Верь мне или не верь.

Кисамэ? Кем бы я хотела быть спасена, так только не тобой, рыбий глаз! – подумала я про себя, иначе он меня уже давно от меня мокрого места не оставил, сказав я это вслух. Кисамэ не стал меня развязывать, но кляп всё-таки вытащил. Я даже побоялась у него что-то спросить, поэтому молчала, и он тоже с этим солидарен. Лишь сказал мне пару слов, от которых я оторопела: - Мы все ошиблись, ты такая никчёмная, что даже с этими недотёпами не справилась! Я с Итачи отдам тебя лидеру, и он решит, что с тобой делать. Возможно, даже убьет, - посмотрел на меня с таким ужасающим лицом, что я отвернулась, ибо показалось, что килька сейчас начнёт вонять. Кисамэ всё ещё несёт меня на руках, отчего мне хочется плевать. Как оказалось, он действительно воняет рыбой. Я только несколько дней назад появилась в мире шиноби, как меня хотят постоянно убить. Что за несправедливость? Сюда меня зачем-то перетащили, а теперь избавиться хотят. Может Кисамэ всё придумал на этот счёт, чтобы попугать? - Тебе плохо? У тебя лицо такое синее, - ухмыльнулся он. - В тебя превращаюсь, - отшутила ему. Он лишь хмыкнул и выдавил небольшую улыбку. Дожидаться от убийцы улыбки, не в тот момент, когда он меня расчленяет, и хохочет, вырезая органы, не стоит. Мне чертовски везёт, особенно с самого начала. Пейзаж сменяется то болотом, то лесом, то полем. Нукенин всё бежит, не уставая, удерживая меня на руках. - А нас не будут преследовать? - спросила у него. - Нет, они меня не заметили. Лишних проблем нам не надо, деточка. Правильно? - Развяжи меня, пожалуйста, - попросила я его как можно жалостливее. - Нет. Промолчу лучше, а то кто знает, что у него на уме. Руками махать они хорошо умеют, и я много раз это испытала на себе. И это было больно. Кисамэ остановился возле реки. На противоположной стороне стоит палатка, возле которой на бревне сидит Итачи в позе турецкого хана. Он даже не дёрнулся, всегда на своей волне, уставившись в одну точку. Вам никого не напоминает? Не поверю, что нет. Ох уж эти Учихи, два брата акробата, уникальные, видите ли, избранные. От мыслей меня прервал Кисамэ, который пошёл по воде. Пешком. Мои глаза округлились и удивились, в принципе одно и то же слово, почти. Хотя в аниме много раз это видела, но сейчас я действительно в шоке. Святой Моисей укуси мне ногу. - А разве ты так не умеешь? – риторически спросил он. – Ты так удивилась. Хоть бы с рук меня не выпустил, заодно проверив меня на хождение по воде. - Не бойся, детка, ты умрёшь быстро, - заржал Селёдка. – Даже булькнуть не успеешь. - Смешно, - ответила ему я. - Тебя как зовут? Хочу знать все имена убитых мною людей! Я знаю всех наизусть, от чего мне легче. Ещё веду список убитых, он в логове, -“ утешил” он меня. - Эллина. - Странное имя у тебя, киска. - Кто бы говорил о своём, и я тебе не киска! – нахмурилась я, как тучка. - Ты так жалостливо просила развязать тебя, что я спутал с маленькой киской, прости. Прости? Меньше всего от кого ожидала таких слов. Но всё же, я ему потом так “ прощу”, что будет жить на морском дне, оплодотворяя икринки. Конечно, не раньше, пока я не стану сильнее его. Хотя какой с меня толк? Кисамэ уже перешёл реку, перебросив пару слов напарнику. - Знаешь, в какой компании нашёл? Не поверишь!, - обратился он к Итачи - С Хатаке Какаши, Саске Учихой, Узумаки Наруто и какой-то девкой. Они связали её, немного облегчив нам работу. -Саске, - произнёс Итачи, и больше не сказав ничего, опять уставился в одну точку. - Хватит говорить загадками, нормально общайся – крикнула я ему, чтобы тот услышал. И все-таки до него дошёл мой голос, и он посмотрел мне в глаза. Всё вокруг завертелось, я увидела себя, стоящую посередине поля. Красный свет всё залил вокруг, завертелись чёрные вороны над головой. Сердце стало сильно стучать, я слышала громко каждый стук. Передо мной появился Итачи, он сказал мне: - Не смей, говорить нам такие вещи в грубом тоне! Иначе… Он вонзил мне клинок в сердце, острая невыносимая боль прожгла всё моё тело. Вокруг помутнело, и с меня стала стекать струйкой кровь, заполняя собой пространство. Но я не умирала. Я вновь стояла в поле и цела, здорова. И он повторял это много раз, не помню сколько, раз больше двадцати, каждый раз целясь именно в сердце. - Хватит, - прошептала я, сплёвывая кровь. - Такого больше не повторится? - появилась большая голова Итачи, размером со девятиэтажный дом. Шаринган был активирован. Это гендзюцу, “цукиёми”. Только сейчас это поняла, но я не могу его остановить, деактивировать. - Не повторится, - ответила ему, гордо подняв голову. - В твоём тоне, не чувствуется повиновение! Повторим ещё раз материал. Он вновь и вновь бил меня, отрезал руки, ноги. Все ощущения реальные! Такая боль просто невыносима! Не хочу больше терпеть! Отпусти меня! Аййй! - Я читаю все твои мысли, и знай, что я тебя не выпущу, не услышав правильного слова и верного тона, - сказал Итачи. Я окончательно разозлилась, вокруг меня стал сгущаться уже тёмный свет, давя на всё тело сильным давлением. - Кто тебе сказал, что я буду тебя слушать? – прорычала я. От моего тела вспыхнул яркий белый свет, разрушая тьму. Опять стою в поле, светит яркое солнце, голубые облака. Всё в прошлом. Я испытала такие мучения, что даже просто умереть было более гуманно. Постепенно поле исчезало, я стала осознавать, что лежу на прежнем месте, возле палатки, и всё ещё связанная твёрдой верёвкой. Меня тошнит, трясёт, мне хочется рвать. Рядом со мной сидит Итачи, он замер, прикрывая глаза ладонями, по ним стекает кровь.