***
— Егор Николаевич, Пройдемте в мой кабинет — я услышал над своей головой, моментально поднимаясь с места, где провел последние 2 часа, казавшийся мне вечностью, не находя себе места. Строгий врач в голубом хирургическом костюме и белом халате вел меня по больничному коридору за собой. Оказавшись в кабинете, врач стал задавать вопросы на тему произошедшего. — очень сложный период, мы последнее время буквально жили на иголках, она постоянно была на нервах и в конце концов сегодня мы очень поругались. Она убежала, закрылась в ванной и, — я замешкался, — потом я открыл дверь и увидел это. Какой-то кошмар. — я вкратце рассказывал о том, что происходило с нами уже в течении 1,5 месяцев. Конечно, опуская кое-какие подробности. — Простите, перебью Вас, сколько девушке лет? — перебил мой монолог врач. — Девятнадцать. — отвечаю я, передернув плечами. Секунды между фразами тянулись словно вечность. — не переживайте, Егор Николаевич. С юной леди сейчас все в относительном порядке. Она не потеряла много крови, так как раны были не глубокими, быстро восстановится. Но у нее очень сильное нервное истощение. До завтра ей следует побыть здесь. Мы вкололи ей успокоительное и снотворное, чтобы организм восстановился немного. Промыли раны и наложили повязку с заживляющей мазью. Я сейчас выпишу успокоительные, нужно будет пропить курс, и укрепляющую терапию для нервной системы, переживать так сильно все же нельзя. Также, заживляющую мазь. Нужно будет обрабатывать раны дважды в день. Шрамы вероятнее всего не останутся, но тут уже зависит от способности кожи к регенерации. Девушке желательно пообщаться с психологом. Потому что нанесение себе каких-либо повреждений — это очень серьезная вещь, Егор Николаевич. Если пустить на самотек подобные вещи, можно получить гораздо более серьезные последствия. — Я вас понял. Черт, какой же я придурок. — глубоко вдохнув, я сильно потер лицо ладонями. — Спасибо вам. Я могу к ней пройти? — от осознания произошедшего, меня буквально кидало и в жар и в холод. — Она под снотворными, Егор Николаевич. Могу вас заверить, что в ближайшие 8 — 10 часов она не очнется. Организм в сильном стрессе, пусть отдохнет. Да и вам не помешает отдых. Поезжайте лучше домой, поспите. Утром к 10 можете приезжать, я думаю она уже придёт в себя. — Я могу хотя бы увидеть ее? — практически умоляюще я задал вопрос. Я не могу уехать, оставив ее здесь одну, тем более в таком состоянии. — Пойдемте. Но только пару минут, и нужно накинуть халат — правила. — сдался доктор. — Да, спасибо! Медсестра принесла халат, я набросил его на плечи и зашел в палату, от увиденного мое сердце больно сжалось. На кровати лежала бледная, словно сама смерть, девушка. Под ее глазами были припухлости и синяки от слез, спокойное лицо не выражало никаких эмоций, и правда — спит. Расслабленные руки лежали вдоль тела девушки, левая рука перебинтована начиная чуть ниже локтя и до самых пальцев. Ключицы выпирали сильнее обычного, но чего-то не хватало. Спазм внутри меня больно кольнул куда-то в районе ребер. Точно. Роза! Подвеска, которую я подарил. Парные кулоны. Я автоматически поднес ладонь к своему и сжал его. Значит, она сняла свой? Немой вопрос без ответа, прозвучал в голове. Воспоминание кольнуло внутри.«Если с тобой или со мной что-то случится, то благодаря ему я всегда буду рядом» — девушка лежала в его объятиях, улыбалась и сжимала в ладошке его кулон, смотря таким искренним, честным и влюбленным взглядом, .
Я подошел ближе к кровати и присел на стул рядом, боясь до нее даже дотронуться, словно она была мыльным пузырем, который вот-вот лопнет. — Моя девочка, прости меня. Я больше никогда не позволю себе и кому-либо обидеть тебя. Я клянусь тебе. — я осторожно взял в ладони забинтованную руку девушки и поцеловал ее. — Моя маленькая. Моя девочка. — снимая с шеи свой кулон, я вложил ей в ладошку, поджав ее тонкие пальчики так, чтоб кулон не выпал, и положил ее руку на кровать. — Пусть он тебе поможет. Хотя бы так я буду рядом с тобой. Если бы я только мог забрать себе твою боль, малыш, я бы сделал это. Я скоро вернусь. Люблю тебя. — поцеловав ее в щеку, выхожу из палаты. В коридоре вновь встречаясь с врачом. — До завтра, Егор Николаевич. Все будет в порядке, Ждем вас в 10. — ободряюще улыбнулся он. — Еще раз спасибо вам. До завтра. — накинув капюшон куртки я поспешил к выходу. На улице шел противный мелкий дождь, словно под настроение. Сажусь в машину и даю по газам. Цель была одна — быстрее прийти домой и упасть в кровать. И меня передергивало от мысли, что впервые за долгое время без нее.«Мама с детства учила — ссоры ссорами, а спать ложиться всегда вместе. Это и значит — быть рядом даже в трудную минуту. Только так можно сохранить семейное счастье. — улыбаясь щебетала девушка, отвечая на вопрос Егора почему она не ушла, а легла с ним спать, когда они однажды поругались»
Воспоминания невольно всплыли в памяти, отчего я поджал губы. Какой же идиот. До чего ты ее довел. Молись, просто молись, чтобы она смогла простить тебя. Оказавшись дома, оглядываю масштаб трагедии: осколки разбитого стакана, который вылетел из трясущихся рук Вали, перед тем, как она убежала в ванную, ее разбитый телефон лежал на полу, ваза с нежно-розовыми пионами на столике возле дивана, брошенные на диван вещи. Весь воздух в квартире был пропитан энергетикой скандала настолько, что находиться здесь было неприятно. Казалось, подожги спичку и все взорвется от напряжения. Я открыл нараспашку все окна, надеясь выветрить это, убрал стекла, вещи, привел в порядок дом, чтобы ждать ее возвращения без воспоминаний о том, что здесь происходило. Чтобы она вернулась домой, без мыслей о тех ссорах. Выключив свет во всей квартире, я вошел в спальню. Здесь все было так, как она оставила — нежно-сиреневый плед на кровати, мишка Потап сидел между подушек, ожидая свою хозяйку в мир сновидений, ее расческа на прикроватной тумбочке. Тяжело вздыхая, и садясь на кровати, беру медведя в руки. Он пах ее духами. Крепко прижав его к себе, я только сейчас, кажется, окончательно понял, что сегодня могло произойти. Из-за своего гребаного характера я просто мог потерять свою маленькую девочку. И ведь сам довел ее до такого состояния и такого поступка. Как много боли причинил ей в последнее время, просто не веря, что кто-то может искренне меня полюбить. Но ведь она не виновата в том, что мне не везло с девушками, она ведь не виновата в том, что я не могу окончательно доверять, потому что обжигался ранее. Это мои проблемы, а не ее. Она ведь не давала и малейшего повода для сомнений, потому что всецело, по-детски честно, целиком и полностью верна мне. Какой же мудак ты, Крид. Откидываюсь на кровать, крепче прижимая медведя, чтобы хотя бы так восполнить недостаток ее. За это время я отвык засыпать один, ни одного вечера еще не было, чтобы я спал в одиночестве. Всегда под боком лежала моя маленькая принцесса, которая забавно хмурилась во сне. А я всегда был рядом, оберегал ее сон, крепко обнимал, прижимая к себе, словно боясь, что на утро она растворится. Сон предательски не шел. Промучившись кое-как до 6 утра, я решил больше не пробовать эту глупую затею и начал собираться. Взяв с собой кое-какие вещи Вали чтобы ей переодеться, мишку, пару ее любимых яблок с собой, я поехал в сторону клиники. Встретившись в коридоре с врачом, выходящим из ее палаты, я решил узнать у него как она. — Здравствуйте, Егор Николаевич, она еще спит, но если в целом, то показатели неплохие, правда гемоглобин низковат для ее возраста. Я думаю, уже после обеда можно будет ехать домой. Я зайду позже, когда она проснется. В общих чертах — в ближайшее время избегать каких-либо стрессов, желательно по минимуму физической нагрузки дня 3-4, препараты я выписал, при выписке вам отдадут рецепт и направление. Ей бы отдохнуть желательно. Может съездить за город куда-то, впечатлений набраться хороших. В общем-то и все. Вы как себя чувствуете? Выглядите невыспавшимся. — Все понятно, спасибо вам еще раз. — кивая на каждую доктора, я ответил, — съездим обязательно, летать ведь можно? Да, ночка выдалась не из лучших. Я могу к ней зайти? — Летать можно. Конечно, можете зайти, но не будите ее, пусть сама проснется. У нее в руке стоит катетер-капельница, как докапает, нажмите на кнопку вызова медсестры, ее снимут и сделают перевязку. Я зайду немного позже, дам рекомендации и можно будет ехать домой. — Спасибо, Алексей Викторович, — я направился в сторону палаты девушки. — Берегите ее, Егор Николаевич, так все же нельзя. — Спасибо. — ответил я, поджав губы, пару секунд смотря в сторону врача. Вот, то самое настоящее — что имеем — не храним, а потерявши плачем. Зайдя в палату, я оставил вещи на диване и присел на стул возле кровати Вали. Девушка мирно посапывала, из ее руки вел тонкий провод капельницы, которая уже практически заканчивалась. «Скоро проснется» — пронеслось в голове. Я осторожно взял ее руку в свои и мягко поглаживал, изредка тихонько приговаривая «моя девочка.моя хорошая». Спустя несколько минут рука в ладонях дрогнула. Валя стала просыпаться. Она ворочалась во сне, что-то сонно бормотала и морщилась. — Тише, Малыш, все хорошо, я здесь, с тобой, просыпайся — я говорил как можно мягче, гладя ее по ноге. Девушка потерла глаза здоровой рукой и посмотрела на меня. Ее взгляд был совершенно затравленным и болезненным, было видно, что ей все еще больно даже смотреть в мою сторону. — Как ты себя чувствуешь? Я безумно испугался, что могу потерять тебя. Прости меня, малыш. — произнес я, садясь на кровать возле нее. — Не знаю… Все болит. — немного хрипящим голосом произнесла Валя, пытаясь сесть на кровати. — Нет, котик, полежи пока, сейчас я позову врача, они снимут капельницу. — я остановил ее и нажал на кнопку. Медсестра сняла капельницу с ее руки, заклеив пластырем место введения и стала делать перевязку порезов. Девушка больно ойкала, а увидев опухшие запекшиеся раны на ее руке, мое сердце болезненно сжалось, Я сжимал кулаки до побелевших костяшек. Эти порезы — моя вина. Я ведь обещал, что никому не позволю ее обидеть, никому не позволю ее ранить, а в итоге что? В итоге — сделал всё это сам. Медсестра закончила перевязку и удалилась, сказав, что сейчас придет врач с рекомендациями. В палате воцарилось молчание. Я не знал, что сказать, как извиниться, чтобы она смогла меня простить, что вообще делать. Достав мишку, бутылку воды и яблоки, я вновь присел к ней на кровать, протягивая ей. — Ты проспала завтрак, я привез тебе твои любимые яблоки, покушай, пожалуйста. И Потапа тебе привез, держи — сажая медведя рядом с ней и вкладывая яблоко в здоровую руку Вали, сказал я, решая поговорить лучше дома. Медленно садясь на кровати, Валя молча взяла яблоко, и рассматривая перевязанную руку, откусила фрукт. Только я хотел сказать, как пришел врач. Вновь дал наставления и удалился, сказав, что через час придут сделать укол и можно собираться домой. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно я задал вопрос, наблюдая, как она тихонько грызет яблоко. Валя пожала плечами смотря в сторону. За все утро она не проронила больше ни слова, кроме того момента, когда проснулась. — Ты совсем не хочешь со мной разговаривать? Я понимаю, что я поступил как мудак, я понимаю. Но скажи мне хотя бы слово, прошу тебя, малыш. — я умоляюще смотрел на нее, желая услышать ответ. to be continued…