Фантомные боли

      Порывистый ветер грозно свистит за окном, то и дело наклоняя к земле кроны высоких деревьев. Те хрустят, ломая друг о друга ветки, и сбрасывая их на влажную почву. В стекло, с глухим стуком, влетают крупные капли дождя. Несколько из них непременно попадёт в открытую форточку и мелкой рябью обрушится на разлетевшуюся по мягкой пуховой подушке копну длинных светлых волос.       Скуало не спит, слушая, как секундная стрелка на часах отстукивает свой круговой путь, неумолимо приближая время всё ближе и ближе к третьему часу ночи.       Скуало не спит, а прислушивается к звукам природы, считает раскаты грома и пытается разобрать тоскливую песнь ветра.       Скуало не спит, скомкав в ногах простыню и сбросив одеяло на пол — уж больно оно не удобно, и жарко, особенно когда тебя и так обливает холодным потом.       Скуало не спит, сжимая в единственной целой руке обрубок второй, покалеченной. С силой вонзает в кожу ногти, пытаясь доказать самому себе, что то, что он испытывает — ненастоящее.       Скуало не спит, потому что у него болит его отрубленная рука.       Он помнит тот день так, словно он был вчера, а не больше десяти лет назад. Кажется, была точно такая же погода: ураганный ветер стремился снести всё на своём пути, ломал ветки деревьев и свистел в ушах, мешая ориентации в пространстве. Холодный дождь заливался в глаза, а на промокшей земле скользили ноги. Однако это не мешало двум мечникам вновь и вновь скрещивать свои клинки в поединке.       Звенела сталь, эхом разносясь по залитому дождём лесу, а две тёмные фигуры всё кружились вокруг друг друга в танце битвы — самом страстном танце из ныне существующих. Битвы не на жизнь, а на смерть. Битвы ради будущего. Будущего титула. Будущего Варии.       Тогда его противником был Тюр — умелый воин и превосходный мечник. Не даром он первый завоевал для себя звание Первого Императора Мечей. На пути к этому званию, он потерял одну руку, но научился виртуозно сражаться и второй. Настолько виртуозно, что для юного ученика мафиозной академии Суперби Скуало, даже с его-то двумя руками, победа в сражении казалась мало вероятной. Они оба выдохлись за два дня дуэли, но не собирались сдаваться.       Скуало хорошо помнит, как подумал тогда, что не может понять технику боя Тюра. Что без этого ему не одержать победу над нынешним лидером Варии. Что ещё немного, и его совсем покинут силы, и пока это не случилось — необходимо было действовать.       Он помнит, как, наспех скомкав свой собственный галстук, зажал его между зубов. Как замахнулся мечом над собой и нанёс сильный удар возле кисти руки. Как одного удара не хватило: лезвие разрезало мясо и застряло, наполовину порезав сухожилие, и пришлось заносить меч второй раз. Он помнит мрачный взгляд Тюра, смотревшего как мальчишка-безумец режет себя живьём, избавляясь от «лишней» части тела. Как в приступе повышенного адреналина он не чувствует ничего, наспех перевязывая тем же галстуком руку чуть ниже локтя и продолжает сражение.       Он помнит, как перед ним падает мёртвое тело его оппонента. И как следом за ликующим, из горла вырывается чудовищный крик боли.       Скуало стал Вторым Императором Мечей, попутно освободив мягкое кресло босса для Занзаса. А в награду он получил громкий титул, заставляющий всех более-менее годных мечников в округе слететься к нему словно воронью к потенциальной жертве, снисходительный взгляд алых глаз и обрубок, так отвратительно ноющий каждую ночь.       Скуало считает себя сильным. Он — капитан Независимого отряда убийц Вонголы. Он — Второй Император Мечей, один из лучших стратегических воинов, правая рука Занзаса и наставник мальчишки Дождя десятой Вонголы. Для того, чтобы держаться на плаву, он должен — обязан — быть сильным. Серьёзным и независимым от любых обстоятельств.       Даже если эти обстоятельства приходят к нему в виде бесчисленных бессонных ночей, во время которых он корчится от боли в своей кровати.       Иногда рука ведёт себя хорошо — поболит первые пару часов и затихнет, давая возможность погрузиться в крепкий сон.       Чаще — немного хуже, когда приходится ворочаться в постели практически половину ночи, жрать пачками обезболивающие таблетки, которые, впрочем, никак не помогают от боли, которую ты придумал у себя в голове.       А бывали и такие ночи, во время которых хотелось сдохнуть. Скуало ощущал всё настолько детально, будто бы снова наносил по себе удар мечом, разрезая собственную плоть. Кисть немела, сопровождаемая отвратительным хрустом, ломалась кость. Суперби хватался здоровой рукой за обрубок, снова и снова повторяя себе, что этого не может быть, что руки уже давно нет, а рана затянулась — но осознание этого не приносило никакого облегчения.       В такие моменты капитан Варии предпочитал усыплять себя силой, заливая боль крепким алкоголем лишь растворяясь в нём, наконец проваливаться в долгожданное сонное забытье. Однако утром после такой ночи его состояние оставляло желать лучшего, а работа с похмелья вязалась совсем плохо. Потому мечник старался до последнего терпеть, оставляя такие крайние меры на тот случай, когда терпеть уже не было бы сил.       Про подобные припадки капитана в Варии не знал никто. Скуало отказывался обращаться за помощью к Луссурии, предполагая, что он тут же разболтает о его состоянии боссу, а тот церемониться уже не станет и, в лучшем случае, отрубит ему и вторую руку.       Суперби не любил лишних вопросов и ненавидел нелепые сплетни. А потому очень беспокоился по поводу своей своеобразной тайны: на ночь много раз перепроверял закрыта ли дверь в его комнату, а каждое утро после бессонной ночи старался сваливать всё на завал из бумажной работы.       Однако в какой-то момент он всё же не за всем уследил.       Однажды его рука болела сильнее обычного и в голову Скуало уже даже полезли самые ужасные мысли, вроде тех, в которых он отрезает ещё кусок руки, а за ним ещё и ещё один, до тех пор, пока болеть там уже точно ничему не останется. В таком виде: в мечущегося по постели в поту, его застал Бельфегор. Непонятно зачем тот вообще решил заглянуть посреди ночи в комнату Суперби — может, ради очередных своих дурацких шуток — но что бы он не задумал, эти мысли быстро покинули его голову.       — Вроои! Убирайся! — гневно воскликнул на него Скуало, садясь, но принц так и не сдвинулся с места, рассматривая происходящее и, кажется, ища подходящие слова. Пришлось встать и выпереть его вон пинками самостоятельно.       На утро же блондин всё-равно его нашёл.       — Неужели капитану снятся кошмары, и-ши-ши? — ехидно заулыбался он, облокачиваясь о косяк двери, ведущий в капитанский офис.       — Это не твоё дело, шкет, пошёл вон! — не отвлекаясь от заполнения бумаг, резко отрезает Скуало.       — И что же такое страшное тебе снится почти каждую ночь? Что тебя налысо побрили? Могу и наяву такое устроить.       — Я сказал свали, осточертел уже! И если я ещё раз увижу тебя у себя в комнате в ночи — лично порублю на куски, ты меня понял?!       Бел, в ответ на эту истерику, лишь довольно усмехается и скрывается в коридоре.       Однако слушать дельный совет не собирается, и зачем-то довольно громко топчется у двери пару следующих ночей.       Рука не щадит Скуало даже во время поездки на задания. Все два дня, пока он беспощадно рубит своих противников в переулках Палермо или обменивается ценными бумагами с очередным криминальным бизнесменом, она даже не думает ныть. Но стоит ему войти в тёплую комнату отеля и уронить своё тело на кровать, как несуществующая плоть под протезом тут же начинает свой очередной концерт боли.       Благо, на заданиях ему всегда снимают номер с хорошим мини-баром.       — Как это у вас нет раздельных комнат? Вроои! Не отель, а чёрт знает что! — Суперби в гневе переворачивает пакет документов, которые он только что возложил на стойку администрации. В этот раз для задания ему потребовался напарник, а из свободных старших офицеров Варии остался только их Ураган. Скуало не любил совместные миссии с Белом — практически на каждой из них после приходилось проводить глобальную уборку от трупов, ибо тот слишком легко слетал с катушек и превращал в кровавое месиво даже самые мирные переговоры.       А ещё Скуало не любил делить с кем-то из знакомых совместный номер, даже если это мальчишка, которого ты буквально вырастил и ни раз делил с ним кровать, успокаивая во время — между прочим — его собственных истерик и кошмаров, терзавших принца на протяжении довольно долгих лет. Но делать было нечего.       — Чур я сплю у окна, ши-ши-ши, — Бельфегор скинул с себя форменный Варийский плащ, небрежно не добросив его до стула, и с разбегу плюхнулся на свою постель.       — Веди себя прилично, у нас, вообще-то, важная миссия. Так что нужно выспаться до завтра. — Тяжело вздыхает мужчина, закатывая глаза от вида столь детского поведения.       Только легко сказать, «нужно выспаться», когда одна часть твоего тела — ещё и та, которой уже давно не существует — считает иначе.       Скуало ворочается, крепко стиснув зубы. Чёртова фантомная боль в этот раз превзошла все ожидания. Как на зло, снотворных таблеток он на эту миссию не прихватил, а пройтись до мини-бара мешал мирно сопящий на соседней кровати блондин. Приходится терпеть. Снова. Но Скуало всё ещё повторяет про себя о том, что он сильный. И о том, что боль скоро стихнет и даст ему вздремнуть хотя бы пару часов до начала миссии.       Тихо скрепит половица, и рядом на край кровати кто-то опускается.       — И что это такое? — гневно шепчет Суперби, открывая глаза и видя перед собой блондинистую чёлку.       — Составляю тебе компанию, — как ни в чём ни бывало улыбается Бел, и, устроившись на кровати поудобнее, вдруг притягивает к себе обрубок руки, крепко прижимая к себе.       — Совсем страх потерял?! — Дождь Варии дёргает на себя руку и собирается уже столкнуть Бельфегора на пол, а после как следует отделать за такие шутки, но тот прижимает к себе руку сильнее и всё так же спокойно повторяет его же слова:       — Завтра важная миссия, так что нужно выспаться.       Мечник набирает в грудь побольше воздуха, желая высказать всё, что думает, об этой наглости, но вдруг передумывает, с удивлением замечая странную вещь: рука его больше не беспокоит.       Когда через несколько дней боли возвращаются, Скуало решает, что не хочет снова это терпеть и сразу поднимается с постели. Нащупывает под кроватью бутылку, но алкоголя в ней оказывается на пару глотков, и, с яростью разбив её о стену, Суперби направляется прочь из комнаты. Он хочет поискать припрятанные Занзасом запасы на кухне, но вместо них находит Бельфегора, выползшего из своего убежища на ночной перекус.       — Не спишь, капитан? Неужели снова что-то беспокоит? — полушёпотом ухмыляется он, потягивая из трубочки клубничное молоко, и в его голосе не слышно ни капли сочувствия.       Скуало останавливается, оглядывает принца с ног до головы, мысленно прокручивая какую-то бредовую, с его точки зрения, идею, и, вдруг, хватает того за руку.       — Ага, и поэтому ты пойдёшь со мной.       Он не знает, как и почему это работает, но уже вторую ночь, стоило Белу засыпать рядом с ним — фантомные боли исчезают.       Скуало возвращается с очередной миссии поздно. В особняке уже давно погас свет, и он в полной темноте пробирается в свою комнату, скидывает с себя одежду и недовольно отмечает, что обрубок руки всё ещё даёт о себе знать. Мысленно проклиная всё на свете, он уже укладывается вновь встречать очередную бессонницу, когда вдруг нащупывает рядом что-то тёплое.       — Вр…       — Дай поспать. Мало того, что пришёл так поздно, ещё и тревожишь королевский сон, — Бел у нащупывает нудящую руку и, не обращая внимание на сверлящий темноту негодующий взгляд, устраивается на больше части кровати.       Боль вновь затихает.       Морозный ветер со свистом проносится по улице, нетерпеливо шурша сухой золотистой листвой, которую ещё утром так упорно собирал в одну кучу дворецкий. Лёгкий дождик звонко барабанит по стеклу закрытого окна.       Скуало спит, закутавшись в одеяло и крепко сжимая с объятиях своё личное обезболивающие лекарство. Оно тихо сопит, периодически ворочаясь, и даже в глубоком сне умудряется поправлять сползшую с глаз чёлку.       Отрубленная рука уже давно не болит.