке или проецируешь себя на нее? Ты понимаешь, что Лино в первую очередь не кок, а представитель Высшей Крови. И сейчас на нашем корабле он практически является сердцем этого маленького мира. Ты это понимаешь? — Он меня всё равно бесит, — капризно поджал губы Оракул. -Ты пришёл сюда, на наш корабль. И тебе надо понять, что тут все иначе. Наш корабль — это отдельный мир, и Лино его центр. Мы зависим от него. И он для нас всех абсолютно безопасен. — Кроме него на корабле есть Хан. И сейчас важно дать ей возможность выжить. Я так чувствую. — Ты уверен, что Лино опасен для Хан? — Не знаю, но сейчас чем меньше они пересекаются, тем лучше, — Хенджин хмурится. — Иди ко мне.       Феликс стоит, прислонившись к двери, сложив руки на груди. Хенджин снимает тонкие кожаные наручи, под которыми плотным слоем намотаны бинты. Банка с мазью стоит на столе.       Запястья стали заживать Лино и Айэн приложили к этому много усилий и несколько дней кропотливой работы. Тонкими пинцетами вынимали мелкие крупинки алмазной крошки. В Хенджина было влито несчетное количество отборного рома. Его привязывали к бортику полубака. Он терял сознание от боли, что казалась нескончаемой. И лишь глаза напротив заставляли сжимать зубы крепче. Любая боль отступала, стоило увидеть глаза Феликса. Даже в тумане забвения он представлял его глаза. Тепло от маленьких ладоней Феликса греют щёки. Хенджин знает, что без Феликса ему просто не выжить. А жить очень хочется. Просто жить. Как нормальные люди. И он держится. Всеми силами держится за свой шанс. Время летит быстро. Запястья уже затянулись тонкой кожей и больше нет язв. Мазь помогает быстрее восстановить кожу. Бинты и наручи защищают от случайной травмы.       Хенджин скидывает рубашку, тяжелый пояс со стуком падает на пол. Он тянет руки к Феликсу. Парень тяжело вздыхает. Расстегивает свой пояс и вешает его на крючок двери, наклоняется, подхватывает с пола пояс Оракула и вешает туда же. Рубашку с края кровати перекидывает на спинку стула, туда же кладёт свою. Подходит ближе. Помогает смотать бинты с рук и аккуратно наносит мазь на запястья. Снова наматывает бинты и шнурует наручи. Снимает короткие сапоги. Достает таз из-под кровати. Обмывает ступни сначала Хенджину, а потом и себе. — Посмотри мне в глаза, Ликс. Пожалуйста. — Двигайся к стенке. Я устал, — Феликс убирает таз, глушит свет. — Ликс, ты мне нужен. — Что ты со мной делаешь, а? — Феликс тяжело, сглотнул устало опускаясь на кровать — Как же я устал… — Прости, — Хенджин робко тянется рукой к Феликсу.       Желание касаться болезненно. Желание прижаться и ощущать тепло. Тепло, что несёт защиту и спокойствие. Такое важное, что без него кажется, что не хватает воздуха. Страх утонуть в безумии. Как же он устал бояться. Как же он хочет свободы. И дотронуться до своего спасителя. Он так близко и так далеко. Хоть в каюте и темно Хенджин видит как тяжело и рвано он дышит. — Чем? Скажи, чем я лучше того кока, что ты прирезал? — Шепчет Феликс — Чем, чем я лучше всех тех идиотов, что прирезал в подворотнях я? Чем?       Хенджин молчит. — Ты кидаешься на Лино, а он… Он не тронул никого. Он не такой. И не тронет. А я… Что ты сделал со мной? Как я мог дойти до этого? Что мне делать, а? Как же я устал! — Ликс…. — А если я сорвусь, Джи, что ты сделаешь? Что ты сделаешь?       Феликс потянулся к столу, где рядом с банкой мази лежал костяной нож для бумаг. Он схватил нож и повернулся к Оракулу. — Вот! Возьми! — он вложил нож в руку Хенджина. — Знаешь, сплетаться с тобой во сне телами, просыпаться от твоего тёплого дыхания в шею, перебирать пряди твоих волос, это ад. Мне с каждым разом всё сложнее от тебя оторваться и мне становится всего мало. Чем? Скажи, чем я лучше всех тех… — Которых мы убили? — Хенджин отводит руку с ножом, что Феликс прижимал к своей груди. — Чем лучше мы? — Чем лучше я, — Феликс смотрит в глаза Оракулу- Чем я лучше всех тех, что желали запретного? — Тем, что у тебя все права. Я доверил тебе свою жизнь, Феликс. Я доверил тебе себя. Полностью. — Так нельзя. — Кто сказал? Делай все что ты хочешь. — Нет, я не должен. Я просто устал, — Феликс успокаивался, волна отчаяния и усталости уходила.       Хенджин продолжает держать зрительный контакт и притягивает ближе к себе, обнимает за плечи и тянет вниз на подушки. Они ложатся нос к носу. Хенджин прижимает к себе ближе. Тепло бежит, свободно растекаясь по телу Феликса. — Вот так, молодец. Расслабься, всё хорошо. ТЫ можешь сделать со мной всё, что угодно. Только ты.       Тепло успокаивает. Феликс вдыхает свободней. И все тревоги будто тают. — Ну, теперь лучше? — чуть улыбается Хенджин. — Почему так? -хмурится Феликс — Ты закрылся. Не делай так. Нам обоим от этого плохо. Не думай о плохом. Всё будет хорошо. — Но… — Нет, Феликс, ПОЭТОМУ ты и лучше. Ты не такой. Ты просто зачем-то закрылся, и я не заметил. От этого меня грезы одолели и тебе откат пошёл. А теперь обними меня крепче и спи.       Феликс притянул Оракула к себе, зарываясь носом в его шелковые волосы. Он мягко гладил его по спине. Стыдно. Как же стыдно. Как он вообще мог подумать о Хенджине в таком плане. — Прости, Джи. Я не знаю что на меня нашло. Я никогда… — Я знаю Ликс. Я знаю. Именно поэтому ты не такой, как те. Именно поэтому я тебе доверил себя. Спи. Ты устал.