***
Мегуми бредёт вслед за Нобарой по снегу, который выпал недавно тонким слоем. Предательский лёд попадает в ботинок, заставляя парня хмуриться и шипеть.Холодно. За длинные ресницы цепляются снежинки, сохраняя свой причудливый узор. Талая вода касается потрескавшихся от мороза губ, заливаясь в кровавые трещинки. Фушигуро отморозил кончики пальцев, белоснежная тонкая кожа начинает краснеть. Но шаман даже не собирается их греть, принимая импровизированное наказание от природы. Ему все равно на своё тело. Прошло ровно сорок девять дней с момента смерти Юджи и Сукуны. В некогда цветущем Токио наступил декабрь и температура близится к нулю. Юный маг еле тащится вслед за подругой, под формой колледжа трудно заметить резкие изломы коленей и локтей, ведь парень истощён, словно пленник Бухенвальда. Он почти не ел и не спал с того чертового дня. Под глазами залегли яркие темно-синие синяки, которые шаман уже умело скрывает консиллером, недавно приобретенном в местном магазине. Продавщица тогда очень странно косилась на молодого человека, хихикая со своими подругами-сплетницами. Обычно Кугисаки незаметно переглядывается с Годжо, кивая на темноволосого и вопросительно поднимает брови. Они не понимают, как его организм держится так долго. Девушка пыталась заставить его принимать понемногу пищу, но все попытки были тщетны. Любая еда отправлялась в канализацию, даже не успев толком перевариться. И, конечно же, Мегуми все видит. Кугисаки достаточно легко пережила потерю Итадори, во многом благодаря Маки-семпай. Две девушки даже начали встречаться, пережив общую утрату. В их отношениях так много трепетности и ласки. Фушигуро дергает уголком губ, что означает улыбку на обновлённой за последние полтора месяца мимике парня. — Только мне никто уже не поможет, — горько усмехается потомок клана Зенин и грубо одергивает себя, думая о том, что не нуждается ни в чьей жалости.***
Нобара с Фушигуро медленно подходят к заброшенному зданию, в котором, судя по наводке Сатору, должно прятаться проклятие. Одно лишь имя сенсея оседает на зубах подростка сухим песком. Малец прекрасно научился маскировать свою ненависть к учителю, показывая лишь хладнокровие и пренебрежение. Эти чувства он ощущает поверхностно, будто после смерти лучшего друга и Короля Проклятий его сердце измельчено в кровавую кашу и заморожено в льдине. Последнее время юный маг много думал о смысле своей жизни и нашёл ответ, как решить свою проблему. Многие люди считают, что такой вариант подходит лишь для трусов, но стоит ли говорить о том, что человеку необходимо победить собственный инстинкт самосохранения, а это удаётся далеко не каждому? Поэтому Фушигуро и напросился на новое задание спустя столько времени. Средний по силе проклятый дух, с которым без проблем справится его сокомандница — как раз то, что нужно. Кугисаки взволнованно поглядывает на друга и первая подаёт сигнал: — Ну что, двинули? Ей вторит тихий и уставший голос товарища. Она беспокоится о нем. Оба шагают в темноту, пробираясь мимо пустых бутылок из-под алкоголя, разной городской живности в виде жуков и крыс, задевая плечами обшарпанные стены из голого бетона. Здесь явно прослеживается проклятая энергия. Девушка держит молот наготове, в отличие от парня, который даже не активировал своих шикигами. Более того, он отозвал их перед тем, как пойти на задание. Будто бы готовился. Гончие тогда лишь кротко проскулили, не решаясь перечить хозяину. Нобара щурится и слепо вглядывается в темноту, выискивая проклятие. Оба дергаются, когда слышат тихое шипение и бульканье. Из темноты два вектора с заострёнными концами направляются на девушку, но она отбивает их благодаря своему проклятому оружию. И тогда вектора меняют направление. Кугисаки ухмыляется, готовясь прикончить проклятие, ведь, как она думает, ее напарник уничтожит разрушительное оружие чудовища. Ее пульс ускоряется, вырабатывается адреналин, заставляет почти срываться с места, но девушка слышит только приглушённый вскрик и натяжное кряхтение. Она оборачивается и видит Мегуми, ее дорогого друга, которого пронзили насквозь ужасающие шипы. Его кисти, словно плети, повисли, болтаясь, вдоль изуродованного тела. С кончиков узловатых тонких пальцев стекает из двух глубоких ран на туловище кровавый водопад. Капля живительной субстанции срывается с аккуратно остриженного ногтя и разбивается тихим «кап» о бетонный пол.Кап, кап, кап. Дождь превращается в кровь… Отсчёт закончен…
Кугисаки приближается к темному углу на втором этаже, где засело существо, и приканчивает проклятие за пару точных ударов, развеивая чёрную пыль — это все, что осталось от ее мерзкого противника. Девушке хочется истерзать эту тварь, которая посмела забрать ещё одного дорогого ей человека. Но было поздно. Слёзы бессилия катятся с ее подбородка, смешиваясь с чужой кровью, когда она оседает рядом с телом друга и ощупывает шею. Нет пульса. Безмолвная скорбь заполняет сердце юной особы.***
Помещение буквально сверкает от чистоты и стерильности, холод будто исходит со всех сторон, заставляя задыхаться находившихся в подвале. Йери ненадолго отлучилась за новыми перчатками. Годжо стоит у изголовья стола, прямо над головой трупа, ероша темные колючие волосы. Он плавно пропускает их через пальцы, натягивая у висков, будто бы проверяя точно ли мёртв его «драгоценный ученик». Под ярким светом электрических ламп кожа юного мага подсвечивается болезненно-голубым цветом, у икроножных мышц расцветают гелиотроповые трупные пятна, а тело кажется ещё более иссохшим и исхудалым, чем при жизни. Губы, все те же губы, которые целовали его по ночам, теперь мертвенно-синие. Мегуми или то, что раньше им было, умер гораздо раньше своей биологической смерти. Он умер, когда тело Ремёна Сукуны, Чумы рода человеческого, распалось. С ними ушли и их души. Боль — это личное. Она никогда никого не интересует, так было и будет всегда. Она остаётся только с тобой. Невообразимой красоты глаза беловолосого щурятся, когда Сильнейший протыкает пальцами тело ученика насквозь через зияющие чёрные дыры ран: — Хах, какая жалость, малыш Мегуми, — легкая насмешка сверкает на губах Сатору.Ненавидели друг друга оба.