Волшебство

      Когда по заснеженной опушке леса пробежал белый тигр, Мэй распахнула глаза от удивления и чуть было не свалилась в валежник, за которым укрывалась от стрел синоби. Грациозный хищник пронесся бесшумно, кицунэ на мгновение даже подумала не иллюзия ли это, но, когда зверь набросился на врага, и брызги крови упали на снег алыми всполохами, подступившая тошнота явно дала понять, что все это реальность. Злая, беспощадная, отвратительная реальность. Тело синоби из вражеского клана обезображенной мертвой куклой упало и обмякло, застывшие, будто стеклянные глаза смотрели в ее сторону. Мэй не постеснялась бы признать это даже перед Такао или Кадзу — было страшно. Ужас растекался по венам, заставляя тело цепенеть. Никогда прежде ей не приходилось видеть, как смерть заносит свою косу и пожинает жизни, забирая души в небытие. Она видела мертвых людей, но до этого момента судьба милосердно скрывала от нее жуткие картины прощания с жизнью. Теперь же, мужчина, тот самый что еще минуту назад неутомимо обстреливал ее и сам горел слепым желанием убить врагов, был мертв. Мэй перевела взгляд и заметила цепочку кровавых следов, уходящих за деревья. Тигра не было. Он исчез, пропал как наваждение или призрак. Но вскоре из-за деревьев донеслись звуки бойни и грозный рык, явственно говорящий о том, что ей не показалось.       Мэй не понимала, откуда в лесу взяться этому невероятному зверю. Она мало, что знала о тиграх, но точно помнила, что в их краях эти большие опасные кошки точно не водятся, да и шерсть их должна быть рыжей, а не белой. Но синоби клана тигра не боялись и вели себя так, словно ничего необычного не происходит. Дедушка Чонган наспех перевязывал Азуми и Сатоши, не обращая внимания на хищника, что сейчас яростно атаковал их врагов.       Наконец тигр выпрыгнул из-за сваленных веток и, внимательно осматриваясь, пошел в их сторону. Мэй замерла, разглядывая покрытую снежинками белую шерсть, ровные черные полосы, пересекающие тело и лапы животного, перепачканные кровью передние лапы и морду. Взгляд ее остановился на внимательных голубых глазах. Зверь смотрел на нее пронзительно, слишком осознанно, словно оглядывал нет ли на ней ран, и удостоверившись, что девушка цела, чуть прищурился. Затем перевел взгляд на остальных. Дедушка Чонган кивнул ему.       «Не может быть! — Мэй никак не хотела верить внезапной догадке. — У зверей не бывает таких глаз, а эта кровь на передних лапах… Кровь поверженных врагов или его собственная? Его? Такао!».       Она хотела было встать и побежать к нему, но тигр уже отвернулся, и в следующий миг, сделав несколько шагов, подпрыгнул и, не касаясь земли, обернулся соколом. Птица скрылась за верхушками деревьев, устремляясь к северной части леса, откуда еще доносились звуки боя. Дзёнин полетел на помощь другим синоби своего клана.       «Но он же ранен, он потерял столько крови, а если он не сможет превратиться?» — в панике мысли проносились одна за одной, Мэй не сразу поняла, что происходит. Мир вокруг начал стремительно расти, звуки стали громче, а в нос ударил навязчивый запах крови, растерзанных белым тигром врагов. Пушистые лисьи лапы ловко прыгали по снегу, направляясь в ту сторону, куда улетел сокол. Где-то за спиной раздался крик дедушки Чонгана, но Мэй уже не слушала. Она бежала вперед, она бежала за Такао, чтобы успеть помочь, спасти, если понадобится, прикрыть. И хоть глупо было надеяться, что ей хватит сил на это. Где ей тягаться с могущественным колдуном, но, если есть хоть призрачный шанс быть ему полезной, она будет рядом.       В лисьем теле было удобно и легко бежать по лесу, перепрыгивать камни, юрко обходить поваленные деревья. Даже страх понемногу отступал, притуплялся или, может, просто теперь она боялась не за себя?..       Неподалеку снова послышались звуки боя: свист стрел, металлический скрежет клинков, крики и рев зверя… От этого дикого рева по всему ее телу пробежали мурашки. Мэй рванула вперед.       Поляна была похожа на место бойни. Мертвые обезображенные тела, крики раненных, что еще пытались бороться, и кровь. Кровь была всюду, словно это была не заснеженная поляна, а поле цветущих маков. Красные следы десятков угасающих жизней вспыхивали там и тут, закручиваясь калейдоскопом, а запах крови проникал в чувствительный лисий нос, вызывая тошноту. Она застыла посреди этой жуткой картины. Маленькая жемчужная лисичка с одним хвостом. Белый с серыми мазками мех был вздыблен, хвост нервно подрагивал, а аккуратные лапки переступали на месте, отражая смятение чувств своей хозяйки. Агатовые глаза-бусины были расширены от ужаса и адреналина, что гнал ее сюда из последних сил. Мэй всматривалась в лица, на которых навсегда застыли маски предсмертной агонии, искала знакомые черты и в тоже время молилась, чтобы не найти среди них знакомых синоби, Кадзу или… Такао. Он снова был тигром и сейчас медленным уверенным шагом настигал врага. Синоби чужого клана пятился от хищника, не замечая, что за его спиной был обрыв. Шаг, еще один… Он почувствовал край и, не желая принимать смерть от клыков и когтей зверя, вонзил себе в сердце короткий, блеснувший на солнце нож. Его губы изогнулись в болезненной усмешке, и раскинув руки, словно птица, он сделал последний шаг, падая спиной в пропасть.       Белый тигр обернулся, осмотрелся и, наконец убедившись, что никто из врагов не остался жив, резко сел, словно потеряв силу в передних лапах. Под ними расплывались алые следы горячей крови. Мэй сама не поняла, как в следующую секунду оказалась рядом с ним.       Кадзу вытер нож об одежду мертвого противника, отточенным движением спрятал его в рукав и выпрямился. Коротко махнул рукой, давая знак остальным синоби своего клана уходить. Посмотрел на тигра и жемчужную лисицу, что выскочила буквально из ниоткуда и стрелой метнулась к зверю. Голубые глаза моргнули, словно отдавая молчаливый приказ. Кадзу усмехнулся, глядя на друга и кицунэ, а затем повернулся и пошел в сторону деревни. Напоследок весело бросив:       — Не замерзните, маги, — и скрываясь за деревьями, добавил. — Лисы, тигры… Зверинец!       Но едва ли его слышали…       Черный лисий нос, подергиваясь, осторожно коснулся щеки тигра. Тот стоял спокойно, позволяя лисе унять свое любопытство. Глаза бусины не мигали, она уткнулась ему в нос, обдавая его горячим дыханием, а потом ласково потерлась о щеку большого белого хищника. Тигр ответил на ласку чуть слышным довольным мурчанием, от которого по всему его телу проходила еле уловимая вибрация. А затем и сам повторил ее действия. «Жив! Жив! Жив!» — билась единственно важная мысль в голове Мэй, разгоняя последние тени страха.       Мэй прикрыла глаза, продолжая тереться мордочкой о пушистую морду тигра, отдаваясь этому чувству спокойствия и гармонии, что обволакивало ее рядом с ним, передавалось в этих едва заметных вибрациях. Она не заметила, как они превратилась обратно, обрели свой человеческий облик, поняла, лишь когда ее щека потерлась о его теплую гладкую щеку. Распахнула испуганные глаза, замерла на секунду, пропуская вдох, хотела было метнуться прочь, но сильные руки мага притянули ее к себе. Ладони скользнули по плечам, удержали, прижали к широкой, вздымающейся от сбившегося дыхания мужской груди. Такао наклонился чуть вперед, прижимаясь своим лбом к ее, и прошептал, глядя прямо в глаза:       — Теперь уже не сбежишь, лисица.       Ответом ему был несмелый, но полный затаенной нежности поцелуй.