Дзюгоя, пятнадцатая ночь полнолуния восьмой Луны.
Мегуми смотрит в потолок, находясь в своей комнате. Холодный лунный свет, проникая через щели в шторах, освещает часть комнаты, вырисовывая причудливые трещинки и полосы. Мысли мага далеко отсюда. Он находится будто в прострации, не ощущая никаких эмоций, его тело, разум и душа абсолютно спокойны, как поверхность воды озера в безветренную ночь. Совершенное смирение и принятие своих уже совершенных и будущих поступков. Вдруг его души касается чужой зов. По отправленной частице энергии этого существа, маг сразу узнаёт кто это. — Конечно, кто же кроме него захочет увидеть меня в такую символичную ночь. Это в его духе, — мягкая усмешка трогает губы Фушигуро. — Благодаря нашим воспоминаниям я смог узнать его получше, — тихо бормочет себе под нос и привстает с кровати, наступая кончиками пальцев на холодный пол. Уже полноценно распрямившись и потянувшись до хруста в позвоночнике, Мегуми шагает к выходу из своей комнаты, аккуратно проворачивая ручку своей двери и также осторожно проникая в чужую обитель, дабы не разбудить Итадори. Хотя какой тут разбудить. Он храпит, как танк, при этом больно пинаясь, Мегуми проверил это на своей шкуре во время прошлой вылазки к Сукуне. Мягко умостившись на краю чужой кровати, Мегуми, словно кот, прижимается к тёплому боку сосуда. За ним все это время наблюдали два кроваво-красных глаза. Маг встречается взглядом с Ремёном, судорожно выдыхая, когда мир перед глазами окрашивается в алый, когда холодная луна становится отражением всей той крови, пролившейся когда-то людьми за все их существование. Фушигуро все никак не может привыкнуть к этому. Он нежно дотрагивается до огрубевших подушечек пальцев Итадори, внутренне стыдясь себя, что-то в нем протестует: — Это не его тело, это тело не Сукуны. Не трогай. Маг набирается смелости и еле слышно шевелит губами: — Когда ты создашь себе отдельное тело? Я устал, Сукуна. Это мой друг, а я смею дотрагиваться до него так, будто он мой любовник. Под покровом темноты, когда тот спит. В ответ ему вторит бархатистый голос в сознании: — Скоро, малец. Очень скоро. Восьмой лунный день октября. Я осыплю тебя своим снисхождением и богатствами всего мира. Мы сможем воссоединиться спустя столько столетий. Я смогу защитить тебя. — Ты уверен, что будешь готов всего лишь на восьмой лунный день октября? Это довольно скоро, — довольно жмурится маг и прикрывает глаза, пропуская столь нежные фразы мимо ушей. — Раздражаешь. Прекрати сомневаться во мне. Я великий король проклятий, или ты забыл о моем могуществе? — рычат ему в ответ, на что Фушигуро лишь ухмыляется уголками губ, решая полежать вместе ещё немного, дождаться первых рассветных лучей и проследовать обратно в свою комнату, сразу после заснув, утомленный негой.***
Сатору Годжо стоял в холодном коридоре общежития, скрытый в ночи. До его ушей доносились все одиночные реплики Фушигуро, скрашенные мирным сопением Итадори. Он давно знал о связи Короля проклятий с этим мальчишкой и сейчас получил сведений более, чем достаточно. Что ж, придётся брать ситуацию в свои руки.***
Пройдя между двумя высоченными соснами, можно было заметить Итадори и Мегуми у озера, которое раскинулось перед ними полотном, блещущим яркими красками. В нем, как в чистейшем зеркале, отражались живописные берега и солнце, находясь в зените, бросало веселые блики на стоящие по берегам деревья. Гладь воды принимала цвета, которые услужливо преподносило ей все вокруг: здесь была и насыщенная зелень прибрежных трав, и охристо-красные тона стволов деревьев, в нем отражалась листва всех мыслимых и немыслимых цветов, белизна проплывающих облаков, но над всем этим преобладала небесная лазурь того неповторимого оттенка, который бывает только над лесом. Кто же мог подумать, что в глубине леса, окружавшего магический Токийский колледж могло раскинуться такое поразительное явление? Мегуми сидел подальше от воды, прячась в тени деревьев и стараясь спрятать свою белоснежную кожу от воздействия вредных солнечных лучей. Он наблюдал за Итадори: тот плескался у берега озера, пиная водную гладь и бросая приплюснутые камни в глубину, при этом заразительно смеясь и чуть ли не хрюкая от удовольствия. Фушигуро хмыкнул, закатив глаза спрятав улыбку, наблюдая за столь счастливым и беззаботным другом. — Вот придурок! — Думается ему. — Намокнет же ещё, придётся идти переодеваться. С того злополучного дня прошло уже более двух месяцев. Хмурый молодой маг постепенно отошёл после произошедших событий. Во многом благодаря Сукуне, который уделял парню достаточно времени, увлекая разнообразными рассказами и шепча в сознании о том, что все у них будет хорошо. Король проклятий появлялся на ладонях Юджи, и когда друзья случайно или не совсем касались друг друга, то слабо прикусывал темноволосого шамана, показывая свою заинтересованность в их разговоре или давая понять, что он рядом, сохраняя тактильный контакт. Но что-то тревожило Фушигуро, а если быть точнее, то сегодняшняя дата. Восьмой лунный день октября. День, когда Сукуна высвободится из Итадори. От волнения у Мегуми захватывает дыхание, когда он думает об этом, но уже поздно страшиться. Сукуна всегда выполняет свои обещания. Юному Магу чудится, будто солнце заволокли грозовые темные тучи, его сердце замерло, он чует угрозу. Мегуми выныривает из своих мыслей и замирает. Перед его глазами предстаёт картина: Юджи, резко замолчав и прекратив своё веселье, стоит спиной к шаману. Вдруг лес пронзает громкий крик сосуда. Розововолосый корчится от боли, оседая на землю. Краски сгущаются. Стоит гробовая тишина. Мегуми выходит из оцепенения и подрывается с места, подбегая к товарищу. Он касается спины друга, подмечая, что тот стал намного габаритнее и шире в плечах. — Итадори, ты как? Что с тобой? — Малец, я не сопляк Итадори, не путай нас, — звучит утробное рычание. Массивное тело поднимается с колен и расправляет свои четыре руки, разворачиваясь к Фушигуро. У того сердце уходит в пятки, когда он видит два лица Короля Проклятий. Стадо мурашек пробегает по спине и в голову ударяет жар, он чуть ли не задыхается, осознавая разницу в их размерах и чувствуя давящую темную ауру. В сердце теплится огонёк радости, наконец-то тот, кого он желал коснуться и прижаться ближе, приласкать, стоит перед ним. Но внезапную радость омрачает нехорошее предчувствие. — Ремён, что с Итадори? — Мегуми смотрит долго, внимательно. Сукуна спокойно выдерживает этот взгляд. — Сопляк-сосуд мёртв. Я вытеснил его сознание и забрал тело. И духовно, и физически теперь это — моя плоть. — Но ты не говорил о том, что он может умереть, — постепенно гнев заполняет Фушигуро, он громко рычит, словно дикое животное. — А ты и не спрашивал меня, — лицо демона не выражает никаких эмоций, он не настолько низко пал, чтобы высмеивать смерть человека, который выносил его столько времени. — Ты — чертов ублюдок, — смирение приходит быстрее, чем он ожидал. — Только бы не расплакаться, — думает потомок клана Зенин и тяжело дышит через нос. — Я даже не побеспокоился о том, что будет с Юджи, так увлёкся свои положением и мечтами. Конечно, все не бывает так просто. Он — Король Проклятий, — Мегуми уходит в себя, разговаривая в мыслях с самим собой. — Ты думал, все пройдёт так хорошо? — Фушигуро судорожно шепчет себе под нос и зарывается пальцами в мягкие волосы, сжимая пряди до побеление костяшек. — Что ты там бормочешь, любовь моя? Не хочешь как следует поприветствовать своего предначертанного? — Ремён внимательно смотрит на молодого мага, но не показывает своего волнения. Ему неприятно наблюдать за таким Мегуми. Что-то затрагивает струны его несуществующей (или все же?) души, даруя желание сделать так, чтобы шаману было хорошо. Сукуна увлёкся так, что не заметил присутствия Сильнейшего мага. Казалось бы, глупо так подставиться. Что только не сделаешь, когда твою любимый человек страдает из-за утраты своего близкого друга и товарища? Но даже если бы Ремён попытался, то не успел бы отреагировать. Сатору появляется за считанные миллисекунды в руках с проклятым орудием первого ранга. Сначала, он лишает проклятие энергии, вырывает белки из глазниц, потом, отрывает голову. Фонтан темной жидкости потоком вырывается из ровного, будто хирургического сечения, а голова Сукуны отлетает в озеро. Оба его лица искажаются от отвращения к Сильнейшему шаману, пока собственные глаза восстанавливаются. Они горят красным, формируются в первоначальную оболочку, зрачки перемешаются к центру радужки. Увы, но даже самому Ужасу Рода человеческого не под силу восстановить отрубленную голову за мгновения. Шестиглазому это прекрасно известно. Наследник клана Годжо создаёт синюю сферу, светящуюся будто шаровая молния, она издаёт шелест тысячи листов на деревьях. И Ремёну думается, что этот оттенок поразительно схож с цветом глаз Мегуми. Он усмехается: — Как глупо, это — последнее, о чем я буду думать… Пока Двуликий удалился в собственные мысли, Годжо успевает создать ещё и красную сферу, совмещая ее вместе с синей. Шаман подхватывает ошарашенного ученика и отходит на безопасное расстояние, направляя фиолетовый шар на проклятие. — Фиолетовый, — низкий, бархатный голос — последнее, что звучит в ушах юного парня. Мегуми смотрит в уже восстановленные кроваво-красные глаза своего партнёра, он смотрит будто бы в душу, неверующим взглядом натыкается на мягкую улыбку и просто не верит. Он не верит. Это невозможно. Он не мог так подставиться. Горечь от утраты лучшего друга отходит на второй план. Фушигуро ошалело наблюдает за тем, как лиловый свет поглощает тело его партнёра, расщепляя его на мелкие частицы. Последний раз: глаза в глаза. Их связь обрывается. Это конец.***
Потомок клана Зенин вырывается из рук старшего и падает на холодные мокрые камни. Он пытается издать хотя бы звук, но не может. Даже задушенные рыдания не вырываются из судорожно сжимающихся легких. За пару минут он потерял двух главных личностей в своей жизни: человека и проклятие. Позади слышится тихое хмыкание. Сатору расстроен смертью своего дорогого ученика или может сразу двух? — Такой потенциал был утерян, — думает беловолосый. Как назло, начинает лить предательский дождь. Прямо как в тот день, сотни лет тому назад. Но, в этот раз, судьба решила подшутить над влюблёнными. Смерть забирает в свои чертоги не того, кто может переродиться. — Ты не сдержал своё обещание, ты не защитил меня, Ремён, — хрипит темноволосый, промокая до нитки, стачивая свои ногти до кровавой жижи о крупную гальку на берегу.***
Прозрачные капли бьют о черноту водной глади. Озеро беснуется вопреки спокойствию души юного шамана, который опустошён. Опустошён как никогда ранее. Слышится: кап-кап-кап.Время идёт… отсчёт пошёл.