После каждой такой ссоры, я слышу одни и те же слова, и каждый раз мне так сильно хочется в них верить… Верить, что такого больше не повториться. Никогда. — продолжала полушепотом я, шмыгая носом и смотря вдаль коридора, ощущая, как в глазах больно пульсирует, а помещение будто бы сужается. — И каждый раз я верю тебе, Егор, а потом, … потом в стену снова летит всё, что не приколочено. Я боюсь…

— Не хочу, чтобы ты из-за меня совсем разболелся. — виновато добавила я, пристально смотря в его глаза, протягивая руку и поглаживая по щеке, всерьез сейчас мечтая забрать всё его состояние себе, лишь бы ему стало хоть чуточку легче... — Просто полежи со мной и всё пройдет. — практически умоляюще, хрипло произнес Егор, смотря прямо в глаза, гипнотизируя взглядом голубых глаз, заставляя моё сердце ещё сильнее сжаться. Неужели он подумал, что я сейчас уйду...? — Пожалуйста..

Дом не там, где вы родились, Дом там, где прекратились ваши попытки к бегству.

— Да что ты? Ну да, действительно, подумаешь — всего лишь изменяю почтимужу с бывшим парнем. Какая ерунда! — гавкнула я, обиженно отвернувшись в сторону. Сложив руки на груди, всё ещё ощущая как болезненно сердце стучит в груди, я смотрела в окно, наблюдая за тем, как фонари и деревья проносятся мимо. В отражении стекла поблескивал лишь камень на помолвочном кольце, еще весной надетого на безымянный палец правой руки.

— К сожалению, в момент, когда Валентина поступила в отделение — сердцебиение плода уже не прослушивалось. В таких ситуациях всегда принимается негласное решение спасать жизнь матери. Мне очень жаль, но спасти беременность нам не удалось. — сочувственно покачивая головой, что-то очень нелогичное и непонятное негромко произнес врач, прикрывая папку и снял очки с носа, кладя их поверх папки с отпечатанным на принтере именем и фамилией моей Вали.