Сохрани мою тень

      Три дня и три ночи она спала беспробудно. Спала на носилках, пока её несли от церкви в Убежище, в кандалах на каменном полу темницы, спала под взволнованные крики и отдалённые звуки боя. Она видела сны — то радостные, полные воздуха и солнца, то пугающие, залитые красным туманом видения, которые она потом не могла вспомнить. Но вот в её сны ворвались два противоположных ощущения — холода во всём теле и жара в левой ладони. Как может быть жарко и холодно одновременно? Это невозможное сочетание удивило её, и она проснулась.       Причина холода прояснилась сразу: в помещении было так же уютно, как в погребе. Скудное тепло от четырёх факелов было бессильно перед зимней стужей, а каменные стены, казалось, излучали холод. Она непроизвольно пошевелилась, разгоняя кровь, и обнаружила, что её движения ограничены — на запястьях красовались металлические браслеты, от них тянулись тяжёлые цепи толщиной в руку. Тут же обнаружился источник жжения: небольшое круглое пятно на левой ладони. Оно было похоже на ожог, но испускало зеленоватый свет. Периодически пятно на руке вспыхивало ярче, и тогда жжение ощущалось до самого локтя.       «Вот так «доброе утро», — подумала она почти весело. — Что же со мной приключилось?» Она попыталась отыскать в своей памяти хоть что-нибудь, объясняющее темницу, кандалы и зелёное пятно на руке, но обнаружила там пугающую пустоту. Она помнила, как ходить, как говорить, помнила названия предметов и явлений, но о себе не могла вспомнить ничего. Даже собственного имени.       — Всё интереснее и интереснее, — произнесла она нарочито бодрым голосом.       Если кандалы, темница, и даже загадочная метка казались ей началом интригующего приключения, то потеря памяти её всерьёз обеспокоила. «А может, меня и не было раньше? Может, я только что создана каким-нибудь выдающимся чародеем?» Как ни любопытна была эта мысль, чутьё подсказывало, что это не так. У неё было прошлое, но оно упрямо ускользало от осознания. «Чтобы поймать пугливую дичь, нужно притвориться, что совершенно в ней не заинтересован. Буду действовать по ситуации, а воспоминания сами вернутся». Даже несмотря на досадную утрату имени, её наполняла необъяснимая радость. «Получилось! У меня получилось!» — эта мысль звучала в её голове гулким эхом утраченной памяти.       Она непроизвольно вздрогнула, услышав скрежет засова. «Вот сейчас-то всё и прояснится».       Тяжёлая дубовая дверь отворилась, и в темницу зашли трое. Двое мужчин в одинаковой броне — судя по всему, стражники — остались стоять по сторонам от двери. А вот третья — женщина — решительно направилась прямо к ней. Женщина с короткими чёрными волосами, одетая в броню, всеми своими движениями и выражением лица излучала ярость.       — Что ты сделала? Отвечай! — в качестве стимула женщина-воин выставила перед собой меч. Лезвие оказалось в неприятной близости от лица пленницы.       — Я не знаю…       — Не знаешь?! Тогда как ты объяснишь это?! — женщина-воин больно схватила узницу за запястье. Зелёная метка отозвалась сильным жжением.       Заглянув в чёрные, с огненными искорками, глаза воительницы, пленница решила, что честность — лучшая политика:       — Я не знаю, как это объяснить. Я вообще ничего помню и не понимаю, что здесь происходит.       Похоже, её искренний тон подействовал — «железная дева» (как про себя окрестила её узница) немного смягчилась.       — Совсем ничего? Какое твоё последнее воспоминание?       — Моё последнее воспоминание — сейчас. Моё первое воспоминание — как я очнулась в этом гостеприимном месте. Сейчас вся моя жизнь укладывается в эти несколько минут. Я даже не знаю собственного имени.       — Конклав разрушен, Верховная Жрица Джустиния мертва, все мертвы — кроме тебя. И ты говоришь, что ничего не помнишь? Как удобно.       Пленница лихорадочно соображала. Итак, произошла какая-то катастрофа, и её угораздило оказаться в центре этого безобразия. Похоже, её даже подозревают в организации. «Могла ли я устроить что-то подобное?» Ей казалось, что нет. И всё же, где-то в дальнем уголке сознания копошилось чувство вины — старое, привычное ощущение.       — Мне очень жаль погибших. Но я знаю не больше вашего. Может, если я увижу место происшествия — что-то вспомнится?       Женщина-воин нахмурила красивые чёрные брови:       — Хорошо, я провожу тебя к Разрыву. Но если вздумаешь бежать — пеняй на себя.       Пленница страстно мечтала выйти наружу с тех пор, как открыла глаза. Так что теперь ей пришлось подавить в себе желание запрыгать от радости, как щенок, которого позвали на прогулку. И всё же, новая мысль заставила её задержаться.       — Прежде чем мы пойдём — можно попросить о небольшом одолжении?       Грозно сдвинутые брови «железной девы» ясно говорили: «Ты не в том положении, чтобы о чём-то просить». Но любопытство взяло верх.       — Говори, но я ничего не обещаю.       — У вас нет чего-нибудь вроде зеркала?       — Зеркала?! Ты, кажется, ещё не поняла своего положения. Тебя обвиняют в организации взрыва. Тебя будут судить, и, если признают виновной — казнят. А тебя интересует, как ты выглядишь?       От этих слов пленница ощутила противный холодок внутри, который не мог побороть даже жар от метки. И всё же, она ответила твёрдо:       — Да, я хочу узнать, как я выгляжу. Было бы грустно умереть, так и не узнав собственного лица.       — О, — на суровом лице «железной девы» появилось что-то похожее на сочувствие. — Зеркала у меня, конечно, нет, но лезвие этого меча достаточно гладкое.       Конечно, отражение на поверхности меча было не таким чётким, как в нормальном зеркале, и всё же пленница ощутила радость узнавания. На миниатюрном треугольном лице особенно выделялись синие глаза. А вот волосы неопределённого, тёмно-русого цвета, слегка волнистые. Это лицо не было для неё чужим, она уже видела его прежде — значит, у неё было прошлое.       — Ну что, познакомилась с собой? — железная дева явно давала понять, что время истекло.       — Да, я готова идти, — теперь пленница и правда чувствовала себя увереннее.       Впрочем, её радость немного угасла, как только она оказалась под открытым небом.       Конечно, она и не ожидала цветущих лужаек. Зябкая дрожь в теле подсказывала, что сейчас отнюдь не лето. И всё же, открывшаяся картина потрясла её. Приземистые деревянные хижины, кое-где — охваченные пламенем, где-то — уже обугленные остовы. На горизонте руины какого-то каменного здания, некогда величественного. Грязный присыпанный пеплом снег не делал этот мир светлее. И над всем этим — мертвенно-зеленоватое небо с тёмным провалом, будто какой-то великан проткнул небо мечом, и теперь из раны сочилась зелёная кровь.       — Этот мир умирает? — спросила она дрогнувшим голосом.       Спутница посмотрела на неё чуть дружелюбнее, чем раньше.       — Мы называем это Брешью. Разлом в Завесе, открывающий проход в мир демонов. Есть и малые разрывы — с каждой минутой их становится всё больше. Так что, умирает ли этот мир? Пожалуй, да. Но у нас есть одна безумная надежда, что твоя метка — не проклятие, а ключ к нашему спасению.       От такой «чести» пленнице стало ещё больше не по себе: «Впрочем, роль ключа означает, что меня пока не пустят в расход. Это хорошая новость».       — И как же этот ключ отпирает? Или запирает?       — Пойдём, Солас объяснит всё лучше, чем я. Тем более, что это его идея.       Сначала шли без происшествий. Пленница крутила головой, разглядывая окрестности. Почему-то ей казалось, что этот мир должен выглядеть иначе, и сейчас она испытывала смесь огорчения и любопытства. Только увидев на горизонте заснеженные верхушки елей, она немного успокоилась. «Всё же, и здесь есть что-то красивое».       От созерцания красот природы её отвлекли крики и звуки боя. Дорога, по которой они шли, поднималась круто вверх, и там, на высоком берегу заледеневшей речки, шло сражение.       — Ещё один разрыв, — железная дева нахмурилась и с сомнением посмотрела на пленницу. — Пожалуй, всё же придётся освободить тебе руки. Сможешь защитить себя от демонов?       — Эмм… не знаю…       — Солас сказал, что чувствует в тебе магию — ты должна уметь колдовать.       Пленница ещё раз порылась в памяти — всё та же растерянная тишина. Она помнила, что такое магия, но этим всё и ограничивалось.       Железная дева тяжело вздохнула. Быть нянькой-телохранителем явно не входило в её планы.       — Ладно. Посиди тогда вон за тем булыжником. Я позову, когда будет безопасно. И не вздумай бежать!       А пленница и не думала удирать. «Без памяти и оружия я проживу здесь не больше часа. Лучше держаться рядом с теми, кому я нужна. Ну или не я, а моя метка».       Из своего укрытия она могла наблюдать за сражением. Прежде всего, её поразили демоны: одни — бесформенные, как огромные слизняки, другие — со множеством узловатых конечностей. Один их вид вызывал желание бежать куда глаза глядят. «Кто мог создать нечто настолько уродливое?» Почему-то само существование этих созданий ощущалось как личное оскорбление. Она так разозлилась, что чуть не выскочила из своего укрытия, но вовремя спохватилась. «Что я сделаю — накричу на них?»       С демонами сражалась группа людей-воинов, самым яростным из которых была её новая знакомая. Она врывалась в гущу врагов, как пушечное ядро и рубила своим мечом с силой, удивительной для женщины. А ещё из общей группы выделялись коренастая фигура гнома с арбалетом, и тонкий силуэт эльфа. Эльф колдовал, и этим сразу притянул внимание пленницы. Как заворожённая, смотрела она на гордую фигуру эльфа, вокруг которого возникали то молнии, то ледяные бури, то огненный шторм. И в ней поднималось волнующее чувство, будто она смотрит на что-то родное, но давно утраченное в забвении. «Я тоже могла колдовать?» Она попыталась это себе представить, вспомнить хоть маленькое заклинание, но ничего не получалось.       Пленница снова посмотрела на поле боя, и увидела, что баланс сил изменился. Демонов было так много, что даже эльф-чародей оказался в кольце врагов. Сейчас он ожесточённо отбивался от «огненного червя», а тем временем другой демон готовился ударить со спины.       «Надо что-то делать, — пронеслось у неё в голове. — Но что? У меня нет даже камня…» Она заозиралась по сторонам: ничего, кроме снега. Снег… В следующую минуту плотный снежный шарик уже летел точно в голову демону. Несколько мгновений на его морде читалось почти человеческое выражение недоумения. Затем он подобрал своё осевшее тело и заскользил прямо в направлении булыжника, за которым пряталась пленница. Скрываться было уже бессмысленно, поэтому она запустила в серую физиономию ещё серию снежков — демон даже не остановился.       Ситуация становилась угрожающей. «Что делать? Кричать? Спасаться бегством?» Пленница инстинктивно отступила назад — и кубарём покатилась вниз под уклон.       Лёжа в сугробе, она слышала сквозь звон в ушах какой-то шум — треск, рычание, скрип снежного наста. Звуки приближались. Она зажмурилась — не столько от страха, сколько для того, чтобы не видеть в последние минуты своей короткой жизни уродливую морду демона.       — Вставай, укротительница снежков, теперь твой выход. Пленница открыла глаза и увидела узкое лицо эльфа с резкими, но благородными чертами. Она посмотрела в смеющиеся серые глаза и засмеялась в ответ. Сейчас в ней бурлило и искрилось чувство чистейшей радости, словно она только что осознала: она действительно вернулась в мир живых.