Коварная месть

Дениска очень нервничал, но старательно делал каменное лицо (у него не получалось). А еще пытался не крутить головой, чтобы не позориться. Он в первый раз в своей жизни ехал в такой машине. Конечно, кто-то может над ним и посмеяться, но не стоит забывать, что Ден вырос в деревне и до этого катался (он мысленно стал загибать пальцы) на копейке, девятке, шестерке, пятерке, один раз на тринадцатой и два раза на уазике, все эти тачки были не его. На такси он ни разу в своей жизни не перемещался, потому что, во-первых, у него был велосипед, во-вторых, кругом и так достаточно муниципального транспорта, в-третьих, экономия должна быть экономной, да и просто как-то так получилось. Поэтому одним глазом кося на водителя, вторым осматривая салон, Денис разрывался в своих эмоциях. Это была невероятно красивая машина (а что вы хотели — BMWX5 все-таки), Ден захлебывался от восторга и едва себя сдерживал, чтобы не гладить панель и обивку, не задавать восторженные вопросы ее обладателю, не вдыхать аромат кожаного салона. С другой стороны, он немного боялся и ему казалось, что Граф его либо ударит в ближайшее время, либо высадит непонятно где. Парень не понимал, где они находятся и даже не знал, куда едут. Граф был зол, челюсти плотно сжаты, а брови нахмурены, поэтому Ден молчал и старался лишний раз не двигаться, только немного взмок из-за напряжения — куртка неприятно прилипала к спине, а рубашка к подмышкам. Все завертелось внезапно. Валентин Николаевич на экзамен потребовал сдать проект, смысл которого заключался в том, чтобы найти небольшую коммерческую организацию, проанализировать ее экономическую составляющую, и предложить корректирующие элементы, которые улучшат финансовое положение данного предприятия. Если по-простому, то найти какую-нибудь ипешку, либо самозанятого, вымолить показать бухгалтерию (какой сумасшедший на это согласится?) и надавать непрошенных советов, надеясь, что тебя за это не побьют. Ден скривился, что за бред? Где искать знакомых, которые на это согласятся? Себя что ли проанализировать, он тоже в каком-то роде самозанятый, доход получает, но никому не говорит. Денис захихикал. Валентин Николаевич заметил: — Самцов, хочу напомнить, что за эту работу вы получите две оценки: одна за экзамен, другая за курсовую. Проект один, а оценки две. И вам меньше делать. — Но Валентин Николаевич, — завозмущался Самцов, — где же я найду объект исследования? — И это я тоже продумал — вы будете работать в парах! Один из вас обязательно что-нибудь отыщет. Вот почему бы вам не взять в коллеги Графа, вы оба блестящие умные молодые люди, получится чудесная курсовая? — преподаватель фонтанировал своим восторженным настроением. — Валентин Николаевич! — Денис даже встал, — мы ведь даже не общаемся! — Прекрасная возможность поладить. Все Самцов, успокойся и не возражай, решено. И ты не один тут, вас вон сколько распределить надо. Валентин Николаевич с энтузиазмом продолжил распределять студентов по их (собственному!) желанию. Денис с опаской повернулся к Графу, от которого исходили волны ярости. Этот придурочный, схватив Дена за предплечье, едва дал ему одеться, затем потащил к своей машине и очень грубо запихнул парня в нее. И вот уже двадцать минут они в полной тишине куда-то ехали. Это было очень странно. Ден молчал, Граф злился, колеса шуршали, деревья, теряющие свои желтые листья, мелькали за окном. Его увозили куда-то за город, наверное, похоронить, лучше бы не живым, а то под землей очень трудно дышать, спасибо вам большое, пробовать не хочется. — Куда мы едем? — он спросил, стараясь не хрипеть (не от страха, просто горло першило). — Ко мне домой, — сухой ответ, но ответ, уже хорошее начало. — А зачем? Этот вопрос Граф точно не ожидал, потому что на обычно закрытом лице вспыхнули удивление, потом растерянность, а затем задумчивость, которая сменилась раздражением. Вот тебе и холодный принц. Столько эмоций Ден не видел на лице Графа за все годы совместной учебы… никогда, не то, чтобы он очень вглядывался. — Обсуждать проект. — Я не знал, что ты за городом живешь, — в памяти вспыхнул тот самый баскетбольный вечер, от этого у Дениски покраснели щеки, он беспокойно заерзал. Видимо, Граф тоже вспомнил, раз развернулся к нему и прошипел сквозь зубы: — Заткнись и сиди смирно, не смей ни к чему прикасаться, замараешь машину своими грязными лапами. Вот это уже было обидно, ничего он не лапал. Как в одном человеке может помещаться столько злобы, которая позже превращается в презрительно-надменный бесстрастный вид. Вся эта уродливость характера отполирована красивым лицом. Адская, невероятно бесящая смесь. Ден выпрямился как шомпол и поклялся себе до конца поездки не то, чтобы словом не обмолвиться, даже не смотреть в эту наглую рожу. Машина въехала в какой-то коттеджный поселок, Ден даже не успел прочитать название, явно не «Заря» и не СНТ «Дружба». Здесь возвышались не дома, а маленькие замки. Денис и не знал, что в стране, где каждый жалуется на бедную жизнь, есть совсем другие реалии. Он старался не крутить головой, чтобы не тешить эго от своей слабой растерянности своему врагу № 1. Да, теперь у него есть враг, это звучит по-детски, но Ден приложит все усилия, чтобы поставить его на место, это было бы очень приятно. Такие мысли вертелись у него в голове до тех пор, пока машина не остановилась за огромными роскошными коваными воротами, у него тут же самопроизвольно открылся рот. — Вылезай, — буркнул Граф. Выйдя из машины, Денис, уже благополучно забыв о своей невозмутимости, не скрываясь, рассматривал территорию и, что уж замалчивать очевидные вещи, дворец. Территория была огромной, просторной, дорожки к дому выложены камнем, деревья подстрижены в причудливые геометрические фигуры, поздние цветы яркими красками разбросаны в интересном узоре, светлый дом весь в башенках и округлых формах, который приглашал к себе огромной вычурной лестницей. Твою мать. Это тебе не кирпичный коттеджик, огороженный профнастилом и клумбами в шинах-лебедях, где прошлым летом побывал Ден у Лильки в гостях, а ее семья считается очень обеспеченной. Лилька пожимала плечами на немой вопрос Дена об уродливых фигурах лебедей и мишек и отвечала: «Мамина причуда, я все равно здесь почти не живу». Но здесь — это настоящее богатство. Денис даже не успел почувствовать себя неловко, настолько был изумлен, у них наверняка садовник есть, как самостоятельно таким садом заниматься? Граф уже открывал дверь внутрь дома, обернулся и с раздражением уставился на Дена. — Налюбовался уже? Заходи. Боже, почему он такой раздражающий? Что ни слово, то пренебрежение. И так ощущаешь себя очень неустойчиво в моральном плане, даже боязливо. Есть богатые люди, не те, которые два раза в год в отпуск ездят (раньше в голове Дена именно это считалось богатством), а по-настоящему богатые, которые, садовников держат. Садовников! Кто садовников нанимает? Есть такая профессия? Наверное, называется красиво, каким-нибудь менеджером по озеленению. Дену казалось, что такое бывает только в лондонских домах всяких пэров и графьёв, ну, может, еще где-то в Москве. Но Москва далекая, а тут вот оно все рядом. Фонари, дорожки, тут и листья опавшие, как будто их специально разбрасывали, чтобы красиво было, невозможно ведь, чтобы они так сами вычурно укладывались. Дениска поправил свою куртку, три года назад купленную на распродаже за полторы тысячи рублей, отогнал от себя чувство ужасной никчемности (что есть, то есть), расправил плечи и бегом взлетел по этой громоздкой лестнице, потому что придурок Граф уже закрывал за собой двери. Только он успел протиснуться в щель, как был встречен дружелюбной полноватой женщиной, которая являлась, наверное, мамой Графа. Она была одета в темное платье, белый передник с аккуратным пучком и доброй улыбкой на розовощеком лице. — Сашенька! Ты привел гостя! Какая неожиданность! Проходите скорее. Граф скривился при упоминании гостя, хотя было заметно, что он был рад увидеть женщину. — Валентина Карловна, это Самцов, мой однокурсник, — он махнул рукой в сторону Дена даже не оглядываясь (конь!). — Валентина Карловна? Почему ты так свою маму называешь? — Дениска растерялся. Прозвучал шумный раздраженный выдох, Граф картинно закинул голову и сжал переносицу пальцами. Валентина Карловна рассмеялась: — Я экономка, мой хороший, и по совместительству няня этого оболтуса, — она приобняла обалдевшего Дениса, который узнал, что в доме еще и экономка есть. У людей есть экономка! Валентина Карловна ловкой рукой направляла парня в левую сторону. — Проходите в гостиную, не стойте на пороге. Тут Ден позволил себе наконец-то оглядеться. Это был огромный холл-зал, даже непонятно, как обозвать помещение, отделанное в бледно-сером мраморе. Справа виднелся вход в столовую, слева, видимо, в гостиную, а прямо две шикарные лестницы расходились в разные стороны, устремляясь на второй этаж. Пол устилал светлый пушистый ковер, под лестницами стояли темные кожаные кресла с журнальными столиками и классическими торшерами, образуя уединённые места, наверное, для ожидания, а сверху висела огромная, совершенно потрясающая хрустальная люстра, которая давала уютный теплый свет. Абсолютно шикарно — таков вердикт. — Валентина Карловна, он никуда не хочет проходить, ему нужно делать уроки. Со мной, — Граф дернул за локоть Дена в другую сторону и вывел парня из транса. — А как же пообедать, вы же только что с учебы? — Валентина Карловна продолжала держать Дениса за плечи, она была ниже его ростом и так высоко поднимать руки, наверняка, было неудобно. Но хватка домохозяйки была крепка, а Граф побольнее сжал локоть Дениса, видимо, надеясь на его помощь. Он же в свою очередь переводил взгляд с одного на другую и был совершенно очарован затянувшейся сценой. — Милый, дорогому гостю хотелось бы освежиться после дороги. А потом мы все познакомимся ближе за обедом, — произнес новый голос. Дениса тут же освободили, он смотрел на прекрасную женщину, которая спускалась по лестнице. Теперь стало понятно, кто мама Графа. Нимфа или эльфийка, как во «Властелине колец». Струящееся серое платье подчеркивало ее светлую кожу, длинные черные волосы оттеняли темные глаза, как у ее сына, слабая бледная улыбка была обращена к Денису. Но взгляд… Такой странный, как будто она здесь и не здесь одновременно. Граф выскочил вперед, оттесняя Дениса от мамы, как будто он на нее напасть хотел. — Мама, зачем ты встала? Ты хорошо себя чувствуешь? Вот это поворот. На сто восемьдесят градусов. Ден никогда не видел Графа таким. Все его тело вибрировало и излучало беспокойство. Он подбежал к ней и бережно взял за руки, пристально всматриваясь в ее лицо. Они были поразительно похожи, только мама Графа излучала нежную радость, даже морщинки вокруг ее глаз говорили о привычке улыбаться, а вот сам парень непонятно что излучал. Лучи дерьма. Но не сейчас. Забота, любовь, беспокойство — все это поразительно преобразило внешность Графа. В такого даже можно было по-настоящему влюбиться. Тьфу! Ден встряхнул головой, лезет всякое в голову. Они тихонько о чем-то переговаривались, пока Граф не закричал: — Он не хочет есть, он хочет заниматься! Мама Графа только взглянула на него, как он тут же скуксился и обратился к Валентине Карловне: — Полная сервировка, Валентина Карловна. — Сашенька… — попыталась начать говорить экономка. — Пожалуйста, — отрезал он своим мерзким, командным голосом. Как можно так разговаривать с няней? Конь и есть конь. Конь Граф опять больно схватил Дениса, что стало уже надоедать, и бесцеремонно потащил по лестнице вверх. Граф пропихнул парня в комнату, которая, по-видимому, была его собственной. Просторная, светлая, с большими окнами, абсолютно чистая, все вещи на своих местах. Скорее всего у парня ОКР*. Невозможно так чисто жить. Может быть Валентина Карловна там постоянно наводит порядок? — Вот компьютер, вот стол, садись работать, — Граф подтолкнул Дениса к своему рабочему месту, которое гармонично включало в себя стол и полки темного шоколадного цвета и яблочный белый ноутбук. На столе не было даже ручки, он гладко блестел в абсолютной пустоте и стерильности, вместе с призывно открытым черным экраном компьютера. — А делать-то что? — несчастным голосом спросил Денис. — Теорию пиши, или ты настолько тупоголов, что тебе все прожевать надо? Денис понял, что стал закипать: — Какой проект мы будем делать? — Объясняю для тупых, — продолжил издеваться Граф, — там в большом домике, серый такой, куда ты каждый день ходишь, непонятно зачем, есть такой преподаватель… Следи за мыслью, не отвлекайся, глазки на меня… Ден бахнул ладонью по столу. — Что мы будем описывать, какое предприятие, какой ларек? У тебя идеи есть, потому что у меня их нет? Граф скривился: — Не мудрено тебе идеи иметь, с таким лицом простака непонятно, как ты столько лет отучился. — Ты достал меня своим поведением, постоянно меня пихаешь, везешь без спросу в ебеня… — В ебенях ты живешь, а это элитный коттеджный поселок, — перебил Дениса Граф. Денис весь подтянулся, ему очень сильно захотелось сделать этому человеку больно и закрыть его гнилой рот. — Видимо, в этом элитном коттеджном поселке тебя не воспитывали ни мать, ни отец. Граф прыгнул на него, натурально прыгнул, повалил на пол, сел верхом, схватил за грудки и процедил: — Повтори, что сказал. Ден смотрел в эти чернильные глаза, перекошенный рот и сухо рассмеялся: — Вот мы и нашли твою кнопочку. В следующий момент рука полетела ему в челюсть. Было больно, но у Дениса сработал его особый режим, когда разум отрывается от тела, контроль исчезает и работают только рефлексы. Человек жил в деревне, в детском доме, когда от целой компании гопоты отбиваться приходилось, и не такое он терпел. Денис схватил парня за руки, весь изогнулся, сместился в сторону и вывернулся из-под Графа, тот не отставал и сразу весь подобрался, теперь они оба стояли на коленях тяжело дыша. — Ты достал, меня, гаденыш. Ден схватил Графа за волосы на затылке, притянул к своему лицу почти вплотную. Горящий взгляд темных глаз отключил весь мир вокруг, реальность словно втянулась в эти две черные космические дыры. Денис ощутил дрожащий выдох на своих губах. Не осталось ничего, кроме желания подчинить, заткнуть грязный рот, заставить пожалеть за нанесенную обиду. Он дернул своего противника на себя, встал на ноги, и потянув за гриву Графа, заставил того тоже подняться с колен. Наверное, было очень больно, когда выдергивали волосы из головы, но Дена это мало заботило. Он доволок Графа до кровати. — Если твоим воспитанием никто не занимался, то это сделаю я. Отпусти мои руки, — Денис говорил спокойным властным голосом, едва осознавая себя. Граф не пошевелился, по-прежнему сжимая двумя руками предплечье держащей за волосы руки. Денис потянул сильнее, не отводя глаз, произнес: — Отпусти. Парень с гримасой, обнажающей его зубы, опустил руки ровно по швам. — Ты будешь наказан. Будешь делать все, что я говорю, понимаешь меня? — Денис еще раз тряхнул Графа за волосы. Граф медленно опустил глаза в знак согласия. Судя по его униженному выражению лица, он понимал, как будет развиваться ситуация. — Расстегни джинсы. Граф подчинился: медленно расстегнул ремень, кнопку, замок. Денис дышал глубокими глотками, но воздуха все равно не хватало. На удивление недрогнувшим голосом, он приказал: — А теперь спусти их и белье до колен. Парень изогнулся и стал стаскивать одежду вниз, это было трудно, так как Денис ни на секунду не ослаблял своей хватки. Когда Граф справился, Денис похвалили его: — Молодец, — произнес он мягко, на что Граф издал тихий выдох. — Сейчас я отпущу тебя и сяду на кровать, ты ляжешь ко мне на колени. Денис сел и держал свои глаза поднятыми вверх, строго глядя на парня, хотя очень хотелось посмотреть, что там ниже пояса. У самого сердце билось так, будто барабан на жертвоприношении, голова кружилась, он с трудом фокусировался на парне. Вот так отпустив его, Денис рисковал получить от взбешенного человека сдачи, но, когда Граф уступал, это вызывало у него необыкновенное горячее удовольствие. Оно фокусировалось не в паху, а в голове, это было настолько захватывающе и волнующе, что Ден едва мог обрабатывать шквал эмоций. Граф шагнул вперед и улегся животом к нему на колени. Они оба выдохнули. Денису казалось, что он сейчас умрет. В голове вертелось только одно: «О, Боже!». Денис рассеянно погладил его по спине, расправляя толстовку, штаны нелепо свисали, комкуясь на ногах Графа. — Хорошо, — опять похвалил он, парень заерзал и глубоко вздохнул, у Дена сжалось сердце и наказывать уже не хотелось так, как раньше. Он опять потер его между лопатками. — Будет больно, ты заслужил. Пятнадцать раз. Готов? Граф кивнул головой. Ден в первый раз за весь этот интимный момент обратил свое внимание на бледные ягодицы, он ласково провел по ним рукой, размахнулся и сильно ударил. — Раз, — тело парня вздрогнуло, он издал жалобный стон. — Два, — опять печальный стон, как будто в нем что-то надломилось, Граф не реагировал воинственно и злобно, как в прошлый раз, он принимал наказание. — Три, — тихий всхлип. Денис не хотел продолжать, но отступать было нельзя. — Четыре, — удар, — нельзя быть с людьми грубым. — Пять, — удар, — нельзя тыкать материальным положением человеку беднее тебя. — Шесть. Нельзя оскорблять людей, тем более, когда ты не объяснил, что хочешь. — Семь. Нельзя обижать няню, которая была добра к тебе, — послышался тихий всхлип. — Восемь. Нельзя больно хватать людей и перемещать их в те места, куда тебе удобно. — Девять. Нельзя приглашать людей к себе домой и вести себя так, будто им не рады. Ягодицы расцветали темно-розовым, словно лепестки вишни. Денис погладил их рукой, которая от боли горела так же, как кожа Графа. — Молодец, хороший мальчик, — сказал он томным голосом. Рука замерла, это было ужасно неуместно, носило сексуальный подтекст, но ему так хотелось похвалить парня. Он продолжил, опять приласкав ягодицы: — Ты так хорошо справляешься, следующие будут легче. Граф поерзал, вздохнул и попытался расслабиться. Денис начал быстрый отсчет, сопровождая его более слабыми шлепками. — Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Парень судорожно выдохнул, Денис опять возобновил свои поглаживающие движения по лопаткам, позвоночнику, пояснице, на которой задралась толстовка. Спина была влажная от испарины. Денис тихо бубнил: — Умница, такой молодец, так хорошо справился. Граф всхлипывал: полустон, полуплач, он терся об него животом о бедра и, кажется, твердым членом о ногу.